Насчет владельца опера ничего сказать не могли: владельца устанавливали в МУРе. Так что пришлось Сидорчуку в спешном порядке двигать туда, на родную Петровку, 38.
Ему не терпелось увидеть расстрелянный "ниссан", хотя он и сам толком не знал, что именно ожидает увидеть. Скорее всего, просто хотел подсознательно лишний раз убедиться, что машина именно с правым рулем. Если это действительно так, расследование, похоже, могло сделать приличный рывок. Во-первых, это с ходу объясняло, почему контрольный выстрел был произведен в водителя, а не в пассажира, который должен был больше интересовать киллеров. Во-вторых, это давало ниточку к тому, чтобы узнать, какого черта такая шишка, как пострадавший, ехал не в положенном ему служебном лимузине.
Машина предстала перед Сидорчуком во всей своей красе: простреленное ветровое стекло, пулевые отверстия с сошедшей по краям пробоин краской на крыльях и капоте, выбитое стекло передней двери. Вместе с экспертом-криминалистом ЭКУ ГУВД он произвел осмотр машины – вещдока по делу. Они заглянули в салон – зловещие бурые пятна на сиденьях, на полу; изнутри на дверце справа отчетливо видны какие-то подозрительные грязно-розовые ошметки, присохшие к уцелевшей части тонированного стекла…
– Ось? – спросил Сидорчук у эксперта-криминалиста.
– "Ось", "ось", – передразнил эксперт. – Мозги разлетелись, сам, что ли, не видишь?
– Га-а… – выдохнул Сидорчук – все, мол, понял.
Вместе с экспертом Сидорчук оформил протокол осмотра вещественного доказательства. Два шофера расписались в документе как понятые.
Сидорчук положил протокол в портфель, упрямо сосредоточившись, постоял, еще полюбовался на машину на прощанье. Ну что ж, руль действительно правый, номера частные…
Да, похоже, смотреть тут больше и впрямь не на что – машина изучена криминалистами из экспертно-криминалистического управления ГУВД досконально. Пробоины, пятна крови, осколки стекла и сам характер его разрушения, типы застрявших в обшивке пуль, их идентичность тем пулям, что были извлечены из тел пострадавших, – все это будет указано в акте криминалистической экспертизы, который сейчас готовится в ЭКУ.
И все же что-то словно не давало Сидорчуку покоя. Он обошел машину раз и другой, присел на корточки, заглянул зачем-то под днище, посмотрел, цел ли глушитель. Все вроде было цело. Тогда он зашел спереди, со стороны капота, полюбовался еще раз на строчку пулевых отверстий в ветровом стекле и понял наконец причину своего беспокойства. Странно возникшее в нем чувство какой-то незавершенности осмотра было связано именно с этой пулевой строчкой, а вернее, с предположением начальника следственной части Мосгорпрокуратуры старшего советника юстиции Калинченко о том, что стреляли непрофессионалы, случайные люди. Ему бы самому, чудику, полюбоваться на эту вот роспись. Отверстия шли ровненько, на одном расстоянии друг от друга – так ровно мог бы прострочить лобовик какой-нибудь фантастический робокоп. Или "калаш", зажатый в станок, с помощью которого проверяют оружие на пристрелочных стендах.
– Ось! – не то задумчиво, не то восхищенно сказал Сидорчук, сняв перчатку и проведя пальцем от дырки к дырке.
– Ага, – понятливо отозвался криминалист из ЭКУ. – Класс. Как еще стекло-то осталось цело. Вот что значит японцы!
– Нет, братцы, – протянул, словно про себя, Сидорчук, – это никакой не дилетант стрелял. Это стрелял очень большой умелец!
– Профи высокого класса стрелял, – подхватил эксперт. – Ты видишь этот вот подъем? – спросил он Сидорчука. – Видишь, трасса – слева вверх направо с небольшим подъемом?
– Ну вижу, – кивнул Сидорчук. – И что?
– А то, что по этой вот строчке можно с большой степенью достоверности говорить: у стрелка приличный боевой опыт.
– Это еще почему? – заинтересовался Сидорчук.
– Потому что такая вот дуга при стрельбе навскидку – на шорох, на взблеск оптического стекла – дает максимальный эффект. Не зацепит ноги – зацепит туловище или голову. Если, конечно, человек не успеет распластаться на земле.
– Кто, значит, не успел, тот опоздал, – снова словно про себя пробормотал Сидорчук.
– Конечно, – завершил эксперт, – стрелял этот спец в Москве, а не в Аргунском ущелье, но раз рука у человека поставлена – это уже навсегда…
Они оба зашли в гараж, под крышу, остановились недалеко от ворот, греясь в потоке, который гнал и гнал компрессор тепловой завесы, закурили…
– Может, даже какой из нашего брата, из ментов, и стрелял, да? – задумчиво сказал Сидорчук. – Вполне ж может такое статься…
– Может, – легко согласился эксперт. – Нахлебался малый в Чечне, опыта набрался, вот теперь его здесь и применяет. Сейчас сплошь и рядом такое, газеты все время пишут…
– Так шо это за машинка-то? – переменил тему Сидорчук. – За кем она, зараза, числится? Не в курсе?
Эксперт старательно заплевал свой окурок, прежде чем бросить в большую, затейливо сваренную из стальных листов мусорницу.
– Один раз кинули незагашенный, так представляешь – загорелось. Масло ж кругом, ветошь вся пропитанная… как порох… – Он помолчал немного. – Насчет того, за кем она числится, тебе там, наверху, твои муровские коллеги лучше скажут. Слышал я только, что никакого отношения к мэрии. Какой-то не то продюсер, не то менеджер – черт их теперь разберет! Раньше-то, по-русски-то, они все приказчиками звались, да и конец. А теперь нет, теперь приказчик – это вроде как говно какое-то, а менеджер – это ого-го! – Он ехидно усмехнулся, спохватился: – Да, и водила этот подстреленный – тоже его, того менеджера. Водитель-охранник. При нем и пушка была, между прочим. По доверенности ездил…
Наверху в МУРе, где он числился, Сидорчук узнал, что машина принадлежит продюсеру шоу-бизнеса Валерию Григорьевичу Плотникову и что Плотникова сейчас нет в городе – в ночь на 19-е отбыл на гастроли на Урал.
– Какие-то у них там Рождественские встречи, что ли… Мы его найдем, конечно, там, на Урале, но только вряд ли с этого будет толк. Это, пожалуй, только сам подстреленный, Топуридзе, скажет – почему он на каком-то леваке на службу ехал, а не на своей персональной, – объяснил подчиненным замначальника МУРа полковник милиции Владимир Яковлев.
ТОПУРИДЗЕ
Георгий Андреевич чувствовал себя совсем обессиленным после визита следователя, однако с мыслями, которые тот пробудил в его голове своими вопросами, ничего поделать не мог. Как не мог забыть и того, что должен во что бы то ни стало додуматься, кто его заказал. Итак, кому вдруг понадобилось убивать человека, занимающегося "всего лишь" инвестициями в столичные стройки?
Вот он давеча сказал этому следователю, что инвестиции – тот же бартер. Но бартер бартеру рознь. Тот бартер, о котором говорил он, может при желании уподобиться оружию, может затронуть даже чьи-то политические интересы, и не на шутку. Особенно если учесть, что не перевелись еще в стране умники, которые на каждом углу кричат про распродажу родины оптом и в розницу, которые в своем не выветрившемся после развала СССР самомнении считают, что если дали иностранцу согласие на вложение денег в тот или иной отечественный проект, то просто осчастливили этого задрипанного иностранца… Они, умники, не понимают, что в мире всего много, а мало лишь одной субстанции – денег. Ему, инвестору, все равно, куда вкладываться – в Турцию, в Россию, в Германию. Так что, если разобраться трезво, страны бегают за инвесторами, а не инвесторы – за странами…
Вот хоть тот же знаменитый деловой центр "Москва-сити" – новые дороги, новые станции метро, чуть не сотня небоскребов, и все это в самом центре города. Трудно, хлопотно, но построй – и все это в перспективе принесет тебе огромные барыши. Но как построить, если нет денег? А ведь, кроме всего прочего, нужны не просто деньги – нужны деньги "быстрые", как говорят финансисты, и не очень "дорогие". Что это значит? Да ведь дураку даже понятно: одно дело взять взаймы на полгода, и совсем другое – до завтра, одно дело под большой процент, и другое – под честное слово… То есть тут нужен не просто заемщик, не просто кредитор, а человек, готовый вложить имеющиеся у него деньги в расчете на будущие прибыли, хотя будут они или нет – это еще жизнь покажет…
Ладно, нашел он американца с деньгами. Готов янки рискнуть и вложить несколько сот миллионов, готов строить. Он-то готов, а мы-то ведь русские, верно? Он еще толком ни одной бумаги не подписал, а к нему уже патриоты пристали: мы тебя осчастливили, мы тебе вон сколько посулили – поделись и ты с нами бабками, раз тебе такие привилегии. Американец даже не удивился: "Взятка? Извольте, я наслышан про ваши первобытные порядки. Сколько?" – "Ах, да как вы могли такое подумать! Нам лично ничего не надо! А это мы вам предлагаем исключительно для компенсации народных патриотических чувств. Так что пожертвуйте-ка вы, если хотите тут всерьез корни пустить, парочку миллионов вашей "зелени" на храм Христа Спасителя. А о нас не беспокойтесь, мы, если что, и так урвем от ваших щедрот, без вашего соизволения". – "Ах, ети вашу мамашу! – изумился америкос. – Чтобы я, верующий иудей, по принуждению да жертвовал на христианский храм?! Да пропадите вы пропадом с вашими ста небоскребами и тремя станциями метро!… Неужели же я не найду место, где вложить свои деньги без рэкета придурков?…"
С тем и отбыл восвояси. Вот вам и бартер, и все инвестиции… Это целая наука – инвестиции. Вторая политика…
Так вот как, например, судить об этом случае? Что это, глупость? Жадность? Непрофессионализм, деловая недоразвитость? А ведь все до одного в московской команде пришли в сегодняшнюю жизнь из той, прошлой, где особо и головой-то думать не надо было, где у каждого было свое место, свои от начала до конца проложенные рельсы следования: попал на них и, если не сваляешь дурака, обязательно прибудешь из пункта "А" в пункт "Б". Пионер, комсомолец, член партии, одна должность, вторая, третья, медаль, орден, почет, персональная пенсия… Но вот перевернулось все, и привычные рельсы куда-то пропали, но возможности – что по сравнению с ними ордена да персоналки, тьфу! – стали открываться такие, что только не теряй голову…
Он, конечно, сказал следователю про то, что они все там, вокруг мэра, команда, а ведь это и так, и не так. Так – потому что они действительно все идут куда-то под командой мэра. Не так – хотя бы потому, что все они в этой команде разные, все разного и хотят. Пока мэр, как самый сильный и дальнозоркий, ведет их, – они одна стая. Но стоит надзирающей за порядком воле хоть чуть ослабнуть, тут же в единомышленниках обнаруживает себя волчья повадка: и своего не прозевать, и того, кто послабее, к мясу не подпустить…
Взять вот хоть многолетнюю мороку с трассой автогонок по знаменитой "Формуле-1". Вот все кричат: трасса, мол, трасса, мировой престиж! А никто вслух до поры до времени не скажет, что сама трасса – это тьфу, хоть каждый ее километр и стоит аж двенадцать "лимонов" "зелеными". Главное то, что вокруг трассы. Смысл-то всей этой затеи в чем? На гонках приз – всего один миллион, а приносит каждый этап этой самой гонки – "лимонов" пятьдесят – шестьдесят все тех же "зеленых". Есть смысл ковыряться? Есть, и еще как есть! Только следует толком понять, что автодром – это попутно еще и свой собственный Лас-Вегас: гостиницы, казино, бары-рестораны-магазины и всякая, какая только бывает, развлекаловка. Морока? Да! Но больно уж соблазнительная, хоть и очень недешевая. И вот начинает пробный шар катиться – аж с 1992 года: а давайте-ка построим это дело в Питере, а? Денег нет? Ну тогда давайте в Туле. Что, инвестор обанкротился? Ну, может, Калининград подойдет, который Кенигсберг бывший, – почти ведь Европа?… И каждый раз привлекаются инвесторы, каждый раз разрабатывается даже проект, а потом все уходит как-то само собой в песок. Инвестор забирает деньги, но куда деваются те банковские проценты, которые на них за это время накрутились? Куда деваются якобы готовые проекты? А ведь за них, заметьте, тоже заплачено, тоже деньги успели перейти из одного кармана в другой. Остап Бендер – дите рядом с этими умельцами… А давайте построим в Ярославле сразу и автодром, и поле для гольфа? Как идея? Отличная! И вот создается консорциум, который снова успевает несколько раз переложить деньги из кармана в карман. В результате от всего консорциума остается забор, которым успели обнести территорию автодрома и поля для гольфа (как же без поля-то для гольфа!), и на этом все, стройке века конец.
Ан нет, не конец! Дошло дело наконец и до Москвы и приобрело совсем новый оборот, поскольку упала идея автодрома на хорошо уже унавоженную почву.
Когда-то, когда еще только затевался проект "Москва-Сити", решил мэр, со свойственным ему размахом, собрать в одном месте -то бишь на территории "сити" – всю игровую "индустрию" города. Дескать, так вокруг этой буржуазной заразы будет некий естественный санитарный кордон – это раз, во-вторых, удобно будет следить за криминальными элементами, которые всегда почему-то слетаются к игровым столам, как бабочки к фонарю, а также сподручнее будет брать с владельцев заведений все, что положено по закону. Пусть они, сволочи, платят налоги полной мерой.
Тут же распоряжением мэра была создана комиссия по контролю за игорным бизнесом, и главой ее был назначен именно он, Георгий Андреевич Топуридзе. И как-то так повелось, что с тех пор все считали, что всякими издевательствами над игровым бизнесом командует именно он, хотя это конечно же было не так. В этом самом бизнесе такие прибыли и такое страстное желание уклониться от уплаты реальных налогов, что желающих контролировать его оказалось выше головы…
Надо сказать, что воротилам этого своеобразного бизнеса задумка мэра, как ни странно, пришлась по душе: "Москва-сити", этот резерват для деловых людей, конечно же будет щедро поставлять им клиентов – как своих, "родных", так и зарубежных.
Однако довольно скоро, как это нередко в жизни бывает, разочаровался в своей собственной идее мэр. И так к его грандиозной стройке наверху отнеслись не очень, а тут еще припутывается какой-то насквозь криминальный бизнес… Решено было в комплекс "Сити" включить парламентский центр, а игорный бизнес, как противоречащий пафосу нравственного возрождения отчизны, загнать куда-нибудь в другое место, открыть специальный центр развлечений. То есть пусть это будет, как и планировалось, резерват, но резерват, существующий автономно от всего огромного города. Вскоре нашлось и место для такого лепрозория – огромный полуостров на Москве-реке, образовавшийся после того, как здесь некогда спрямили речное русло. В те давние времена это место, Нагатинская пойма, было милой полудеревенской окраиной, с чистой рекой, с рыбалкой, с садами и капустными огородами. Теперь огородов не было и в помине, вокруг разрослись городские кварталы, но сам полуостров использовался городом не шибко интенсивно: доживали свой век какие-то полукустарные предприятия и немощные речные пакгаузы, как-то само собой образовалось несколько довольно ядовитых свалок. Когда-то – то ли к Олимпиаде, то ли к очередной годовщине революции возник порыв облагородить эту странно запущенную территорию – разбили было огромный городской парк, но почему-то тут же бросили его на произвол судьбы и разграбление местными жителями, вот уже который год добросовестно отколупывающими гранитную облицовку с многочисленных ландшафтных сооружений…
Вот здесь-то и решено было построить сначала свой Диснейленд, а потом просто, уже безо всякого Диснейленда, городской центр развлечений. Диснейленд для взрослых.
Владельцы игорного бизнеса вознесли мэру осанну, и даже начали помаленьку раскошеливаться – на проекты, на спонсирование будущих подрядчиков. А как же? Не подмажешь – не поедешь.
Но не поехало. Решение о строительстве в пойме тоже оказалось всего лишь одной из вешек, обозначивших начало страдальческого пути великой мечты игорных баронов, – прошло совсем немного времени, и, как говорится, здрасте вам, новое решение: привязать центр развлечений к новому культурно-спортивному комплексу, к тому самому автодрому "Ф-1", место для которого определили теперь, как ехидно высказывался кое-кто из страдальцев, на полпути от Москвы к Питеру – рядом с аэродромом Шереметьево. Вот тут воротилы игорного бизнеса взвыли: одно дело в колхозе, но чуть ли не в центре города, и совсем другое – тот же колхоз, но уже где-то у черта на куличках. Это у них там в Лас-Вегас ездят, а у нас… У нас хрен найдешь нормального человека, который поперся бы в такую даль, и для чего – для того, чтобы спустить свои собственные денежки! Посовещались ребята между собой и решили идею резервата хоронить. Пусть там, в Шереметьеве, будут свои казино, новые, а те, которые городские власти хотели перевести, – те пусть на своих местах так и остаются, кто где.
Чиновников бароны уговорили быстро, нашли ключи к сердцу. А мэр ни в какую. И вот тут-то к Георгию Андреевичу и пришел впервые гонец от воротил-игровиков, и не кто-нибудь, а Джамал Исмаилов, что, надо сказать, было кем-то придумано неглупо. Потому что это был тот самый Джамал, которому Георгий Андреевич до недавних пор покровительствовал и которого считал чуть ли не младшим братом. До поры до времени…
Теперь Джамал был владельцем собственного, "карманного" банка, совладельцем банка "настоящего", хозяином нескольких развлекательных комплексов и пятизвездочных люкс-отелей. Многие ему не доверяли, побаивались: чеченец, чуть ли не крестный отец гостиничной мафии, который идет напролом, ничего не стесняясь в достижении целей. Многие, но только не Георгий Андреевич: слишком богатое прошлое связывало их, слишком долго Джамал считался "младшим братом"…
Вот его-то и прислали для доверительной беседы заинтересованные лица. Причем явился он как раз тогда, когда в Москву приехал немец Герман Хилке, знаменитый архитектор, построивший лучшую в мире трассу для "Формулы-1" в Малайзии. Георгий Андреевич встретил господина Хилке, показал ему предлагаемую мэрией территорию -триста гектаров неподалеку от международного аэропорта. Немец был в восторге: участок чудесный, аэропорт рядом, можно начинать проектирование хоть сейчас.
Ну а на следующий день или через день Георгия Андреевича и посетил Джамал, сказал, непонятно щурясь сквозь свои очки в тонкой оправе:
– Люди много заплатили, чтобы стройка была в Москве, а не у черта на куличках, Георгий. Сделай последний шаг, не мешай, пусть это будет Нагатино, а? Ты представь себе деловых людей, дорогой: одно дело собрать все казино чуть ли не в центре города, и совсем другое – вывести их за Кольцевую, да? Клянусь, никому плохо не будет, а уж тебе – точно только лучше, поверь старому другу, Георгий!
– Ты скажи своим людям, что ничего уже не изменишь, никто уже ничего не сделает, понял?
Джамал посмотрел на него своим долгим, не то томным, не то презрительным взглядом, – так до сих пор и не научился Георгий Андреевич определять, что там, за этими очками.
– Нет, не понял, дорогой. Растолкуй дураку, если можно.
– Есть решение мэра – казино строятся только вместе с автодромом. Теперь понял?
– Все равно не понял, – весело и дерзко усмехнулся Джамал. – Пусть автодром тоже будет в Нагатине! Чем плохой вариант?
Георгий Андреевич чувствовал, что сейчас начнет выходить из себя.