Я сказал, что у меня записка для мисс Энн Трейси. Она открыла было рот, но передумала и кивком указала на соседнюю дверь. Первым, кого я там обнаружил, был Ниро Вульф. Стул под ним почти соответствовал размеру седалища. На подносе стояли четыре пивные бутылки, в руке он держал стакан. Логика непобедима. Напротив Вульфа сидела Энн, а рядом за столом – Льюис Хьюитт. За другим столом быстро писал какой-то незнакомый тип. Еще один стоял у окна с Фредом Апдерграфом.
Вульф видел, как я вошел, но продолжал беседовать с Энн, не глядя на меня:
– …По причине нервов, да. Однако прежде всего это зависит от содержания кислорода в крови. Самый замечательный пример самообладания я наблюдал в Албании в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году. Его продемонстрировал осел. Я имею в виду четвероногого осла, который…
Я встал прямо перед ним.
– Простите, – произнес я ледяным тоном. – Это вам, мисс Трейси. – И протянул записку.
Она посмотрела сначала на меня, потом на записку. Развернула и прочла.
– О, – произнесла Энн. Она посмотрела по сторонам. – Где же он?
– Там, в коридоре.
– Но я… – Ее брови подскочили. – Не передадите ли вы ему… нет… Я сама пойду.
Она встала и направилась к выходу. Я шагнул, чтобы открыть ей дверь, и, увидев, что у Хьюитта такое же намерение, опередил его у самой цели. Однако в этот миг в дверь влетели сразу двое, едва не сбив Энн с ног. Я опять оказался проворнее и поддержал ее под локоть.
– Виноват, – буркнул вошедший. Он быстро осмотрел комнату и уперся взглядом в Энн. – Это вы Энн Трейси?
– Это мисс Энн Трейси, – сказал Хьюитт, – и именно так к ней следует обращаться.
Энн сделала попытку выйти. Мужчина протянул руку, чтобы задержать ее:
– Куда вы идете?
– Мне надо увидеться с отцом.
– Где он?
Фред Апдерграф ринулся вперед и двинул его в бок.
– Эй, держитесь повежливее! – зарычал он. – Какое вам дело…
– Позвольте мне, – вмешался я. – Это инспектор Кремер. – Я указал на другого в дверном проеме: – Сержант Пэрли Стеббинс.
– Даже если так, – в голосе Хьюитта звучало недовольство, – вряд ли обязательно удерживать мисс Трейси силой. Она хочет всего лишь поговорить с отцом. Я Льюис Хьюитт, инспектор. Могу я просить вас…
– Где ваш отец?
– Он за дверью, – ответил за нее я.
– Иди с ней, Пэрли. Ладно, мисс Трейси. Прошу вас, возвращайтесь поскорее.
Пэрли пошел, наступая ей на пятки. Тем временем ввалился В. Дж. Дилл. Он сжал губы еще плотнее обычного. Не глядя ни на кого, он пересек комнату и уселся у противоположной стены.
– Привет, Вульф, – сказал Кремер.
– Как поживаете, инспектор? – Недовольно хмыкнув, Вульф поднялся и двинулся к выходу. – Пошли, Арчи. Мы будем только мешать.
– Нет, – значительно сказал Кремер.
– Нет? – переспросил Вульф. – Что – нет?
– Гудвин не помешает. Наоборот. По крайней мере, пока я не закончу с ним.
– Он собирался отвезти меня домой.
– А теперь не собирается.
– Могу я спросить, что все это значит? – Хьюитт все еще был недоволен. – Преследование мисс Трейси… Такое странное обращение…
– Без сомнения, можете, мистер Хьюитт. Присаживайтесь. – Кремер раскачивался на стуле. – Все садитесь. Сейчас мы… А, мисс Трейси, вы нашли отца? Пэрли, притащи стул для мисс Трейси. Садитесь, Гудвин.
– Нет, спасибо. Я нервничаю.
– Это ты-то?! – прорычал Кремер. – В день, когда ты разнервничаешься, я побреюсь ножом для масла. Откуда ты знал, что у того бедняги прострелена верхняя часть черепа, когда говорил со мной по телефону?
Некоторые из сидящих зашевелились, а Энн нет. Она только вскинула голову, и ноздри ее раздулись – и все. Я восхищался ею все больше.
– Прострелена! – ахнул Хьюитт.
А Фред Апдерграф спросил:
– Это вы о ком?
– О Гарри Гулде, – сказал я им. И подмигнул Кремеру: – Как видите, я не стал болтать. Приберег это для вас.
– Откуда ты это узнал?
– О господи! – произнес Хьюитт. Он наполовину привстал, но плюхнулся обратно.
– Тут не о чем разговаривать, – сказал я. – Я посмотрел ему в лицо и увидел, что он мертв. Пахло порохом. Я увидел дыру у него на лбу, и кровь была разбрызгана повсюду. Он лежал так, что мне не было видно его затылка, но я пощупал и попал в рану пальцем. Кстати, не вздумайте строить версию на том, что на траве возле его колен кровь. Это я вытер руку.
Энн судорожно сглотнула.
– Черт тебя побери! – сердито пробурчал Вульф. – Уж я-то мог бы знать.
– Почему ты подошел к нему? – строго спросил Кремер. – Ты перелез через веревки и побежал к нему. Почему ты это сделал?
– Потому, что он не пошевелился, когда мисс Трейси брызнула на него водой, и еще потому, что я уже прежде заметил: его нога была неестественно вывернута.
– А почему ты это заметил?
– О! – воскликнул я. – Вот тут вы меня поймали. Сдаюсь. Попался-таки в ловушку. Правда, почему кто-то что-то замечает?
– Особенно такой нервный человек, как ты, – сказал он не без сарказма. – Что ты тут делал? Зачем пришел на выставку?
– Я привез мистера Вульфа.
– Он приехал по делу?
– Вы отлично знаете, что нет. Он никогда и никуда по делам не ездит. Он приехал посмотреть цветы.
– Почему вы оказались именно в этом павильоне?
– По той же причине, что и все остальные. Посмотреть, как мисс Трейси болтает ногами в бассейне.
– Ты знал раньше мисс Трейси или Гулда?
– Нет.
– А вы, Вульф?
– Нет, – ответил он.
Кремер решил подвести черту:
– Значит, ты почувствовал запах пороха и увидел у него на голове рану. Ну и каким же образом, ты полагаешь, его застрелили? Лежа в кустах и целясь между камнями?
– Побойтесь Бога, инспектор! – усмехнулся я. – Если вы не будете осторожны, вы снова поймаете меня. Тогда мне трудно было рассуждать, но теперь прошло больше часа, и я, естественно, кое о чем успел подумать. Так вот. Каждый день в определенное время Гулд ложился отдыхать. Голова его каждый раз находилась в одном и том же положении…
– Откуда ты знаешь?
– Мистер Вульф посылал меня сюда несколько раз посмотреть на орхидеи. Щель между камнями была всего в восьми-девяти дюймах от головы Гулда. Пристройте ружье, зарядите, прицельтесь как следует и прикройте мхом. Камни и мох приглушат звук выстрела так, что в большом шумном зале его не услышат. А если и услышат, что из этого? Привяжите к спусковому крючку веревку. Она должна быть зеленой, чтоб не видно было в траве. Остается в нужное время – что-нибудь между четырьмя и половиной пятого – дернуть за веревку.
– Как дернуть? Откуда?
– Это легко можно устроить, – успокоил я его. – Достаточно спрятаться в кустах, а потом выскользнуть через заднюю дверь в коридор. А лучше, если веревка достаточно длинная, пропустить ее под дверью. Тогда можно дергать из коридора – еще безопаснее. А если хотите совсем без риска, привяжите ее к дверной ручке, тогда ее дернет первый же, кто войдет в дверь. А то можно бросить конец веревки в бассейн, разуться и зацепить ее, болтая ногами в воде. Кто заподозрит?
– Ложь! – вырвалось у Фреда Апдерграфа. Он повернулся ко мне. Его челюсти были сжаты так плотно, словно гусеницы съели лучшие его пионы.
– Чепуха! – На сей раз это был В. Дж. Дилл, до сих пор не подававший голоса.
– Мне представляется… – с негодованием начал Льюис Хьюитт.
– Фу, – сказал я. – Тоже мне рыцари. Я не позволил бы тронуть и волоска на ее голове. Неужто вы думаете, что инспектор в это поверит? Я могу представить себе ход его мыслей.
– Вполне можешь! – прорычал Кремер. – Точно так же, как и я – твоих. – Его глаза сузились. – Мы обсудим это позже, когда я закончу с мисс Трейси. Ружье действительно было спрятано в скалах и прикрыто мхом. К спусковому крючку действительно была привязана веревка, и она на самом деле была зеленая, так что вы весьма догадливы.
– Какой длины веревка?
– Вполне достаточной. Что ты еще знаешь?
Я покачал головой:
– Если вы не различаете догадки и умозаключения, построенные на…
– Что ты еще знаешь?
– Больше ничего.
– Посмотрим. – Кремер огляделся. – Найдется ли здесь комната, где я мог бы побеседовать с мисс Трейси?
Человек, писавший за столом, встал.
– Разумеется, инспектор. Сюда, пожалуйста.
– А вы кто будете?
– Я Джим Хоули, сотрудник выставки. Думаю, там никого нет. Сейчас взгляну.
Тут, однако, произошла заминка. Дверь отворилась, и вошла целая делегация из четырех человек. Впереди всех – сыщик, что приехал в машине, следом дама, за ней мой приятель Пит с ничего не выражающим взглядом, замыкал шествие полицейский в форме. На даме было серое пальто, под мышкой она держала голубую кожаную сумочку. Но я не стал с нею заговаривать, считая лишним обнаруживать наше знакомство.
Глава четвертая
Кремер переключился на вошедших.
– Раскопали что-нибудь, Мерфи? – осведомился он.
– Да, сэр. – Сыщик стоял распрямив плечи. Он явно гордился своей военной выправкой. – Примерно в половине пятого видели, как эта женщина открывала дверь из коридора в павильон Ракера и Дилла.
– Кто видел?
– Я, – вступил в разговор Пит.
– Ваше имя?
– Пит Аранго. Я работаю в оранжерее Апдерграфа. Вот он, мой хозяин, мистер Апдерграф. Я пошел в коридор, что за павильоном, чтобы взять печенье, и…
– Чтобы взять что?
– Печенье. Я всегда ем печенье. В своей служебной комнате в коридоре.
– О’кей. Вы едите печенье. И что же вы увидели?
– Увидел, как она открыла ту дверь. В павильон Ракера и Дилла. Потом, когда все это случилось, я вспомнил и сказал полицейскому.
– Она вошла туда?
Пит покачал головой:
– Она увидела меня и захлопнула дверь.
– Она что-нибудь сказала?
– Нет, а что ей было говорить?
– А вы?
– Нет, я прошел к себе в комнату и взял печенье. А она, верно, ушла, потому что, когда я шел назад, ее уже не было. Потом я вернулся на выставку и увидел, что происходит…
Кремер повернулся к молодой женщине:
– Как вас зовут?
– Не ваше дело! – отрезала она.
– Так, сэр, – вставил полицейский, – она не желает сотрудничать со следствием.
– На что это вы намекаете? – Женщина казалась возмущенной, но, на мой взгляд, не испуганной. – Правда, я открыла дверь из коридора и заглянула туда. Я попала туда по ошибке и искала выход. И зачем это я должна называть свое имя? Чтобы оно попало в газеты?
– А почему вы не вышли тем же путем, что вошли?
– Потому, что я пришла с противоположной стороны и подумала… Эй, привет!
Все посмотрели в ту же сторону, и этот след привел к Фреду Апдерграфу. Фред покраснел и заливался краской все больше, пока она глядела на него в упор.
– Ну, – сказал он. Похоже, ему представлялось, будто он сказал нечто существенное.
– Это были вы, – сказала она. – Стояли там и заглядывали в дверь, когда услышали мои шаги.
– Конечно, – опомнился Фред. – Конечно, это был я.
– Дверь к Ракеру и Диллу? – жестко спросил Кремер.
– Да.
– Вы тоже искали выход?
– Нет.
– А что же вы там искали?
– Я… – Фред поперхнулся. Он был до того красен, что прямо светился, но вдруг ему явно полегчало. Неизвестно, какая мысль пришла ему в голову и так взбодрила его, но он стал говорить громко, словно хотел, чтобы никто, упаси бог, не пропустил его слова мимо ушей. – Я смотрел на мисс Трейси. Я занимался этим всю неделю. Я Фред Апдерграф и представляю здесь свою коллекцию. Я смотрел на мисс Трейси. – Его слова звучали как гимн.
Однако на Кремера это не произвело ни малейшего впечатления.
– Мы поговорим позже, мистер Апдерграф.
Он повернулся к сержанту:
– Пэрли, оставайся здесь с мистером Апдерграфом, Гудвином, этой молодой дамой и Питом. Мерфи, пошли со мной и мисс Трейси. Остальные, если хотят, могут идти.
– Минуту. – Хьюитт сделал шаг вперед. – Я Льюис Хьюитт.
– Я уже понял, – заверил его Кремер.
– Я отвечаю за происходящее в качестве почетного председателя комитета. Ничуть не желая вмешиваться в ваши служебные обязанности, все же считаю, что мисс Трейси, которая еще очень молода, должна быть ограждена от беспокойства.
– Позвольте мне, Хьюитт. – В. Дж. Дилл встал и вышел вперед. Он обратился к Кремеру: – Я наниматель мисс Трейси. И, полагаю, должен оберегать ее. Если не возражаете, я пойду с вами.
Я глядел на Энн, зная по опыту, что легче всего произвести впечатление на женщину, когда та потрясена. Я не мог налюбоваться, как хорошо она держится. После четырех дней на публике в качестве звезды выставки цветов, после появления ее снимков в газетах и обеда с Льюисом Хьюиттом, а затем после целого ушата грязи, который готов был на нее вылиться, особенно когда я объяснил, как можно ногой потянуть за веревку, – за все это время она не сделала ничего, что могло бы поколебать мое уважение к ней. Но сейчас Энн отнюдь не привела меня в восторг. Она вполне могла бы сказать что-нибудь подходящее в том смысле, что, зная свою невиновность, она не нуждается в протекции помешанного на орхидеях миллионера. Однако она невозмутимо смотрела на В. Дж. Дилла, не открывая рта. Я стал подумывать, что либо я не сумел проникнуть в тайные глубины ее души, либо ум ее весьма ограничен. Не поймите меня превратно, я не терял веры окончательно. Даже в этой невозмутимости лицо ее было прекрасно. А за умственной пищей можно в конце концов сходить в библиотеку.
Кремер заверил Хьюитта и Дилла, что нет никакой надобности защищать Энн, и уже направился с ней и Мерфи к двери, как произошла новая заминка.
– Мистер Кремер! На минуточку! – Это был голос Вульфа.
Я подавил улыбку. Разумеется, он будет просить или требовать (смотря что сочтет более действенным), чтобы мне разрешили отвезти его домой. Я надеялся, что Кремер согласится. Тогда мы очутимся в нашем "родстере", он начнет бесноваться, а когда кончит, я воткну ему под ребро припасенный кинжал и уж буду его там поворачивать. Такая возможность представляется мне не каждый день.
Кремер резко повернулся:
– Что вам еще?
– Я бы хотел, – сказал Вульф, – закончить наш с мистером Хьюиттом спор об орхидеях.
– Ну и на здоровье.
– Но не здесь. Где-нибудь на нейтральной почве. Мы могли бы отыскать свободную комнату.
– Пожалуйста. Я же сказал, что все остальные свободны.
– Мистер Гудвин должен присутствовать, чтобы делать записи. Он придет, как только понадобится вам. Вы ведь не можете законно задерживать его без соответствующих документов.
Кремер раздраженно фыркнул:
– Ради бога, обсуждайте свои орхидеи. Мне нужно только, чтобы Гудвин появился, когда он мне понадобится.
Он пересек комнату, и дверь за всеми троими закрылась. Я смотрел на Вульфа. Пэрли Стеббинс тоже уставился на него с подозрением. Но мы не произвели на него никакого впечатления. Вульф о чем-то беседовал вполголоса с Льюисом Хьюиттом. Тот, нахмурившись, кивнул без энтузиазма и направился к выходу. Вульф последовал за ним.
– Пошли, Арчи! – скомандовал он.
Пэрли попытался меня задержать:
– Куда это вы?
– Там, в конце коридора, есть еще комната, – ответил Хьюитт.
Пэрли это определенно не понравилось. Он даже не улыбнулся, когда я, проходя в дверь, в шутку ткнул его пальцем под ребро.
Комната, куда мы пришли, оказалась совсем небольшой, с одним окном. В ней только и было что два маленьких столика да несколько деревянных стульев. Нас ввела туда женщина с печальным лицом. Она включила нам свет и удалилась. Вульф с сомнением взглянул на хрупкий стул и перевел взгляд на меня, но я сделал вид, будто не заметил, потому что вовсе не собирался хлопотать, устраивая ему сиденье поудобней. Он поджал губы и сел, стараясь, чтобы стул пришелся по центру зада.
– Присаживайтесь, мистер Хьюитт, – пригласил он.
Хьюитт продолжал стоять.
– Что за дурацкий спектакль? – Он посмотрел на меня, потом на Вульфа. – О чем это столь секретном вы можете мне сообщить?
– Есть о чем, – сухо произнес Вульф, – уверяю вас.
– Об орхидеях? Это едва ли сейчас повод…
– К черту орхидеи. Об убийстве. Я знаю, кто застрелил этого человека.
Хьюитт вытаращил глаза:
– Знаете, кто его застрелил?
– Да.
– Но, мой дорогой мистер Вульф, – Хьюитт чувствовал себя неуютно, но был заинтригован, – вряд ли следует обсуждать это со мной. Вам надо обратиться к полиции.
– Я предпочитаю сначала переговорить с вами. И предлагаю говорить как можно тише. Весьма вероятно, что полицейский подслушивает у двери.
– Боже, как мелодраматично!
– Прошу вас, мистер Хьюитт, мелодрама тут ни при чем. Впрочем, пока это только предположения. Я хочу предложить вам новую точку зрения на смерть Гарри Гулда. Итак, выстрел произвел мой помощник мистер Гудвин – пожалуйста, позвольте мне кончить. Прежде всего установим факты. Так, Арчи?
Я сел. Мой кинжал, так тщательно припрятанный! Этот толстый дурень обезоружил меня. Я только сказал с досадой:
– Ну а если я вас опровергну?
– Не станешь. Во всяком случае, не сможешь. Я видел, как ты отрывал от нее веревку. Должен заметить, однако, что свой спектакль ты разыграл удовлетворительно. Со всех точек зрения. Я прозевал только одну деталь – дернул ли ты, когда ее поднимал?
– Что за чертовщина здесь происходит?! – невежливо завопил Хьюитт. – Вы что, в самом деле?..
– Я прошу вас, мистер Хьюитт. Не кричите так. Я обрисовал ситуацию предельно кратко.
– Да, дернул, – ответил я. – Мне пришлось сделать небольшой рывок. Тогда я не обратил внимания, потому что был зол как черт.
Вульф кивнул:
– Я знал, что ты злишься. Я опишу все мистеру Кремеру так: Льюис Хьюитт сказал, что потерял трость. Чуть позже в коридоре на третьем этаже мы обнаружили эту трость на полу. Ее ручка была просунута под дверь в павильон Ракера и Дилла. Это было в двадцать минут пятого. Мистер Гудвин поднял трость, сделав при этом рывок. Он называет его слабым, но он весьма силен физически и был к тому же расстроен в тот момент. К рукояти трости был привязан кусок зеленой веревки, который Гудвин выбросил, прежде чем передать трость хозяину.
– Я не заметил никакой веревки, – вмешался Хьюитт.