Но не мог здоровый мужчина, полный энергии и уникальных знаний, сидеть сложа руки! Поначалу Ракитского привлек к работе консультантом президент Внешторгбанка Самойлов. Внешторгбанк владеет в нашей стране, наверно, самой значительной коллекцией современного и авангардного искусства. По официальной версии Ракитский консультировал Антона Самойлова именно по вопросам приобретения произведений искусства. Однако это было лишь прикрытие. На самом деле Ракитский объяснял молодым банкирам, как международные жулики отмывают деньги в банках Нью-Йорка, Лондона, Франкфурта. Это дело он хорошо знал, он ведь сам отмывал советские деньги и основывал с их помощью фирмы в западных странах. Благодаря этому своему опыту Ракитский вполне мог хватать за руку некоторых наших российских дельцов. Так что немудрено было предположить, что какие-то финансисты точили на него огромный зуб.
Ракитский много лет дружил со своим соседом, профессором-филологом Сергеем Анисимовичем Андреевым. Они оба увлекались подледным ловом рыбы. Иногда Ракитский рассказывал ему некоторые несекретные истории из своей обширной практики. Именно Андреев в конце концов увлек Ракитского идеей создания мемуаров: бестселлер, мол, вполне может получиться. Впервые Андреев говорил об этом со своим другом еще пять – семь лет назад, но тогда Ракитскому было не до мемуаров, зато теперь, когда он остался не у дел и, главное, когда стал обладать эксклюзивной негативной информацией о своих недавних "соратниках", мысль о литературном творчестве показалась Валентину Николаевичу перспективной.
По свидетельству дочери и Андреева, Ракитский впервые сел за письменный стол последней зимой, значит, писал он свою книгу чуть больше полугода. По преимуществу книга получилась о неблаговидных делах разведчиков из Департамента иностранной службы. Большинство материалов, которые использовал Ракитский в своей книге, относилось к делам советской и российской разведки. Но часть материалов рассказывала совсем о недавних событиях.
Например, в странах "народной демократии" немало недвижимости по традиции принадлежало советской разведке. В конце восьмидесятых годов, когда социалистические режимы в Восточной Европе падали один за другим, эти дома были проданы, но где осели деньги, так и осталось загадкой. Под ноль, кстати, были проданы и некоторые иностранные фирмы, также принадлежавшие КГБ, вроде той, формальным владельцем которой в ЮАР был сам Валентин Ракитский. Опять-таки возникал вопрос, где же деньги? И на этот вопрос ответа не было до создания Ракитским его мемуаров: там он дает ответ. К примеру, сам Ракитский передал деньги, вырученные за продажу недвижимости КГБ в ГДР, в отдел финансов внешней разведки, но затем, больше десяти лет спустя, работая во Внешторгбанке, эти же деньги он обнаружил на счетах некоторых высших чинов разведки и государства в Западной Европе! Из семи человек, которые знали о хищении одного миллиарда марок, к концу девяностых годов пятеро были убиты. В живых остался и сам Ракитский, вычисливший эту грандиозную аферу. Теперь он знал, кто присвоил деньги, он также знал об исчезновении миллионов из Государственного валютного фонда, на котором скапливались деньги для операций за рубежом российской разведки. А ведь он многое знал о тех, кто отмыл эти миллионы, присвоив их себе! Пожалуй, этот раздел мемуаров был бы самым страшным для коррупционеров наверху российской внешней разведки – Департамента иностранной службы.
И, несмотря на то что Ракитский, один из недавних руководителей этого ведомства, не изменил Родине, однако его запросто могли заклеймить как предателя, который хочет нажиться на государственных тайнах, да к тому же подает дурной пример молодым офицерам спецслужб. Валентин Николаевич хорошо понимал, что грозит ему при выходе мемуаров в свет. Но продолжал свое рискованное занятие, кропал свои убийственные мемуары.
Как водится, ведомство, в котором работал Ракитский, после отставки не оставило его в покое, не выпускало из поля своего зрения, следило за всеми его занятиями. Узнав о том, что Ракитский работает над мемуарами, директор ДИСа, надо полагать, пришел в ярость. Еще бы, ведь в его учреждении даже цвет ковров в коридорах до сих пор не подлежит разглашению!
К концу лета работа Ракитского шла к завершению, и он уже вел переговоры с издательством "Пингвин" о публикации мемуаров. Директор ДИСа, получив эту информацию, приказал отыскать ему все экземпляры рукописи, за Ракитским и Андреевым была установлена слежка. За редактором "Пингвина" тоже следили, и, к сожалению, в издательстве рукопись так и не появилась.
Кстати, в конце мемуаров Ракитский смягчил тон, но что характерно – только в той части, которая касалась иностранных разведок. В своей книге он, к примеру, не называл ЦРУ террористической организацией. Он писал, что в последние годы именно американские спецслужбы, как никто другой, изо всех сил стремятся обуздать терроризм. И теперь, после трагедии 11 сентября 2001 года, Ракитский был убежден, что западные спецслужбы должны извлечь максимальную пользу из богатого опыта России. Ракитский видел одного реального общего врага – международный терроризм. Но, несмотря на эти мирные слова, охота за Ракитским, а точнее, за его рукописью продолжалась. Еще бы! Плевать хотел директор ДИСа на отношение Ракитского к ЦРУ.
И вот он убит в своей квартире предательским выстрелом в затылок. Из квартиры исчезла лучшая картина из его коллекции, но не она являлась причиной убийства, ее пропажа была спровоцирована, чтобы пустить следствие по ложному следу. Исчезли также и материалы банка, который Ракитский консультировал. И главное – убийственные для определенных лиц мемуары разведчика.
Мы нашли важного свидетеля, человека, который о создании мемуаров знал больше других – профессора Андреева. К сожалению, мы поняли это далеко не сразу. Драматичность ситуации оказалась в том, что Андреев, настоящий интеллигент и патриот, выполняя волю Ракитского, не торопился идти на контакт, он понимал, что за рукописью охотятся и публикации ее захотят воспрепятствовать, поэтому пока не был уверен в искренности действий сотрудников Генпрокуратуры и со следствием не сотрудничал. Кроме этого, оперативно устранялись иные свидетели или соучастники: Капустин, Симиренко, Шустерман, главный редактор издательства "Пингвин". Получалось так, что убийца все время шел на шаг впереди нас. Мы советовались с ним, он участвовал в наших аналитических разработках и знал направление наших действий.
Слава богу, что хотя бы удалось спасти дочь Ракитского – Ольгу. После того как поиски Ватолиным дубликата рукописи не дали результатов (прослушивание Андреева и регулярные обыски его квартиры в его отсутствие), он решил, что второй экземпляр может храниться у Ольги. В сущности, это уже была игра ва-банк.
Недобросовестные банкиры, которых помогал ловить за руку Ракитский, равно как и похитители картины, не имели отношения к его убийству. Убил Ракитского его коллега по ДИСу, многолетний его сотрудник и помощник по восточногерманской резидентуре полковник Георгий Ватолин. Ватолин получил достойный своих криминальных способностей процент из украденных миллионов, что Ракитский убедительно доказывает в своей книге. Но по иронии судьбы именно ему Ракитский почти до самого конца доверял безусловно и свободно открыл дверь квартиры.
Этот момент являлся для меня некоторым камнем преткновения.
1. Сначала следствие предполагало, что Ватолин, не знавший, где Ракитский хранит свои мемуары, спровоцировал Ракитского и тот доверился ему.
2. Потом была версия, что, возможно, Ракитский решил ознакомить многолетнего соратника и ученика с мемуарами, чтобы посоветоваться и убрать из текста, так сказать, явную "гостайну": ведь своей книгой Ракитский ни в коем случае не хотел нанести какой-то ущерб стране или разведке, он хотел сказать правду об отщепенцах внутри нее.
Но, ознакомившись с финалом рукописи Ракитского, я узнал, что он уже докопался до сути. Зачем же тогда все-таки он пустил своего будущего убийцу к себе домой?
3. И возникло следующее предположение: может быть, он просто хотел посмотреть в глаза предателю и казнокраду. Несколько романтично, но не лишено здравого смысла, кроме того, очевидно, что у Ракитского были свои нюансы в отношениях с коллегами, нам так до конца и неизвестные.
4. И, наконец, появилась окончательная версия, разрешившая эту загадку. Первым свидетелем, обнаружившим труп Ракитского, был сантехник Василюк. Он пришел на вызов в его квартиру, потому что накануне вечером Ракитского сверху стали сильно заливать. Ракитский ходил к соседям, но никто не открывал. Тогда он обратился в РЭУ, на следующее утро и появился Василюк, но застал уже только бездыханное тело хозяина. Тут стоит отметить явный промах нашего следствия в самом его начале. Этим разводам на потолке я не придал никакого значения, а между тем это и был ключ к разгадке. Квартира сверху была снята через подставное лицо полковником Ватолиным за две недели до убийства (хозяйка квартиры Иванцова К. Л. предоставила телефон и внешние данные человека, снявшего жилье, но пока что он не найден). 17 октября в течение дня Ватолин (или нанятый им человек) планомерно лил воду на плинтусы, под ванную и в другие негерметичные места снятой квартиры, чтобы спровоцировать Ракитского на вызов сантехника. Так и случилось. В девять часов утра 18 октября Ватолин, переодевшись в сантехническую робу и максимально изменив внешность, явился в РЭУ, пошлялся там четверть часа, выяснил между делом, что вызов от Ракитского поступал. Тогда Ватолин отправился в Плотников переулок. Это, конечно, определенное художественное допущение, но, так или иначе, каким-то способом Ватолин узнал, что вызов от Ракитского поступил. Ракитский в свою очередь, увидев в глазок сантехника, со спокойной душой открыл ему дверь. Дальнейшее понятно – произошло убийство.
Итак, что же конкретно уличает Ватолина в этом злодеянии? Почему же я так уверен, что это его рук дело?
Именно Ватолин знал, что существует второй ключ от квартиры Ракитского. Именно он помогал Ракитскому перевозить к нему на квартиру больную дочь Ольгу, именно он был в курсе того, что Ракитский по этому случаю обратился к чудо-мастеру – Ивану Христофоровичу Запискину, много лет проработавшему в техническом отделе КГБ и ФСБ. И именно он знал, что этот второй ключ теперь хранится у Ольги. Тут, правда, имелся нюанс. Замок во входной двери у Ракитского был настолько сложен, что у ключа, изготовленного кустарным способом, быстро стачивались зубцы, и он был отнюдь не вечным. Но Ватолину как раз было на это плевать, ведь он не собирался им пользоваться, ему важно было этот второй (точнее, третий!) ключ засветить, дабы направить расследование по вымышленному пути.
Ватолин, зная о проблемах Ольги Ракитской со здоровьем, посоветовал ей посетить оздоровительный центр "Люкс", где тренером по фитнессу работал его человек – Виталий Капустин. Капустин обладал несколькими положительными для Ватолина качествами. Во-первых, он был у него на крючке: Ватолин, находясь в деловых отношениях с уголовным авторитетом по кличке Мятый (есть предположение, что именно он организовал его побег из колонии), знал, что именно Капустин выполнил заказ Мятого на убийство мэра подмосковного Озерска. Во-вторых, Капустин был классический мачо – именно тот тип мужчин, на который активно откликалась ученая дама Ольга Ракитская.
Дальнейшее было делом техники и требовало главного профессионального качества разведчика – терпения.
Через некоторое время дело было сделано: между Ракитской и Капустиным завязался роман, оставалось лишь дождаться, когда Капустину представится удачная возможность найти ключ от квартиры отца Ольги. Ватолин мог, конечно, и сам проникнуть к ней домой, но он все предпочитал делать чужими руками, выстраивая длинную цепочку исполнителей, к которой сам подключался лишь на короткий миг. Кроме того, будучи маниакально подозрителен, он вполне мог допустить, что Ракитский оснастил квартиру дочери подслушивающей и подглядывающей аппаратурой. Ведь то же самое сам Ватолин сделал, к примеру, с квартирой соседа Ракитского – профессора Андреева, в значительной степени благодаря чему и была собрана информация о готовящейся книге. В основном Ракитский с Андреевым говорили о ней на рыбалке, но случалось им это делать и дома, в Плотниковом переулке. Любопытно, кстати, что в квартире самого Ракитского ни одного "жучка" найдено не было: очевидно, Ватолин и его босс были высокого мнения о проницательности своего недавнего коллеги и поостереглись действовать столь нагло. В случае если Ракитский следит за квартирой дочери, появление бойфренда вызовет у него гораздо меньше удивления, нежели появление полковника Ватолина.
Участь Капустина была решена, едва началась его связь с Ольгой Ракитской. Ему отводилась роль "наводчика" на коллекцию Ракитского, из которой пропала картина настолько ценная, что альтернативного пути следствия, по мысли Ватолина, не должно было возникнуть. Нельзя не признать, что придумано это было с дьявольским остроумием.
Ватолин изготовил второй ключ, чтобы инсценировать ограбление, которое и на самом деле произошло. Только если на поверхности, у нас перед глазами, сразу оказалась пропажа картины, то истинная цель Ватолина, равно как и директора ДИСа, была иной – мемуары Ракитского.
Судьба Симиренко, видевшего хозяина квартиры с дыркой в голове, разумеется, тоже была предрешена, но для Ватолина было важно, чтобы Симиренко где-нибудь засветился, и тут ему на руку сыграли камеры слежения на Новом Арбате, зафиксировавшие, как Симиренко выходил из машины за полчаса до убийства Ракитского и как возвращался в нее с плоским свертком под мышкой.
Симиренко Ватолин вручил ключ и послал за картиной. Симиренко должен открыть квартиру Ракитского поддельным ключом, который оставляет следы, после чего расследование Генеральной прокуратуры, ФСБ или кому там это будет поручено на всех парах понесется в подсказанном направлении.
Ватолин ошибся только в одном. После того как он убил своего коллегу, учителя и, возможно, друга (ведь в самом деле, были же когда-то их отношения искренними и настоящими!), он вышел из квартиры и не закрыл дверь. Он просто автоматически хлопнул ею, как это делают миллионы людей. Суперразведчик Георгий Ватолин допустил детский промах. Все то, ради чего он охотился за вторым ключом и изготавливал его дубликат, оказалось ненужным. Дверь осталась незапертой, такой уж у Ракитского был хитрый замок. И Симиренко, увидев незапертую дверь, просто открыл ее. А криминалистическая экспертиза таким образом установила, что дверь Ракитский открывал сам. И сразу все пошло не так, как хотел того Ватолин.
Уместно, наверно, отдельно отметить, что коллега и напарник Ватолина в течение последних пяти лет подполковник Кузнецов ко всему этому прямого отношения не имел, об истинных мотивах и действиях Ватолина не знал и если и использовался последним, то только как слепое орудие. Достоверно установлено алиби Кузнецова на время убийства самого Ракитского, а также Капустина, Симиренко и Шустермана. И мне кажется, что если подполковник Кузнецов достоин наказания, то за преступный непрофессионализм, а уж никак не за злой умысел. Ватолин обычно использовал Кузнецова для встреч с Мятым (Заминайло), Кузнецов выступал как связующее звено, имея информацию, что Заминайло – агент Ватолина, внедренный в преступное сообщество. Теперь имеет смысл привлечь Кузнецова для поисков Заминайло, который, полгода назад удрав из мордовской колонии, до сих пор находится на свободе.
После убийства рукопись книги "Жизнь в разведке" Ватолин передал директору ДИСа. Что впоследствии подтвердил обыск, проведенный у последнего. В подвале его дома на Рублевском шоссе мы обнаружили и документы Внешторгбанка, который консультировал Ракитский, и мемуары Ракитского, все это, кстати, так и хранилось в пресловутом желтом портфеле из кожи кугуара. Стоит отметить, что во время проведения обыска директор ДИСа сделал попытку покончить с собой, проглотив ампулу с цианидом, однако, успев засунуть ее себе в рот, так и не рискнул раскусить. Рот разжали, ампулу вынули, а директор ДИСа потерял сознание.
Остается еще один существенный вопрос, на который необходимо дать ответ. Почему же все-таки книга так и не дошла ни до одного из издательств? Почему, хотя бы уже и после гибели Ракитского, Андреев, имея на руках второй экземпляр "Жизни в разведке", не отправил его в печать? Ведь, выражаясь словами его аспиранта Федотова, это была бы бомба. И ответ есть. Потому что почти до самой своей гибели Ракитский не считал книгу законченной. Глава о разоблачениях верхушки ДИСа не была завершена. Центральные фигуры грандиозной финансовой махинации не были им определены. Но когда это произошло (15 – 16 октября), Ракитский имел неосторожность сообщить профессору Андрееву у него дома, что близок к завершению книги. Фраза эта сама по себе достаточно нейтральна, но для Ватолина и директора ДИСа она была подобна разорвавшейся бомбе. Ведь они тщательно следили за Ракитским и были уверены, что ему и по сей день неизвестна подоплека восточногерманской аферы. Но если Ракитский уверен в завершении книги, то и им как минимум надо срочно ее прочитать. Возможно, действительно директор ДИСа хотел только этого, по крайней мере, сейчас он утверждает именно так. Тогда получается, что дальнейшие действия – инициатива Ватолина. Так или иначе, но Ракитский подписал себе смертный приговор.
Профессор Андреев, однако же, безукоризненно выполнил волю своего друга. Этот маленький, пожилой человек оказался не только блестящим ученым и проницательным редактором-издателем, но и мужественным конспиратором. Прекрасно понимая, что он является объектом пристального наблюдения недругов Ракитского, а значит – персонажей его книги, Андреев перепоручил закончить этот труд аспиранту Владиславу Федотову, поселив его на даче своего коллеги по Институту мировой литературы. Кстати, по иронии судьбы эта дача, равно как и дом подполковника Кузнецова, который Ватолин использовал для похищения Ольги Ракитской, находится в поселке Глаголево.
Теперь ничто не мешает тому, чтобы в полном объеме расследовалось дело о злоупотреблениях с миллионами марок и другие махинации внутри ДИСа. Департамент иностранной службы расколот на группы, одни служат государству, другие – своему карману, и это наносит обществу непоправимый ущерб.
Записки Валентина Николаевича Ракитского, таким образом, уже принесли огромную пользу. Очень надеюсь, что они будут-таки опубликованы в издательстве "Пингвин" или в любом другом издательстве, честно говоря, мне глубоко безразлично, где именно, главное – чтобы это наконец произошло. По моему глубокому убеждению, такие книги посильнее, чем "Фауст" Гете, и сегодня все еще нам необходимы.
Противники идеи опубликования мемуаров бывшего разведчика могут сказать, что ничего созидательного в них нет, что сейчас не время заниматься разрушением. Но работа Валентина Николаевича Ракитского – это не разрушение, это как раз и есть первая ступенька к созиданию, это – Покаяние.
А. Б. Турецкий".
– Конечно, никакой трагедии не будет, если появятся эти мемуары, – задумчиво сказал президент, обращаясь к собственной собаке. – Но может быть, с книгой Ракитского торопиться все же не стоит. Пожалуй, сперва мне надо ее самому прочитать. – Он вложил докладную записку следователя Генеральной прокуратуры обратно в желтый пакет и бросил его в огонь.