Сей "ход конем" не просто оправдывающий обанкротившуюся по реальным социально– экономическим критериям стратегию и провоцирующий ее дальнейшую радикализацию, на самом деле, во-первых, постоянно применялся и ранее, а во-вторых, является, интеллигентно говоря, лукавым. Как многократно и подробно показывалось в отечественной литературе, при некоторых неизбежных тактических нюансах либералистская реформационная стратегия воплощалась на практике энергично и последовательно. К примеру, автор настоящей статьи четыре года назад писал следующее: "Избранная модель реформирования изначально имела три главные составляющие: I) полную либерализацию экономики, прежде всего цен и внешнеэкономических отношений; 2) массовую форсированную приватизацию, призванную послужить основой для такой либерализации; 3) жесткую денежно-кредитную политику, которая должна была обеспечить финансовую стабилизацию, понимаемую как отсутствие инфляции и дефицита бюджета, устойчивость курса национальной валюты. Все эти три составляющие остались базовыми в экономическом курсе…, и пусть кто-нибудь докажет, что это не так. Другое дело, что в отдельных случаях… Правительству… приходилось отступать от жесткой финансовой политики. При взятых темпах преобразований процесс развала экономики оказался столь стремительным, что без подобных отступлений состоялся бы незамедлительный глобальный крах (так, в середине 1992 г. надвигался "девятый вал" неплатежей, и если бы не некоторые финансовые послабления, производство просто вообще остановилось бы; по тем же антиапокалиптическим мотивам выборочные финансовые инъекции в отдельные сферы экономики имели место и в последующем). К тому же приходилось реагировать на крупные политические события: платить за обеспечение нужного исхода парламентских, не говоря уж о президентских, выборов, что исправно и делалось".
В данном контексте можно отметить также необоснованность претензии авторов "Либеральной альтернативы" и на оппозиционность "недостаточно решительной" стратегии нынешнего руководства страны, которое на самом деле, как известно, изначально заявило о своем твердом намерении "работать для того, чтобы сделать взятый курс бесповоротным" [см.: Российская газета. 2000. 4 апреля. С. 4].
Согласно этой установке, сквозной, как было доказательно выявлено рядом авторов "Российского экономического журнала" [см.: Глазьев С., Батчиков С. Указ. соч; Резников Л. Российская реформа в пятнадцатилетней ретроспективе // 2001. № 4; Его же. Еще несколько мыслей о "новом старом" реформационном курсе // 2001. № 7; Глазьев С. Очередной установочный документ прежнего реформационного курса (о президентском послании – 2002 Федеральному Собранию РФ // 2002. № 4)], для всех трех (2000, 2001, 2002) ежегодных президентских посланий законодателям разработаны и реализуются правительственные долгосрочные и среднесрочные программы социально-экономического развития страны.
При этом руководитель Минэкономразвития России в ходе любых дискуссий о реформационных стратегиях сообщает аудитории: "Мы задали идеологию и менять ее не собираемся – это как раз то, что не обсуждается" [цит. по: Стратегия экономического развития России / По материалам общероссийской дискуссии, проведенной Комитетом Государственной думы по экономической политике и предпринимательству, Отделением экономики РАН, Российским торгово-финансовым союзом и "Российским экономическим журналом" // Российский экономический журнал. 2000. № 7. С. 31].
"Шоковая" природа реализованного в нашей стране варианта реформирования, равно как и разрушительный его характер, не вызывают и тени сомнения у авторитетных зарубежных ученых. "Шоковая терапия, начавшаяся в январе 1992 г., была попыткой России совершить переход к рыночной экономике. Соответствующая программа, составленная при поддержке западных экономистов, Всемирного банка и МВФ, начала реализовываться вскоре после распада Советского Союза. На практике "шоковая терапия" потерпела шокирующий провал. Это касается и ее последствий для российской экономики, и обнаружившейся пустоты обещаний того, что ее результатом станет переход от социалистического к рыночному хозяйству…
Каждый из этих элементов (имеются в виду стабилизация, либерализация и приватизация как составляющие "шоковой терапии". – В.К.) внес значительный "вклад" в бедствия, выпавшие на долю российской экономики" [Российский экономический журнал. 2000. № 7. С. 129130]. "Возможно, наиболее печальным примером провала стратегии Б служит Россия" [Корнай Я. Указ. соч. С. 46]. Анализируя возникновение "системного вакуума" вместо рынка и негативное воздействие первого на экономическую эффективность и на распределение благ (оказавшееся не в пользу их производителей), экс-министр финансов Польши пишет: "Лучшим, или, вернее, худшим примером опять стала Россия" [Колодко Гжегож В. Указ. соч. С. 116].
Справедливости ради следует признать: неудовлетворенность "шокотерапевтов" все же имеет некоторые основания. Дело в том, что радикальные либералы пока не сумели "долечить" по своим рецептам важнейшие элементы инфраструктуры народного хозяйства, гарантирующие целостность воспроизводственного процесса в общественном масштабе, в том числе такую ключевую жизнеобеспечивающую систему для всех отраслей и субъектов экономики, не говоря уж о населении (тем более в нашей стране с ее особыми географическими и природно-климатическими параметрами), как электроэнергетика. Единой электроэнергетической системе нанесен серьезнейший ущерб, но проведение по отношению к ней, а также к железнодорожному комплексу и жилищно-коммунальному хозяйству полного курса "шокотерапии" добило бы экономику и социальную сферу страны, не оставив России шансов на сохранение в качестве целостного и независимого государства. "В результате более чем десятилетнего периода последовательной реализации в постсоветской России радикальной либералистской модели экономического реформирования, основанной на тотальной приватизации госсобственности, отечественной электроэнергетике нанесен мощный, сокрушительный удар" [Кудрявый В. Об альтернативе проектируемому варианту реформирования отечественной электроэнергетики // Российский экономический журнал. 2002. № 10. С. 30]. Раскрывая этот тезис, один из лучших в стране специалистов по управлению данной отраслью приводит печальные факты относительно перевода последней в режим стагнации, резкого спада производства и производительности труда. "Одним из итогов приватизационной эпопеи является иррационально большое – около 100 – число энергокомпаний… Эти компании на три порядка различаются по объему реализации продукции и по капитализации, что, естественно, не позволяет концентрировать ресурсы для решения даже текущих, не говоря уж о перспективных, задач. Раздробленность электроэнергетики – одна из главных причин низкой привлекательности отрасли для любых инвесторов и ее высокой затратности" [Там же. С. 31].
Каковы же причины живучести идей "шоковой терапии", принципов радикального либерализма, на которых она основана? Главные из них, несомненно, связаны с идеологическими интересами (реализация которых требует скорейшего и любой ценой – даже ценой подрыва национальной безопасности – устранения любых социалистических элементов), а также с экономическими интересами конкретных групп лиц.
Интересы первого и второго рода взаимосвязаны. С одной стороны, властным кругам, нацелившимся на скорейшее разрушение социалистической системы, требовалась мощная социальная база, беспрецедентно быстро создать которую можно было только путем раздачи госсобственности избранным персоналиям и их группам (путем утверждения "капитализма для своих"). С другой – возникавшие экономически влиятельные группы с самого начала энергично "выходили" на властные структуры, добиваясь перехода в свою собственность все новых и новых "филейных" частей национального богатства. Отсюда – взяточничество, коррупция, тайные сделки, махинации, полный произвол в процессах денационализации. Такие встречные контакты неизбежно ведут к сращиванию интересов официальных и частнохозяйственных групп, к возникновению и расширенному воспроизводству их партнерства.
Эти действительные причины воспроизводимости либералистских принципов в госрегулировании экономики до сих пор в должной мере не осознаются. Все еще можно услышать и о "дефиците концепций и программ рыночной трансформации", и об "ошибках", и об "искренних заблуждениях", "радужных иллюзиях" и т. п. наших радикальных реформаторов (об их "романтизме"). Первое, стоит подчеркнуть, просто неправда. Ошибки, если исходить из логики самой избранной в России реформационной модели, может быть, и были, но вряд ли серьезные; в этом смысле лавры российских "шокотерапевтов" вполне заслуженные.
"Ситуация с экономикой, балансирующей между планом и рынком, стала настоящим кошмаром для ряда стран. Но этого могло и не быть, если бы одна группа лиц, проводивших преобразования, не поддалась искушению перераспределить государственную собственность в своих интересах, а другая – не занималась бы безответственным экспериментированием на столь "плодородном поле"" [Там же. С. 115]. Впрочем, оценка реформационной ситуации в практикующих либералистскую модель постсоциалистических странах с использованием понятия "ошибка" возможна, но вовсе не в плане неудачных действий по реализации принятой стратегии, а в отношении самого выбора последней. В этом смысле нельзя не согласиться со следующим суждением: "… Ответственность за возникновение столь ужасной ситуации после "шоковой терапии" и "творческого разрушения" полностью лежит на лидерах переходных стран. И это справедливо, поскольку существовал и другой путь, который мог бы в некоторой степени сгладить социальные трудности и ускорить выздоровление экономики. Этот подход, заключавшийся в постепенной, но всесторонней и целенаправленной реформе, создании новой макроструктуры и переосмысливании роли государства, был либо вовсе не принят, либо применялся лишь частично" [Там же. С. 144].
Что касается пресловутого "романтизма", то подозревать в приверженности к нему доморощенных "шокотерапевтов" могли разве что в первые год-два. Поскольку же, несмотря на вопиющие факты отторжения конструкции самой жизнью, эту схему продолжают с маниакальным упорством навязывать обществу даже десятилетие с лишним спустя, доселе верить в "искренние заблуждения" способны, наверное, лишь самые наивные.
В последнее время в выступлениях отдельных высокопоставленных лиц появились пассажи о том, что нам нужны вовсе не "реформы ради реформ" – важно качество реформирования. Эти слова можно было бы только приветствовать, если бы они не повисали в воздухе. Чтобы превратить слова в дела, власти необходимо извлечь из накопленного реформационного опыта соответствующие уроки. Общий из них состоит в осознании обосновывавшейся выше необходимости срочного изменения курса реформ. Нам необходимо не продолжать или, хуже того, радикализировать либералистскую реформу, а срочно реформировать "нареформированное" за десять лет, т. е. резко изменить реформационный курс. В противном случае трагический "транзит в средневековье" продолжится. И не надо обманываться некоторыми позитивными динамическими показателями последних лет. Во-первых, они абсолютно несущественны в сопоставлении с чудовищно провальной исходной базой. Во-вторых, связаны главным образом с временными постдевальвационными эффектами (и соответствующей положительной инерцией… результатов деятельности четвертого постсоветского Правительства), а также с благоприятной конъюнктурой на мировых рынках энергоносителей. В-третьих (и это главное), в настоящее время все постдефолтные эффекты – объективные и субъективные – себя исчерпывают [Резников Л. Дискуссионные вопросы нынешнего этапа экономического реформирования// Российский экономический журнал. 2002. № 7. С. 7]. Более конкретные уроки касаются тех или иных аспектов перехода от либералистской к альтернативной модели экономического реформирования. Не претендуя на охват всех относящихся к этому сюжетов, хотелось бы в заключительной части статьи остановиться на следующих из них.
О государственном и частном секторах. Радикальные либералы исходили и исходят из того, что частный сектор заведомо эффективнее государственного. Так, в "Либеральной альтернативе", хотя и констатируется, что "попытки прямого сравнения ГУП (государственных унитарных предприятий. – В.К.) и частных предприятий по показателям эффективности не позволяют сделать однозначных выводов о преимуществе тех или других", утверждается: "Общая тенденция большей эффективности частного бизнеса достаточно очевидна" [Там же. С. 18–19]. Отсюда и установка на форсированную приватизацию, которая, стоит повторить, предполагает раздачу госсобственности по символическим ценам. Один из нобелевских лауреатов в этом контексте отметил следующее: "Если под приватизацией понимать продажу по справедливой цене, становится ясным, что быстрая приватизация невозможна…" [Эрроу К. Экономическая трансформация: темпы и масштабы / Реформы глазами американских и российских ученых. С. 81].
Между тем никакой априорности здесь нет, ибо каждый из секторов решает свои задачи и имеет свою нишу; один эффективнее в определенных случаях, другой – в иных. Это общее положение специфическим образом проявляется в постсоветской России: здесь до сих пор не сложились благоприятные для предпринимательства условия, в силу чего ни одна из форм собственности и хозяйствования не в состоянии раскрыть своего потенциала, поэтому разговоры о большей эффективности какой-либо из этих форм вообще утрачивают смысл. Априори же можно быть уверенным лишь в том, что независимо от своего собственнического статуса эффективнее те предприятия, которые или выпускают экспортную продукцию, или на излете советской власти успели получить валютные средства для закупки новой техники и технологий, или, как говорится, ногой открывают двери в раздающие разного рода льготы властные кабинеты.
С экономической точки зрения форсированная приватизация принципиально несостоятельна. Но если на первых этапах реформирования она имела хотя бы пресловутое политико-идеологическое оправдание, связанное с созданием гарантий невозврата к советским порядкам, то сегодня, когда эта проблема решена, такая линия поведения применительно к отношениям собственности становится вообще абсурдной. Однако она продолжается: согласно госпрограмме приватизации на 2002–2003 гг., количество ФГУП должно сократиться на 25 %. "Либеральным альтернативщикам" и этого мало. Так, приведя названную и другие цифры, авторы доклада Экспертного института замечают: "Эти меры следует приветствовать. И все же представляется, что темпы ликвидации ГУП можно было бы существенно повысить" [Ясин. Е. Указ. соч. С. 19]. Кроме того, типичной является следующая "пикантная" ситуация. При распродаже госимущества приватизаторы оправдывают его дешевизну отсутствием рынка, соответственно, рыночных цен. Коль скоро же речь заходит о возможном выкупе государством чьих-либо акций, рыночные цены моментально "находятся" и, разумеется, оказываются на несколько порядков выше тех, на основе которых заключались соответствующие приватизационные договоры.
Активизируется и распродажа государственных пакетов акций, причем, хотя приватизационные цены сегодня заметно выше по сравнению с былыми временами, они далеки от рыночных.
В этой связи представляются актуальными следующие меры, в той или иной степени уже обосновывавшиеся автором этих строк. Во-первых, необходимо перейти от во многом безвозмездной к преимущественно возмездной форме приватизации, обеспечивая приближение оценок приватизируемого имущества к реальным рыночным ценам и отступая от данного принципа только в тех случаях, когда это позволяет привлечь дополнительные инвестиции.
Во-вторых, акцент должен быть перенесен с приватизации как таковой на налаживание действенного управления госсобственностью, которая остается значительной и от эффективности использования которой в существенной степени зависит состояние всей национальной экономики. Речь при этом идет как о восстановлении управляемости госпредприятий, так и о разработке механизма управления госпакетами акций. Комплекс конструктивных предложений на этот счет представителей Счетной палаты РФ содержится в ряде последних публикаций в "Российском экономическом журнале" [См… в частности, Бурков С. Неналоговые доходы от госсобственности и бюджетный потенциал страны // 2001. № 9; Его же. Повышение эффективности управления государственной собственностью: о мерах законодательного и институционального обеспечения // 2002. № 4; Исправников В. Резервы совершенствования бюджетного процесса (к оценке проекта федерального закона "О федеральном бюджете на 2003 год" Экспертно-консультативным советом при председателе Счетной палаты РФ) // 2002. № 9].
В-третьих, коль скоро приватизация – не единственный демиург частного сектора (который может и должен возникать не только на базе бывших госпредприятий, но и "снизу", сам по себе), важно устранить все препятствующее открытию дела каждым потенциальным предпринимателем. Нам нужна новая волна развертывания малого бизнеса. На эту тему много болтовни, но конкретных действий со стороны государства как не было, так и нет.
О "трех китах" современной экономики. Таковыми, как известно, являются малый (и средний) бизнес, крупные корпоративные структуры, государство как регулирующая и хозяйствующая сила. Первый образует массовую субъектную базу экономики; вторые, концентрируя решающую часть активов и производимой продукции, выступают в качестве локомотивов народно-хозяйственного развития. Доли государства в основных фондах и обеспечении занятости, в национальном богатстве и ВВП дают основания для таких афористических высказываний, как, например, следующее: "Правительство США – это самое крупное предприятие в мире".