- А теперь прижми тряпку вот сюда. Держи обеими руками, а то кишки вывалятся!
Отцепив от его пояса мобильный телефон, Гранцов спросил:
- Кому ты должен сейчас позвонить?
- Ры… Рыжему.
- Звони.
Раненый замотал головой и прохрипел слабеющим, еле слышным голосом:
- Сам звони, у меня руки заняты! Нажми зеленую кнопку, номер сам наберется!
- Что ты должен сказать?
- Все ништяк, - сказал раненый и уронил голову, облизывая серые губы.
От мобильника несло цветочным одеколоном, и Гранцов держал его подальше, стараясь не касаться ни ухом, ни щекой. Он услышал сквозь треск и шорох в трубке чужой голос и быстро проговорил:
- Все ништяк. Сваливайте. Я сам уйду. Потом перезвоню.
Потом он вышел из туалета, вытолкав перед собой растерянного бледного Поддубнова, плотно закрыл дверь и сказал:
- Иди в зал. Минут через десять приведи сюда Ерофеича. Не хочу, чтобы у него были лишние проблемы.
- А с этим что делать? Давай я вызову "скорую", - проговорил Поддубнов. - Пацан совсем плох.
- Нет. Иди в зал и возвращайся с Ерофеичем, - повторил Гранцов.
- А "скорую" кто…
- Я все сделаю, - заверил Вадим.
Он проследил, чтобы Борис Макарович вернулся в строй, не отвлекаясь на телефонные звонки. "Скорую" вызывать было поздно. Из раны вокруг лезвия сочилась, вяло пульсируя, черная кровь. Это означало, что длинный нож пробил печень. Были и другие признаки того, что раненый не дотянет до больницы.
Такие вещи запоминаешь на всю жизнь. Когда-то капитан Гранцов сам бинтовал своих бойцов, и в горячке боя успевал сообразить, кому надо наложить повязку поплотнее, кого грузить в вертолет первым, а кому просто вколоть еще одну дозу промедола, потому что ему уже все равно не дотянуть до госпиталя.
Незаметно выглянув в окно, он обнаружил, что "нива" еще стоит на старом месте, но из выхлопной трубы уже вылетают колечки белого дыма. Все ее дверцы были распахнуты для проветривания. В машине, как оказалось, находились двое спутников "торговца". Они непрерывно прикладывались к своим мобильникам, и чужой телефон в кармане Гранцова трещал, не переставая. Наконец, они громко захлопнули двери и уехали. Но Вадим успел их разглядеть и постарался запомнить.
Когда Поддубнов привел тренера, "торговец" уже затих, накрытый газетными страницами.
- Что с ним? - подавленно спросил мичман.
- Готов, - коротко ответил Гранцов. - Ерофеич, тут у нас что-то вроде харакири. Посмотри.
Он отогнул газету. Тренер наклонился, поглядел и, выпрямившись, спокойно кивнул.
- Он на меня напал… - начал Поддубнов, но осекся, когда тренер взял его под локоть.
- Не надо, Батя. Бывает, - сказал Ерофеич. - Что делать-то будем? Через два часа придут вечерники заниматься. У меня есть полиэтилен. Можем упаковать и припрятать в кладовке, а ночью выбросим в Неву.
"Вот тебе и тренер, - подумал Вадим Гранцов. - Воспитатель молодежи. Из него мог бы выйти неплохой рукопашник".
- Сделаем так. Через пять минут звони 02, - распорядился он. - Никаких подробностей. Скажешь просто, что имеешь труп неизвестного с колото-резаными ранами. Когда его будут увозить, проследи, чтоб он был как следует завернут. Возможно, за спортзалом наблюдают. Выведешь Батю через пожарную лестницу, по чердаку во двор. Борис Макарыч, а ты оттуда быстренько переходишь улицу и сидишь на автобусной остановке. Я тебя там подберу. Давай ключи от "ситроена".
- Надо наши показания согласовать. Что говорить ментам? - спросил тренер.
- Что труп обнаружил посетитель. Фамилия - Гранцов. Дашь мой домашний телефон и адрес. Все вопросы ко мне. Семь бед, один ответ. Дальше: вахтерша и медсестра видели, как этот входил. Они с ним общались. Пусть показывают все как есть, ничего не придумывают. Растолкуешь им?
- Добро. Батя, раздевайся, давай перевяжу, - тренер раскрыл настенную аптечку и достал индпакет. - Вадим, если нужна будет помощь, дай знать. У меня занимаются хорошие адвокаты. Организуем юридическую поддержку. И всю остальную тоже.
- Добро.
Пока тренер обрабатывал и бинтовал Поддубнову порез, Гранцов позвонил в свою жилконтору и продиктовал телефонограмму для следственной группы, которая, как видно, получила там постоянную прописку: "В спортзале на Октябрьской набережной новый эпизод по вашему делу. Рекомендую ознакомиться. Особенно с ножом.
Подпись: доброжелатель Гранцов".
Он почти не надеялся, что от этого звонка будет хоть какая-то польза. Судя по всему, ребята в штатском предпочтут отрабатывать собственные версии. Но это уже их проблемы. А Гранцов занес в блокнот новые данные. Данных, впрочем, было негусто.
Первое. Киллер-неудачник не испытывал личной неприязни к своим жертвам. Вместе со своими напарниками он просто отрабатывал заказ. Чей? О заказчике он ничего толком не мог сказать. Знал только, что приезжий.
Второе. Заказчик дал подробные наводки на пятерых. Эти люди, по словам заказчика, вырезали всю его семью в Приднестровье и разграбили его ювелирный цех, пока румынские гэбисты пытали его в застенках Кишинева. (Хорошая легенда, дающая киллерам моральное основание для работы). Троих эта шайка уже "списала". "Торговец" их перечислил: "молдаван", "босяк" и "майор". Осталось "вычеркнуть" двоих последних - "толстого" и "хачика". Шайка получила тысячу долларов на карманные расходы. Но это не плата за убийство. Им не причиталось никаких денег за выполнение заказа, потому что это было что-то вроде вступительного экзамена. Когда работа будет закончена, шайка вольется в "структуру" заказчика.
Третье. Где сейчас этот заказчик? Как с ним связаться? На эти вопросы раненый не мог ответить - он просто терял сознание. Может быть, прикидывался. Может быть, Гранцов что-то делал не так. А еще можно было заподозрить предварительную психическую обработку. Теоретически Вадим представлял, как это делалось. Когда-то он знал и о том, как преодолевать такую блокировку. Сейчас на это не было ни условий, ни времени. Хорошо еще, что умирающий продержался так долго.
Два перечеркнутых кружка слева, а справа два кружка со звездочкой внутри. От них отходили линии к большому флагу, под которым он написал "База". Так Вадим обозначил на схеме свои потери и победы: двое погибли, но ему с мичманом удалось выжить. От Базы еще несколько линий к пустым кружкам, которые означали Доктора Керимова, коменданта Базы и иностранного управляющего. Кого еще? Он подумал и пририсовал еще два кружка: для Добросклонова и Регины.
Теперь ему предстояло сделать все, чтобы ни один из этих кружков не пришлось перечеркивать.
Глава 6. Пополнение прибыло
Поддубнов подбросил его на "ситроене" до места встречи с Добросклоновым, высадил и умчался: по шоссе он не мог ездить, как Гранцов, "гусиным шагом".
Скинув дорогой пиджак и натянув на плечи камуфляжную куртку, Вадим Гранцов ощутил прилив спокойной уверенности.
- Не могу понять, куда ты нас везешь, - говорил Добросклонов. - Я же вижу, там дальше ни одной дороги нет.
- А нам дороги не нужны, - ответил Гранцов, съезжая на незаметную колею.
"Уазик" забирался все глубже в лес. Гранцов, тайком поглядывая в зеркало, видел, что Регина Казимировна оглядывалась скорее с любопытством, чем с тревогой. Наконец машина остановилась перед густой стеной кустарника.
- Всё? Приехали? - спросил Добросклонов.
- Почти. Нужна твоя помощь. Видишь вон ту толстую ветку? Подойди к ней и оттяни на себя. Она у нас вместо шлагбаума.
Гошка, ворча, выбрался из машины и потянул за ветку. Она с шелестом распахнула проем в кустарнике, и "уазик", взревев, полез прямо в листву. Ветки звонко хлестали по стеклам и брезенту, и Регина непроизвольно закрыла лицо ладонями. А когда открыла, машина уже стояла на бетонной трассе. Из кустов выбрался мокрый Добросклонов.
- Ну, спасибо, - приговаривал он, отряхиваясь. - Ну удружил. Я же весь в клещах теперь, энцефалит обеспечен.
- Да ладно тебе причитать, - сказал Гранцов. - Сейчас мы вас обоих сразу в баню, всю заразу выбьем.
- Ненавижу баню, - простонал Добросклонов.
- Я тоже, - сказала Регина.
- Отставить разговорчики.
Бетонка то взбиралась на сопку, на миг показывая озеро за кронами сосен, то круто ниспадала обратно в лес. Поворот, еще поворот, облезлый щит "Запретная зона", и вот она, родная колючая проволока поперек дороги, и железные ворота со звездой. Приехали.
- Посидите пока в машине, - приказал Гранцов. - Сначала надо определиться, где вас разместить.
Шагая по каменной тропинке к штабу, Вадим вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. Он огляделся и не сразу понял, что просто кончился дождь. "Ну, теперь жди гостей", подумал он. И первое, что он услышал от Доктора Керимова, было:
- Э, теперь жди гостей. Как отдежурил?
- Да не очень удачно, - сказал Гранцов. - У нас небольшие проблемы, брат.
Керимов настороженно поднял голову, оторвавшись от пришивания пуговицы к рубашке.
- БМП приехал перевязанный, ты про это? Ничего не говорит. Он думает, я ничего не заметил. А я все вижу, только ничего не говорю. Что за проблемы?
Гранцов доложил все, что узнал за последние шестнадцать часов, исключая только дело Гошки Добросклонова. Если в тексте встречается непонятное место, мы перечитываем его несколько раз, чтобы понять. Так получилось и здесь. В очередной раз поведав историю своей поездки в город и коротко изложив показания "торговца", Вадим уверенно заключил:
- Кажется, нам пока придется занять оборону. Противник настроен серьезно.
- А я как раз завтра хотел на почту съездить, - сказал Керимов.
- Знаю, - кивнул Гранцов. - Почта отменяется.
По пятницам Доктор Керимов получал всю свою корреспонденцию в отделе "до востребования". Сейчас ему особенно важно было навестить почту, потому что он давно уже ожидал писем от своей жены и двух дочек, которые были отправлены на лето в Баку.
- Слушай, кому я нужен? - сказал Керимов. - К тому же тот негодяй, который на нас охотился, сейчас уже в морге. Чего нам теперь бояться?
- Я тебя понимаю, Доктор-джан. Но эту неделю надо отсидеться. Затаимся на время.
- Э, спорим, ничего не будет? Спорим, я спокойно уеду-приеду, и меня даже комар не укусит? Если не веришь, поехали вместе!
Поехать вместе с Керимычем на почту? Об этом Гранцов думал с той самой минуты, как накрыл покойника газетой. Их осталось всего лишь двое. Двое. И им осталось убрать только одного. "Толстого" (в смысле Поддубного) убили почти у них на глазах. А уж с безобидным "хачиком" справиться гораздо легче, чем с остальными. Они пойдут на это даже вдвоем. Что ж, надо сделать вид, что мы ничего не знаем. Выманить их. И прихлопнуть.
- Ладно, брат. Придумаем что-нибудь. Но об этом позже. Будем решать задачи по ходу. Что сегодня главное? Приготовить достойную встречу новым хозяевам.
- Уже звонили, э! Будут абсолютно точно. Человек двадцать. Еда и питье - все везут с собой. Едут с ночевкой.
В дежурку вошел Борис Макарович в новенькой тельняшке, которую он явно только что выдал сам себе на вещевом складе.
- Гости - вот задача номер один, - провозгласил он. - Война войной, а баня баней. А работать некому.
- Справимся, - сказал Гранцов. - Я привез двоих: мой брат и с ним женщина. Согласны на любую работу. Я ручаюсь.
- Выбирать не приходится. Керимыч, займись новыми людьми, - сказал Поддубнов. - Сначала только устроиться помоги. Женщину в медсанчасть. Мужика в гостевую. Срочно вводи в курс.
- Есть, началник, - козырнул Керимов.
Наблюдая через окно, как Доктор помогает выгружаться гостям, Поддубнов спросил:
- Как он пережил, что завтра почта отменяется?
- А она не отменяется.
- Димыч, опять ноздри раздуваешь? Не сидится тебе на месте, как я погляжу.
- Хочется поскорее отвязаться от этих уродов.
- Отвязаться? - Борис Макарович осторожно присел на табурет, стараясь не наклоняться. - От одного ты уже отвязался. Удивил ты меня, майор, удивил.
- Ты насчет "скорой"?
- Эти десять-пятнадцать минут могли спасти пацана. Если бы сразу позвать. Не допрашивать, а врача вызвать. Или перевязку хотя бы…
- Не было смысла, - как можно деликатнее сказал Гранцов. - Я видал такие раны. Никаких шансов. Печень, внутреннее кровоизлияние.
- Получается, это я его угробил?
- Он сам виноват. Ты же не бил его ножом в живот, он сам напоролся. Сам.
- Нет. Это я его насадил на клинок. Сам не заметил, как вышло, - Поддубнов недоуменно поднес ладони к лицу. - Блок, разворот, заломил локоть. И готово.
- Так как насчет почты? - Вадим Гранцов не хотел показаться еще более черствым, чем был на самом деле. Но сейчас у него не было времени на покаянные речи. - У них есть наводка на Керимыча. Они знали про мое дежурство, знали про твое айкидо. Скорее всего, они знают, когда он покинет базу и появится на почте. Считаю целесообразным снова сыграть на опережение.
- Я против, - отрезал Поддубнов.
- Основание?
- Вот оно, основание, - мичман осторожно похлопал себе по забинтованному боку. - Хватит нам одного трупа. Ты что же думаешь, майор, они завтра поднимут лапки и побегут сдаваться на явку с повинной? Ты же их валить собрался, я же вижу!
- Слова-то какие, "валить"! - протянул Гранцов. - Было бы чем, завалил бы, не сомневайся. Нет, товарищ мичман, мы будем действовать строго в рамках капиталистической законности. Сколько из нас Железняк солярки выдоил? Цистерну, не меньше. Вот пускай и отрабатывает.
- Железняк тебе отработает, - смягчившись, проворчал Поддубнов. - Как же, от него дождешься.
- Мы не можем ждать милостей от милиции, - продекламировал Вадим Гранцов. - Взять их у нее - вот наша задача.
Но мичман Поддубнов был иного мнения о первостепенных задачах. Он открыл холодильник и вытянул початую бутылку водки.
Вадим, не дожидаясь распоряжений, запер дверь на ключ, открыл тумбочку с документацией дежурного и достал оттуда два стакана.
- Помянем, - обреченно произнес Поддубнов. - По семьдесят грамм, не больше.
Он расстелил на столе льняное полотенце с украинским орнаментом на краях и принялся нарезать свежий хлеб. Отрезав горбушку, Поддубнов остановился и поглядел на свой нож.
- Клинок у него был - будь здоров, - сказал он. - Знаешь, майор, не меньше, чем штык-нож от "калашникова". Я даже удивился. Подумал, что он на меня с кухонным ножом прет.
Мичман накромсал еще пару неровных ломтей, после чего разбил кулаком луковицу и налил водки.
- Не чокаемся, - предупредил он.
Вадим Гранцов понимал, что любые его слова сейчас покажутся лишними. Поддубнов держался отчужденно, словно скрытая обида жгла его изнутри.
- Давай добьем, что ли, - мичман понюхал горбушку и снова плеснул водку в стаканы. - Не берет ни хрена.
- Да, клинок был длинный, - сказал Вадим. - Слишком длинный. Таким свиней забивают.
- Пей, говорить потом будем, - приказал Поддубнов.
Он устало отодвинулся от стола и прислонился к стене. Лицо его покраснело, и на лбу выступил мелкий пот. Вторая доза подействовала быстрее.
Гранцова тоже охватило приятное тепло, он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Еще больше распустил галстук и закатал рукава сорочки. Одна из запонок упала на пол и закатилась под стол, но он не стал за ней наклоняться. Эта запонка ему больше никогда не понадобится, потому что он больше никогда не станет наряжаться в представительский костюм.
- Обманул ты меня, майор, - глухо заговорил Поддубнов. - Обманул. Всего-то и нужно было набрать 03. Погоди, не говори ничего. Я знаю, что ты скажешь. Но когда человек умирает, надо вызывать "скорую". Пусть он умрет на руках у врачей. Я теперь до конца жизни буду его вспоминать. Ты это понимаешь? Понимаешь, знаю, понимаешь. Погоди, не отвечай. Он мне сниться будет каждую ночь. Я же знаю, из-за таких снов люди с ума сходят.
"Во-первых, с ума сходят не из-за снов, а из-за бессонницы, - хотел сказать Вадим. - Во-вторых, ты об этом довольно быстро забудешь. В-третьих, самое главное: когда снятся убитые враги, это приятно. Ты удивишься, тебе будет стыдно, и ты никогда в этом не признаешься. Но видеть труп того, кто хотел убить тебя - это приятно". Он мог бы сказать и больше, но сейчас Поддубнов не нуждался в его словах.
Гранцов думал о том, как неожиданно раскрываются люди, сталкиваясь со смертью. Ерофеич, тренер-самоучка и бывший учитель географии, ничуть не смутился при виде трупа. Наверно, потому, что он был на работе и думал прежде всего о работе. А вот Поддубнов - раскис. Начал переживать. То есть думать о себе, о своем драгоценном душевном покое, которого он лишился. Да он просто пороха не нюхал, подумал Гранцов - не пренебрежительно, а сочувственно. Борис Макарович подготовил к бою сотни отличных солдат. Многие из них остались живыми только благодаря ему. Он был в Афганистане и застал там горячее время, 86-й год. Но воевать мичману Поддубнову не довелось. Свою командировку он провел в Кабуле и занимался, в основном, отправкой цинковых гробов. Несколько раз ему пришлось сопровождать убитых героев на родину. Он мог бы привыкнуть к виду смерти. И, наверно, привык, иначе давно бы спился. Почему же он раскис на этот раз? Потому что до сих пор он противостоял смерти, а сегодня оказался с ней заодно?
- Мы убили его, понимаешь, майор? - Поддубнов сосредоточенно разглядывал пустой стакан. - Парень мог бы выжить, а мы…
- Не мог, - коротко сказал Гранцов. - От таких ударов человек кончается сразу.
- Но он же не кончился!
- Потому что боялся, - Вадим торопливо заговорил, не давая мичману возразить: - Чтоб умереть быстро, надо расслабиться и спокойно ждать конца. А если цепляешься за что-нибудь, то можно протянуть долго. Этот парень цеплялся за страх. Он очень боялся боли. И очень боялся умереть. Страх держал его на плаву. И пока он держался, он успел нам все рассказать. Может быть, своими показаниями он спас твою жизнь, мою жизнь и жизнь Керимыча. И может быть, ты спас еще много других людей, когда убил его.
- Я не убивал!
- Не убивал. Но убил, - безжалостно сказал Гранцов. Он понимал, что водка уже затопила последние островки самоконтроля. Он знал, что говорит лишнее. Но остановиться было бы нечестно. Для того и пьем, чтобы высказать невысказанное. - Постой, не перебивай, старшина! А знаешь, почему ему было страшно умирать? Потому что он вдруг понял, что его ждет после смерти. Не конец мучений, а только самое начало! Вот тебе - страшно умирать? Жалко, обидно, противно. Но не страшно. А ему было именно страшно!
- А тебе? - спросил Поддубнов.
- И мне будет страшно, - признался Вадим, решительно вставая и натягивая тесный пиджак. - Но обо мне поговорим в следующий раз. А сейчас нам пора на разведку. Ты готов?
- Готов, - послушно кивнул Поддубнов.
- Тогда пошли.
- Пошли.
Они слаженно и быстро навели порядок в дежурке, то есть вытряхнули стаканы и спрятали их обратно в тумбочку с документацией. Поддубнов завел свой "ситроен".
- Вы куда такие красные? - недовольно спросил Керимов, распахивая ворота.
- Скоро будем, - как обычно, безо всякой логики, ответил Гранцов.
"Ситроен" остановился перед поворотом, и Поддубнов щелкнул какими-то тумблерами, отчего машина задрожала и начала медленно приподниматься над дорогой.