* * *
Добравшись до Танбридж-Уэллз, мы пересели на другую ветку и продолжили путь по узкоколейке вдоль долины реки Ротер. Наш маршрут пролегал через Тендерден, Бодиам, Юхурст и Лаллингтон. "Есть все-таки особая прелесть в долгих поездках", – думал я, покуривая трубку и глядя в окно на живописные сельские виды. Мелькали деревни, хутора, обряженные в осеннюю бронзу, золото и пурпур рощи, пашни, обремененные плодами фруктовые деревья и кусты – верный признак суровой зимы. Холмс всю дорогу дымил сигаретой, уткнувшись в "Таймс", и лишь изредка поднимал голову, чтобы взглянуть в окно.
Когда мы прибыли в Лаллингтон, смотритель заверил нас, что нам нет нужды в транспорте, потому что каких-то полмили до Шаддрик-Холла мы быстро преодолеем пешком. С платформы сквозь прозрачную осеннюю дымку и впрямь можно было разглядеть вдали высокие трубы на зеленоватой, будто старая медь, металлической крыше и часовую башенку.
Дом во всей величественной красе предстал нам, когда мы шли по аллее меж стриженых лаймов и каштанов. Это был лучший образец георгианской архитектуры, элегантный и с идеальными пропорциями, которые с первого взгляда вызывали эстетическое удовлетворение. Здесь были и высокие окна, и фонтан на газоне, и статуи обнаженных нимф и сатиров среди псевдогреческих развалин.
Лорд Эспри вышел встретить нас. Это был чрезвычайно любезный, высокий, красивый джентльмен, который заседал в Вестминстере, защищая реформы в пользу бедных.
– Лэнгфорд и Чарльз Лемон наши близкие друзья, – начал он, – и вы, конечно, знаете, что ее светлость и я патронируем театр "Уимборн".
– Как себя чувствует ваша супруга? – спросил я.
– Ах, это ужасное происшествие легло черной тенью на наш дом, доктор Ватсон. После этого огненного ритуала моя жена почувствовала себя настолько дурно, что до сих пор остается в постели.
– Прежде всего нужно определить, остались ли где-нибудь предметы с оккультной символикой, – сказал Холмс.
– Остались, джентльмены, прошу вас, взгляните! – Лорд Эспри указал на камин – массивное сооружение из каррарского мрамора с гербом рода Эспри посередине.
На каминной полке стояли китайские фарфоровые вазы и пара гигантских подсвечников. Перед камином раскинулся широкий персидский ковер. Мы подошли и увидели в очаге маленький череп, белевший среди кучи серой золы.
– В ту ночь посторонних в доме не было, мистер Холмс. А в эту комнату вообще никто не приходил, разве что миссис Бут, наша экономка. Но она уверяет, что все было как обычно. Горел камин, поскольку ее светлость любит спуститься сюда с книгой после ужина и почитать в тишине.
– Можно я взгляну поближе? – Опустившись на колени, Холмс вынул лупу и стал рассматривать любопытный предмет. Затем он и вовсе взял череп в руки, как Гамлет, и поднес к окну, где было светлее. – Ватсон, а это, случаем, не обезьяний череп? Лангур, может быть?
Я взял у него череп и, оценив форму и расположение отверстий, сказал:
– Совершенно ясно, что череп человеческий. И, судя по размерам челюстей и глазниц, он принадлежит ребенку лет шести – десяти.
При этих словах лорд Эспри побледнел и зашатался. Миссис Бут сразу захлопотала, поспешила налить ему воды из графина и усадила на диван.
– Какой кошмар! – в отчаянии воскликнул он. – Все оказалось гораздо хуже, чем мы предполагали, потому что череп есть результат жертвоприношения.
– Не будем торопиться с выводами. – Голос Холмса был спокоен и тверд. – Расследование покажет. Но что бы ни случилось, необходимо прежде всего сохранять присутствие духа. Прошу вас, покажите мне эти письма, где вам угрожают.
Пока я стоял у окна и разглядывал деревушку Лаллингтон, примыкавшую к землям поместья, и церковь в тумане, лорд Эспри извлек из французского секретера пачку писем и отдал их моему другу.
– Впрочем, меня интересуют не столько эти письма, сколько ваши хозяйственные книги, – вдруг заявил Холмс. – Наверное, они хранятся в кабинете управляющего? Не хотелось бы отвлекать его от работы, однако я должен подробно изучить их.
– Такие вещи я держу у себя в библиотеке, мистер Холмс. Могу представить вам отчеты о нашем хозяйстве за многие годы, начиная с восемнадцатого века. Это, можно сказать, ценные исторические документы. Однако книги за последнее время и правда хранятся в кабинете Уилсона.
– Мне как раз нужны те, что постарше, – ответил Холмс.
Тут подскочила миссис Бут и зашептала что-то на ухо хозяину.
– Господа, я препоручаю вас заботам миссис Бут, моей уважаемой домоправительницы, – сказал лорд Эспри, выслушав ее. – Она проведет вас по дому и все покажет. Я сейчас же дам распоряжение, старые хозяйственные книги снимут с полок в библиотеке, чтобы вы могли изучить их.
* * *
Очаровательная и живая миссис Бут оказалась истинным сокровищем в том смысле, что она действительно имела подробные знания о любой детали обстановки особняка – от произведений искусства, таких как картины знаменитых мастеров, – до стенных обоев в комнатах прислуги. Последними Холмс отчего-то особенно заинтересовался. Наша экскурсия наконец завела нас в библиотеку, где на длинном дубовом столе было приготовлено угощение – холодный ростбиф и прочие деликатесы. Я, признаться, проголодался после долгой поездки, да и Холмс тоже, и потому мы с жадностью набросились на еду. Подкрепившись, мы могли приступить к работе. Нас ждали несколько толстых гроссбухов в старинных кожаных переплетах. Холмс быстро просмотрел первый том и принялся за второй, который он читал уже более внимательно, водя длинным пальцем по колонкам с цифрами, а иногда – там, где чернила совсем выцвели или истерлась бумага, – подносил к странице лупу.
Через некоторое время за окном начало смеркаться. Часы на камине пробили четыре. Мы слышали, как по дому ходит миссис Бут, зажигая масляные лампы. Вскоре она со своей свечой пришла и в библиотеку. Однако не успела она осветить наши потемки, как Холмс, корпевший над очередным документом, вдруг вскочил, далеко отбросив тюдоровский дубовый стул, и воскликнул:
– Все, Ватсон! Я нашел разгадку этой тайны! Теперь у меня есть подтверждение моих идей, и я могу должным образом объяснить огненный ритуал! Миссис Бут, будьте добры, доложите его светлости, что я готов сообщить важные сведения. Дайте знать леди Эспри. Ватсон, у вас еще остался табак? А то за раздумьями я и не заметил, как прикончил свои запасы.
* * *
В половине пятого все собрались в кабинете лорда Эспри. Из спальни спустилась его супруга. Я был поражен красотой леди Эспри, вопреки тому, что в ее лице, осанке и каждом движении сквозили отстраненность и полнейшее безразличие к происходящему вокруг. Я догадался, что виной тому лауданум, который она регулярно принимает по предписанию врача.
– Леди Эспри, позвольте вас заверить, что так называемый огненный ритуал не имеет отношения ни к некоей секте сатанистов, ни к масонам, ни к оккультизму. Здесь не обошлось без трагедии и жестокого убийства, но это дело давно минувших дней. Прежде всего, пусть вас не пугает череп. Вы наверняка помните ураган, который бушевал на минувшей неделе? Миссис Бут рассказывает, что в Лаллингтоне ветер крошил трубы и срывал черепицу с крыш.
– Ах, мистер Холмс, ветер был ужасный, – поддакнула экономка. – Мы сидели, закрыв повсюду ставни. В парке повалило несколько деревьев.
– И я о том же! Ураган, что разыгрался в Суррее и Суссексе, способствовал смещению черепа, и тот, под воздействием гравитации, свалился из трубы прямиком в ваш камин. И вот, войдя в гостиную с книгой, вы увидели в камине горящий красный череп! Представляю себе, какой ужас вы почувствовали при виде столь зловещего предмета, ведь всякий человек подсознательно опасается подобной чертовщины!
Разгадка этой тайны кроется в преступлении, совершенном много лет назад трубочистом по имени Томас Пэкем. Он жил в Тентердене, близ границы с Сурреем. Первого марта 1776 года он чистил трубы в этом доме. В те далекие времена трубочисты не использовали щетки на длинных ручках, хорошо знакомые нам сегодня. Вместо щеток они нанимали мальчишек-беспризорников, чтобы те выполняли за них самую опасную и грязную работу, забираясь в трубы и дымоходы. Так было и в Шаддрик-Холле. История не сохранила имя жертвы – юного беспризорника. Нам ничего не известно о его короткой и печальной жизни. Мы можем лишь догадываться об обстоятельствах его трагической ранней смерти, ибо когда мальчик проползал по трубе, на него обрушилась лавина сажи и пепла, и он потерял сознание и задохнулся.
Однако история на этом не заканчивается. Далее, из небрежного нанимателя трубочист Томас Пэкем превращается в хладнокровного убийцу. Он даже не попытался помочь несчастному мальчишке. Более того, он никому не сообщил о случившемся. Он просто удалился восвояси, не забыв взять два шиллинга за очистку труб и дымоходов. Наверное, решил, что его репутация куда важнее, чем жизнь беспризорника, или испугался, что его посадят в тюрьму. Ну а череп – это часть скелета, что уже несколько столетий находится где-то в узкой части дымохода.
А теперь что касается посланий, содержащих угрозы в ваш адрес. Получив информацию от слуг, а в особенности от миссис Бут, я пришел к выводу, что преступник – человек по фамилии Мейсон, который недолгое время служил у вас. Вы уволили его, и он затаил обиду. Его письма продиктованы навязчивым желанием мести. Цитирую одно из них: "Жить вам осталось недолго. Вскоре вас настигнет мой праведный гнев, вы ощутите его в полной мере. Готовьтесь. Нет вам спасения. Ваш Диабло ".
Диабло – это, конечно, вымышленное имя. Самого Мейсона скоро арестуют, опознав по чернильным отпечаткам большого и указательного пальцев на бумаге и конвертах. Наверное, перья потекли, пока он писал свои послания. По почтовым штемпелям можно узнать, что письма были отправлены из Хоршема. Очевидно, Мейсон сейчас находится где-то поблизости.
– Мейсон, – пробормотала леди Эспри, – Мейсон… Ну конечно! Этого негодяя следовало выпороть на конюшне. Пару недель назад он был уволен, потому что пытался украсть серебряный портсигар, принадлежащий его светлости. Странно, но он поступил к нам на службу, имея отличные рекомендации от леди Биллингтон.
– Подозреваю, что он их подделал, – сказал Холмс. – Хорошо, что вы от него избавились.
14
Чайница миссис Мунн
Однажды осенью почтальон принес Шерлоку Холмсу на Бейкер-стрит презабавное письмо, рассказ о котором я привожу не для того, чтобы продемонстрировать образец высокого литературного стиля, но единственно из желания развлечь моих читателей.
В то памятное утро миссис Хадсон собралась было предать вышеупомянутую записку ревущему в очаге пламени, когда Холмс вдруг выхватил у нее листок с опаленным уголком и таким образом отсрочил его ужасный конец. Не скрою, мы успели немало повеселиться, когда по очереди читали это письмо.
– Наш храбрый корреспондент не заслужил столь откровенного пренебрежения, – заявил Холмс.
– Ах, прошу вас, прочтите еще раз, – просила миссис Хадсон, вытирая слезы и качая головой, будто не верила, что кому-то пришло в голову такое написать.
"Дорогой мистер Холмс, – так начиналось письмо, – пишет вам миссис Мунн из Клапам-Террас. Я женщина скромного достатка и положения, каких в нашем огромном городе точно муравьев в муравейнике. Однако, следуя совету одного из соседей, я осмеливаюсь обратиться к вам насчет моей чайницы. Дело в том, что с недавнего времени она приобрела манеру самостоятельно передвигаться по полке, когда я на нее не смотрю. Она двигается когда хочет. Меня это очень беспокоит. Прошу вас, приезжайте ко мне в Клапам, и я расскажу вам подробнее о других явлениях полтергейста. Сразу оговорюсь, что я являюсь почитательницей Флорри Ситвелл, известного медиума".
– Ох уж эти мне спиритуалисты, – поморщился я, допил остатки кофе и взял трубку со спичками.
– Все это так, Ватсон, – заметил Холмс, – но, как бы там ни было, я воспользуюсь ее предложением, поскольку последнее убийство на железной дороге, признаться, выбило меня из колеи. Мне нужно отдохнуть, развлечься. Где у нас справочник Бредшо? В общем, мы едем с вокзала Виктория до Клапам-Джанкшн, а оттуда идем пешком. Миссис Хадсон, ожидайте нас к полудню. Не сомневаюсь, что это какой-то фарс, но прогулка, надеюсь, пойдет нам на пользу.
Выйдя на улицу, мы кликнули кеб и отправились на вокзал Виктория. Город был окутан густой грязно-желтой мутью. По дороге я едва угадывал за туманом темные фасады, средь бела дня возницы зажигали фонари, опасаясь столкнуться со встречным в этой непроницаемой, душной и ядовитой мгле.
Со станции мы совершили короткую пробежку до Клапам-Террас. Под пятым номером находился дом красного кирпича, который ничем не отличался от соседних. У окна сидела миссис Мунн. Рядом стояла накрытая клетка с попугайчиком. Встретив нас, она сразу поинтересовалась:
– А вы верите в спиритуализм?
– Безусловно, миссис Мунн, – ответил Холмс. – И у меня нет причин сомневаться, что в вашем милом кухонном шкафчике происходят загадочные явления.
– Это все моя чайница, мистер Холмс.
– Да, да, я знаю.
– Она двигается сама по себе! Стоит мне отвернуться, как она начинает шевелиться.
– Да еще и переворачивается, – прибавил я, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться и тем самым не оскорбить милую старушку.
– Представьте себе! Недавно она перевернулась и весь чай просыпался на пол. А ведь ее никто не трогал.
– Очень интересно, – без тени иронии заметил Холмс. – Скажите, пожалуйста, миссис Мунн, когда был последний случай?
– Сегодня утром, мистер Холмс. Я стояла здесь, у клетки, слушая, как щебечет мой попугайчик, а чайница в это время пролетела всю кухню из конца в конец. По пути она опрокинула подставку для яйца и повредила подоконник. Вот, видите – здесь выбоина.
– Кто бы мог подумать, – хмыкнул я, вертя в руках виновницу происшествия. – Ничем не примечательная, обыкновенная чайница. Была бы она старинная или хотя бы дорогая – другое дело. Такая же – с японским садиком и гейшами на боку – есть у миссис Хадсон.
– И все-таки дело здесь нечисто.
– Вы совершенно правы, мистер Холмс. Мы, спиритуалисты, знаем, что дьявол может вселиться в любой предмет. Я обсуждала это с мистером Линкольном в нашей церкви, и он придерживается того же мнения.
– Миссис Мунн, я думаю, что чайница тут ни при чем, поскольку она не первый год стоит у вас в шкафу и ранее ничего подобного с ней не происходило. Мы должны внимательнее отнестись к ее содержимому. Последняя порция чайных листьев, должно быть, всему виной. Какой у вас сорт чая?
– "Твиггинс Дивиденд", сэр.
– Надеюсь, вы сохранили пакет?
– Да, сэр, тут, в ящике.
– Отлично. Отдайте нам его на время и ждите от нас известий.
Мы попрощались с миссис Мунн и ушли в самом веселом расположении духа, которое не мог омрачить даже ядовитый ноябрьский туман.
Под первым же фонарем Холмс остановился, достал лупу и тщательно изучил каждую букву на чайном пакете. Глядя через его плечо, я прочитал адрес:
Твиггинс Империал Ltd
Импорт и экспорт чая
Городские верфи
Кастл-стрит
И.К.1
На станции мы сели в ближайший поезд до Лондон-Бридж. В теплом купе первого класса мы обрели временное убежище от сырого промозглого воздуха и вездесущего тумана, который уже не первый день застилал всем глаза, так что перейти дорогу, например, становилось смертельно опасной авантюрой. Туман приносил с собой и другие неприятности. Так, с утра я вышел из дому за сигаретами, а когда вернулся, мои пальто и шляпа были все в пятнах угольной сажи. Я хорошо помню тот вонючий паровоз, ходивший от станции метро "Бейкер-стрит" до "Сент-Джонс-Вуд" в 1861 году, который оставлял подобные следы на одежде.
Некоторое время спустя Холмс и я сидели в приемной чайной компании "Твиггинс Империал" и ожидали, когда нас примет мистер Л. Смит, председатель совета директоров, знакомый со всеми аспектами производства чая, но главным своим долгом считающий отслеживание качества продукции в каждом отдельном пакетике. Наш рассказ он выслушал не без улыбки, подумав, вероятно, что мы парочка безобидных чудаков.
Когда Холмс отдал ему пустой пакет, он при нас положил его в конверт и снабдил запиской, пообещав связаться с нами, когда он получит известие с плантации в Индии, откуда поступила данная партия чая. Ящик, в котором этот чай экспортировался, имел особый номер – на случай, если потребуется отследить его местонахождение.
Почему, спросит читатель, к нам отнеслись с таким вниманием, несмотря на легкомысленный характер истории о пляшущей чайнице? Потому что репутация и известность Шерлока Холмса как детектива были таковы, что перед ним открывались любые двери. Мы даже отобедали в дубовом зале заседаний и выкурили по отличной сигаре. Словом, час или два в обществе господина председателя пролетели незаметно, а затем мы вернулись к себе на Бейкер-стрит. Минуло не менее двух недель, прежде чем мы узнали об ответе, полученном из Индии. Однажды утром пришло письмо с пометкой И.К.1, весьма занятного содержания. Я как раз сидел у камина и изучал медицинскую статью в журнале "Ланцет". Холмс позвал миссис Хадсон и прочел письмо вслух.
"Приветствую Вас, почтенный сагиб, много событий произошло на плантации после Вашего отъезда из Нагпура. Пакистанец Муссафади, что работал у нас, умер в прошлом году от старости, и тело его было предано огню. Кришна всемогущий, помилуй нас, ибо когда срыли его лачугу, то под ней в земле открылись останки семи человек, среди них четыре женщины, все сборщицы с соседней плантации, задушенные платком из шелка. Да что говорить, если в пожитках нечестивца нашли бронзовую статуэтку Кали, богини зла. Сагиб Радли Уимберфорс, наш управляющий, тут же сообщил в полицию. Но чем они теперь помогут? Ничем.
Что до прочих Ваших вопросов, то я могу только предполагать, что муссон разнес по округе пепел злодея и убийцы и что-то упало на плантацию, а затем вместе с чаем достигло – по морям и океанам – берегов Англии. Может быть, по этой причине белая женщина, которую так ярко описывает мистер Холмс, пала жертвой злых сил. Впрочем, кто его знает.
С низким поклоном,
Харади , помощник управляющего
Чайная компания "Твиггинс Империал",
провинция Нагпур".
В тот же день мы отправились к миссис Мунн. Туман ненадолго рассеялся, и в небе блеснуло призрачное солнце, освещая землю своим бледным светом. Когда мы прибыли, входная дверь была распахнута.
– Дорогая миссис Мунн, я принес вам добрые вести! – с порога закричал Холмс, бросил на вешалку шапку и пальто, мельком взглянул в зеркало и бодро направился в гостиную.
Хозяйка все так же сидела на стуле у клетки с попугаем, скрытой под черной тканью. "Неужели она никогда не снимает эту тряпку? – думал я. – Зачем она держит бедную птичку в темноте?" Из клетки, однако, раздавалось веселое чириканье и слышалось биение крылышек. Миссис Мунн пригласила нас к столу и угостила свежезаваренным чаем. Холмс показал ей письмо.
– Ну вот, это все объясняет, – пробормотала она, прочитав ответ из Индии.