- В общем-то, чего удивляться? - возвращается к прерванному разговору Рудаков. - Татьяна Петровна предвидела это и заранее нас предупредила…
- А я, знаешь ли, стал сомневаться, - задумчиво произносит Анатолий.
- В чем? - не понимает его Олег.
- Может быть, Грачев в самом деле во власти этого таинственного Туза?..
- Не похоже это на него, - покачивает головой Олег. - Скорее всего, все-таки он с Тузом заодно.
- Сначала я и сам так считал, но теперь не знаю, что и думать, уж очень он за сестру меня просил. "За нее, - говорит, - больше всего боюсь. Ведь если ему, зверю этому, не угодить, он никого не пощадит…" Ну, а ты, бывший пастырь душ человеческих, - обращается Анатолий к Десницыну, - что о Грачеве думаешь?
- Не исключено, по-моему, что понесенное наказание многому его научило…
- А если многому научило, чего же он с таким бандитом, как Туз, дело имеет? - спрашивает Олег. - Помог бы лучше милиции взять его.
- Так в том-то и дело, что Грачев считает его неуловимым, - объясняет Анатолий. - Где он обитает, об этом и Грачеву ничего не известно. Туз с ним почти не встречается, а связь держит через своих доверенных.
- И вот еще что нужно иметь в виду, - замечает Десницын. - Туз, может быть, знает что-то такое о прошлом Грачева, что милиции неизвестно. И если это так, то выдавать Туза ему просто не выгодно.
- Ай да Патер! - восклицает Анатолий. - Настоящий патер Браун! Не слыхал, наверное, о таком? Не читал знаменитого английского писателя Честертона? Да где тебе было его книги читать, ты вместо этого премудрости Фомы Аквинского зубрил. Или он для православных не обязателен?..
- Ну что ты об этом сейчас, Анатолий! - перебивает его Олег. - А мысль у Андрея Васильевича верная…
- Да брось ты его Андреем Васильевичем величать! - снова взрывается Анатолий. - Что он, на двадцать лет тебя старше, что ли? Или начальство какое? Если хочешь быть таким же другом ему, как и мне, зови просто Андреем. Пожмите-ка друг другу руки и безо всякого брудершафта переходите на "ты". Чует мое сердце, мушкетеры, понадобится нам в ближайшие дни крепкая мужская дружба.
- Я готов! - решительно протягивает руку Десницыну Олег. - Не возражаешь, Андрей?
Растроганный Десницын порывисто встает. Говорит взволнованно:
- Я бы и без того с вами… с тобой, Олег, и с Толей, куда угодно! А теперь тем более…
- Давно бы нужно было так! - искренне радуется за своих друзей Анатолий.
- Но не будем отвлекаться, - сдерживает темпераментного Анатолия Олег. - Вернемся к нашим размышлениям. Вы оба не считаете, значит, что Грачев с Тузом заодно?
- Во всяком случае, я лично не уверен в этом, - покачивает головой Анатолий. - Но то, что Грачев страшится Туза, - факт. И не потому только, что опасается расправы, а, скорее всего, действительно боится какого-то разоблачения, как верно подметил Андрей. Он мне прямо так и сказал, что Туз обещал навсегда оставить его в покое, если только я помогу ему осуществить какой-то замысел. Привел даже его слова: "Плевал, говорит, я тогда на всех. Тогда я куда-нибудь подальше от этих мест, чтобы ни одна душа обо мне не знала". С тех пор Грачев будто бы и днем и ночью только и думает о том, как бы упросить меня оказать Тузу услугу, чтобы избавиться от него навсегда.
- В чем же, однако, заключается эта услуга, черт побери? - начинает злиться Олег. - Сколько уже говорим об этом, а до сути никак не доберемся.
- Это потому, - объясняет Анатолий, - что и сам Грачев ничего пока о замыслах Туза не знает.
- То есть как это не знает?
- Не сообщил ему этого Туз. Не нашел нужным. Задача Грачева только меня с ним свести, а уж обо всем остальном Туз сам мне скажет.
- Так ведь он черт его знает что может тебе поручить. Человека убить или еще что-нибудь в этом роде…
- Человека он и сам может убить, как убил, видимо, Бричкина, - вздыхает Анатолий. - А я ему нужен, скорее всего, для такого дела, какое только я один и смогу сделать.
- Внес ясность называется, - усмехается Олег. - А что же такое особенное можешь ты сделать? В чем таком ты незаменимый специалист?
- Слесарь самого высокого класса и универсального профиля! - необычайно торжественно произносит вдруг Десницын. - Вот в чем его бесспорный талант.
- А знаешь, Андрей, пожалуй, прав, - соглашается с Десницыным Олег. - Можно было бы отнести к твоим достоинствам еще и отчаянную смелость, но это в данной ситуации в такой же мере твой недостаток. Ну и что же ты ответил на предложение Грачева?
- Дал согласие на встречу с Тузом.
- Так я и знал! И если бы мы не встретили тебя с Андреем, попытался бы, наверное, осуществить ее, никого не ставя об этом в известность?
- Да, пожалуй… - запинаясь, признается Анатолий. - Зачем же мне было вас еще впутывать? Ну, а милиция или Татьяна Петровна просто запретили бы мне это.
- Да, смелость твоя, прямо надо сказать, не столько отчаянная, сколько безрассудная, - вздыхает Олег. - Когда же, однако, эта встреча должна состояться?
- Этого Грачев и сам не знает. Ему нужно было получить пока лишь мое согласие… Смотрите-ка, по какой улице мы уже едем! - бросается к окну Анатолий. - Проехали твою остановку, Андрей.
- Ничего, я у метро сойду.
А когда Десницын сходит на следующей остановке автобуса, Анатолий говорит Олегу:
- Запутано тут все так, что и сам честертоновский патер Браун, пожалуй, не разобрался бы. Грачев ведь и Андреем интересовался. Это уж потом, когда мы из дома вышли. Не хотел я этого при Патере говорить, а тебя ставлю в известность.
- Не будем сейчас над этим голову ломать, - решает Рудаков. - Пока ясно лишь одно: без помощи Татьяны Петровны нам не обойтись. Самодеятельностью своей можем только все дело испортить и непоправимых бед натворить.
18
Подполковник Лазарев вызывает к себе Грунину во второй половине дня. До этого она побывала на заводе и встретилась там с Рудаковым и Ямщиковым. Рассказ их о событиях минувшей ночи не очень ее удивил, так как она уже знала от своих помощников, что Ямщиков пробыл у Грачевых более двух часов. Было так же известно, что около одиннадцати ночи возле дома Грачевых появились и Рудаков с Десницыным.
Не очень удивил ее и рассказ Ямщикова о предложении, сделанном ему Грачевым.
- Да, и вот еще что, - вспомнил вдруг Олег. - Марина тайком от брата, выходившего в это время на кухню, сообщила Анатолию, что соседку их Бурляеву снова забрали в психиатрическую больницу, а в комнате ее поселился какой-то подозрительный тип. Марина считает даже, что это, скорее всего, кто-нибудь из сообщников Туза.
- Все может быть, - согласилась с ним Татьяна, с трудом сдерживая улыбку, так как ей известно, что "подозрительный тип" на самом деле - лейтенант милиции, временно вселившийся в комнату Бурляевой под видом дальнего родственника ее мужа.
Теперь, сидя в кабинете Лазарева, Татьяна перебирает в памяти все события первой половины сегодняшнего дня, собираясь доложить Евгению Николаевичу то, что ему еще неизвестно. А неизвестно подполковнику лишь содержание письма, полученного этим утром Вадимом Мавриным. По содержанию его нетрудно было догадаться, что написано оно Тузом.
"Привет, Вадим!
Хотелось бы с тобой встретиться. Нужно посоветоваться. Походи немного по перрону станции метро "Маяковская" в шесть вечера. Я к тебе сам подойду.
Твой старый кореш Т.".
Как только Лазарев кончает телефонный разговор, Татьяна протягивает ему это письмо. Евгений Николаевич внимательно читает его, потом с помощью лупы рассматривает штемпеля на конверте.
- Отправлено вчера. Значит, еще до беседы Грачева с Ямщиковым. Может быть, теперь встреча с Мавриным и не понадобится, - задумчиво произносит Лазарев. - Нужно, однако, чтобы Маврин на это рандеву пошел. Сможете вы подготовить его к этому?
- Варя мне заявила, что она Вадима никуда одного не пустит. Только с нею вместе…
- Постарайтесь убедить ее, Татьяна Петровна, что это необходимо. И успокойте тем, что Вадим будет на этой встрече не один. Что мы придем к нему на помощь, если в этом возникнет необходимость.
- Я понимаю вас, Евгений Николаевич.
- А теперь забирайте это письмо и вообще все, что у вас есть по делу Грачева и Каюрова, - через полчаса мы должны быть в Управлении внутренних дел у комиссара Невского.
Комиссар милиции, занятый более срочными делами, принимает их лишь спустя четверть часа. Выслушав подполковника Лазарева, он без особого интереса, как кажется Груниной, знакомится с письмом, адресованным Маврину.
- Мало вероятно, чтобы эта встреча произошла, - замечает он, возвращая письмо подполковнику. - Скорее всего, Маврина просто хотят проверить - придет он или не придет.
- И не приведет ли за собой "хвоста"?
- Да, и это, конечно, тоже! - соглашается с Лазаревым комиссар. - Но главное сейчас, по всей вероятности, не встреча Маврина с Каюровым, а Ямщикова с Каюровым. Готов ли он к этому?
- В каком смысле, товарищ комиссар? - спрашивает Грунина.
- Хватит ли у него выдержки? Знает ли, что нужно будет делать в критической ситуации?
- Мы его подготовим, товарищ комиссар. У нас для этого есть еще время…
- А я боюсь, что такого времени может не оказаться, - перебивает Грунину комиссар. - Не исключено ведь, что Каюров может привлечь его к осуществлению своего замысла завтра. Сможет ли Ямщиков справиться с возложенной на него задачей при таком повороте событий?
- По-моему, Ямщиков заслуживает всяческого доверия, - взвешивая каждое слово, говорит Татьяна. - Он один из лучших инструментальщиков на своем заводе, слесарь-лекальщик самой высокой квалификации. Именно такой человек, как я себе представляю, и нужен Каюрову…
- Известен ли вам характер работы Ямщикова на заводе?
- Бригадир Ямщикова, член штаба оперативного отряда заводской дружины Олег Рудаков считает его универсалом. Думаю, что он может выполнить любую, даже очень сложную работу по своей специальности. Что еще можно о нем сказать? Хороший комсомолец, готовится вступать в партию. Очень начитан, сведущ во многих вопросах…
- Ну, а как в смысле смелости?
- Пожалуй, даже отчаянно смел…
- Вот это уже хуже.
- А я не уверена, что хуже, товарищ комиссар. Такие люди, как он, способны на подвиг.
Татьяна говорит так уверенно о Ямщикове потому, что Олег передал ей слова Анатолия: "Не надеюсь я, что они доверят мне встречу с Тузом. Побоятся, как бы со мной чего-нибудь не случилось, чтобы потом за меня не отвечать…"
Он, правда, добавил еще: "Татьяна твоя первой, наверное, начнет перестраховываться", но Олег не стал ей рассказывать это…
- Нам, Татьяна Петровна, важна не столько его храбрость, сколько выдержка, хладнокровие и находчивость. Есть ли у него все это?
- Как ни удивительно, но в Ямщикове сочетаются все эти качества, - убежденно говорит Татьяна.
- И все-таки присматривайтесь теперь к нему повнимательнее. А если только возникнет хоть малейшее сомнение - не разрешайте ему никаких контактов с Каюровым. И имейте в виду, что Каюров может назначить встречу с ним в любой день.
- Я лично не очень в этом уверен, - неожиданно произносит молчавший до сих пор Лазарев. - Неизвестно пока, что же Каюрова больше всего интересует. Может быть, денежные сейфы святых отцов в Благовской семинарии, раз он Десницына не оставляет без внимания.
- Но Десницын порвал ведь все отношения и с господом богом и с семинарией! - восклицает Татьяна. - Ему туда, если бы он даже и захотел, дорога закрыта.
- Зато дед его, почтенный доктор богословия Дионисий Десницын, снова у них в чести, - замечает Лазарев. - А семинарией не впервые ведь интересуются темные личности.
- Вы имеете в виду авантюру бывшего преподавателя Благовской семинарии Травицкого? - спрашивает Грунина. - В деле этом хоть и был замешан один уголовник, оно, однако, не уголовное. А самой темной личностью оказался тогда магистр богословия Травицкий.
- Я ничего пока не утверждаю, - уточняет свою точку зрения Лазарев. - Весьма возможно ведь, что Каюрова интересует не столько Десницын, сколько Маврин. Женившись на Варваре Кречетовой, он породнился таким образом с профессором Кречетовым. К тому же, как нам известно, Маврин пытался уже однажды похитить кое-что у этого профессора.
- Да ни за что он теперь на это не пойдет!.. - восклицает Грунина.
- Так можете думать вы лично, - прерывает ее Лазарев. - А Каюров не верит, конечно, ни в какое перевоспитание ни Маврина, ни тем более Грачева, на которого в своих замыслах, вне всяких сомнений, возлагает самые большие надежды.
- Конечно, это ваше дело решать… - упавшим голосом произносит Татьяна.
- Окончательно решать мы пока ничего не будем, - завершает разговор комиссар. - Но высказанные товарищем Лазаревым предположения нужно иметь в виду. В связи с этим все три варианта вероятных действий Каюрова следует сегодня же продумать во всех деталях.
19
Вадим прогуливается по перрону станции метро "Маяковская" уже более десяти минут, однако не замечает пока, чтобы к его персоне проявил кто-нибудь интерес. Мало того, он не обнаруживает никаких признаков и тех, кто должен вести наблюдение за его встречей с Тузом или с его доверенным лицом.
Конечно, Маврин, немного взволнован и потому, наверное, недостаточно внимателен, но время идет, а обстановка остается неизменной.
"Скорее всего, - думает он, - и не придет никто. Разве может Туз доверять мне настолько, чтобы встретиться в таком людном месте? Может быть, конечно, он лишь присматривается ко мне, наблюдает, как я держусь и нет ли со мной кого-нибудь еще… Но даже если все эти опасения его рассеются, все равно непонятно, зачем он назначил встречу именно тут? Говорят ведь, будто за перронами метро дежурные по станциям наблюдают с помощью телевидения. Работники милиции тоже, значит, могут следить за мной по телеэкрану. Наверное, это известно и Тузу…"
Чем больше размышляет Маврин, тем менее вероятной кажется ему возможность встречи тут с Тузом или с кем-нибудь из его сообщников. Похоже даже, что Туз просто разыграл его, решил посмеяться над ним.
Но вдруг Вадима осеняет еще одна мысль: "А что, если они рассчитывают применить такой прием: в толпе входящих и выходящих пассажиров сделать мне знак и быстро увлечь в вагон прежде, чем успеют захлопнуться двери. На следующей же станции быстренько вместе со мной выскочить на улицу, чтобы оторваться от наблюдателей…"
Вадим ходит теперь у самого края посадочной площадки, чтобы облегчить осуществление предполагаемого замысла Туза и дать возможность наблюдающим за ним догадаться о его тактике. Может быть, тогда кто-нибудь из оперативных работников милиции тоже успеет вскочить в поезд. Ну а если не успеет, Маврин будет действовать дальше уже по собственному усмотрению в зависимости от обстановки. Не собирается же Туз убить его, это он мог бы сделать и безо всякой предварительной договоренности…
Спустя еще десять минут Маврин решает: "Скорее всего, это всего лишь проверка - один я приду или с сопровождающими лицами. Потому и выбрали не очень людную станцию, чтобы получше ко мне присмотреться. Но теперь нечего больше тут болтаться, дежурная по перрону и так уже подозрительно посматривает на меня…"
Вадим не торопясь идет к эскалатору и поднимается в верхний вестибюль. А когда выходит на улицу со стороны Концертного зала имени Чайковского, какой-то тип, поравнявшись с ним, шепчет ему на ухо:
- Встреча отменяется. Дуй домой. Когда понадобишься, дадим знать…
- Ну какой он - очень страшный? - засыпает Вадима вопросами встревоженная Варя. - Что поручил тебе сделать? А главное - не догадался ли, что ты пришел на эту встречу с ним по поручению милиции?
- Вместо того чтобы обрадоваться, что я жив, и наградить меня поцелуем, - ворчит Вадим, - ты задаешь мне десятки вопросов, на которые я не в состоянии ответить.
- Почему, Вадим?
- Тебе следовало бы задать мне всего один вопрос, - встретился ли я с Тузом, - тогда я легко ответил бы на все остальные. Вернее, ты уже не нуждалась бы в таком ответе.
- Прости меня, пожалуйста, Вадим. Я так тут за тебя переволновалась, что просто поглупела. Так ты, значит, не встретился с ним? Но не потому ведь, что испугался?..
- Как раз наоборот.
- Ты говоришь загадками, Вадим.
- Я не встретился с ним потому, что испугался, может быть, сам Туз.
- Ты стал очень остроумным, Вадим, - начинает сердиться Варя. - Но мне вовсе не до шуток. Я хочу знать, что же все-таки произошло?
- То, что я уже сказал, - встреча не состоялась, но не потому, конечно, что он испугался. Это я пошутил. Скорее всего, просто раздумал со мной встречаться. Однако кто-то из его людей шепнул мне, когда я уже выходил из метро, что, если я ему понадоблюсь, он даст мне знать.
- А сам-то ты дал знать об этом Татьяне Петровне или еще кому-нибудь из работников милиции?
- Нет, этого я пока не сделал, потому что, когда возвращался домой, боялся остановиться у какого-нибудь телефона-автомата. Мне все время казалось, что они идут за мной по пятам…
- Жалкий трусишка! - не очень весело смеется Варя. - Но ведь Татьяна Петровна ждет твоего сообщения.
- Она, наверное, и так уже знает, что встреча не состоялась. Должен ведь был кто-то из ее помощников наблюдать за мной в метро.
- О том, что люди Туза дадут тебе знать, когда ты им потребуешься, не нужно разве ей рассказать?
- Это можно и завтра.
- Нет, сегодня, и немедленно! Не ложись, пожалуйста, на диван, идем к Анне Андреевне, у нее телефон.
- Но ведь это же секретный разговор…
- Очень нужны твои секреты глухой восьмидесятилетней старухе. Она одна дома, ее дети ушли в гости.
Когда Маврин позвонил Груниной, у нее сидел Виталий Пронский.
- Да, да, я слушаю вас! - радостно воскликнула Татьяна, узнав голос Вадима. - Да уже знаю. А что было потом?.. Только это и больше ничего? Ну, спасибо вам. Привет Варе. Спокойной ночи!
- Это кто звонил, Маврин? - спросил ее Пронский, как только она положила трубку. - Значит, и он у тебя выполняет какие-то поручения! И ты не боишься, что этот бывший уголовник…
- Я боюсь другого, - раздраженно прервала его Татьяна, - как бы мне не пришлось за тебя краснеть.
- За меня? - удивился Пронский.
- Ты думаешь, что они не догадываются, зачем ты им голову морочишь своей кибернетической ищейкой?
- Я предложил им эту идею совершенно серьезно.
- Почему именно им? У тебя есть возможность осуществить эту идею в своем научно-исследовательском институте.
- Но ты так их расхваливала…
- И тебе захотелось доказать мне, что они этого не стоят? А они сразу же догадались, что ты к ним из-за меня…
- Потому что сами все в тебя влюблены!
- Чего это ты решил? - не очень естественно рассмеялась Татьяна.
- Я пока еще не ослеп и вижу, как они на тебя смотрят, как относятся…
- Дай бог, чтобы все так ко мне относились!
- А я к тебе как же отношусь?
- Ты приходишь ко мне только затем, чтобы говорить о своей любви.
- Но ведь я тебя действительно люблю…