- Дай мне, Кран, - протянул руку за биноклем напарник.
- На, полюбуйся… - сунул ему бинокль Кранцов и тут же, обернувшись, взял с заднего сиденья фотоаппарат с массивным, как заглушка танкового орудия, телеобъективом.
В рябом от сеточки круге фотоаппарата, там где наводится резкость, еще лучше, чем в бинокль, было видно, с каким удовольствием смотрит Белова на девушку, и как много обещает ее робкая улыбка.
- Точно, шлюха! - завистливо произнес его напарник, ведя биноклем за Беловым и Земфирой под щелканье затвора фотоаппарата над ухом. - Гляди, эта сука его уже к себе потащила! - Он с завистью наблюдал, как Саша галантно взял девушку под локоток, а та в ответ на этот жест еще смущеннее улыбнулась.
Тип с биноклем опустил правую руку и ожесточенно подергал свою мотню.
- Ну, все, да? Никуда они теперь не денутся! Поехали, а? Снимем кого-нибудь! А? Ну, давай?
- Заткнись, Шалый, - вздохнул старший, возвращая аппарат на заднее сидение. - Про Куренного забыл? Он тебе голову снимет… Или яйца оторвет!
Одно упоминание этого имени мгновенно избавило Шалого от проблем в паху:
- А я что? Я ничего…
Водитель замолчал. В этом дел лажануться - себе дороже…
IX
Надежда Холмогорова продолжала блаженствовать в своей огромной квартире и даже в мыслях не держала заявлять в милицию об исчезновении мужа. Только теперь она поняла истинный смысл выражения "счастливое одиночество". Кабан в соответствии с их уговором поселился в соседней квартире Космоса, и все время где-то пропадал по своим бандитским делам.
Вскоре она начала томиться бездельем и подумывать, а не позвонить ли симпатичному актеру Младогарову, с которым она снималась в роли невесты Коса? В ходе фотосессий у того все было в порядке с соответствующими реакциями, даже более чем… Хотя он, как профессионал, и пытался это скрыть, но ведь женщину в приаповых делах не проведешь! Надежда нашла в своем мобильнике телефон актера и договорилась с ним, что тот навестит ее в среду около восьми часов вечера.
В этот день она встала раньше обычного, причем в приподнятом настроении, чего с ней давно уже не бывало. После завтрака съездила в салон красоты на Новом Арбате и сделала себе новую прическу, там же в шикарном магазине купила дорогое шампанское и набила сумку деликатесами, слава богу, теперь это не проблема. А потом до вечера готовила ужин, чистила перышки, наряжалась в шикарное голубое с блестками вечернее платье и прихорашивалась перед зеркалом.
Звонок в дверь раздался на полчаса раньше назначенного срока. Но это не страшно - все уже готово. Все и вся! Надежда последний раз бросила на себя контрольный взгляд в зеркало и осталась довольна своим видом: вот ее стиль - утонченная прелесть!
Легко, как фея Моргана, она подбежала к двери и щелкнула задвижкой замка: на пороге стоял Кабан! Хотя слово "стоял" тут не совсем уместно. Он, скорее, пытался удержаться на ногах, качаясь из стороны в сторону, и во время одного из этих колебательных движений его повело в сторону хозяйки дома.
Прежде, чем Надежда успела захлопнуть дверь, Кабан уперся в нее обеими руками, как борец сумо, и, сам того не желая, вытолкнул на середину гостиной, несмотря на ее отчаянные попытки остановить его продвижение на свою территорию… Входная дверь, снабженная доводчиком, захлопнулась сама собой.
Наконец она догадалась, что надо не оказывать сопротивление, а поддаться Наступающей, подавляющей силе, чтобы направить ее в другое русло. Где-то она читала, что это основной принцип всех восточных единоборств. Ей удалось увернуться, а Кабан, двигаясь в заданном направлении, врезался лбом в стенку. Но это ей никак не помогло.
По отсутствующему взгляду пьяного в дым соседа она поняла, что тот не соображает, что делает, действует на автопилоте, и лучшее, что она может в этой ситуации предпринять, это позвонить в милицию, позвать соседей или бежать из квартиры.
Но ни один из этих планов Кабан осуществить ей не позволил. Некоторое время она металась по комнатам, как бегущая по волнам: сначала в развевающемся платье, потом в бюстике и трусиках, потом в одних трусиках!.. Пока не сообразила, что Кабан может двигаться только по прямой, из-за этого он уже раздавил несколько предметов мебели. А главное, разбил ее любимое музейное трюмо. Долго так продолжаться не могло. Она бросилась в прихожую и судорожно вцепилась в дверной замок, как вдруг почувствовала на своих лодыжках жесткие пальцы, которые с неимоверной силой потянули ее назад, так что она ударилась сначала лицом о дверь, а потом о пол, и на мгновение потеряла сознание.
Когда она открыла глаза, то увидела над собой избавляющегося от остатков одежды толстого и плотного, как Гаргантюа, Кабана. Наряду со страхом и ужасом перед неизбежным изнасилованием, ее поразила одна крамольная мысль, даже не мысль, а чувство уважения, которое она испытала при виде его огромного, эректирующего фаллоса…
- Понимаете, Виктор Петрович, - с удивленным видом продолжал рассказывать Кабан, - никогда у меня такой бабы не было. Уж что она вытворяла подо мной, словами не передать. А я ведь столько этих невиных дочек перетрахал, что счет им потерял…
- И что потом было, чем кончилось? - спросил заинтересованный Зорин.
Для Надежды Холмогоровой изнасилование закончилось фантасмагорическим оргазмом, подобного которому ей еще не доводилось испытывать в своей богатой амурными приключениями жизни. Все ее мальчики, студенты, аспиранты, членкоры и даже один академик РАН в лице ее мужа в подметки не годились этому дикарю в кабаньей шкуре, пьяному, дурно пахнущему водкой и потом…
Вот только когда в дверь позвонили, он повел себя далеко не по по-мужски. Вскочил, засуетился, стал искать разбросанные по комнате штаны и рубашку, впечатление было такое, что вместе со спермой из него ушел весь его сексуальный кураж и напор. Когда Кабан, собрав свою одежду в ком, зачем-то подошел к двери и открыл ее, а на пороге квартиры возник улыбающийся актер с букетом цветов, обнаженная, растрепанная, поцарапанная Надежда с разбегу вытолкала обоих наружу и захлопнула дверь…
В ванной, стоя перед зеркалом, и счищая ваткой кровь с оцарапанного во время падения лба, она счастливо улыбалась и напевала под нос что-то легкомысленное…
- Кончили мы одновременно, - сказал Зорину Кабан, не вдаваясь в подробности. - Но с тех пор она меня избегает, дверь держит на замке, к телефону не подходит. А я, Виктор Петрович, честно сказать, подсел на нее по самое дальше некуда… Как быть, ума не приложу?
Зорин прикинул доступную информацию: имеются в наличии молодая аспирантка, муж-академик преклонного возраста, большая квартира… Это даже не ребус, а детский кроссворд…
- Ты вот что сделай, - сказал он с надеждой взирающему на него Кабану…
Виктор Петрович Зорин, старый потрепанный жизнью зубр, хорошо понимал тех, кто безумствует из-за женщин. У него самого годам к пятидесяти интерес к ним стал как-то угасать. То есть, он по-прежнему мог выполнять свои мужские обязанности, но не испытывал потребности.
Слишком много душевных сил уходило у него на борьбу за политическое выживание, а похоть тела, как известно, и похоть власти вещи взаимозаменяемые. К тому же у него на руках были парализованная жена, которую он по-прежнему любил и уважал, и две дочери в подростковом возрасте.
- Потому когда он в конце восьмидесятых познакомился на одной из многочисленных презентаций с бывшей учительницей французского, а на тот момент переводчицей, Ларисой и почувствовал к ней влечение, перешедшее вскоре в род недуга, даже страсть, он долго не мог поверить себе, что "влюбился, как простой мальчуган". Смех да и только: ну не чаял он, что и у него может начаться гон, то бишь гормональная буря в его-то возрасте.
Пусть эта связь стоила ему массы денег, нервов и времени, но зато она принесла с собой немало радостей и удовольствий, на которые он уже перестал в жизни рассчитывать. Ведь это только говорится: "Ищите женщину, и вы найдете причину всех зол". Красивые слова, которые на деле мало чего стоят. На самом деле нет в жизни такого зла, которое не имело бы примеси добра!
Жену Зорин бросить не мог. Девочки, Лена и Оля, этого бы этого не поняли, да и самому ему претило такое решение проблемы. В конце концов Виктор Петрович принял соломоново решение: купил маленький, почти игрушечный домик в парижском пригороде Исси-ле-Мулино, где и обосновались Лариса с родившейся вскоре после начала их романа очаровательной девчушкой Алисой.
Несколько раз в год, под видом командировок, Зорин навещал Ларису, привозил гору подарков, пестовал дочурку и не мог ею натешиться, такое это было милое забавное существо. И вторая семья, и сам Зорин ждали этих свиданий, как праздника.
Но проходила неделя, другая, и он снова возвращался к больной жене и детям. У девочек период полового созревания проходил трудно, они капризничали, грубили на каждом шагу и срывали настроение на отце. Обездвиженная жена молча страдала, и только ее мужество и долготерпение делали жизнь Виктора Петровича более-менее сносной.
Примерно год назад все Изменилось. Во-первых, умерла жена, царствие ей небесное, отмучалась, бедная. Во-вторых, дочери окончили школу, обе поступили, не без его помощи, одна в Московский университет, вторая в МГИМО. К тому же младшая, Оля ухитрилась выскочить замуж на первом же курсе за сына нового русского. Как-то все само собой наладилось, будто-то жена-покойница с того света все его беды руками развела.
Позиции Зорина после перевыборов Ельцина и дефолта только укрепились. А когда премьером был назначен Тримаков, Виктор Петрович ухитрился не только очаровать старика, но и убедить его в том, что придерживается абсолютно тех же взглядов, что и он.
И "патриоты", считавшие, что Россия снова должна стать великой державой по образу и подобию СССР, и их противники западного толка - "европейцы", уверенные, что Россия возродится как великая евроазиатская копия США, видели в Зорине единомышленника и ценили его за способность объяснять тупым политикам из противоположного лагеря, насколько они не правы.
Таким образом Виктор Петрович, ловко маневрируя между враждующими сторонами, при любом исходе кремлевских дрязг оказывался на стороне победителей. Хотя и побаивался Гаранта Конституции и главного кремлевского кукольных дел мастера.
Ельцин, при всех его недостатках, был отличным кадровиком и психологом, прошедшим огонь и медные трубы советской партийно-государственной системы. И при этом совершенно непредсказуемым политиком. Не дай бог попасть под его очередную "рокировочку".
Главным недостатком Зорина, немало попортившим ему крови на протяжении всей его в целом блестящей карьеры, было равнодушие к алкоголю. Это, в частности, и не позволило ему выдвинуться на первые роли при державе Ельцина, чему он был несказанно рад.
Где большинство из тех, кто дорывался до главных ролей? Иных уж нет, а те далече, в чужих краях или под могильными плитами… А те, кто жив и, слава богу, здоров, прозябают в отстое. Ибо нет страшнее участи для вкусившего кремлевского пирога чиновника, чем кануть в безвестность, из которой начинал путь наверх.
В одном Зорин был уверен на все стопора готовить запасной аэродром! Но как остаться при кормушке после завершения карьеры? По размышленья зрелом Виктор Петрович решил посоветоваться с вернувшейся в Россию Ларисой, и она подбросила ему, сама того не ведая, гениальную идею! Нужно заняться выращиванием новой элиты российской политики из детей кремлевской знати. Виктор Петрович мгновенно оценил все преимущества этого дерзкого замысла.
Во-первых, он опять при кормушке, во-вторых, обеспечивает себе сохранение старых связей плюс укрепление новых с будущими правителями России. А это самая надежная крыша для его капиталов и счетов в банке. В наше время никому верить нельзя, государство в любой момент может наложить на них свою прокурорскую лапу.
Дело за малым! Пункт "а" - нужны средства. Они у него есть, да и немало найдется в России новых русских, готовых отдать своих чад в супер-элитное учебное заведение за любые деньги. И пункт "б" - помещение. Понадобится что-нибудь загородное, а-ля Горки или Архангельское.
Итак, речь идет о русском Кембридже! Где же ему быть? Там, где и через год, и через десять лет сохранится экологически чистая зона с лесом и рекой.
И такое место было Виктору Петровичу известно! Бывший санаторий ЦК КПСС "Сосновый Бор" в Жлобне. Это всего в тридцати километрах от Москвы, отличная инфраструктура, налицо несколько корпусов санаторного типа в приличном состоянии, футбольное поле, теннисные корты и даже бассейн.
Убедить Гаранта в необходимости такого шага, как создание учебного заведения нового типа, Зорин был в этом уверен, не составит труда. Олигарх Берестовский с удовольствием обеспечит поддержку Семьи в лице дщери президента, поскольку ничуть не менее самого Зорина заинтересован в этом решении. Так начался проект "Будущее России".
X
Есть женщины, рядом с которыми любой мужчина чувствует себя мачо. Земфира оказалась именно такой женщиной. Стоило Белову ее увидеть, как он тут же понял: эта нечаянная экспедиция для него - подарок судьбы.
У Земфиры были карие, почти черные глаза. Даже не глаза, а очи, темные омуты, ради которых любой мужик готов мелким бесом виться, лишь бы нырнуть в самое глубокое место. Они выглядели так трогательно в сочетании с ровными дугами черных бровей, темно-русой челкой и нежной, как у ребенка, смуглой кожей.
Земфира с самого начала их знакомства старалась очаровать Белова, это было видно невооруженным глазом. В разговоре она часто посматривала на него искоса, печально, словно газель, которая знает, что охотник ее не пощадит. Мол, она готова покориться, даже отдаться, ибо смирилась со своей, газельей, участью и лишь надеется на то, что на сей раз ее, быть может, не обидят. От одного такого взгляда хотелось ее бережно обнять и успокоить: "Теперь тебе бояться нечего, детка. Дядя Саша с тобой, он тебя в обиду никому не даст".
Помимо глаз, завораживающих своей беззащитностью, Земфира обладала и массой других достоинств. Она казалась невысокой и хрупкой, но это было обманчивое впечатление. Возможно, это из-за того, что на ней были синие джинсы в обтяжку и мужская клетчатая рубаха? Они делали ее похожей на мальчика.
Белов отметил про себя, что девушка отлично развита физически, двигается легко и свободно, как гимнастка. Да и фигура у Земфиры спортивная - немного узковатые для женщины бедра, широкие плечи и тонкая талия. Это говорит о многолетних физических нагрузках. Вот только грудь у нее была слишком большая для ее комплекции, но какой мужик сочтет это недостатком?
М-да, если в нас и заключена частица черта, то в Земфире эта составляющая явно зашкаливала за половину. Просто гурия во плоти спустилась с небес из мусульманского рая. И Александр понял, что пропал. Надо брать! Такую возможность упустишь - всю жизнь потом будешь жалеть. Да и чего ради ее упускать?
Несмотря на однозначные авансы, этой ночью у Саши Белова с Земфирой случился облом. Не дала ему восточная девушка! Вечером сама зашла в его номер, обнадежила: были смешки и взгляды потупленные, и улыбки робкие, и заглядывания в глаза. А потом вдруг: "Ах, я устала, у меня болит голова, завтра рано вставать…"
И - шмыг в свою комнату. И замочек на двери - щелк! Нет, ну так продинамить!
Белов, разумеется, и виду не подал, что разочарован: улыбнулся ей вслед, как умел только он - словно солнце вышло из-за туч, но мысленно чертыхнулся. В глубине души он ожидал от нее чего-то в этом роде. Все-таки эта ее беззащитность показалась ему какой-то наигранной, деланной. С обслугой в мотеле она разговаривала совсем другим тоном, жестким и командным. Саша решил, что это не тот вопрос, из-за которого стоит расстраиваться. Но заснул не сразу, долго ворочался с боку на бок. Потом вдруг провалился в темную бездну и очутился в больничной палате.
Все было как в тот раз, когда он затащил Пчелу и Коса в больницу к лежавшему в коме другу. Только теперь в палате царил полумрак. Фил почему-то снова лежал на койке, опутанный трубками и проводами датчиков. И опять Пчела и Кос косились друг на друга, словно не поделившие двор пацаны. И, как тогда, это не мешало им в один голос капать друг на друга Белову. Что понятно: кто главный, тот и за все в ответе. А теперь, коли он один остался в живых, значит опять ему за всех отдуваться. Ему и жизнь за них доживать и долги их общие отдавать. Но нельзя сказать, чтобы братья прониклись к нему из-за этого горячей благодарностью. Напротив, права начали качать пуще прежнего.
- Зря ты повелся на эту бабенку! - нахмурился Пчела.
- Этим динамщицам верить нельзя ни капли! - поддержал его Кос.
- Да что тут такого? Я ведь не жениться на ней собираюсь, - пришлось оправдываться Саше. - Так, развеяться хотел…
- Помяни мое слово, - мрачно сказал Пчела, - втравит тебя эта Земфира в какую-нибудь историю. И ради чего? Ради копеечного сахарка?! А у тебя сейчас столько денег лежит без дела, считай - пропадают. Это никуда не годится! Деньги крутиться должны!
- Да брось ты про свои бабки, - окрысился Космос, плохо различимый во мраке. - Лежат и лежат, есть не просят. Ты лучше скажи, что там с батей?
- Экий ты заботливый стал! - удивился Пчела. - А кто Юрия Ростиславовича до ручки довел? Если бы ты поменьше коксовал да шизел, небось, и проблем бы у старика не было.
- А что я должен был, - ничуть не смущаясь, отмахнулся Кос, явно не присмиревший и после перехода в мир иной, - баксы в капусте искать? А на кой они ляд сдались? Не в деньгах счастье…
- А в их количестве, - закончил Пчела в своем стиле: ну совершенно не изменился после смерти!
Памятуя, что Кос благодаря наркоте и пьянкам стал большим мастером по созданию идиотских ситуаций, Белов не стал терпеть: пора дать им бой, а то ведь они опять сядут ему на голову:
- Слушайте, неужели и "там" из-за ваших дрязг покоя нету?
Ребята на мгновение притихли, и Пчела вздохнул жалобно:
- В том-то и дело. Нет и не будет нам покоя нигде, пока ты все свои узелки не развяжешь. Так и будем мы в астрале болтаться, как дерьмо в проруби.
- Да мы-то что… - опять отмахнулся державшийся в тени Кос. - Ты, Белый, про батю моего не забудь. И про Людочку.
"Причем тут Людочка? - удивился Белов, но спросить не успел, потому что в разговор вступил Пчела:
- И о моих стариках позаботься… Да, брателла, жили мы грешно, а померли совсем паскудно, - продолжал он. - И то, что ты убийц наших замочил, само по себе ничего не решает. Пока ты хоть что-то путное из того, что мы накрутили, не сладишь - мытарствовать нам тут без покаяния. Ладно, прощай, и помни о нас, не забывай. Пошли, Кос.
Их силуэты начали терять очертания, размываться, как на плохой фотографии.
- Стойте, стойте! - удивился Белов, которому вдруг стало обидно, что они вот так уходят, при жизни они - его своими проблемами грузили, дышать не давали, а теперь с того света умудрились достать. - Что я-то могу для вас сделать? Какое такое путное?
- Ты просто помни нас… - с жуткой улыбочкой повернулся на свет Кос, и от вида его кровоточащих ран Белова бросило в жар…
Он вздрогнул и проснулся…
Несколько секунд он боялся открыть глаза, чтобы не увидеть изувеченных друзей. Но потом вспомнил, что это был сон, и облегченно перевел дух. Какое счастье: очнуться после ночного кошмара, а потом понять, что это сон, всего лишь сон. Явственный до жути, но все-таки - сон.