– Удостоверение следователя Мосгорпрокуратуры Арбузова!
– Не знаю, – смутившись, ответил Воронин. – Может, мне это подбросили?
– Так вот куда ведут следы! – уже немного успокоившись, сказал Турецкий. – Предъявляю вам, гражданин Воронин, постановление на ваш арест, санкционированный заместителем Генерального прокурора России. Но прежде мы должны обыскать вашу квартиру и загородный дом. Одевайтесь.
Важность и спесь мгновенно покинули Воронина. Он испуганно взглянул на Турецкого:
– Почему арест? За что? Вы можете объяснить?
– Могу. Вы направили своих налетчиков к Пыхтину, ваши люди убили его, ранили двоих оперативных работников. Организатором этого преступления являетесь вы. Пока достаточно?
– Но почему вы решили, что это я их отправил?
– А это нам расскажет начальник вашей охраны господин Севрюгин. Наши люди уже поехали за ним. Мы проведем очную ставку, вот вы и разберетесь, кто, кого и куда посылал.
– Ничего не понимаю, не понимаю... – растерянно лепетал Воронин, не попадая рукой в рукав пальто.
– Ну все, закругляемся, – скомандовал Грязнов. – Главное мы уже нашли.
Оперативники успели обшарить все – от стола до сейфа. Интересный материал неожиданно выдал компьютер. Это была картотека фамилий высокопоставленных чиновников и депутатов Госдумы.
– Ваши клиенты? – спросил Турецкий.
– Не имеете права, это коммерческая тайна! – дискантом закричал Воронин.
– Имеем, все имеем. Ребята, – обратился Турецкий к криминалистам-экспертам, – кто разбирается в этой штуке, снимите информацию. Кабинет придется опечатать.
Квартира Воронина была обставлена новой мебелью с кремовой кожаной обивкой. Комнаты казались светлыми и просторными.
– Шикарная квартира, – сказал Грязнов. – Сердце радуется!
– Это одна из тех, которые строил банк "Ресурс" на деньги обманутых вкладчиков. Посмотри, какие потолки! Тебе такие и не снились, – отметил Турецкий.
– Я за нее заплатил, – поспешил оправдаться Воронин.
– Знаем мы вашу символическую плату, все на те же народные деньги и строили, и зарплату получали, и отдыхали, и ночные клубы открывали, – тихо сказал Турецкий, казалось, только хозяину квартиры, но это услышали все. – Приглашайте понятых и начинайте. Время дорого.
Турецкий подошел к книжному шкафу, стал рассматривать ряды книг – преимущественно детективы. Но имелись и дорогие энциклопедические издания.
– У вас есть семья, Воронин? – поинтересовался Грязнов.
– Моя семья – коллектив, которым я руковожу.
– Понятно. Мы с вами – два сапога, которые пара. Но вы в более выгодном положении, – ухмыльнулся Грязнов, останавливаясь у картины, висевшей на стене. – Подлинная или копия?
– Подлинная, – мрачно обронил Воронин.
– Хочу посмотреть поближе, – Грязнов снял картину, и за ней обнажилась маленькая дверца в стене. – Что это? – удивился он.
Воронин напряженно смотрел на дверцу, словно искал нужное слово, и, наконец, найдя его, ответил:
– Это такой кондиционер.
– Откройте! Посмотрим на чудо техники. Быстро!
Воронин отпер дверцу, за ней обнаружился сейф.
– Так. Интересное кино, – заметил Турецкий. – Что там? Открывайте! Шевелитесь!
Трясущимися руками Воронин открыл и сейф, забитый драгоценностями – серебряными и золотыми ложками, перстнями с бриллиантами, кубками и прочей утварью.
– Узнаю. Именно об этих драгоценностях мне и рассказывал Козлов, – улыбнулся Турецкий. – Между прочим, он сразу вычислил, что никто, кроме вас, Воронин, ограбить его не мог. Хорошая находка!
– Воронин, а какие у вас клады на даче? Признайтесь честно. Ведь все равно найдем, – сказал Грязнов.
– Там только оружие, – признался тот, покусывая губу.
От волнения ему очень хотелось пить, он попросил воды. Грязнов проводил арестованного в просторную комнату, которую правильней было бы назвать столовой, опасаясь, как бы Воронин в отчаянии не прыгнул с девятого этажа. Но, видно, имущества и денег у него было еще столько, что потерянное представляло только маленькую толику...
В загородном доме Воронина действительно нашли довольно много оружия, которое хранилось в специальных ящиках. Оно было ухожено и смазано, прямо бери и смело шагай в бой. Оперативники обнаружили пятнадцать автоматов Калашникова, ящик осколочных гранат, четыре ящика патронов.
Обыск закончили поздно ночью. Домой возвращались довольные, после того как определили Воронина в казенный дом.
А вечером того же дня в СИЗО доставили начальника охраны клуба "Парадиз" Петра Севрюгина. Его-то с утра и собирался допросить Турецкий.
Севрюгин оказался плотным мужчиной с заметным животом, среднего роста. Надо лбом у него рос живописный кустик темных волос, на макушке сияла лысина. Крупный нос, тонкая полоска рта, низкие брови над круглыми маленькими глазками делали его похожим на ожиревшего грифа, объевшегося падалью.
– Присаживайтесь, Петр Николаевич, – пригласил Турецкий. – Разговор у нас с вами будет длинный. Для начала назовите свои анкетные данные... Давно ли вы работаете у Воронина?
– Второй год.
– Устраивает служба?
– В общем, да. Но я не понимаю, за что меня арестовали?
– Да? А вы знаете, чем закончилось нападение посланных вами людей на дом Пыхтина?
Маленькие глазки Севрюгина забегали, но он все-таки спросил:
– Откуда у вас уверенность, что это именно я их послал?
– Они мне сами сказали. Могу вам со всеми очную ставку устроить.
– Они путают. Это не я посылал людей, а Воронин. Я только передал им его указание, – горячо ответил Севрюгин. – У нас дисциплина, как в армии. Коль сюда пришел работать, так просто не уйдешь. Такие порядочки!
– Что значит – не уйдешь?
– То и значит, что вас могут вынести только ногами вперед. Выбора нет.
– Понятно. Сколько человек вы послали?
– Вы же сами знаете.
– Отвечайте, пожалуйста, на вопросы. Я, кстати, должен вас предупредить, что чистосердечное признание облегчит участь преступника, – предупредил Турецкий.
Севрюгин присмирел и стал внимательно смотреть на следователя. В этом взгляде было что-то собачье, возможно, желание служить и послушно исполнять волю хозяина.
– Кто конкретно участвовал в убийстве следователя Арбузова?
– Спросите об этом у Воронина.
– А он посоветовал мне расспросить у вас, так как вы экипировали людей, – сказал Турецкий.
– Я не виноват в этом убийстве. Это идея Воронина, он разрабатывал операцию, я был только исполнителем.
– Непосредственным исполнителем?
– Нет, конечно! Операцию провернули три сотрудника, я только провел наружное наблюдение и проинструктировал ребят.
– Как это было?
– Неделю мы наблюдали за Арбузовым, знали о нем все до мельчайших подробностей. Когда и куда он идет. Поэтому взяли легко, когда он пришел из магазина и был дома один. Пистолет он хранил в ящике, в шкафу для белья. Ну а дальше – техника, выстрелили в висок, вложили в руку пистолет. Чистая была работа, я не думал, что кто-нибудь сможет это дело раскопать.
– Назовите участников. Кто вел наблюдение? – потребовал Турецкий.
– Я и Смоковников.
– Кто убивал?
– Свириденко, Артемов и Жилин.
– Где эти люди теперь?
– Не знаю. Свириденко и Жилин уехали на Украину. Артемов просто исчез.
– А может, вы сами убрали их?
– Нет, я в этом деле не принимал участия.
– Но вы же заявили, что от вас не уходят!
– Это было исключение из правил.
– Следующий вопрос. У Козлова, друга Воронина, есть загородный дом. Вы там бывали когда-нибудь?
Севрюгин задумался, словно вспоминая, потом ответил:
– Кажется, нет.
– А с Козловым вы знакомы?
– Да. Я его знаю.
– Мне известно, что ваши люди ограбили дом Козлова, взяли в его сейфе драгоценности, а вместо них заложили взрывчатку.
– Могу сказать по этому поводу только то, что эту операцию провел сам Воронин. Он знал, что Козлов уехал в Англию и вернется не скоро. Действовал уверенно и спокойно.
– И последнее дело, которое висит камнем на вашей шее, Петр Николаевич, – сказал Турецкий и сделал паузу, наблюдая, как будет вести себя Севрюгин. – Это вчерашнее убийство зятя замминистра Савельева.
– Я ничего об этом не знаю, – категорически заявил допрашиваемый.
– Охотно бы поверил вам, если бы не одна улика.
Турецкий вынул из кармана пейдж с фамилией Севрюгина, который реквизиторы изготовили по образцу, найденному у бандита в доме Пыхтина. Шеф охраны, вытаращив глаза, посмотрел на бирку и с ужасом произнес:
– Этого не может быть! Это невозможно! Я эту штуку никогда не ношу с собой!
– Может, машинально сунули в карман и забыли? Роковая случайность! – сказал Турецкий.
– Проклятие! – простонал Севрюгин, закрывая лицо руками.
– Зачем зря отчаиваться? Давайте, Петр Николаевич, ближе к делу. Рассказывайте, как у вас все там было?
– Зятя пришить приказал опять же Воронин. Якобы тот имеет информацию, от которой вред фирме. Мы с Антоном Прохоровым последили за парнем две недели, а вчера Антон дождался его в подъезде. Свидетелей не было. На пистолет был надет глушитель. Вот и все.
– Да, Севрюгин, за вами тянется длинный хвост преступлений, – сказал Турецкий. – А вы знаете, чем еще интересуется следствие? Имуществом банка "Ресурс". Вы нам не поможете с этим делом разобраться?
– Что вы? Кто я такой есть? Пес цепной. Мне дают чистый оклад, и я никаких финансовых дел не касаюсь.
– Ладно, познакомьтесь со своими показаниями и подпишите протокол.
...Следующим был Воронин. Господин директор успел уже ощутить камерный уют. И это должно было подействовать на человека, прежде не имевшего с тюрьмами ничего общего. Расчет следователя оправдался. Воронина привели на допрос в растрепанном виде, небритым, а от этого он казался невыспавшимся и грязным. Пиджак был измят. Вся фигура Воронина выражала неуверенность и одновременно настороженность.
После необходимых формальностей Турецкий спросил о том, о чем Воронин, вероятно, думал всю ночь.
– Расскажите, пожалуйста, Никита Фомич, как вы ограбили дачу Козлова? – сказал Турецкий.
– Очень просто. Я знал, что он уехал в Англию. Дом не охраняется.
– Зачем было закладывать в сейф взрывчатку? Из-за этого погиб оперативник МУРа.
– А как бы я смог скрыть следы?
– Вы подтверждаете, что фактически покушались на жизнь Козлова?
– Ни на кого я не покушался, – раздраженно ответил Воронин. – Нечего на меня вешать собак. Погиб оперативник? А не надо было лазить, куда не следовало. Вот и был бы живой!
– Назовите людей, участвовавших в этой акции.
– Свешников и Коломнин.
– Где находится Свешников, я знаю, – сказал Турецкий. – А вот где сейчас Коломнин?
– Я думаю, что он погиб там, на даче, – задумчиво ответил Воронин. – Ну что ж, – довольно цинично заметил он, – я убрал ваших, вы – моих. Значит, мы квиты.
– Вы, между прочим, убираете и свидетелей, и участников преступлений, – заметил Турецкий.
– Жизнь слишком стремительна. За всеми не уследишь. Приходится и так поступать.
– Тогда расскажите, куда исчезли люди, убившие Арбузова?
– Люди приходят, работают, а потом находят что-то новое, более интересное, их увлекают иные перспективы. И они со мной расстаются. В чем моя вина?
– Зачем понадобилось убивать Арбузова?
– Ну, понять мотивы этого убийства несложно. Но почему вы решили, что я в этом виноват? У вас есть доказательства?
Турецкий вдруг заметил, что Воронин напустил на лицо спокойствие, словно был уверен в своей безнаказанности. Это задело следователя. Он вынул из папки протокол допроса Севрюгина, развернул перед Ворониным, сказал:
– Познакомьтесь, пожалуйста, с этими показаниями и подумайте, стоит ли отпираться?
Воронин углубился в чтение протокола, брови его нахмурились, лицо окаменело, создавалось впечатление, что он боялся поднять глаза. Читал и перечитывал текст, словно выискивал в нем спасение и не находил.
– Что скажете, Никита Фомич?
– Это чудовищная клевета!
– Вам нужна очная ставка с Севрюгиным? Все это будет обеспечено. Предчувствую, что попутно еще раскроем добрый десяток ваших преступлений. Итак, следователь Арбузов был убит за то, что Бережкова расположилась к нему и стала давать признательные показания относительно имущества банка "Ресурс"?
– Да.
– Этим имуществом я тоже чрезвычайно интересуюсь.
– Я мало что знаю по этому вопросу. Но тем, о чем мне было известно, вы уже завладели.
– Тогда какой же смысл был в убийстве Арбузова?
– Во-первых, в некотором смысле я выполнял заказ высокопоставленных людей, погревших руки на средствах банка, а во-вторых, мой клуб тоже возник на развале "Ресурса".
– И только? – сощурив глаза, спросил Турецкий. – Я вас прошу подумать вот над чем. Вы помогаете следствию, и суд это учитывает. Вы уходите от ответа – мы добываем доказательства. Тогда результат будет плачевным для вас.
Воронин помолчал, раздумывая, что можно еще открыть. По всему было видно, что он мучительно борется с собою.
– Когда мы считаем информацию с вашего компьютера, я думаю, все будет ясно. Вы умалчиваете о деньгах, вложенных в зарубежные банки. Вам хочется оставить их на черный день. Но эти деньги ворованные, они должны вернуться к своим владельцам. И если вы поможете их вернуть, я думаю, суд учтет вашу добрую волю.
– Вы предлагаете мне сегодня отдать вам все? Конфискуете мое имущество, катком пройдетесь по моей жизни, и с чем я тогда останусь? Буду питаться святым духом?
– Я вас понимаю. Но за свои поступки надо уметь и отвечать.
Воронин чувствовал, что может упираться и дальше, но внутреннее чутье ему подсказывало, что нельзя плыть по течению, надо бороться за свою жизнь.
– Хорошо, я готов объяснить вам ситуацию с моим имуществом и денежными вкладами. Ничего мной украдено не было, деньги получал клуб от банка за услуги.
– Допустим. Но сам банк оказался хищником. Поэтому ваши средства все равно присвоены, то есть добыты преступным путем.
– Вы должны понять, что лично я к воровству не имею никакого отношения. Я работал честно, – произнес Воронин и запнулся.
– Честно убивали. Этого вполне хватит на высшую меру. Тем более что мы имеем дело с организованной преступностью. Вы это понимаете?
– Да, да... – растерянно сказал Воронин. – Вы правы. Так складывались обстоятельства. У меня есть деньги за границей. Я все напишу, укажу счета и название банка. Уверен, что такие же средства есть у Козлова и Севрюгина.
– Отлично, – одобрил Турецкий. – Я хочу напомнить, что на вашей совести висит еще и убийство зятя Савельева. Поэтому вам надо здорово потрудиться, чтобы хоть как-то отработать свои грехи не простым покаянием, а вполне конкретными признаниями и выдачей имущества, приобретенного с помощью преступлений. Вот вам чистая бумага и ручка. Учтите, чистосердечное раскаяние произведет благоприятное впечатление на судей.
Арестованный принялся писать, время от времени останавливаясь, что-то вспоминая. Лоб его покрылся испариной, кожа на лице заалела красными пятнами.
Турецкий, пробежав текст глазами, удивленно присвистнул:
– Сингапурский филиал американского Таунбанка? Хороши мудрецы! Как же мы, интересно, сумеем вернуть эти деньги?
Турецкий звонил Наталье Гераниной, чтобы узнать о здоровье ее мужа.
– Все плохо, Александр Борисович. У Андрея никаких сдвигов в лучшую сторону, кризис продолжается. Появилась новая проблема. Только что мне звонил мужчина, кричал совершенно диким голосом, требовал какие-то деньги и угрожал убить Андрея.
– Наталья Максимовна, не волнуйтесь, пожалуйста. Я посоветуюсь с коллегами, и мы решим, что делать. Кто бы это мог быть?
– Голос был густой такой и гортанный. Но по-русски человек говорил чисто.
– Это уже интересно. Наталья Максимовна, вы не будете возражать, если я к вам немного попозже заеду?
– Приезжайте, раз надо.
Турецкий тут же перезвонил Грязнову:
– Ну вот, опять кавказцы объявились. Угрожали Наталье Гераниной. Может, наведаемся к ней?
– А что с бухгалтером Северобанка?
– Не знаю. Давай заезжай за мной, заодно и в банк подскочим.
Секретарша председателя Северобанка Татьяна без всякого интереса встретила уже знакомых ей Турецкого и Грязнова.
– Мы заехали узнать, как обстоят дела с вашим главным бухгалтером, – сказал Турецкий.
– А этого никто не знает.
– Он как уехал тогда с кавказцами, так его с тех пор никто и не видел?
– Его жена была и заявила, что сама берет дело в свои руки.
– Какое дело? Банковскую бухгалтерию? – спросил Грязнов.
– Нет, дело спасения мужа. А что? Никто не волнуется. Начальству наплевать.
– Есть кто-нибудь из руководства сейчас тут?
– Заместитель Геранина Дмитрий Леонидович Спиридонов. Пройдите, пожалуйста, слева по коридору первая дверь.
Турецкий и Грязнов вышли в коридор, отворили указанную дверь и увидели за столом молодого человека, коротко подстриженного, в черном костюме и безукоризненно белой рубашке. Хозяин недовольно поморщился, увидев незваных посетителей, но, узнав, кто к нему пожаловал, присмирел, сделав привлекательное, даже почтительное лицо.
– Что слышно о вашем главном бухгалтере? – спросил Турецкий.
– Мы его ищем, – ответил Спиридонов.
– Плохо ищете. Вы даже в милицию не заявили о пропаже человека!
– Поищите вы получше. Может, у вас получится.
– Значит, по этому делу у вас ничего нет?
– Нет. Я думаю так: если бы его украли, то, возможно, выставили бы нам определенную сумму для выкупа. Но поскольку они молчат, значит, у главбуха есть совместные с теми людьми дела. Когда он их сделает, тогда и вернется.
– А вы не допускаете, что его могли убить?
– Нет, не думал об этом.
– Подумайте. Вот вам мой телефон. Как только возникнут новости, звоните сразу же. Буду ждать, – сказал Турецкий.
Они сели в машину и поехали к Наталье Гераниной, обсуждая сложившуюся ситуацию.
– Как ты думаешь, Слава, что стряслось с главбухом? – спросил Турецкий.
– Что угодно. Трудно сказать. Может, его труп давно покоится под снегом в подмосковной рощице. Зима, брат, на дворе. Трупы по весне всплывают... А чеченцы явно рыщут вокруг банка. Им нужны какие-то деньги. И заметь, они убирают всех тех, кто так или иначе был связан с федеральными средствами, отпущенными правительством на восстановление Грозного, – задумчиво заметил Грязнов.
– Их ошибка в том, что они являются сторонниками крайних мер, – сказал Турецкий. – Зачем нужно было взрывать Геранина? Расстреливать Долгалева? Зачем увозить главбуха, если это не решало проблему и не сулило никаких денег? Сумасшествие, и не более!
– Знаешь, есть люди, а есть нелюди. У них логика странная: не может умом добиться своего, значит, убирает помеху физически. Поэтому не стоит и пытаться влезать в их шкуру, нам все равно этого не понять.
– Но они теперь угрожают Наталье. Значит, женщине нужна охрана.
– Скорее всего, – согласился Грязнов. – Если ты не против, я это организую.
– Тебе всегда нравились красивые женщины, – ухмыльнулся Турецкий.