Я был зол сам на себя. Мне бы сейчас на больничной койке отлежаться, а не по курортам таскаться. Выглянув в окно, я снова решил действовать, но вспомнил о том, что не один. Придется дождаться, пока проснется все семейство. Я продолжал ломать голову над своей проблемой: должна, должна же в этой истории быть какая-то зацепка. Прислушиваясь к детскому дыханию, я сделался спокойнее. Хорошо, рассуждал я про себя, не можешь представить себе цельную картину, попробуй сложить ее по частям, из маленьких кусочков.
Пора позвонить Гарри Серпеллу, решил я и достал из сумочки Жанин ее мобильный телефон. Когда я выходил из номера, она на секунду встрепенулась и махнула мне рукой. Я спустился в холлу увешанный фотографиями политических деятелей, предпочитавших собираться на свои конференции в этой гостинице. Усевшись в свободное кресло, я поймал на себе бойцовский взгляд Гарольда Вильсона .
– Гарри, это Дейв Кьюнан, – сказал я в трубку.
– Ранняя пташка проснулась, – ответил он, по-ланкаширски растягивая слова. – Едва девять минуло.
– Срочное дело, Гарри.
– Что это все болтают о том, что ты расширяешь дело. Ты всегда действовал в одиночку или с парой помощников типа меня.
– Времена меняются, Гарри.
Последовала длинная пауза.
– Я узнал кое-что для тебя, Кьюнан, но придется платить, – сказал наконец сыщик из Рочдейла. Он говорил медленно, с расстановкой, придавая вес каждому слову.
– Ты знаешь, я плачу за работу.
– Я-то знаю. Но вот девчонка, что работает у тебя, придерживается другого мнения.
– Ах вот оно что…
– Мне пришлось посидеть за рюмочкой с несколькими чиновниками, а ты знаешь, как они любят обедать. Им только самое лучшее подавай, и вино, и закуски. Без этого из них слова не вытянешь.
– Гарри, расскажи мне, что ты узнал о Деверо-Олмонде?
– Меня смущает твоя секретарша…
– Гарри, верь моему слову. При чем здесь секретарша? Давай ближе к делу.
– Идет. Но предупреждаю сразу: ты получишь чек на три сотни.
– Рассказывай, – взмолился я.
– Бывший клерк этого Олмонда, его зовут Джордж Холмс, ничуть не удивился, когда я стал интересоваться его прежним боссом. Ничего хорошего он не сказал. До того, как Олмонд поймал золотую рыбку, он считался коронованным дураком среди судейской братии. Непробиваемый тупица. К тому же у него неоднократно отмечались провалы памяти, и он был на грани дисквалификации.
– Имеются в виду спланированные провалы памяти, в пользу преступников?
– Не совсем. Он действительно был крайне рассеян. Забывал какие-то факты, иногда терял бумаги, не помнил данных клиентам обещаний. Холмс говорит, что по этой причине в свою бытность у Олмонда практически всеми делами занимался он сам.
Я внимательно слушал. То, о чем рассказывал Гарри, не вполне отвечало моим ожиданиям.
– Послушай, Гарри, у этого человека огромная яхта и собственный особняк, а он оставил дело лет за десять до пенсии…
– Погоди, сейчас! Имей терпение, Дейв. Вы в Манчестере думаете, что мы, захолустные стрючки-старички, мало на что годимся.
– Ничего такого я не думаю.
– У нас еще полно пороху в пороховницах.
– Мне ли не знать, Гарри, что у тебя не порох, а ракета в заднице.
Он от души рассмеялся. Я бы вполне обошелся без шуток, но пришлось ублажить старика. Новые факты требовались мне, как воздух.
– Итак, Олмонду едва хватало на то, чтобы платить своему клерку. И тут вдруг на него свалилось дело об убийстве.
– Дело Кинга.
– Не думал, что тебе об этом известно. В общем, с тех пор Олмонд забыл о тяжелых временах, потому что начал вести дела крупного конгломерата "Мерсийская недвижимость". Или делал вид, что ведет.
– Что значит – делал вид?
– Холмс говорит, что однажды Олмонд обмолвился, что у него теперь не работа, а одно удовольствие – ставишь подпись под документами, и все. Действительно, славная работка!
– Да уж, – согласился я, вспомнив, что последние дни и я в своей конторе ничем иным не занимался.
– Холмс утверждает, что Олмонд участвовал в нескольких сомнительных сделках по купле-продаже земли. И вроде как по случаю приобрел участок, который, как выяснилось чуть позднее, оказался стоящим куском.
– Гарри, попробуй выяснить все про эту "Мерсийскую недвижимость".
– А ты, случайно, в лотерею не выиграл, Дейв?
– Вроде того, – промямлил я. – Сделай для меня еще одну вещь.
– Я весь внимание, шеф.
– К северу от Манчестера, на Мостон-лейн, есть кладбище.
– Да, знаю о таком.
– Сходи туда, найди итальянский сектор и выпиши все фамилии, которые начинаются с буквы "К".
– Ты уверен?
– Перепиши все фамилии на "К", даже если они не похожи на итальянские. Не важно. Главное, чтоб захоронения были в итальянском секторе. Результаты мне нужны к понедельнику.
– Но Олмонд не итальянец и его фамилия не на "К".
На минуту я затих.
– Дейв, ты меня слышишь? – нетерпеливо спросил Гарри Серпелл.
– Ты прав, и раз уж будешь там, выпиши заодно и все фамилии на "О".
– Это тебе дорого обойдется. Погода теперь хуже некуда.
– Ну что ты заладил одно и то же, Гарри? Не обижу. Получишь две сотни, если в понедельник список будет лежать на моем столе.
– Я всего лишь детектив, а не любитель генетики.
– Генеалогии, Гарри. Считай, что я провожу небольшое историческое расследование.
– И для этого необходима прогулка среди жмуриков?
– Именно, – подтвердил я и продиктовал ему номер телефон Жанин. Для этого я обратился к "меню" и невольно выяснил, что там сохранены домашний и служебные телефоны Клайда Хэрроу.
Следующий звонок я сделал в свой офис. Ответила Селеста.
– Где вы пропадаете? – воскликнула она. – Мы тут в панике!
– Вчера я был за пределами досягаемости. Заодно утроил тебе проверку.
– Я поняла – вы скрываетесь от этого Каллена. Да он просто пытается вас запугать! Мой кузен вам поможет. Я позвоню ему. Он член общественного совета, ему полиция рот не заткнет.
– Селеста, я был в больнице. Попал в небольшую аварию.
– Вы и сейчас там?
– Уже нет.
– Здесь телефоны разрываются. Приезжайте сейчас же. Дел по горло.
Я сказал Селесте, что не сомневаюсь в ее управленческих способностях. Она ответила, что тем не менее мне лучше вернуться на рабочее место. Если говорить могу, значит, и до конторы доеду.
– Селеста, вчера был настоящий потоп. В такую погоду даже страховые агенты по домам сидят, – а ты говоришь, приезжайте.
– Это не я говорю. Это мистер Канлифф. Он обзвонился уже. Все твердит о безграничных возможностях для расширения дела. Я сказала, что вы по делам в Лондоне, но он продолжает названивать. Как заведенный. Да еще кучу бумаг прислал.
– Отлично. Позвонит еще раз, скажи ему, что я налаживаю связи с банкирами.
– Это правда?
– Так и скажи, Селеста. Я вернусь на следующей неделе.
Я дал отбой как раз в тот момент, когда в холле появилась Жанин с детишками.
40
Мы начали день с настоящего английского завтрака.
Глядя на полные тарелки, я вдруг понял, отчего наши английские предки крепко стояли на ногах и чувствовали уверенность в жизни. Когда садишься за стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, и берешь в руки массивные приборы, невольно начинаешь ощущать свою значимость в этом мире.
В отличие от предков, я не чувствовал себя в безопасности. Еще меньше было во мне уверенности.
– Знаешь, Жанин, иногда я жалею, что не стал банковским служащим.
– Что за глупости? – резко сказала Жанин. – Ты бы там недели не продержался.
– Мисс Сигрейв говорит, что работа в банке ненадежна, – объяснила нам Дженни, – потому что скоро все операции будут выполнять компьютеры.
Жанин заскрежетала зубами, услыхав очередной совет своей постоянной соперницы в глазах дочери. Я с пониманием улыбнулся:
– Надо спросить у мисс Сигрейв, что она думает по поводу работы в сыскном агентстве. Похоже, у нее на все есть готовые ответы. Может, и мне чем поможет.
– Мисс Сигрейв говорит, что самое благородное занятие для человека – учить детей, – ответила мне Дженни.
– А как насчет хирургов и семейных врачей? – поинтересовалась Жанин.
– Чтоб стать врачами, им тоже сначала нужны учителя, – блестяще нашлась Дженни.
– Любопытно было бы узнать, как мисс Сигрейв относится к журналистам? – снова спросила Жанин. – Вероятно, их она считает лишними людьми.
– Я у нее спрашивала, – сказала Дженни без тени сарказма. – Она сказала, что они, конечно, ставят перед собой какую-то важную цель, но она еще не поняла, какую именно.
– Ну, довольно, – не выдержала Жанин. – Если ты будешь цитировать мисс Сигрейв за завтраком, обедом и ужином, я сейчас же уезжаю домой.
Дети испуганно поглядели на мать.
– Подумаешь, мисс Сигрейв, – заступился я за Джении. – Она – цветочки, по сравнению с Пэдди, – вот кто все на свете знает.
Дженни и Ллойд уткнулись в тарелки и принялись за тосты, щедро смазанные маслом. Я подлил чаю нам с Жанин и хотел было развлечь ее разговором на совершенно иную тему, как вдруг ее лицо исчезло за огромным букетом красных роз. Букет держал в руках внезапно появившийся у столика официант. Жанин вопросительно поглядела на меня. Я отрицательно покачал головой. Жанин заметила прилагавшуюся к букету карточку и вытащила ее, чтобы прочесть, но этого уже не требовалось.
– Позвольте присоединиться? – послышался сладчайший до приторности голос Клайда Хэрроу. – Мадам, прошу вас принять этот скромный дар в честь перемирия. Искренне сожалею, что мой вчерашний неосторожный жест был неверно вами истолкован.
– Неверно истолкован?! – возмутилась Жанин. Лицо ее посуровело. Розы, шумно шурша целлофаном, полетели на пол. – Да как ты вообще посмел сюда заявиться? Ты, тщеславный, самодовольный боров!
– Кто не рискует, не выигрывает, – нагло заметил Хэрроу.
– О каком выигрыше ты говоришь? – сказал я. – Если о разбитой физиономии, я тебе это сейчас устрою.
– Не торопись, мой мальчик. Сначала залечи свои синяки.
– Как ты нас нашел?
– Очень просто. Твоя милая подруга сказала мне, что вы отправляетесь на первоклассный морской курорт, а здесь не так много пятизвездных отелей.
– Клайд! – со злостью выкрикнула Жанин, – Почему ты решил, что вправе врываться и нарушать покой нашей семьи? Мы отдыхаем!
– Насчет отдыха ты права, а вот насчет "вашей семьи" ошибаешься. На прошлой неделе я разговаривал с Генри Талботом и…
– Что?! – Жанин чуть удар не хватил.
– Представь себе, бедняга изнывает от тоски по своим отпрыскам. Мне его, право, жаль. И как же вам не стыдно было делать вид, будто отец этих чудных созданий – Дейвид.
Жанин резко поднялась, подхватила детей и пошла к лестнице, бросив мне:
– Расплатись по всем счетам, Дейв. Мы сейчас же уезжаем.
– Какая же ты сволочь, Клайд. Уж я-то точно никогда не говорил, что это мои дети.
Я встал со стула с такой решимостью, что Клайд невольно отпрянул назад. На минуту за соседними столиками смолк веселый звон вилок и ножей. Клайда, безусловно, узнавали повсюду, благодаря шутовским расцветкам его пиджаков и галстуков. Даже если бы у меня хватило сил врезать ему разок-другой, не думаю, что администрация гостиницы обрадовалась бы, если бы Клайд Хэрроу грохнулся в нокауте на тот же самый ковер, куда ступала нога не одного премьер-министра.
– Успокойся, – сказал он, прикрываясь рукой, как щитом. – О том, что я сволочь, ты мне уже говорил. Нам обоим не нужны сцены, тем более что на самом деле приехал я к тебе, а не к Жанин. – Он распахнул шерстяной пиджак золотистого цвета и, вытащив из внутреннего кармана лист бумаги, потряс им прямо у моего носа. – Читай.
Это было уведомление "Альгамбра ТВ" о том, что канал прерывает контракт с Клайдом Хэрроу. Пока я читал, Клайд времени не терял: усевшись за стол, он уплетал наш завтрак.
– Вот так! – Он с остервенением засунул в рот кусок ветчины с тарелки Жанин. – Меня это не удивляет. Старик Карлайл потребовал снести мою бедную головушку, и ее тотчас преподнесли ему на блюде. Но кто-то его на это спровоцировал. Этот кто-то сейчас совсем недалеко от меня.
Я тяжело откинулся на спинку стула. Недоеденный английский завтрак встал у меня в горле колом.
– Ты не скрывал, что под него копаешь. Об этом могла проболтаться одна из твоих подружек.
– Не думаю. Несравненная Лорен, моя ассистентка. Она теряет работу вместе со мной. И был плач великий в доме Хэрроу.
– Обожаешь демонстрировать начитанность.
– По сравнению со мной ты просто недоучка.
– В каком университете ты стал таким умным?
– В университете под названием "жизнь", мой мальчик. Там я узнал: когда имеешь дело с такими свиньями, как Карлайл, нужно наносить удар первым.
– Понятно.
– Но нас с тобой объединяет одна вещь. Ты ведь тоже не чужд мирских слабостей. Я помню, как ты смотрел на Лорейн.
– Клайд, если ты еще раз посмеешь поднести свои грязные пальцы к Жанин, я сломаю все до одного.
Жирные щеки Клайда вдруг заалели. Не знаю, что с ним накануне сотворила Жанин, но ясно было одно: она унизила его на виду у публики.
– Давай перейдем к делу, – проговорил он. – Итак, Брэндон Карлайл. К сожалению, в данный момент перевес на его стороне и ты каким-то образом к этому причастен.
– Надо ли понимать это так, что ты более не в силах выставить меня на посмешище?
– Дорогой мой мальчик… во всяком случае, дорого мне стоивший… Так вот, ты делаешь ошибку, недооценивая силу Клайда Хэрроу. Скажи мне, ты встречался с Марти Кинг? Ты передал ей мое предложение?
С тех пор как Клайд уселся за наш стол, он не переставал набивать свой безразмерный желудок всем, что осталось на тарелках Жанин, Ллойда и Дженни.
– Считай, что Марти среди тех, кто тебя уволил. – И я рассказал ему о мнении Марти Карлайл на его счет.
– Ты идиот, неспособный вести дела! – заорал Клайд, наваливаясь на тосты с джемом. – Если она имеет такое влияние на Карлайла, что в таком случае означают твои рассказы о ее побеге из семьи?
– Может, Марти просто о чем-то обмолвилась, а Брэндон сделал свои выводы.
– Он дорого мне заплатит! Я заставлю его выплатить компенсацию за время, оставшееся до даты истечения контракта. Дейв, будь другом, сходи к буфету и наполни свою тарелку еще раз. Я сегодня не при деньгах.
Я глядел на его мясистую, лоснящуюся физиономию. В уголках губ – следы джема и яичного желтка. Он подмигнул мне, как заговорщик. Интересно, как обычно поступают с теми, кто, оскорбляя вас, в то же время просит об одолжении?
– Сам сходишь, обжора, – ответил я.
Клайда не на шутку расстроил мой отказ. Я даже испугался, что он расплачется от обиды. Я подозвал официанта и попросил включить завтрак Клайда в мой счет. Клайд помчался к буфету еще до того, как я договорил, и вернулся с таким количеством еды, которого бы с лихвой хватило на семерых. Он набросился на пищу с новой силой, как голодный волк. Я поднялся с места, чтоб уйти.
– Нет, погоди, – остановил он меня, неистово двигая челюстью.
– Я собирался с детьми в зоопарк, поглядеть, как кормят зверей, но теперь передумал, – сказал я.
– Послушай, милый Робин, – проговорил он. – Я признаю, что, бросив тебя в объятия бесподобной мисс Марти, я, возможно, допустил ошибку.
– Я встречался с Марти вовсе не потому, что ты меня об этом попросил. А насчет объятий – это твоя больная фантазия.
– Ха! – Толстяк хитро прищурился. – Меня, старика, не проведешь!
Я попытался испепелить его взглядом, но он ответил мне такой сладкой улыбкой, что я смягчился.
– Клайд, давай договоримся, каждый занимается своим делом. И точка.
– Не могу, старик, – вздохнув, ответил он и проглотил огромный кусок, не помню чего.
Мне трудно было представить, как можно говорить, когда рот забит массой продуктов. Клайд будто прочел мои мысли.
– "Что человек, когда он занят только сном и пищей?" – процитировал он "Гамлета", глотая звуки вместе с пищей.
– Вот именно, – прервал я его на полуслове, отходя от стола. – Не много ли для первого завтрака?
– Не уходи! – взмолился Клайд. – Я буду краток. Я знаю, вы, молодые, не любите тех, кто способен излагать свои мысли в изысканной манере.
– Все суета сует. Это, кажется, из Библии?
– Побудь со мной еще немного и узнаешь кое-что полезное.
– Ты действительно знаком с Генри Талботом? – спросил я. – Или кто-то из твоих подручных разнюхал о нем, а ты решил этим воспользоваться, чтоб припугнуть Жанин.
– Возможно, я погорячился или поторопился, но, знаешь, время от времени с женщин надо сбивать спесь. А с Талботом я знаком. Он, бедняга, мало на что годится… Не понимаю, что в нем находят женщины. Вот мы с тобой – мужчины хоть куда.
– Не приписывай мне твоих достоинств, Клайд, и давай ближе к делу.
– А дело в том, что, как тебе известно… меня отстранили от работы, которую я выполнял в высшей степени профессионально, в которой не было мне равных. Отстранил меня человек, который, возможно, причастен к двум убийствам, а полиция до сих пор не привлекла его даже в качестве свидетеля.
– Что дальше?
– Дальше тебе следует призвать к ответу монстра, который пользуется благами, нажитыми нечестным путем, и…
– Под монстром ты подразумеваешь себя?
– Тебе известно, кого я подразумеваю.
– Ты снова пытаешься меня шантажировать. Вспомни, как мы расстались после последнего разговора.
– Случаются и недоразумения. Признаю. Я ошибся с версией о порочной связи старика Карлайла с юной Марти, зато теперь мы знаем, что ее отношение к этой семье не столь враждебно, как мы полагали. Ты говорил мне, что подозреваешь о существовании некой тайны, которую хранит Винс Кинг, чтобы в случае надобности использовать ее против Карлайла. Помоги Кингу выйти из тюрьмы. Заодно поможешь и мне, и мое победоносное возвращение на "Альгамбра ТВ" станет позорным концом империи Карлайла.
– Значит, ради этого я должен вытащить из тюрьмы Кинга?
– Ты – моя последняя надежда.
– Я польщен. А чем ты собираешься меня к этому принудить?
– Принудить? Тебя? Если ты о Генри Талботе, я посоветовал ему не предпринимать поспешных шагов. Я даже предложил ему пообщаться с моим выводком, если он так соскучился по детям, но он отказался. Тут, видишь ли, зов крови.
Произнося эту фразу, Клайд оторвался от тарелок и задержал глаза на моем лице. Занимаясь своей нескончаемой клоунадой, он никогда не забывал о выгоде.
– Я не уверен, что могу доверять твоим словам, Клайд. Запомни одно: если Генри Талбот с твоей подачи хоть чем-то испортит жизнь Жанин, я тебе не только пальцы оторву.
– Звучит убедительно, особенно для человека, который, судя по внешнему виду, потерпел поражение в споре с трамваем. В том, что я прошу, нет ничего нового. Мы оба заинтересованы в низвержении Карлайла. Прелестная Марти наверняка шантажирует семью, грозя освобождением отца. Добудешь доказательства его невиновности – получишь козырь, которым пользуется сейчас Марти.