Тетя Гвиневра пошевелилась и заговорила.
- Джонни всю прошлую неделю не выходил из дому, - заявила она. - Он так заботился о своем дедушке, милый мальчик...
* * *
Джесс стояла в дверях башни. Спиной она прижималась к деревянным панелям, а ладони ее вспотели от волнения.
- Побольше бы паутины - и полный порядок, - сказала она вслух и издала сдавленный крик, когда дверь сдвинулась с места, отворилась, несмотря на противодействие, и появилась голова Дэвида. Он вошел и закрыл дверь за собой.
- Вам сюда нельзя, - заявила Джесс, приходя в себя. - Право частной собственности, знаете ли.
- Да, я заметил, что меня поместили в противоположном конце дома. Однако я сомневаюсь, что их занимало при этом право частной собственности.
Он с видом знатока оглядел мрачную захламленную комнату и тихонько присвистнул.
- Кузену Джону надо было здорово потрудиться, чтобы добиться такого эффекта.
- Это не декорация, - сказала Джесс, кивая на постель. - Тут целые полчища пауков!
- А это вклад тети Гвиневры. Она, вероятно, их собирала весь вчерашний день. Я просто вижу, как она ползает в высокой траве, раскидывая паутину для пауков...
- Вы начинаете говорить совсем как кузен Джон.
- Знаю. Будь он проклят.
- Дэвид, я в самом деле хочу убраться из этого места.
Дэвид быстро прошел к окну. В другой комнате это окно было бы очаровательным; оно выгибалось, повторяя изгиб стены, а под ним шла обширная скамья. Но штор на окне не было, рамы потрескались, и, когда Дэвид оперся коленом на подушку сиденья, от выцветшего ситца поднялось облачко пыли.
- Ненадежно, - заметил он, кашляя. - Джесс, не вздумайте любоваться звездами, слышите?
Джесс подошла к окну и встала рядом с ним. Она понимала, почему он старается ступать легко; половицы были достаточно прочными, но почему-то казалось, что они провалятся при малейшем нажатии. Она посмотрела в окно вниз на мощеные плиты заросшей террасы.
- Дэвид, - повторила она, - я в самом деле хочу...
- Сочувствую и разделяю ваше хотение. Но в любом случае нельзя уезжать до похорон, и я надеюсь, что вы будете присутствовать при чтении завещания. Если мы не получим ключа из него и из того, что мне удастся вытянуть из кузена Джона...
- А как насчет его алиби?
- Вздор. Тетя Гвиневра - одна из тех заботливых мамаш, которая обеспечит ему алиби, если он убьет восемь бедных крошек и сбросит их в море с утеса.
- Шесть бедных крошек.
- Простите?
- Шесть бедных крошек ты тут закопал, так ложись вместе с ни-и-ми, - пропела Джесс.
- А! И я тоже об этом подумал. Интересно, почему?
- Потому что он именно такой тип. - Джесс уселась на пыльную подушку, восхищенная своим новым открытием. - "Снимай, снимай золотой свой халат, снимай свой халат, - вот так он и должен говорить, - хоть пришел я тебя убить, не хочу я его кровянить..." Очень умно с вашей стороны, Дэвид.
- У вас поразительно недисциплинированный ум. - Дэвид сел рядом с ней. - Вы способны на чем-нибудь сосредоточиться? Я хочу сказать, тип этого негодяя безусловно интересен, но...
- Я позабыла, о чем мы говорили, - сказала Джесс.
- Я тоже, - нежно сказал Дэвид. И на протяжении нескольких следующих минут в комнате не раздалось ни единого звука, только глухое тяжелое дыхание. Они не услышали тихого стука в дверь, не увидели, как она приоткрылась, и вошедшему пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем они отскочили друг от друга.
- Еще раз извините, - сказал кузен Джон. - Ужасно, что я вам все время мешаю... - Его тон и поднятые брови содержали в себе целые тома невысказанных соображений. - Я подумал, может быть, вы захотите пройтись перед обедом. Наследственные акры и вся эта ерунда... Все время забываю, что вы обручены! Как глупо с моей стороны!
Джесс хоть и сама была смущена, не могла не насладиться выражением лица Дэвида. Захваченный врасплох, сам не свой, он был не в силах вести разговор о погоде, а тем более иметь дело с кузеном Джоном. Поэтому она скромно сказала:
- Мы тоже пока еще к этому не привыкли. Но нам очень хочется взглянуть на наследственные акры. Правда, дорогой?
Фасад дома Джесс нашла удручающим, но сзади он был поистине трагичен. То, что некогда было оранжереей, кухней, цветником, группой служебных построек, теперь представляло собой заросшие сорняками руины. Конюшни без особого успеха попытались превратить в гаражи. Одна из дверей стояла не только закрытой, но и запертой на сверкающий новенький замок.
Они прошли через небольшой, засаженный деревьями участок и оказались на краю утеса. Вид был великолепный. Солнце спускалось к ровному горизонту, где жемчужные воды почти невыносимо блистали на серебряном фоне небе, отражая алые блики заката. Внизу светлый прибой накатывался на небольшой уединенный пляж, и его песок напоминал белоснежный сахар. По обеим сторонам пляжа вздымались острые темные пики скал, вокруг которых кипела и клокотала вода.
Внезапно охваченная неожиданно сильным чувством, Джесс опустилась на землю. Фамильный дом не вселил в нее уверенности, что она возвратилась в родные места, кровные родственники не оказали теплого приема. А вот море и скалы, заходящее солнце и холодный, щиплющий щеки соленый бриз - все слилось во всеобъемлющем ощущении чего-то знакомого. Она не чувствовала, а знала, что когда-то в другое время, в другом обличье она стояла здесь и смотрела, как заходит солнце над океаном, откуда ушедшая на дно земля Лайонесс до сих пор шлет из глубин чистое эхо перезвона с колоколен своих потонувших церквей.
- Замечательный вид, - сказал Дэвид, нарушая молчание, и на какой-то момент Джесс возмутилась, что он ничего не понимает, и почувствовала, вопреки логике, что другой, тот, кто, в конце концов, был открытым ее врагом, понимает все. Она поймала случайный взгляд кузена Джона и поняла, что он тоже ощущает родство и выражает свои чувства столь же свободно, как и она. Он на мгновение потерял контроль над выражением своего лица, и в его чертах, ярко освещенных заходящим солнцем, отразилась тревога и печаль. Потом губы сложились в сардоническую усмешку.
- Зов крови, - проговорил он так, что его могла слышать только Джессика. - И все же это единственное, что стоит сберечь во всем этом гиблом месте. Как бы там ни было, мы давно здесь живем, Джесс. Вот этот обтесанный камень, на котором вы сидите... когда-то здесь стоял замок.
- Вы говорите так, словно вам предстоит это все потерять, - сказала Джесс.
- А так оно и есть. - Тон его был равнодушным, но она сразу увидела через броню и поняла потаенные переживания. - У нас практически ничего не осталось, а похороны дорого стоят. Наверно, все и уйдет.
Джесс поднялась, движимая и любопытством, и неудобством - камень был жестким и острым.
- Замок? - спросила она, ковыряя носком торф. - Здесь?
Но ей даже не требовался его подтверждающий кивок, чтобы понять, что когда-то на этом месте стояло творение человеческих рук. Блок, на котором она сидела, обтесан был грубо, полностью определить его форму было трудно, ибо он наполовину зарос сорной травой, но форма эта была, несомненно, правильной. Джесс побрела вдоль края утеса и обнаружила еще несколько отдельных глыб, а потом целый ряд, как будто камни стены одновременно рухнули во время смертельного штурма. Засунув руки в карманы и глядя на сияющий закат, Дэвид присоединился к ней. Он пнул камень.
- Не самое безопасное место для замка, - заметил он. - Прямо на краю утеса.
- Пятьсот лет назад край утеса не подступал так близко, - объяснил кузен Джон. - Утес каждый год уменьшается на несколько футов.
- Да, но почему вы считаете, что это замок? Может быть, старый оловянный рудник. Их башни торчат по всему Корнуоллу. Примерно вековой давности.
- Каждый, у кого есть хоть пол глаза, сразу заметит разницу, - грубовато сказал кузен Джон. - Видели когда-нибудь Тинтейджел? Выше по побережью. Точно такой же тип постройки, как эта.
Джесс охватила одна из главнейших страстей человеческих - страсть к раскопкам. Она присела и запустила пальцы в землю.
- Как было бы здорово найти что-нибудь, - сказала она, ковыряя дерн. - Женскую брошь, или меч, или... Ой, Дэвид! Могу поспорить, что наше кольцо из раскопок!
Великолепие заката и обстановки заставило ее позабыть осторожность, иначе она никогда не сказала бы этого. Подняв глаза, Джесс поразилась выражению обоих лиц, совершенно разному, но свидетельствующему об одинаковом изумлении.
Как всегда, кузен Джон опомнился первым.
- Едва ли, - беззаботно сказал он. - Я всегда подозревал, что это кольцо - один из трюков нашего старика. Вы не думаете, что нам пора возвращаться?
- Оно не из средневекового замка, - медленно произнес Дэвид. - Оно не... - Он столь явно прикусил язык на полуслове, не договорив чего-то очень важного, что двое других в ожидании уставились на него. - Вы говорили, мистер Трегарт потратил много денег на раскопки? Здесь? Он что, был археолог-любитель?
На не лишенное привлекательности лицо кузена Джона легла печать младенческой невинности, и это, как Джесс уже было известно, означало, что он собирается преподнести очередную байку.
- Любитель, вот именно, - кисло сказал он. - Но не археолог. De mortuis... и так далее, но старик был слегка не в своем уме. Ваш отец никогда не рассказывал о его мании, Джесси?
- Вы имеете в виду происхождение от короля Артура? - Руки Джесс уже были безнадежно грязны, но она увлеклась своим делом серьезно, сидя в жесткой траве.
- Я так и думал, что он должен был рассказать. Бедный дядя Гавейн.
- Ну, говорил он не очень много, - неопределенно сказала Джесс; она наткнулась на острый предмет, погребенный под дюймами грязи, сломав ноготь.
- Так вот, о раскопках, - напомнил Дэвид. - Он копал здесь и что-то надеялся доказать. Что это... Господи, ну конечно! Что это Камелот!
- Полный бред, - любезно согласился кузен Джон.
- Не такой уж и бред... Джесс, вылезай из этой грязной лужи!
- Я нашла что-то! Смотрите, нашла...
Она выкопала предмет из его могилы, сломав при этом еще два ногтя. В слабом сумеречном свете подняла, счистила налипшие куски грязи, искажающие округлые вытянутые формы. Это был сосуд. Толстое, коричневатое, непрозрачное стекло, грубо обработанное, удлиненный овал...
- Пивная бутылка, - с усмешкой сказал кузен Джон. - Вот такие вещи он и выкапывал, бедный старик. А не кости короля Артура.
Джесс вытерла руки о траву и встала.
- Прямо какое-то сумасшествие! - сказала она.
Ей никто не ответил. Дэвид смотрел на пастбище, повернувшись спиной к морю, которое было теперь нежно-золотистым и жемчужным. Джон смотрел на Дэвида.
- Все равно, не такой уж и бред, - пробормотал Дэвид. - Где-то... где я читал эту статью?..
- Пивная бутылка, - пробормотала Джесс. - Б-р-р... Дэвид, становится холодно.
- В научном журнале? Вряд ли. В газете? В книжке?
- Если не поторопитесь, вам не достанется шерри, - окликнул их Джон. Его стройная фигура вырисовывалась невдалеке на фоне неба.
Полпути к дому они прошли молча. Свет угасал, и Джесс сосредоточилась на дороге. Дэвид, устремив взгляд к горизонту, без конца спотыкался. Дорожка свернула, морской утес, озаренный закатом, оказался по правую руку, и Дэвид остановился.
- Что это?
Джесс проследила за его вытянутым перстом и увидела объект, на который он указывал, отчетливо обрисовавшийся на темнеющем небе. Теперь было хорошо видно, что очертания у него правильные - длинный, низкий, как гигантская гробница, холм.
- Это? - осторожно спросил кузен Джон.
- Да, холм. Похоже на могильный курган.
- Похоже.
- Мистер Трегарт там не копал?
- Копал. Пусто. Но его это не очень-то интересовало. Видите ли, это могильник другой эпохи - для короля Артура рановато.
Они провели один из самых тягостных вечеров, какие выпадали Джесс за всю ее жизнь. Дэвид был рассеянным до неприличия, губы его непрерывно кривились и шевелились, словно он спорил с невидимым оппонентом.
После скудного обеда, поданного молчаливой прислугой, все переместились в гостиную. Вечером она была еще менее привлекательной, тем более что Джон предложил посидеть при свечах - "для настроения", как он выразился. В слабом свете не так бросалась в глаза пыль и убогость, но повсюду мелькали тени, и на лицах людей играли резкие неприятные блики. Надо было видеть тетю Гвиневру при свечах - ее жесткие неподвижные черты застыли, словно у трупа, вокруг глаз залегли глубокие темные круги, губы изогнулись в мрачной усмешке.
Единственным приятным исключением стал момент, когда кузен Джон согласился сыграть. В течение часа в большой комнате эхом разносились отчетливые металлические звуки клавесина. Играл он блестяще - Скарлатти, Баха и какие-то незнакомые маленькие пьесы, как он объяснил, средневековые танцевальные мелодии.
- Но вы настоящий профессионал! - воскликнула Джесс, от восхищения позабыв о вражде.
- Нет, не дотягиваю, - кротко отвечал кузен. - Для профессионального уровня требуется такая дисциплина, на которую я не способен.
Позже он отомстил ей за то, что она толкнула его на это признание, - в конце вечера поднял со стола канделябр и обратился к матери:
- Джесс еще не видела его, мама. Ты сейчас собираешься подниматься?
Мать, кивнув, встала, и Джесс сообразила, что они имеют в виду.
- Вы... вы хотите сказать, что он... он все еще здесь?
- Где ж ему быть? - Тетка испытующе глядела на нее с неприкрытым презрением. - Мы не разделяем вашего лицемерного, легковесного отношения к смерти. Он, разумеется, здесь, в своем доме, где и желал бы лежать.
Пламя свечей заколебалось, как будто держащая подсвечник рука с длинными пальцами музыканта дрогнула. На холодном лице тетки лихорадочно заплясали тени, придавая ему безумное искаженное выражение. И тут Джесс почувствовала на своей руке руку Дэвида и услышала голос Дэвида, который спокойно сказал:
- Похороны завтра?
- Завтра, - ответила тетя Гвиневра. - А сегодня Джессика должна посмотреть на него. Таков обычай.
Процессию возглавил кузен Джон с канделябром. Тетка шествовала со сложенными руками, торжественно, как монахиня. Проходя темными коридорами, залами, по которым гуляли сквозняки, Джесс знала, что все это инсценировка, все напоказ, и, подобно многим трюкам ее кузена, игра заходила чересчур далеко. К тому моменту, когда они поднялись по огромной лестнице и подошли к комнате, Джесс успокоилась и приготовилась.
Это была комната хозяина дома - комната Артура Трегарта. Обширная, с высокими потолками, с высокими окнами с видом на море, почти пустая, если не считать теней. Горели свечи, и в душной комнате пламя их оставалось неестественно неподвижным. Они освещали лицо старика, который покоился не в гробу, а на той же постели, что и при жизни.
Завидев вошедших, со стула молча поднялась крепко сбитая женщина средних лет в черном, кивнула головой и выскользнула из комнаты, а Джессика сделала четыре шага вперед и остановилась, опустив первый и последний взгляд на лицо отца своего отца.
Твердые фамильные черты, которые из двух его детей унаследовала только дочь, казалось, еще больше затвердели от прожитых лет; иссохший и пожелтевший после смерти, старик со своим широким загнутым носом, выступающей челюстью и массивным лбом, с которого были тщательно зачесаны назад седые пряди, напоминал хищную птицу.
Она смотрела на него и ждала, что вздрогнет или что-то почувствует, и ничего не чувствовала. Совсем ничего, даже обиды на зло, которое он причинил не ей и которое она никогда не сможет ни осудить, ни оправдать; даже нежности к родной крови, которая без любви ничего не значит. Все, может быть, ждут, что она дотронется до него или поцелует в лоб, но она решила, что не сделает этого ни за что на свете. Джесс отступила назад, твердо выдержав взгляд тетки, и на лице женщины выразилось некое подобие уважения.
- Здесь принято сидеть рядом с покойниками. Я не думаю, что у вас есть такое желание.
- Нет, у меня его нет, - сказала Джесс и снова заметила странный уважительный проблеск.
- Тогда доброй ночи, - сказала ее тетка.
Кузен Джон метнулся следом за Джесс и Дэвидом.
- Дурацкие старые обычаи, - зашипел он, как только за ними закрылась дверь. - Ничего не поделаешь, лучше со всем соглашаться и увиливать, насколько удается. Ну вот ваша комната, Джесси, если хотите, могу пошарить под кроватью в поисках привидений.
Пока она пыталась найти подходящий и остроумный ответ, Джон послал стрелу в Дэвида:
- Да, старина, это дедушкино кольцо...
- Что?
- Вы к нему когда-нибудь внимательно приглядывались? С действительно близкого расстояния?
- Нет. А зачем?
- С ним тоже связана одна старая семейная традиция, - задумчиво произнес кузен Джон. - Может быть, ерунда, но поскольку завтра будут читать завещание...
- Мистер Трегарт завещал кольцо вам? Вы на это намекаете?
- Я ни на что не намекаю, дорогой мой. - Глаза кузена Джона расширились, впечатление от глубоких глазниц, горящих изнутри в пламени свечи, которую он держал на уровне своей груди, решительно нервировало. - Я понятия не имею, что дедушка собирался сделать с кольцом. Но я знаю, что он просил Джесси привезти его, правда, кузина? Поэтому и предполагаю, что он что-то задумал.
Джесс стало жалко Дэвида; она чувствовала, как лихорадочно трудится его мозг, пытаясь распутать нить за нитью новые козни кузена Джона. Она, как и Дэвид, не знала, что он задумал, но, как и Дэвид, была уверена, что что-то готовится. После короткой паузы Дэвид сказал:
- А что это за семейная традиция?
- Просто старый глупый стишок.
- Какой стишок? - настаивал Дэвид.
- Детский. Как там, сейчас... по-моему, примерно так:
Высокие рыцари, светлые девы,
Прекрасные королевы -
Три и три;
Что они прячут у моря в горах,
Говори!
Длинный меч, и корону, и короля,
И сынка для меня.
Двое мужчин глядели друг на друга через пламя свечи, словно друиды, собравшиеся у костра. В другое время Джесс позабавилась бы над их физиономиями, выражающими смесь подозрительности и двуличности.
- Весьма туманно, - заключил Дэвид. - Ладно. Завтра все узнаем, не так ли?
- Так, так, так. Спокойной ночи, Джесси. Вы со мной, Дэйв?
Джесс проследила, как они уходят по коридору бок о бок, изящная тень кузена Джона рядом с внушительной фигурой Дэвида. Повернули за угол, скрылись из виду, пламя свечи отбросило причудливые тени, потом исчезло, коридор погрузился во тьму, и Джесс лихорадочно зашарила по стене в поисках выключателя.