Третий этап. Формирование стратегического управленческого этажа
Главная задача этапа– запуск управляющих механизмов подъема капитализации отрасли до средних европейских стандартов. Для этого необходимо:
• распространить систему управления потоком схем добавления стоимости на основную сферу деятельности УК;
• реструктурировать уже ведущиеся работы по строительству и модернизации крупных энергообъектов в соответствии с управленческими стандартами;
• вывести профильную деятельность по производству энергии из тарифно-бюджетного тупика и превратить ее в высокодоходную за счет постоянного роста капитализации отрасли и привлечения в нее потока инвестиций.
Такие задачи в отличие от двух предыдущих этапов могут быть решены только в содержательном партнерстве с правительственными структурами. Но УК как партнер едва ли впечатлит государство в роли сочинителя стратегических программ, претендующих на бюджетные средства. Гораздо перспективнее выглядит переговорная позиция разработчика и собственника действующей корпоративной системы привлечения инвестиций. С этой позиции уже можно формулировать и обсуждать конкретные принципы государственной политики, позволяющие существенно нарастить пропускную способность системы управления инвестициями УК и распространить ее на всю естественную монополию.
Средств бюджета – в условиях сверхнизкой капитализации производственных фондов страны – в принципе недостаточно не только для экономических реформ, но и для полноценной модернизации отдельной отрасли. Проблема оказывается разрешима с помощью многократного увеличения "внутренней стоимости" (капитализации) отрасли и ее конвертации в рыночную за счет привлечения внешних инвестиций.
Потребуется предъявить крупным инвесторам программу управления капитализацией отрасли, сделать ее максимально прозрачной и открытой в узловых точках для внешней экспертизы и мониторинга. От государства нужны внятные гарантии, но не столько финансового, сколько политического характера, касающиеся долгосрочных целей программы привлечения инвестиций, ее основных этапов и неизменных принципов реализации. Задача УК в программе – воплотить этот набор гарантий в конструктивную форму финансовой технологии непрямых инвестиций, обеспечивающей рост стоимости средств, инвестированных в программу отраслевых реформ.
Главный принцип привлечения непрямых инвестиций в программы модернизации энергетики и других стратегически важных отраслей:
Инвестиции служат для запуска и поддержания роста капитализации отрасли, поэтому инвесторы получают жесткие государственные гарантии и прозрачный, поддающийся контролю механизм получения доли в приросте стоимости отраслевых активов, превышающей средний рыночный уровень доходности инвестиций. Однако они ни при каких обстоятельствах не должны получать ни доли в собственности на основные ресурсы и производственные фонды отрасли, ни доступа к управлению ими.
Функции собственника и управленца в подобных программах как раз и должны выполнять уполномоченные государством управляющие компании.
Государство в лице образованных им (либо с его участием) инвестиционных фондов также может выступать одним из инвесторов в модернизационных программах в двух случаях:
• если инвестиции бюджетных средств в программу обеспечивают государству более высокую доходность по сравнению с другими вариантами их вложения;
• если это требуется в отношении отдельных элементов и блоков программы по соображениям государственной безопасности.
Во всех прочих случаях использование бюджетных средств нецелесообразно.
Другая важнейшая функция управляющих компаний в программе связана с социально незащищенными конечными потребителями энергии. К ним в полной мере относится тезис, с которого начинается этот раздел. Проблемы тарифов и "перекрестного субсидирования" в российском обществе будут постоянно воспроизводиться в условиях, когда значительная часть потребителей не являются собственниками. Перевод всех потребителей энергии (и иных отраслевых продуктов и услуг) в позицию собственников возможен через корпоративные механизмы, внешне подобные государственной ваучеризации населения. Потребительские доли в собственности на активы энергетики должны при этом находиться под частичным (а для некоторых категорий населения – полным) управлением уполномоченной компании. Ее задача в данном случае – обеспечить такой рост стоимости этих долей, который даст возможность оплачивать за счет него определенный гарантированный минимум энергопотребления для граждан-собственников. Это позволит обеспечить сбалансированный рост доходов всех потребителей, социальную защищенность их отдельных групп и иные приоритеты государства экономическими методами, не прибегая к архаическим и топорным средствам типа тарифного администрирования и принудительных контрактов.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНЫХ АКТИВОВ
Отраслевые и региональные управленцы в колесе реформ
Сегодня управляющие компании, о которых шла речь выше, в качестве младшего партнера вмонтированы в матрешку из объемлющих корпоративных и стратегических игр. К примеру, проекты в сфере гидроэнергетики строятся на зыбкой почве реформы РАО "ЕЭС России". Она в свою очередь вставлена в неустойчивую рамку модернизации всей энергетической отрасли с участием Минпромэнерго, газовиков, нефтяников, угольщиков и атомщиков. Последняя же вязнет в каше преобразований российской экономики, которые так и не обрели ни руля, ни ветрил.
Каковы общеизвестные источники выигрышей в этих играх? На чем тут, грубо говоря, можно заработать, на какой поток подсесть?
Во-первых, это передел бюджетного пирога. Такая игра, полная неопределенностей, в конечном счете малоперспективна для всех: совокупный выигрыш целиком зависит от международной сырьевой конъюнктуры и жестко ограничен возможностями добывающих отраслей, чей потенциал роста исчерпан. Притом электроэнергетикам перепадают лишь объедки нефтегазового банкета.
Во-вторых, распродажа пакетов акций энергокомпаний внешним инвесторам. Это мероприятие разовое, его эффект ограничен принципом кота Матроскина и нищенской рыночной капитализацией. Осмысленность такого заработка – отдельная трагедия (которая вскоре разразится). В любом случае гидроэнергетики не властны торговать собой, на то есть инстанция-сутенер. Их активы поставлены в очередь на панель не первыми среди ОГК, а в неопределенно далекой перспективе.
Наконец, в этой перспективе, говорят, возможен приток средств за счет роста стоимости пакетов, оставшихся в собственности самих энергетиков. (Гипотетический рост еще, кстати, надо будет суметь конвертировать в кэш-фло без потери контрольного пакета.) Но сама надежда на рост питается лишь светлыми перспективами реформ энергоотрасли, которые сдвинулись с места только в анклаве РАО "ЕЭС России" (как и куда – опять же отдельный разговор) и запоздало стартуют на площадке Росатома. Как бы ни обстояло дело с помянутыми реформами, ГидроОГК в списках их субъектов не значится.
Похоже, гидроэнергетики и атомщики – чужие на этом празднике жизни. Да и праздника особого ни для кого из игроков не просматривается.
Реформаторы всех уровней даже не пробуют задать ряд очевидных, наивных вопросов. Откуда, собственно, можно взять новые деньги в энергетике? Перетаскивать друг у друга рваное бюджетное одеяло? Снять с закордонных лохов-инвесторов? А на чем им в конечном-то счете предлагается заработать? На импорте энергии из страны, где своей не хватает? На вялотекущем строительстве полутора новых станций в тундре? Даже не смешно.
Игры, в которых региональным администрациям приходится состязаться с центральными ведомствами, немногим веселее.
Федеральная стратегия понятна: предоставить региону как можно меньше прав по эксплуатации ресурсов территории, но свалить на него максимум обязанностей. При этом полномочия, делегированные субъектам Федерации центром, во-первых, изначально противоречивы, во-вторых, неполны и, главное, непредсказуемо изменчивы.
В частности, постоянно изменяются правила распределения налогов между федеральным и региональными бюджетами. Из-за этого осмысленная налоговая политика становится для регионов невозможной. Но даже независимо от этого абсолютное большинство регионов является хронически дотационным. Такое положение дел обрекает региональных топ-менеджеров на роль вечных просителей, скитающихся по московским кабинетам с протянутой рукой.
Казалось бы, не может быть и речи о том, чтобы губернские администрации могли независимо зарабатывать на управлении региональной собственностью и независимо тратить заработанное...
Единственный шанс как для отраслевых, так и для региональных управленцев – обнаружить и присвоить источник новых ресурсов, недоступный для федерального центра. Тот, кто сумеет правильно этим ресурсом распорядиться, может стать незаменимым.
На чем зарабатывают современные собственники?
Откуда вообще в современных социальных играх берутся новые блага, подлежащие дележу и присвоению?
Все, чем пользуется человек в материальной жизни, – это в конечном счете вещества природы (минералы, вода, растительный и животный белок и т. д.), добытые и обработанные с помощью сил и процессов той же природы (ветер и течение, физическая сила животных, трение, горение и т. д.), используемых в качестве производительных сил. Меняются конкретные их наборы – технологии, а также, что существенно, способы присвоения производительных сил и продуктов производства.
К началу прошлого века в целом завершился огромный период истории, по итогам которого сформировалась индустриально-рыночная система присвоения. В ее рамках хозяйствующие субъекты производят продукты и услуги в форме товаров, продают их на свободном рынке исходя из динамики спроса и предложения и приобретают универсальный денежный эквивалент их стоимости.
Новость состоит в том, что век спустя эта система в целом прекратила существование, от нее остается только видимость, внешняя оболочка. Заработать деньги "рыночным" способом для производителей становится практически невозможным.
Для энергетиков, впрочем, новости тут нет никакой. Еще в XIX веке Карл Маркс (признанный ныне основоположником экономического мейнстрима – институционализма) указал на противоречие между общественным характером производительных сил и частным способом их присвоения. Чтобы построить и эксплуатировать современную электростанцию, требуется сложная кооперация тысяч хозяйственных субъектов в масштабах страны. Кто же позволит директору ГЭС торговать электричеством как своим на колхозном рынке? На месте невидимых рук войны политики и рынка на протяжении последнего столетия бурно формировались институты и инстанции, регулирующие плотную ткань отношений между собственниками. В частности, в русле этой тенденции появились органы антимонопольного управления, Федеральная резервная система, Комиссия по биржам и ценным бумагам и т. п.
Казалось бы, в сфере производства простых конечных продуктов типа пищи и одежды свободный рынок может сохраняться. В начале 80-х в рамках идеологической кампании по "избавлению от лишней регламентации" представители администрации Рональда Рейгана выяснили, что производство и продажу пиццы в США регламентируют 800 актов и документов различного уровня. К разочарованию неоконсерваторов, в итоге выяснилось: большинство из них действительно необходимо. Сегодня пицца Papa John's в Саратове производится в рамках отношений франшизы, и хозяин пиццерий рассказывал мне, что ежеквартально представители собственника бренда проводят тщательную инспекцию и проверку качества его деятельности по нескольким сотням параметров. На этом фоне пресловутые козни наших пожарных и санэпидстанций кажутся милыми пустяками.
Производители одежды и обуви во всем мире безуспешно "конкурируют" с китайцами. Кавычки означают, что наряду с невидимой рукой в этой "конкуренции" фундаментальную роль играют правительство КНР, Всемирная торговая организация и национальные таможенные органы. Так что цены на ширпотреб не в большей степени определяются рынком, чем тарифы в энергетике.
Вместо рамок спроса и предложения производители оказываются зажаты между ростом институциональной регламентации, провоцирующим новые затраты, и прессом снижающихся цен и тарифов на их продукты и услуги. Вместо невидимых рук они сталкиваются с институтами собственности, которые порождают институциональные издержки.
Основная задача современного производителя – снижение трансакционных (и других институциональных) издержек. Основной способ ее решения – конструирование цепочек добавленной стоимости, включающих его актив: системы отношений между ним и потребителями его продукции, поставщиками сырья и комплектующих, корпоративными регуляторами, страховщиками, дистрибьюторами, кадровыми агентствами и т. д. При этом акт "продажи" – всего лишь заключительное звено сконструированного процесса производства добавленной (сэкономленной) стоимости, элемент ее технической реализации.
Конструирование схем добавленной стоимости не по силам невидимой руке рынка, но ни в чем не нарушает его законов, напротив, базируется на их использовании. Так, производство и эксплуатация самолетов не противоречат закономерностям движения воздушных масс. Но на этом основании заводы концерна "Боинг" и аэропорт Домодедово не стоит причислять к метеорологическим явлениям.
Откуда берется новая собственность?
Экономическая наука на сей счет заблудилась в двух соснах. Но энергетикам, не забывшим курс физики, все легко объяснить.
Чтобы разделить воду на кислород и водород, надо приложить значительное количество энергии. Если же соединить водород с кислородом, то при этом энергия выделяется вместе с образующейся водой. Синтез производит энергию, разрыв связей требует ее затрат.
Другой пример. Лед характеризуется более высоким уровнем межмолекулярной связности, чем вода. Все знают: чтобы лед таял, к нему надо подводить извне тепловую энергию. Но не все отдают себе отчет (а любой физик это знает): когда вода застывает, превращаясь в лед, то, как и положено при синтезе, тепло выделяется. В том месте, где идет образование льда, даже в лютый мороз температура близка к нулевой.
Этот же принцип работает в реакции синтеза, лежащей в основе взрыва водородной бомбы.
Кроссвордная эрудиция провоцирует вопрос: а как же обычная атомная бомба? Там, как нас учат, происходит вовсе не синтез, а деление ядер урана. Однако энергия выделяется. Выходит, источником энергии может быть не только синтез, но и распад?
Ответ выглядит неожиданным, как и все конкретное. Ядра изотопов урана и плутония, предрасположенные к распаду, устроены рыхло, силы притяжения и отталкивания в них находятся в зыбком равновесии. Тем не менее, чтобы спровоцировать деление, приходится, как и положено, затратить некоторую энергию внешнего воздействия. Но то, что неточно именуется "распадом", на деле больше похоже на мгновенную переупаковку изначально неустойчивого ансамбля элементарных частиц в два стабильных ядра, суммарная плотность частиц в каждом из которых гораздо выше, чем в ядре исходном. Интегрально синтез в этом процессе преобладает над разделением, за счет чего высвобождается значительная энергия, хотя и несопоставимая с чистым термоядерным синтезом.
Так что и в этом случае нет исключения из закономерности.
Для разрушения целостности требуется затратить внешнюю энергию. И наоборот, при ее органичном, системном синтезе энергия выделяется. Неудивительно, что в ходе приватизации советского народно-хозяйственного комплекса возникло множество частных собственников, но при этом было растрачено, утеряно огромное количество социальной энергии. А в результате суммарная капитализация страны обрушилась в сотни раз.
Сборка, возобновление региональных и отраслевых хозяйственных комплексов, повышение уровня связности современных производственных систем на уровне отношений собственности несет колоссальную потенциальную энергию. Поэтому мировым трендом является интеграция (или реинтеграция) производственных мощностей регионального, отраслевого, корпоративного, кластерного характера.
Эффективное управление строительством цепочек добавленной стоимости в своей зоне ответственности, постановка их на поток – тот самый ресурс, за счет которого капитализация региональной и отраслевой собственности может быть поднята на порядок.
Распад на пути к интеграции
Наша страна в XX веке была в числе пионеров воплощения в жизнь этой тенденции. Поэтому нам важнее других понять, в чем смысл перераспределения собственности, происходившего последние двадцать лет.
В рамках Советского государства осуществлялась доктринальная сборка частной собственности в общественную "сверху вниз". Правда, доктрина Маркса была истолкована самым превратным образом, и потому в результате на свет появился довольно примитивный вариант собственности государственно-монополистической, под которой не было необходимой рыночной основы. Тем не менее и этот вариант в течение десятилетий показывал наивысшую эффективность в мире. Он обеспечивал возможность концентрации большого количества ресурсов на главных направлениях, программно-целевого управления крупными оборонно-промышленными комплексами. И в состязании с западными странами, где эволюция интеграционных структур наталкивалась на сопротивление сильных частных собственников, мы долгое время имели преимущество.
А потом начали тормозить и отставать, потому что тенденция сборки собственности снизу вверх набирала обороты во всем мире. Уже после войны в ряде стран Запада были достигнуты высокие уровни корпоративности, проектной культуры. Например, в 1960-е годы в ходе реализации лунной программы "Аполлон" было создано и использовано 300 000 тонн регламентирующей документации всех уровней. При этом весь советский пятилетний план весил 15 тонн. Иначе говоря, реальный уровень плановости "планового общества" был в 20 тысяч раз меньше, чем на постиндустриальном Западе.