Развитие событий в России последнего времени более чем наглядно показывает новый характер социально-экономического кризиса, который изменяет и внешние формы его проявления. Уповать на то, что феномен низкой зарплаты может быть преодолен чисто административными способами, какие имели место в эпоху существования ВЦСПС, не приходится. Никакие тарифные сетки, трехсторонние соглашения или формально утвержденные показатели стоимости потребительской корзины, прожиточного минимума или минимальной зарплаты сами по себе ничего не изменят. Ситуация изменится, когда вместо старых профсоюзов, сохранившихся от прошлой эпохи, где они выполняли совершенно другие функции, возникнут настоящие союзы по профессиям и отраслевые союзы, которые организуют на рынке производства работников наемного труда, дав им программу действий, концентрируя их усилия, превратив тем самым армию труда в мощную экономическую и политическую силу.
В самоорганизации нуждаются и представители производственного капитала. Тогда его корпоративные интересы, направленные на преумножение капитала, приобретут в обществе, а значит, и в государственных институтах весомое представительство. В том, чтобы такой процесс произошел скорее, общество заинтересовано, поскольку его самосохранение зависит от роста национальной экономики, в отличие от ростовщического капитала, цели которого прямо противоположны, ведь для последнего на земле нет ничего святого, и ни одна ее пядь не является для него "отечеством". Не отсюда ли, кстати говоря, его претензии на так называемую глобализацию, в которой он самонадеянно видит форму своего господства…
Казалось бы, нет непреодолимых препятствий для самоорганизации труда и производственного капитала. На практике же этого не происходит. Причина, думается, в том, что капитал и труд, распыленные на миллионы конкурирующих между собой субъектов, терпят поражение от ростовщического капитала, организованного в мировом масштабе, что дает ему возможность одерживать верх. И в перераспределении национального богатства, и в борьбе за власть процентщик оказывается изворотливее, дальновиднее, энергичнее капиталиста и рабочего, сознание которых все еще остается в мире доктрин, возникших в эпоху "классовых битв" между ними. Вместо иллюзорных картин им надо увидеть реальную общность интересов, на данном этапе развития соединяющую производственный капитал и наемный труд, стремление труда к умножению зарплаты, а капитала– к возрастанию капитализации. И если они не могут понять этого самостоятельно, им надо помочь. И сделать это может законодатель, проницательность и дальновидность которого в силах стимулировать такой процесс.
Некогда природу называли матерью богатства, а его отцом именовали труд. Эти истины, принадлежащие всем цивилизациям и формациям, должны и на российской почве быть в центре внимания здоровых сил общества и приоритетами государственной власти. Когда труд, вместо того, чтобы влачить существование нахлебника экономики, вновь обретет присущие ему силу и значение, тогда у России, все еще остающейся заложницей глубочайшего социально-экономического кризиса, появится шанс на его преодоление [РФ сегодня. 2001. № 10].
Солидарен с ними д.э.н. Рифат Гусейнов в своей статье в том же номере: "Извечная российская оригинальность создала странные политические реалии. Правящей партии просто не существует. Все политические группировки говорят от имени народа, но ни одна из них не имеет массовой социальной базы. Что же касается Правительства, то оно не только не способно дать серьезных социальных гарантий трудящимся, но возвело в ранг государственной политики перенесение социальных расходов на плечи самих граждан. Всем нам пора понять, что в той модели рыночной экономики, которая реализуется в России, каждый должен надеяться только на себя. Но выживать в одиночку очень сложно. Именно поэтому в наше время возникает особая необходимость объединения трудящихся в различных формах, прежде всего в такой традиционной, как профсоюзы.
Государство пока не может гарантировать соблюдение условий даже генеральных соглашений, а что касается уровня микроэкономики, то до предприятий просто не доходят руки. Несмотря на принятые законы, в акционерных и частных предприятиях предпочитают обходиться без коллективных договоров. Из более чем 2,5 млн объектов единого государственного регистра предприятий и организаций колдоговоры имеют лишь около 120 тыс. Кстати сказать, неспособность профсоюзов защитить права трудящихся, определяемые документами соглашений на всех уровнях, вызывает отток трудящихся из их рядов. Профсоюзы не рассматриваются предпринимателями и государством в качестве силы, достойной партнерских отношений".
У экономистов, вставших на сторону профсоюзов, есть своя система аргументов. Это по преимуществу макроэкономические аргументы. Суть их можно свести к следующему:
– чем выше заработная плата и иные доходы трудящихся, тем выше платежеспособный спрос на рынке товаров и услуг;
– чем выше спрос, тем выше емкость внутреннего рынка;
– увеличение емкости рынка стимулирует капитальные вложения;
– инвестиционная активность ведет к росту занятости и сокращению безработицы.
Вывод: если под нажимом профсоюзов зарплата вырастет, то этим самым трудящиеся создадут для себя рабочие места.
Даже 5 %-ая инфляция сведет на нет 20 %-ое увеличение пенсий, и ваша "правильная" социальная политика такого рода станет демагогией. Нужно подтянуть пенсии к прожиточному минимуму, тем более что по указу Президента РФ Б.Н. Ельцина от 1997 г., который никто не отменял, этому минимуму должна равняться не средняя, а минимальная пенсия. Расчеты показывают, что поднять ее нужно сразу вдвое, т. е. на 200 %, и постоянно корректировать с учетом инфляции.
Далее, чтобы держать пенсию вровень с прожиточным минимумом, надо предусматривать 30 %-ое ежегодное ее повышение. Если же увеличивать пенсии постепенно, по 20 % в год, то в лучшем случае, по самым оптимистичным – официальным! – прогнозам, после 2010 г., при переходе на новую систему пенсионного обеспечения, средний пенсионер будет существовать не на половину, как сейчас, а на 1,4 прожиточного минимума. Если, конечно, за эти 8-10 лет его не обворуют или не затеют приватизацию пенсионной системы.
Многие миллионы, увы, не дотянут до этого праздника жизни… Но показать борьбу надо. Поэтому наша социальная политика – это политика двойных стандартов. Вдобавок она безграмотна. Конкретно борьбой с бедностью руководил заместитель Грефа Дмитриев. Образцом для него и для его ребят служит американская. Американская система ценностей основана на индивидуализме. Правительство не нарушает права индивидов, а всячески защищает их. Индивидуальная свобода позволяет добиваться успеха, так что быть убогим стыдно. Поэтому общество вправе освобождаться от пут в лице нищих, оно не обязано содержать неудачников…
Перенося эту модель на российскую почву, получаем, что пенсионер, живущий на один доллар в день, на кусок хлеба имеет, с голоду не умрет, остальное зависит от него самого. Не способный заработать себе на масло становится лишним, его надо из общества выдавить. И выдавливают. Таких вот "недостойных". По существу – из жизни.
В социальных государствах Европы полагают: человек не виноват, что родился в бедной семье, это общество несовершенно, если допускает бедность. В этих государствах понимают, что рынок не должен верховодить всей жизнью. А у американцев просто: "эффективно – неэффективно". "Неэффективен" ты, не вписался в поворот – до свидания! Свобода подыхать с голоду, как писал Маркс.
Наши же традиции ближе к традициям социальных государств Европы. В России всегда преобладал коллективизм, индивидуализм никогда не поощрялся. У нас ведь, известно, общинное сознание…
"Нормировать нужно не месячную, как сейчас, минимальную зарплату, а минимальную почасовую ставку, причем таким образом, чтобы 1-й разряд тарифной сетки при 100 %-ом использовании рабочего времени соответствовал месячной зарплате, не меньшей среднего по России прожиточного минимума. Это будет что-то около 14 руб. в час. Это, конечно, меньше, чем предусматривается конвенциями МОТ (Международной организации труда), и мы должны требовать увеличения почасовых ставок до 5 долл., т. е. до 150 руб. В федеральную почасовую сетку (ФПТС) нужно включить всех – от уборщицы в федеральной больнице или охранника в министерстве до президента страны, включая сюда и кадровых военных. При этом, конечно, увеличится как количество разрядов в ФПТС, так и отношение ставок высшего и первого разрядов".
Для справки: сейчас в ЕТС 18 разрядов, ставка первого разряда 450 руб., последнего – 2025 руб. Это даже не бред, этому невозможно придумать название – специалист высшей (!) квалификации имеет ставку, недотягивающую до полутора прожиточных минимумов! Понятно, что зарплата президента, чиновников его Администрации, министров, депутатов и других высших должностных лиц к этой тарифной сетке не имеет ни малейшего отношения.
Между тем включение высших должностных лиц в общую тарифную сетку имело бы огромное политическое и психологическое значение. Без этого общество никогда не научится смотреть на государство как на инструмент, созданный обществом для защиты его интересов. Однако в Правительстве, похоже, распространяются прямо противоположные настроения. Газеты сообщали о заявлении министра труда и социальных отношений Александра Починка, в котором он пообещал с 1 октября 2003 г. отказаться от ЕТС, заменив ее отдельными тарифными сетками для различных отраслей бюджетного сектора.
Михаил Пискотин считает: "Беда в том, что в России крайне правые силы, возобладавшие в экономике, властных структурах и большинстве СМИ, игнорируют требования социальной справедливости. Они предпочитают поддерживать скорее дикий капитализм, мало что оставляющий от социализации.
Можно назвать ряд требований, по степени соблюдения которых мы вправе судить об уровне социальной справедливости в любом современном обществе. Хотя и они, естественно, преломляются сквозь призму социально-экономического и политического строя соответствующей страны. Каковы эти требования и условия? К ним следует отнести:
– недопущение чрезмерного разрыва в уровне доходов наиболее и наименее обеспеченных слоев населения;
– создание равных возможностей всем гражданам для реализации ими своих способностей;
– равная оплата за равный труд;
– равенство всех перед законом и судом;
– введение тех или иных форм бесплатного государственного образования и бесплатной медицинской помощи;
– забота государства о детях и нетрудоспособных;
– существование достаточно сильного и активного государства, обеспечивающего соблюдение требований социальной справедливости как в законодательстве, так и в правоприменительной практике, ведущего реальную и эффективную борьбу с преступностью и коррупцией, надежно охраняющего права, свободы и законные интересы граждан.
По верному замечанию Андре Моруа, "когда справедливость не опирается на силу, верх берет несправедливость".
К сожалению, в современной России в достаточной степени соблюдение ни одного из перечисленных требований и условий не обеспечивается. Но особенно серьезный и опасный характер носят отступления от требований, связанных с распределением доходов, оплатой труда, достижением равенства всех перед законом и судом, заботой о детях и ролью государства в поддержании социальной справедливости. И пока существует такое положение, страна не может рассчитывать на сколько-нибудь серьезные успехи в своем развитии.
Отступления от важнейших требований социальной справедливости влекут за собой, и часто немедленно, весьма тяжелые негативные последствия. Они носят различный характер и проявляются и в экономической, и в политической, и в социально-психологической, и в моральной сферах.
Особенно чудовищен разрыв в доходах самых богатых и самых бедных. Об этом время от времени говорят отдельные политики, общественные деятели, ученые, журналисты. Но говорят нередко так, будто хотят лишь приучить общество к этому как к чему-то совершенно неизбежному. И даже там, где это звучит как решительный протест, ничего в результате не меняется. Почти все остается, как было. Между тем, положение чем дальше, тем все более опаснее.
Значит, нужны другие, более решительные и настойчивые формы протеста. И вот здесь-то как раз и стоит в очередной раз вспомнить исторические уроки. О грубейших нарушениях очевидных требований социальной справедливости надо, как говорил Черчилль, "кричать во все горло". Протесты надо повторять изо дня в день, повторять с трибуны парламента страны, с экранов телевизора, со страниц газет и журналов, на митингах и собраниях. "Карфаген должен быть разрушен!" Как ни мало сегодня власть считается с тем, что говорят оппозиционные депутаты и средства массовой информации, но "капля камень точит". Только мощный голос общественности может подтолкнуть и законодательную, и исполнительную власть к тому, чтобы принять эффективные меры, реально изменяющие систему распределения национального дохода в стране в сторону достижения большей социальной справедливости, упорядочивающие практику оплаты труда.
А. Аганбегян считает, что "у нас заработная плата даже ниже, чем диктует производительность труда. Разорвать эту порочную систему можно лишь одним – сделать уровень зарплаты соответствующим рыночной экономике. Мы посчитали: если увеличить зарплату в 2 раза (постепенно, но не растягивая этот процесс на годы), люди смогут оплачивать квартиры и коммунальные услуги по нормальной рыночной цене – это 15 % заработанного, 10 % – отдавать на накопительную пенсию, 5 % – в виде страховки на здоровье…
У нас сейчас и бедные, и богатые платят подоходный налог по 13 %. Чтобы богатые платили больше, надо ввести налог на недвижимость (больше квартира, дом с участком, лучше машина – больше налог). Во всем мире такой налог – главный доход местных властей, и к тому же это богатство видимое, оно легче поддается обложению. Инициатором реформы должно выступить государство – повысить зарплату бюджетникам на государственных предприятиях и там, где оно имеет контрольный пакет акций. В несколько раз повысить обязательный для частного сектора минимум оплаты труда. Если в среднем по стране зарплата достигнет 5 тыс. руб., то минимум должен быть хотя бы 1200".
С того ли конца мы вообще приступаем к пенсионной реформе? Есть ли вообще смысл говорить о накопительном принципе начисления пенсий при нынешнем уровне заработной платы? Все упирается в нее. Ее надо реформировать в первую очередь.
Юрий Поляков пишет: "Создать такие нравственные и правовые условия, когда новые владельцы общенародной собственности вынуждены эксплуатировать ее не только себе, но и Державе на пользу. Почему же власть этого не делает или делает недостаточно эффективно? Прежде всего потому, что она до сих пор ощущает себя властью предпринимателей, а не всего российского народа. Именно отсюда ее поразительная невосприимчивость" [Литературная газета. 2003. 16 апр.].
Я бы дописал: невосприимчивость к бедам и даже вымиранию собственного народа. Потому что, когда дело касается собственного кармана, они очень даже предприимчивы, особенно молодые реформаторы-разрушители.
Однако вернемся к Полякову: "Туда и зову – вперед, к командно-административной системе! Пятнадцать лет реформачества (назвать это реформированием – просто язык не поворачивается) убедительно показали, что "умный рынок" самочинно решающий все экономические проблемы, существовал только в недалекой голове обозревателя газеты "Правда" Егора Гайдара. Там он и остался. Мы же в результате получили безумный рынок, при котором обыватели мерзнут без электричества, а военные летчики сидят без топлива и поддерживают свою боеготовность, глядя по телевизору на бомбежки Багдада….Веками наши люди были государевыми, а потом три четверти века советскими, т. е. тоже государственными. Разумеется, у этого не раз выручавшего нас коллективизма есть обратная сторона: сниженная индивидуальная активность, осложненная или, если хотите, облагороженная нестяжательной православной этикой.
И этот уникальный социум без серьезной государственной опеки мы в одночасье, опираясь на западные теории, хотели превратить в рыночное общество?! Мы сами отключили свой наиважнейший, веками выстраданный ресурс – государственность.
У России сегодня нет государства, соответствующего ее экономическому потенциалу и национально-историческим задачам. У нас есть государственно гарантированные условия для дальнейшей деградации и депопуляции. Лично я с этим не согласен. Полуосознанно и безысходно не согласен народ, то и дело выплескивающий свое возмущение на улицы. Не согласны с этим даже совестливые и дальновидные иностранцы, с недоумением наблюдающие картину последовательного саморазрушения великой некогда Державы. Не согласен с этим, как я понимаю, и Кремль. Так чего же мы ждем?".
Регулирование распределения доходов – экономический и нравственный императив. Для современной России регулирование распределения национального дохода между различными слоями населения является не только средством обеспечения необходимой социальной справедливости, но и вопросом повышения эффективности ее экономики и, в конечном счете, условием ее выживания. Это, выражаясь языком И. Канта, категорический императив для нее, причем императив, диктуемый как нуждами экономики, так и требованиями нравственности. Речь идет о существенном повышении экономической роли государства и об усилении его заботы о наиболее бедных и обездоленных.
Сколько существует рыночная экономика, столько и ведутся споры о характере ее отношений с государством. На этой почве возникло множество теорий, значительно отличающихся одна от другой. В последние годы явное преобладание в западном мире, особенно в США, получили либерально-монетаристские взгляды. В плену у них оказались и правые реформаторы в России. Как сторонников стремительной приватизации государственной собственности, так и представителей "теневой экономики" и криминальных сил вполне устраивал гайдаровско-чубайсовский курс на то, чтобы государство как можно больше "ушло из экономики". Это развязывало им руки и позволяло стремительно обогащаться, ничего не давая стране взамен, вывозить капиталы за рубеж и т. д. Противников этого курса не хотели слушать. Но сейчас, после того как на примере Западной Европы стали более очевидными преимущества политики более активной экономической роли государства и преодоления чрезмерного имущественного неравенства, появились дополнительные основания для пересмотра проводившегося до сих пор курса. Совершенно очевидно, что в условиях переходного периода, переживаемого Россией, у нее еще больше оснований проводить именно такую социально-экономическую политику.
Поскольку ВВП формируется у нас в большой мере за счет сырьевых отраслей, приносящих крупные рентные доходы, должно быть упорядочено прежде всего использование этих доходов. Являясь доходом всего общества, рента должна поступать в государственный бюджет, а не оседать на счетах олигархов.