- Есть, но бабушка его не любит, очевидно, зная от дочери, чей это ребенок на самом деле и как был зачат этот мальчик. Она брала его на лето с условием, что Карина заплатит за его проживание, за питание, за доставленные неудобства. Да и у Артема нет теплого чувства к бабушке: ребенок ведь чувствует, как к нему относятся. Мальчик бывал у меня часто, приходил с матерью или просто так. Мне нравилось с ним общаться, мы ездили в магазины, покупали кроссовки, шиповки, всякие спортивные принадлежности. У него определенные спортивные способности. В четырнадцать лет парень на восьмисотке выбегает из двух минут - очень неплохой результат, если учесть, что в Ветрогорске нет квалифицированных тренеров по легкой атлетике. Сам Артем хочет заниматься и даже просил Карину отправить его в спортинтернат. Но она не захотела с ним расставаться. Теперь я помогу ему туда попасть, просто обязан это сделать. Оформлю опекунство: с бабушкой договориться будет несложно.
- За деньги?
- А хоть бы и так. Пусть парень занимается тем, что любит, а я уж помогу в остальном.
- Мы отвлеклись, а ведь я спрашивал вас, Леонид Владимирович, ссорились ли вы с Кариной?
- Так я уже ответил. Ссорились. По мелочам. Она могла обидеться за неосторожно сказанное мною слово… Ну и я, разумеется, тоже иногда терял терпение. Однажды жду, жду ее. Не приходит. Полчаса жду, час. Набрал номер. Сбросила. Позвонил еще. На этот раз ответила, что очень занята. А на фоне слышу, как гремит музыка - шансон примитивный. Понял, где она, отправился туда…
- Где она находилась?
- В кафе на рынке. Сидела и пила пиво с армянином, который на Ашимова работает. Подошел к ним и сказал, что она может сидеть здесь и заниматься своими делами хоть всю жизнь, но и меня в ее жизни не будет… Карина обиделась, разумеется.
- И после этого она к вам больше не приходила?
- Да. Я звонил, чтобы извиниться, но…
Уманский замолчал. Кудеяров молчал тоже, не зная, о чем еще говорить, похоже, что единственный… Даже не единственный, а основной подозреваемый уплывает от него. Но взамен он получил сразу несколько других.
- Знать бы, к кому она шла вчера… - произнес вслух Павел.
- Ко мне. Позвонила и предупредила, чтобы я ждал ее, потому что она хочет сообщить мне нечто очень важное.
- То же самое она сказала Алене Сорокиной.
- Не знаю, но у меня с Аленой нет общих дел. Это совпадение просто. Важно другое - что мы с Кариной уже месяца полтора не встречались. То есть виделись случайно, но она всегда разворачивалась и быстро уходила, словно боялась…
- А было почему?
- Я тут же, чтобы не бежать следом, набирал ее номер, видел, как она смотрит на контакт вызывающего и сбрасывает вызов. Когда же она наконец отозвалась однажды, то сказала, что не хочет мешать моему счастью.
- Что это означало?
Уманский пожал плечами:
- Не хочу гадать. Она зачастую делала неверные выводы, особенно когда ей кто-то наговорит всякой ерунды.
- Кто и какой ерунды?
- Не знаю. Но, вероятно, могли сообщить, что ее подруга Алена приходила ко мне одна поздно вечером.
- Это правда?
- Правда, чего ж скрывать? Только она приходила всего раз и с обычной для нее просьбой - просила денег. Только попросила не тысячу или две тысячи рублей, как обычно, а больше. Поскольку сумма, по ее понятиям, была значительной, то она думала, что после совместного распития лаптевской смородиновой я потеряю голову и клюну на ее прелести. Вдобавок она наврала, что у Карины уже давно другой - значительно моложе меня, потому что я в силу возраста, по словам Карины, слаб в постели. Это была явная провокация, по ее мысли, каждый мужчина должен тут же броситься доказывать обратное. Денег я дал и попросил больше не беспокоить меня никогда. А поскольку она оставалась на месте и даже попыталась раздеться, то я позвонил ее мужу и попросил забрать жену. Аркаша примчался очень быстро, поблагодарил меня и увел Алену, которая не очень-то сопротивлялась.
- Не сказала, на что ей нужны деньги?
- Будто бы хочет купить Аркадию "Газель" с тентом, чтобы он зарабатывал грузоперевозками. - Уманский поднялся. - Пойду, пожалуй. Честно говоря, эти воспоминания как-то действуют на меня не благостно. А вы заходите ко мне, если будут вопросы. Или просто так. Можно прямо сегодня. Я - человек умеренно пьющий, но сегодня хочется нарушить свои привычки. Карину хочется помянуть: все же мы с ней столько времени были близкими друг другу людьми.
Уманский ушел, а Кудеяров остался и, глядя в окно, размышлял, что можно вынести из услышанного. Все равно никакой стройной версии не получалось. Не думать же, что пожилая женщина, тем более учительница, подкараулила и задушила Карину только за то, что у той ребенок от ее мужа. Причем ребенок этот - не плод долгой любовной связи, а результат преступления. Можно поверить, что Лидия Степановна отравила мужа. Не отравила даже, а дала не то лекарство. Но доказать это все равно не удастся, а признаваться в убийстве вдова, конечно, не будет.
Вообще после этого разговора вопросов по-явилось еще больше. Уманский пусть и серьезный человек, но говорил чересчур много, и большая часть из рассказанного едва ли поможет делу, хотя и раскрывает сущность некоторых людей. Вскользь прошелся по Погудину, Ашимову и Кулькову. Даже о преступлении Друяна поведал. Хотя того уже нет на свете и подозреваемым он быть никак не может. И вообще, почему все и он сам в том числе, майор юстиции Кудеяров, решили, что убийца - обязательно кто-то из живущих на этой маленькой улочке? А вдруг посторонний человек поджидал девушку, прячась среди густых туй? И то, что момент убийства не попал на камеры видеонаблюдения, - так это просто случайность.
Павел набрал номер Францева, участковый ответил, что уже на подходе. И действительно, вошел в квартиру через пару минут, посмотрел по сторонам и спросил:
- Долго беседовали?
- Почти все время, что ты отсутствовал. На мой взгляд, Уманский - не убийца. Умный, осторожный, уверенный в себе человек. Вряд ли он может убить женщину, с которой его что-то связывало.
- Постель не всех связывает, - усмехнулся Францев.
- Для нормальных мужчин, которые не прыгают из койки в койку, секса нет - есть любовь. А Уманский - нормальный.
- Ну-ну, - усмехнулся участковый. - И это мне говорит майор юстиции, который должен знать, что очень многие уважаемые обществом мужчины готовы убить свою давнюю любовницу лишь потому, что связь с ней может подорвать репутацию. Вчера я думал, что убийца ушел лесом. Но сегодня нашлись свидетели, которые сидели на полянке почти за футбольным полем, откуда видна тропинка и забор Друянов, и они все трое в один голос уверяют, что никого не видели.
- Не видели или никого не было там?
- Да какая разница! Я тоже посидел на этой полянке. Забор целиком и место убийства оттуда не просматривается, но если бы кто-то попытался войти в лес, то был бы как на ладони. Из этого я сделал вывод, к которому пришел еще вчера вечером, - убийца живет на Боровой улице. Если бы убийца жил на четной стороне, то камеры зафиксировали бы его выход навстречу Карине, а потом возвращение, но этого нет. Значит, кто-то из живущих на противоположной стороне, как раз там, где задушили Сорокину. Лидия Степановна отпадает по определению, говоря современным языком, по гендерному признаку. Адвоката не было в доме и вообще в городке. Отец Петр находился в храме. Матушка тоже вряд ли могла… Видел бы ты эту матушку. В платочек закутана, смотрит сквозь тебя… Да и вообще баба, а ведет себя как плаксивая девочка. В церкви молится перед иконами - и слезы в два ручья. Остается один Уманский, так что надо его раскручивать. Поводом для убийства могла стать элементарная ревность. Например, Леонид Владимирович узнал, что девушка, с которой у него были серьезные отношения и какие-то планы насчет нее, изменила. И в порыве сжигающей его страсти напал…
- Наружные камеры должны были что-то зафиксировать. Если убийца Уманский, то к этому месту он должен был как-то подобраться, а значит, попасть хотя бы в поле зрения камер соседских участков. Что они показали?
- Вот ты правильно спросил. Друяновские камеры не работали, потому что Лидия Степановна отключила их. У адвоката всего одна камера наблюдения, выходит на глухие въездные ворота. У отца Петра камер нет, потому что они ему не нужны - его Бог бережет. А Уманский - не клиент Погудина. Леонид Владимирович сигнализацию заказывал в другом месте. У него крутая сигналка, по словам Погудина. Весь периметр на фотоэлементах - на птичек срабатывает даже. Погудин ему, оказывается, позвонил утром и попросил записи камер для изучения. И что на это ответил твой нормальный человек?
Францев замолчал и насмешливо посмотрел на Павла.
- Откуда я могу знать, что он ответил? Не томи уж!
- Леонид Владимирович ответил, что идет к участковому для встречи с сотрудниками следственного комитета, а записей у него нет… То есть они имеются, только показывают лишь периметр забора и ворота с калиткой на предмет незаконного проникновения на его территорию, а что происходит за забором, его волнует мало. Погудин говорит, что если бы Уманский обратился к нему, то он бы поставил камеры с панорамным обзором, как у всех. Так что темнит что-то твой нормальный человек.
- Где Алена Сорокина трудится?
- А что, понравилась? - Участковый хихикнул, но тут же снова стал серьезным. - В мебельном магазине продавцом, а муж ее там же грузчиком и сборщиком мебели. Хочешь с ней еще раз пообщаться? Думаешь, она недостаточна откровенна была с нами?
- Есть подозрение, что она нам недоговаривает что-то.
- Ну иди и нагни ее, только предупреждаю: Аркаша у нее здоров, как бык, и к тому же ревнив, как Отелло.
Павел ничего не ответил и направился к выходу, но остановился:
- Послушай, капитан. Если я выпил с тобой вчера рюмку водки, то это не повод разговаривать со мной так. Не требую, чтобы ты обращался ко мне по званию, но хотя бы уважай мою должность. Так что впредь избавь меня от своих сальностей.
Николай побагровел.
- Так точно, товарищ майор. Все понял и осознал. Впредь не повторится. Только по службе. И разрешите обратиться с вопросом.
- Ну так-то не надо.
- А я теперь знаю свое место. Вы указали, за что спасибо. А вопрос такой: обедать сегодня будем, а то уж полдень близится…
- Не знаю, найду какое-нибудь заведение и посижу там.
- Какое-нибудь не надо. Романов сказал, что в час дня нас с тобой ждет столик в "Маме Роме". Вы засветились сегодня утром в одном из его заведений, и он хочет продемонстрировать истинное свое гостеприимство…
- Стоит ли ходить к нему?
- Вообще он это предложил, сказал, что у него к нам, то есть к тебе, разговор. Говорит, что есть чем поделиться.
Глава пятая
Вообще на участке было двое участковых. Старший, капитан Францев, отвечал за покой городка, а второй, старший лейтенант Петров, за спокойствие Обочинки, Кошкина и Лаптя. Пришел Петров лейтенантом на помощь участковому Вениамину Круглову, работал и при Кудеярове, а теперь подчинялся Францеву. За десять лет службы он поднялся в звании всего лишь на одну ступеньку, а в должности повышен не был, к чему, впрочем, не стремился. Петров был спокойным и уравновешенным, не особенно активным сотрудником, и тихое место службы его устраивало. С Францевым он общался только по службе, был женат и чаще всего рабочее время проводил в Кошкине, где и проживал с женой и двумя детьми.
Сейчас он находился в очередном отпуске и, по словам Францева, уехал с семьей к теще, в деревушку еще более дремучую, чем Кошкино. Но даже если бы старший лейтенант и присутствовал, вряд ли Кудеяров привлек бы его к расследованию. Руководство райотдела полиции не было высокого мнения о втором участковом. Хотя опыт полугодового знакомства с Петровым подсказывал Павлу, что тот далеко не прост, а никуда не рвется, считая, очевидно, что хороша лишь та служба, которая проходит поближе к кухне и подальше от начальства.
Мебельный магазин располагался, как и пять лет назад, в здании почты на втором этаже. Алена стояла на крыльце возле таблички "Почта России" и курила.
- Давно не виделись, - обратился к ней Павел.
- Добрый день, - сказала она. - Опять с вопросами или в гости хотите пригласить?
- Только вопросы. Первый - где сейчас ваш муж Аркадий?
- Поехал в Обочинку, мебель покупателю собирать. А что?
- Просто так спросил.
- Ну да.
Похоже было, что вопрос о муже Алену встревожил.
- Второй вопрос…
В этот момент на крыльцо выскочила молодая высокая женщина.
- Алена, вот ты где! А я ищу тебя… - Женщина покосилась на Кудеярова и перешла на шепот: - У тебя бюст какой: третий или чет-вертый?
- Ты чего? - не поняла Сорокина. - Зачем тебе?
- Сегодня сорок процентов скидки на все белье итальянское.
- Третий, - ответила Алена и тоже покосилась на Павла.
Женщина умчалась. Алена повернулась к Кудеярову:
- Так какой ваш второй вопрос?
- Вам только что его задали, - усмехнулся он. - А потому переходим сразу к третьему.
Сорокина засмеялась, а Павел тоже перешел на шепот:
- Так кто у вас сейчас в любовниках? С кем вы бывали в гостях в доме Уманского?
Алена покраснела.
- Кто вам сказал, да я…
- Никто не говорил. Просто там везде камеры, я и так узнаю. Только не хочется показывать записи людям посторонним. Вы мне скажете, и я забыл. А другие посмотрят и раструбят по всему городку. Вам это надо?
- Не надо. Но я не могу сказать…
Алена готова была расплакаться, она отошла от таблички. А потом отступила еще на один шаг.
- Ну хорошо, я расскажу, только дайте слово, что никому не будете передавать.
- Даю слово. А не боитесь, что Уманский сам проговорится?
- Леня не проговорится. Он не такой.
Алена закрыла лицо ладонями. Потом опустила руки.
- Это Алик Ашимов. Только прошу…
- Я уже дал слово. Значит, у вас связь с сыном Ашимова? Сколько ему?
- Двадцать два. Вы же понимаете. Если его отец узнает, то меня не найдут даже, просто закопают в лесу.
- Что же вы так неосторожно? Постарше никого не нашли?
- Да он сам нашелся. Стал в наш магазин приходить, вроде того, что ухаживать за мной. Мне приятно, и потом, он симпатичный, на Элвиса Пресли похож. Ему же отец уже невесту нашел. Тоже из богатых - из их круга. Они встречались, и невеста им просто бредит.
- Местная невеста?
- Нет, с родины его отца. Все ее родственники там - очень уважаемая семья. Все у них схвачено. И в полиции, и в правительстве, и бизнес у них самый крутой. А девушку захотели в Россию отправить по каким-то там причинам. Дом Ашимовых родители невесты осмотрели, но он их не впечатлил. А девчонка эта только на Алика и смотрела. А он говорит, что ему малолетки совсем не нравятся… Вот так и получилось, что ходил, ходил он в наш мебельный магазин… А что к нам ходить, если ничего не покупаешь? У нас ведь не гастроном. Ну предложил он мне как-то… А куда пойти? К нему нельзя: меня Рустам Фарухович сразу убьет. А потом Карина предложила, сказала, если у вас и в самом деле любовь, чего тогда мучиться и скрываться, и к Уманскому нас привела. Но мы с Аликом не так чтобы часто этим пользовались. И приходили туда по отдельности - там уж встречались. Алик каждый раз, когда шел из дома через дорогу, то камеру отключал, а когда возвращался, то включал снова, чтобы отец не знал. А когда отец уезжал, то мы даже как-то на два дня оставались.
- Аркадий знает про вашу связь?
Алена кивнула.
- Он переживал, но я сказала, что это временно, потому что только его одного люблю. А у Аркаши не всегда получается. Вот он и терпит. А дочке говорит, что мама на дежурстве, мебельный магазин по ночам охраняет, чтобы денег заработать. Дочка, конечно, спрашивает, а почему мама это делает, ведь ты сильнее. Аркаша врет ей, что по ночам крепко спит всегда, а мама может целую ночь глаз не смыкать… Мне так стыдно на самом деле.
- Так вы любите Алика?
Сорокина пожала плечами.
- Не знаю. Наверное, нет. Но с ним мне хорошо. Он - веселый.
Она произнесла последнюю фразу и снова собралась плакать.
- Стоп! - приказал Кудеяров. - К убитой Карине ваш любовник как относился?
После этого вопроса Алена разрыдалась. Павел покрутил головой: никого поблизости не было.
- Смею предположить, что Алик только изображал, что влюблен в вас, но потом выяснилось, что он хотел не столько вас, сколько вашу подругу Карину. Вы это знали и терпели, чтобы его не потерять…
- Да он мне почти сразу сказал, что хочет ее. Даже спросил как-то при мне, сколько она готова получить с него за одну ночь. Карина тогда посмеялась и ответила, что таких денег нет ни у него, ни у его поганого папаши. Он хотел ее ударить, но это было в доме Уманского, и Алик не рискнул, зная, что Леня с ним после этого сделает.
- Когда Алик задал этот вопрос, где сам Уманский находился?
- Мы разговаривали в бильярдной на первом этаже, а Леня в цокольном был, тот есть в подвале почти. Там у него баня оборудована и бассейн небольшой. Тренажеры стоят. Он тогда пошел сауну включать для нас с Аликом…
- Какой гостеприимный Леонид Владими-рович…
- Так он ради Карины старался. Стал бы он нас впускать в свой дом, если бы она не попросила!
- И Алик оставил вашу подругу в покое?
- Какое там! Звонил потом ей, извинился за такое предложение. Но потом опять начал, что деньги для него не проблема, и все такое прочее. Она, конечно, смеялась. Вроде того, что в игру все превращала, боялась, что Леня про это узнает и изобьет Алика, и тогда Ашимов что-нибудь сделает с Уманским. А после ее смеха Алик вообще с ума сходил. Меня стал коровой называть. Говорил: "Посмотри на себя в зеркало. В твоей одежде три Карины поместиться могут". Ударил меня как-то. Я домой с синяком пришла. Аркадий спрашивает: "Откуда бланш?" Отвечаю, мол, выходила из магазина, торопилась и на дверь напоролась, которую открывали мне навстречу. Поверил, наверное…
- Когда вы с Аликом виделись в последний раз?
Алена задумалась.
- Ой, когда ж? На той неделе - в среду, наверное.
- И он сказал, что не хочет вас больше видеть?
Алена кивнула.
- Сказал, что если позвоню или встречусь, даже ненароком, то он лично меня уроет. А сам довольный такой. Я спрашиваю: "Неужели Каринку уломал?" Он засмеялся и сказал, что никуда она теперь не денется и даже денег тратить не придется. Сама теперь за ним бегать будет…
- Больше ни о чем не говорили?
- Нет. Алик сказал только, чтобы я убиралась подобру-поздорову. Вот я и ушла.
- Где он сейчас?
- Не знаю, но вчера был в городе.