– Да не бойся, – успокоил ее я, – я же дал слово. Неужели ты считаешь меня таким гадом?
Она покачала головой, очень серьезно глядя на меня:
– Ну что ты, Юрочка. Я только…
Что именно, ей досказать не удалось, потому что в этот самый момент ворота раскрылись ровно настолько, чтобы в них мог проскочить наш джип, я переключил скорость и вдавил педаль акселератора в пол до отказа. Мотор взревел как бешеный, и мы выехали на освещенную дорогу. Я резко свернул вправо. Джип чуть накренился, но удержал равновесие.
Конечно, мы потеряли немало времени, но оставалась надежда, что, выехав на освещенное шоссе, он не сможет гнать. Машин там должно быть очень много. Кроме того, с заляпанным грязью номером, да еще на "Москвиче", мотор которого не в пример слабее джиповского… В общем, шансы у нас в общем-то были. И я собирался использовать их полностью.
Мимо промелькнули коттеджи, потом мы миновали маленький мостик и, еще не свернув на шоссе, заметили "Москвич". Он как раз выбирался на большую дорогу, но не в сторону города, а в противоположную.
– Плохо! – крикнул я Лене. – В какой-нибудь деревне ему гораздо легче затеряться.
Я на миг отвлекся от дороги, и джип левым крылом задел тяжелый мусорный бак на обочине. Нас сильно тряхнуло, джип накренился, секунды полторы мы двигались на двух правых колесах, а машина, будто раздумывала, в какую сторону ей падать. Я постарался, как мог, жестко зафиксировать руль, проще говоря, вцепился в него обеими руками и изо всех сил напряг мышцы. Именно так действовать учили меня в те далекие годы, когда я несколько месяцев посещал клуб экстремального вождения. Что ж, уроки профессионалов не пропали даром: я таки удержал машину в равновесии. Теперь руль чуть-чуть влево, очень осторожно… Джип встал на колеса. И даже один раз мягко подпрыгнул, чем продемонстрировал исключительные качества своих крайслеровских рессор.
Лена подпрыгнула в кресле так, что ударилась теменем о потолок. Она скривилась от боли, на глазах появились слезы, и я еле удержался от того, чтобы снять руку с руля и погладить ее по щеке. Нет, Гордеев, сейчас не до сантиментов. Твоя рука нужнее на рулевом колесе!
– Сильно ударилась? – все-таки спросил я.
– Чепуха, – сквозь зубы проговорила Лена, – мелочь.
– Возьми телефон. Звони, чтобы перекрыли движение. Или пусть задержат его где-нибудь по дороге. Представься, они должны исполнить, – прокричал я, выруливая на шоссе. Желтое пятно "Москвича" маячило между машинами. Движение было довольно интенсивным, поэтому мне снова пришлось лавировать.
– Да, сейчас, – ответила Лена и стала искать телефон. – Где же он?
После того как я звонил в милицию, я бросил телефон в пластмассовый лоток между сиденьями. Теперь его там не было.
– Упал, наверное!
Лена нагнулась и стала шарить по полу. В конце концов, когда она обыскала все у меня под ногами, она обнаружила телефон.
– Вот он, – сказала Лена, поднимая с пола нечто весьма отдаленно напоминавшее благородное изделие фирмы "Моторола", которым он еще недавно являлся. – Видно, под педаль попал, – горестно произнесла Лена, оглядывая разломанный пополам телефон, а я вспомнил, что совсем недавно педаль газа вроде нажалась с трудом, а потом что-то под ней треснуло…
Лена попыталась понажимать кнопки, но было и так ясно – мой телефон погиб.
– А твой где? – спросил я.
Лена виновато посмотрела на меня исподлобья:
– Я его дома забыла…
– Балда ты! Ну ладно, ничего не остается, как догонять. На первом посту выпрыгнешь и предупредишь гаишников.
Лена кивнула. Машин здесь было порядочно, и я изо всех сил старался не упустить "Москвич". Я гнал на максимальной скорости, которую позволяло движение. Машины шарахались от нашего джипа во все стороны. Я то и дело выезжал на встречную полосу, чтобы обогнать несколько автомобилей.
Впрочем, "Москвич" тоже времени зря не терял. Он ловко лавировал между машин, стараясь, впрочем, двигаться так, чтобы его не было заметно сзади, то есть нам.
В результате моих манипуляций мы сократили расстояние вдвое.
– Эх, жаль, стрелять нельзя, – посетовала Лена. – Сейчас бы по шинам – и он наш.
Впереди показался перекресток. Перед ним уже скапливались машины, горел красный свет. "Москвичу" ничего не оставалась, как остановиться. Я объехал несколько машин, и мы оказались почти прямо за ним – нас разделял только старенький "жигуль-копейка".
В кабине "Москвича" можно было разглядеть только один силуэт. Это хорошо… Значит, он без подручного…
– Может, выскочим? – предложила Лена, доставая из бардачка свой тяжелый тэтэшник. Интересно, подумал я, почему она выбрала его? Ведь обычный табельный "макаров" и легче и компактнее…
Тут загорелся зеленый и машины поехали. Как назло, "жигуль" двигался медленно. Я нажал на сигнал, но водитель "жигуля", какой-то пенсионер в поношенном пиджаке и сетчатой шляпе, не обратил ровно никакого внимания.
Сзади напирал мощный КамАЗ. Свернуть было совершенно невозможно: мы двигались в средней полосе и оказались почти зажатыми между машин.
– Черт побери! – Лена стукнула по черной виниловой обивке приборной панели так сильно, что я было подумал, что пластмасса треснет.
"Москвич" удалялся и через несколько секунд стал едва виден впереди. Пришлось начинать все сначала, объезжать машины, благо их стало заметно меньше.
Через несколько минут мы снова приблизились к "Москвичу" метров на пятьдесят. Впереди замаячил бетонно-стеклянный пост ГИБДД с большими светящимися, но безнадежно устаревшими буквами ГАИ.
– Сейчас я приторможу у поста, а ты выпрыгивай.
Лена кивнула и чуть приоткрыла дверцу. За двадцать метров до поста я нажал педаль, и тормоза завизжали как пятнадцать Соловьев-разбойников.
– Давай! – крикнул я Лене. Но перед тем как выпрыгнуть из машины, она быстро нагнулась ко мне и поцеловала в губы – поцелуй длился долю секунды, но я, пожалуй, не припомню, чтобы когда-нибудь в моей жизни кто-нибудь целовал меня так горячо и нежно… Уже снова набирая скорость и несясь за неизвестным бандитом, я чувствовал этот поцелуй.
В зеркало заднего вида я заметил, как Лена бежит к посту, на ходу роясь в сумочке, видимо в поисках удостоверения Генпрокуратуры…
Но напрасно я думал, что бандит смотрит только на дорогу. Очевидно, он тоже видел, как из джипа выпрыгнул пассажир и побежал к посту. Зачем? Догадаться было несложно.
Метров через сто справа показался проселок. "Москвич" резко свернул. Я все понял – на проселочных дорогах постов очень мало и на них можно совсем не нарваться. Жаль, значит, все зря. Ну разве что Лена организует широкомасштабную облаву, что вряд ли.
Нет, пожалуй, не зря Лена выпрыгнула из машины. Я остался один, но это означало, что с ней ничего не случится. Я с удивлением понял, что это для меня очень важно… Эге, Гордеев, а не влюбился ли ты, часом? Где твое каменное сердце? Или оно ледяное?
Времени не было разбираться со своими чувствами. Давай, Гордеев, жми!
Я свернул на темноватый проселок. По днищу застучали камешки. Мощные фары джипа достигали желтого "Москвича", который, подпрыгивая на кочках, несся вперед.
Руль приходилось постоянно вертеть то вправо, то влево. Дорога становилась все хуже и хуже. Я старался ехать осторожно, чтобы не угодить колесом в глубокую колею, проделанную колесами машин проехавших здесь многих поколений водителей.
Проселок петлял как горный ручей. Каменные дома кончились, потянулись кривые изгороди садовых участков. Потом и они кончились. Я выехал на дорогу между двумя полями, кажется картофельными. Если бы не полная луна, вокруг не было бы видно ни зги. Собственно, и самого "Москвича" я не видел, только облако пыли, поднимаемое его шинами.
Я снова начал приближаться. Мощный мотор Лениного джипа мог дать большую фору "Москвичу". По прямой у бандита не оставалось никаких шансов. Но, как назло, началась деревня. Вернее, это был даже какой-то поселок, довольно крупный, правда дома по сторонам дороги тянулись деревянные. Почерневшие, покрытые облупившейся краской.
Единственной возможностью скрыться для бандита оставалось вилять по переулкам. Авось я сверну не в ту сторону и отстану.
Джип подскакивал на ухабах и мало-помалу нагонял "Москвич". Отлично подрессоренные колеса Лениной машины хорошо выдерживали бездорожье, каковым практически являлся сельский проселок. Хорошо, что сейчас не осень, пронеслось в голове. Деликатная американская машина наверняка бы закапризничала. В отличие от "Москвича", которому наши дороги нипочем.
Я уже был от "Москвича" на расстоянии одного квартала, если так можно назвать деревянную избу, как вдруг впереди внезапно выскочил "уазик" с брезентовым верхом. Я, понимая, что затормозить не успею, резко крутанул руль и чуть не оказался в кювете. Джип взвизгнул, повернулся вокруг своей оси, немного накренился, но, к счастью, стал как вкопанный на своих четырех резиновых ногах. Я был на волосок от того, чтобы перевернуться, и тогда… поминай как звали не только киллера, но и адвоката Юрия Гордеева. Невысокий бетонный забор, который окружал участок какого-то зажиточного селянина, не оставил бы мне ни малейшего шанса выжить. Я просто превратился бы в лепешку вместе с джипом.
Из "уазика" тут же выскочил человек в кепке и с "беломориной", приклеенной к нижней губе. Я не стану повторять все то, что он произнес в мой адрес, поскольку забочусь о читателях (среди которых могут быть дети), но это был, скажу я вам, просто фонтан, водопад отборной русской фразеологии. Заниматься лингвистическими упражнениями времени не было, и я, быстро объехав "уазик", снова ударил по газам, оставив шофера, носителя русской матерной лексики, позади.
"Москвич" еще виднелся в тусклом свете уличного фонаря, но тут же скрылся за поворотом…
На приборной доске давно уже мигала лампочка, извещающая о том, что мотору джипа явно не хватает бензина. И скоро он вовсе кончится. И что тогда, Гордеев? Останешься с носом?
Не хотелось думать о таком печальном исходе. Прекратить погоню из-за такой мелочи, как недостаток бензина? Нет, Гордеев, ты должен его поймать. Хоть ты и не сыщик, не следователь. И в принципе адвокат не должен гоняться за преступниками… Но и для адвоката правда важнее всего.
Я очередной раз свернул и неожиданно чуть не наткнулся на желтый "Москвич". Он стоял у обочины, дверь водителя была открыта. Я высунул голову из окна. Нигде ничего. Вокруг стояла мертвая деревенская тишина… Вдруг мне на лоб упала теплая капля. Затем еще одна. Через несколько секунд начался ливень…
Глава 10.
Желтые огни ночной Москвы отражались в полированных боках роскошного черного БМВ, длинного и обтекаемого, как торпеда. Шины тихо шелестели по асфальту. Даже сейчас, вечером, когда в холодном свете уличных фонарей все машины кажутся чистыми и умытыми, черный БМВ смотрелся как диковинное животное.
Шофер уверенно вел машину по Тверской улице. Справа и слева мелькали освещенные витрины, хорошо одетая публика прогуливалась по необычно чистым для Москвы тротуарам, огни мерцающих реклам то и дело освещали лица прохожих и делали их попеременно неестественно бледными, красноватыми, желтыми, а то и мертвенно-синего оттенка. Шофер чуть повернул голову и посмотрел на своего пассажира. Рослый, широкоплечий мужчина с круглым холеным лицом мирно посапывал, развалившись на мягком велюровом сиденье. Справа на вешалке покачивался его темный пиджак, узел галстука ослаблен, верхние пуговицы свежей белоснежной сорочки расстегнуты, открывая темные курчавые волоски, начинавшиеся чуть ли не под самой шеей. Рядом с пассажиром лежала дорогая кожаная папка с золотым тиснением в виде государственного двуглавого орла.
Это был Станислав Романович Дейнекин.
На поблескивающих затемненных стеклах появились несколько капель. Машина ехала быстро, поэтому они тут же превратились в длинные тонкие полоски. Капель становилось все больше, полоски росли с одного конца и укорачивались с другого. Полосок становилось все больше и больше, пока все окна не покрылись равномерным слоем дождевой воды. Шофер включил "дворники", которые неслышно заскользили по стеклам.
Вдруг откуда-то донеслась приятная мелодия "Из-за острова на стрежень". Шофер немедленно снял трубку телефона со специального держателя на приборной доске и вполголоса, прикрывая рот ладонью, чтобы не побеспокоить своего пассажира, сказал:
– Алло. Я слушаю.
Чуть помедлив, он снова оглянулся, оценивающе посмотрел на спящего пассажира и сказал в трубку:
– А это срочно? Он спит…
Видимо, из трубки донеслось что-то неприятное, потому что шофер поморщился и чуть оторвал трубку от уха. Потом вздохнул и сказал:
– Хорошо. Я сейчас попробую.
Он вложил трубку мобильника в руку, которой придерживал руль, другую протянул назад и легонько тронул колено пассажира. Тот моментально вздрогнул, открыл глаза и тряхнул головой:
– Что такое?
– Вот, – извиняющимся тоном сказал шофер, – говорят, очень срочно. Я предупреждал, что вы спите, но они говорят, что дело неотложное…
Дейнекин протянул руку, взял трубку мобильника и произнес суровым начальственным баском:
– Я слушаю.
И действительно, почти полминуты он ничего не говорил, а только слушал. При этом лицо его претерпевало странные метаморфозы: поначалу строго сдвинутые мохнатые брови отъехали ближе к вискам и опустились ниже, придавая лицу решительное и упрямое выражение. Губы сжались, превратившись в узкую и тонкую полоску, скулы стали острее, а глаза сверкнули какой-то зловещей искоркой.
– Я же говорил, – пророкотал наконец Дейнекин, – чтобы было наверняка. Чтобы без всякого. Что же ты, подлец, делаешь…
Видимо, неизвестный "подлец" начал оправдываться, потому что на лице пассажира БМВ появилось сначала насмешливое выражение, а потом просто злоба.
– Имей в виду, – толстый и холеный указательный палец Дейнекина вытянулся и рубанул воздух, – если ты мне испортишь обедню…
Палец вернулся в естественное полусогнутое положение, а ладонь сжалась в кулак так, что жилки на руке набухли, посинели и стали походить на странную татуировку в виде какой-то неизвестной реки, изображенной на карте.
– Ладно. Я высылаю людей.
Он с силой нажал на кнопку отбоя и откинулся на спинку. Шофер, изредка поглядывающий в зеркало, видел, что его пассажир, несмотря на работающий в машине кондиционер, вытирает большим клетчатым платком выступившие на лбу блестящие капельки пота. Закончив, он с сожалением посмотрел на свою сорочку – под мышками появились темные пятна. Он вздохнул, снова взял телефон, нажал несколько кнопок:
– Алло… Это я… Так, бери людей и дуй в район Калужского шоссе… Да, за Троицком свернете направо… Найдете Петю… Позвонишь ему по телефону, он скоординирует местонахождение. Все. Об исполнении доложите.
Станислав Романович снова откинулся на спинку и даже прикрыл глаза. Но долго пребывать в расслабленном состоянии ему не удалось – телефон снова зазвонил.
– Да, – очередной раз поднес трубку к уху пассажир БМВ.
Лицо его снова изменилось, теперь оно стало любезным, уголки рта поползли вверх, изображая некое подобие улыбки, брови заняли нейтральное положение. Облизнув пересохшие губы, Дейнекин сообщил в трубку, но теперь не командным голосом, а с мягкими, даже с заискивающими интонациями:
– Да, Георгий Ильич, все нормально. Все просто отличненько!.. Исполнено… Это тоже сделано… Насчет главного, думаю, вы сами скоро узнаете… По телевизору, в новостях…
Он неприятно захихикал.
– …Да, только что отзвонили… В лучшем виде… Без сучка… Хорошо… До свидания, Георгий Ильич…
Дейнекин щелкнул переключателем и даже с какой-то нежностью посмотрел на трубку. Впрочем, через две секунды его лицо вновь приняло обычное тревожное выражение. Пассажир вздохнул, почесал шею под рубашкой, потом совсем снял галстук и бросил рядом.
Между тем шофер ловко свернул в переулок и через некоторое время оказался перед большим зданием за оградой. Роскошная таблица у ворот извещала всех, кому это было интересно, что в здании находится Главное управление внутренних дел города Москвы…
Машина въехала во дворик, Дейнекин открыл дверцу, недовольно поморщился от теплого, даже жаркого воздуха, который после кондиционированной прохлады машины был особенно неприятен. Дождь закончился, и в воздухе стояла липкая, влажная духота. Оглядевшись по сторонам, Станислав Романович подхватил свою папку, вышел и, толкнув тяжелую дверь, оказался в здании.
Дежурный, увидев его, вытянулся в струнку и козырнул. Не обратив, впрочем, никакого внимания на него, Станислав Романович подошел к лифту, поднялся на третий этаж, прошел по коридору и толкнул большую дверь, заметно отличавшуюся от всех остальных.
В просторной приемной сидел человек. Увидев вошедшего, он встал со стула:
– Здравствуйте, Станислав Романович!
– Привет, Бородулин, – произнес Дейнекин на ходу, – проходи в кабинет.
Бородулин вышел из здания московского ГУВД далеко за полночь. Мысли вертелись у него в голове бешеным хороводом. Конечно, за многие годы работы с Дейнекиным он насмотрелся всякого, но такое… Нет, этого следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Бородулин никак не ожидал.
Только сев в свою машину и чуть отдышавшись, он стал потихоньку приводить мысли в порядок. Бородулин открыл свою папку и еще раз внимательно просмотрел листы бумаги, которые там находились.
Так… тридцать два года… выпускник Московского университета, юридический факультет… спортсмен, много занимался боксом… до 1998 года работал следователем Генеральной прокуратуры Российской Федерации… несколько удачно проведенных дел… потом уволился по собственному желанию… стал заниматься адвокатской практикой…
Бородулин закрыл папку. Уже выехав с небольшой стоянки у здания ГУВД Москвы, он начал соображать, как бы получше выполнить новое задание Дейнекина. Оно было сложным… Нужно было обвинить адвоката Анжелики Раззаевой Юрия Гордеева в сегодняшнем вооруженном нападении на певицу…
Глава 11.
В окрестных домах не горело ни одного окна. Ничего удивительного – в деревнях всегда очень рано ложатся спать. Странно только, что всего в каких-нибудь нескольких десятках километров от Москвы начинается самая настоящая российская глубинка. С плохими дорогами, вернее, с полным отсутствием таковых, с одинокими тусклыми фонарями и ливнем…
Дождь шел не переставая. Я сидел в джипе и медленно катил по дорожке между заборами из потемневших от дождей досок. Желтый "Москвич", брошенный киллером, остался позади. А бросил он его по очень простой причине – спустило переднее колесо. Я наскоро обыскал машину, которая оказалась незапертой, но было такое впечатление, что она прошла генеральную уборку – я не нашел в ней буквально ничего. Ни документов, ни одежды. Никаких бумажек на полу. Бардачок оказался совершенно пуст. Под сиденьями, где обычно прячут разные разности, не оказалось даже монтировки. Странно… Мне оставалось только перерезать перочинным ножиком проводки от ключа зажигания, чтобы хоть как-то задержать преступника, если ему вдруг вздумается вернуться в свою машину. Хотя это маловероятно…