удивилась я.
- Еще бы! Мы с ним в одной группе учились! Только я после института замуж подалась, а он в аспирантуре остался!
Ясно! Так вот какой защитой он мне клялся. Что ж, стало быть, Левушка был со мной откровенен. Этим надо будет непременно воспользоваться, вот только жаль, что мы с ним не обменялись телефонами. Впрочем, он был в таком состоянии, что забыл, наверное, не только номер телефона, но и собственное имя.
- Люсенька, - вкрадчиво поинтересовалась я, - а ты случайно не знаешь, как можно с Левушкой связаться?
Люська хмуро глянула в мою сторону:
- Жень, у меня, конечно, есть его телефон...
-Но?
- Но твой Ромка...
- Ах, оставь! Мой Ромка даже не узнает! Если ты ему не скажешь, разумеется...
- Я что, похожа на камикадзе? - усмехнулась подруга и удалилась в комнату.
Пользуясь моментом, я схватила телефон и набрала номер подчиненного Ульянова, эксперта-криминалиста Тенгиза Гогочия.
- Говорите, только очень быстро! - отозвался Тенгиз.
- Привет, дорогой! - воскликнула я.
- А, Женька, здорово! - без энтузиазма отозвался он.
- Ты как будто и не рад вовсе?
- А чего радоваться? - уныло промямлил эксперт. - Раз ты звонишь - значит, имеешь ко мне какое-то дело, если дело ко мне - значит, оно криминального свойства! А Владимир Ильич сделал мне уже второе китайское предупреждение и строго-настрого наказал: никакой информации тебе не давать! Я доступно объясняю?
- Нет у меня к тебе никаких дел! - разозлилась я, кляня в душе родственника. - Только один-единственный вопрос...
- Ну вот, а я что говорил? - затосковал Тенгиз. - Женька - это всегда к неприятностям!
Я терпеливо пережидала страдания эксперта. К счастью, они скоро закончились, и он ворчливо сказал:
- Давай свой вопрос, только быстро, а то у меня тут очередь на вскрытие!
- Тенгизик, родненький, скажи мне, Роза Адамовна сама умерла?
Тенгиз почему-то засопел и брюзгливо проворчал:
- Вот видишь! Снова тебя потянуло черт знает куда! Ее утопили - в легких много воды...
- Так может, она сама? Старая женщина, стало плохо с сердцем, она и того...
- Того, сего! Я, по-твоему, школьник? - обиделся Тенгиз. - У нее на шее характерные следы... Старушке явно кто-то помог! Все?
- Нет, - обрадовалась я. - Уголовное дело завели?
- Хм, конечно...
- И кто главный? - замерла я, предчувствуя ответ криминалиста.
- Ульянов Владимир Ильич! - ехидно ответил он. - Теперь все?
- Теперь все, - обреченно ответила я и повесила трубку.
Плохи мои дела. Этот аспид, я имею в виду, конечно, Вовку, ни за что не захочет брать меня в дело. Более того, если он узнает, что я опять взялась за старое, то наверняка нажалуется Ромке. Алексеев будет топать ногами, ругаться и в конце концов придумает какой-нибудь ультиматум. Вся беда в том, что теперь я уже не могу остановиться, не доведя до конца расследование. А без помощника в этом деле не обойтись, как ни крути.
- Вот нашла, - прервала течение моих мыслей Люська.
В руках у нее была старая и очень потрепанная записная книжка, распухшая от записей. Я внимательно посмотрела на подругу.
- А что? - сказала я вслух. - Может, и получится? Люська, ты мне подходишь!
- В каком смысле? - насторожилась она.
- В смысле работы!
- Ремонт, что ли, делать? Так ты это зря. Я и учиться-то не хотела, да ведь ты и мертвого уговоришь! А насчет ремонта даже и не пытайся, не трать понапрасну свое красноречие...
- Люся, - перебила я подругу, - ремонт делает Рома и группа энтузиастов с Кавказа. А мы с тобой займемся убийством Розы Адамовны!
- Ой, - икнула Люська и опустилась на стул, - так ее убили?
Я важно кивнула:
- Утопили. В ванне. Из-за наследства старика Либермана.
Примерно с минуту Люська открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, и удивленно хлопала глазами.
- А у нас получится? - придя в себя, спросила она.
- Ха! Еще бы не получилось! И не такие дела распутывать приходилось, - несколько хвастливо заявила я. - Значит, так: я у нас мозговой центр, а ты исполнитель.
- Почему это я исполнитель? - надулась Люська. - Думаешь, у меня мозгов меньше, чем у тебя? Нет уж! Я за равноправие!
- Ладно, - покладисто кивнула я. - У нас будет два мозговых центра. А теперь давай телефон Левушки, будем на завтра свидание назначать!
- Но Ромка и Сашка... - робко начала Людмила.
- Забудь! - махнула я рукой. - Во-первых, они ни за что не узнают! Курсы у нас, и все тут! А во-вторых, мужики в расследовании только мешают! У них голова неправильно устроена, поняла?
Люся неуверенно кивнула и набрала номер Авакяна. Я мысленно упрашивала всевышнего, чтобы Гамлет Ашотович, став большим человеком, не сменил место жительства и телефон. Наконец Люське ответили, и она официальным тоном произнесла:
- Будьте добры, Льва Гамлетовича Авакяна!
Я прыснула: Лев Гамлетович! Звучит совершенно по-идиотски.
- Лев Гамлетович? С вами будут говорить! - продолжала кривляться Люська. - Не кладите, пожалуйста, трубку.
Она заговорщицки подмигнула и протянула мне аппарат. Я быстренько договорилась с Левкой о встрече, предупредив, что прибуду с подругой. Оказалось, что парень живет один. Папенька, наворовав достаточно денег, купил себе особняк на Лесной улице, а мать умерла еще два года назад. Записав адрес Льва, я с облегчением повесила трубку. Люська выжидающе смотрела мне в глаза.
- Все, - выдохнула я, - завтра в двенадцать он нас ждет! Не проспи! В одиннадцать тридцать я буду ждать тебя у подъезда.
- Жень, - прищурилась Людмила, - а ты мне ничего не хочешь рассказать?
- О чем? - не поняла я.
- О Либермане, о наследстве, о наследниках...
Желание, безусловно, законное, но, честно сказать, у меня сил совсем уже не осталось. Поэтому, жалобно глянув на подругу, я взмолилась:
- Люсь, давай завтра по дороге к Левке расскажу? Ночью я немножко подумаю, обобщу, так сказать, сведения...
- А мне чего делать? - озадачилась Люська.
- А ты предавайся воспоминаниям! - посоветовала я. - О Либерманах, о Левушке, и вообще...
С этими словами я покинула гостеприимный Люськин дом и направилась к себе.
В большой комнате перед телевизором сидела бригада строителей и уплетала пельмени. Вместе с ними уничтожали нехитрый ужин Ромка и Венька. По телевизору шел народный сериал "Скорая помощь". Кровь лилась рекой, а кучка хирургов увлеченно ковырялась во внутренностях несчастного пациента.
- Спасут, - закинув пельмень в рот, предположил Веник.
- Нэт! - решительно возразил один из ремонтников. - Кровы многа патэрал! Памрот!
В этот момент у больного произошла остановка сердца, и здоровый негр принялся оживлять бедолагу при помощи электричества.
- Гавару, памрот! - обрадовался строитель.
Мне надоел этот бесполезный спор, тем более что пациент действительно умер, и я обратилась к мужу:
- Скажи мне, дорогой! Наши кавказские друзья теперь здесь жить будут?
В комнате повисла неловкая тишина.
- Э-э... в общем... - заговорил Ромка. - В общем-то... Ну...
- Жень, - пришел на помощь другу Веник, - ребята с утра пораньше начнут работу. Чего им мотаться туда-обратно? Только время терять! Вот мы и решили, что они пока поживут у меня, ну а я немного вас потесню! Здесь вот на диванчике и приткнусь...
- Нет уж! У тебя буду жить я! А вы тут все вместе как-нибудь устраивайтесь. Ты, Веник, можешь занять мое место в супружеской постели. Обещаю, к тебе я Алексеева ревновать не буду!
Венька сконфуженно хрюкнул, а Ромка пунцово покраснел. Причиной такого решения стало мое стойкое нежелание просыпаться по утрам под неприятные звуки ремонта и гортанную речь.
- Кстати, милый, - очаровательно улыбнулась я мужу, - проверь у наших гостей регистрацию! Ничего личного, но сами знаете, какая сейчас политическая обстановка в мире. Спокойной ночи, мальчики!
Сделав дядям ручкой, я скрылась на половине Веника, постаравшись шарахнуть дверью как можно сильнее.
Мне снился Левушка, который почему-то говорил по-грузински и яростно стучал кулаком по столу. Вскоре стук стал невыносимым, и я открыла глаза. Левка исчез, а стук остался. Окончательно проснувшись, я сообразила, что стучат по соседству. Сокру-шенно вздыхая, я пошлепала на источник шума. Бригада рабочих трудилась вовсю. Они увлеченно ковыряли стену в большой комнате, руководимые Алексеевым.
- Доброе утро, - поприветствовала
я присутствующих. - Что-то вы рано начали...
- А чего время зря тянуть? - весело откликнулся Ромка.
Оптимизма мужа я не разделяла. Усевшись на кухне и задумчиво потягивая кофе со сливками, я разглядывала стену и обдумывала перспективы на ближайшее будущее. Они, что и говорить, были туманны и меня не радовали. Перво-наперво, конечно, этот идиотский ремонт. И кто только его придумал? Просыпаться под стук, грохот, запах краски и горячее бормотание кавказских джентльменов - удовольствие, скажем прямо, ниже среднего. Опять же Ромка. Его постоянное присутствие дома сильно осложняет работу по делу о наследстве семьи Либерман. Нет, я, безусловно, люблю своего мужа, но ведь могут быть у меня маленькие женские секреты?! Надежда только на то, что мой безумный дизайнерский проект поглотит Алексеева целиком и полностью, не оставив времени на контроль за мной. Само же дело о семейке Либерман представлялось мне не слишком сложным, и непосредственной опасности для себя я не видела...
Вошел Ромка, уселся напротив и лукаво глянул мне в глаза:
- Какие планы на сегодня?
- К Люське пойду, - пожала я плечами. - У нас скоро зачет, подготовиться не мешало бы, потом - мастер-класс... В общем, учиться, учиться и учиться.
- Похвальное рвение, - сдержанно кивнул Алексеев, - надеюсь, что у тебя останется время и для меня. Кроме того, Евгения, приятно осознавать, что ты встала на путь исправления, больше не интересуешься криминалом и не ввязываешься в сомнительные авантюры...
Я заметно опечалилась. Было немного неуютно оттого, что приходится обманывать любимого. Между тем Ромка продолжал:
- Учитывая эти обстоятельства, а также то, что у тебя в конце декабря день рождения, я решил подарить тебе двухнедельное путешествие по Европе.
Столбняк намертво сковал все мои члены. Вояж по Европе! Господи, да о чем еще можно мечтать?! Но Либерман и Люська... А еще Левка...
- И когда? - с замиранием сердца спросила я.
Ромка истолковал вопрос по-своему и самодовольно улыбнулся:
- Через восемь дней. Но в принципе можно договориться и раньше.
- Но... зачет... мастер-класс... ремонт... - неуверенно заблеяла я.
Алексеев насупился:
- Знаешь, мне казалось, что ты пошла учиться не ради корочки. Ремонт - дело теперь не твое. Мы и сами справимся. Конечно. если ты не хочешь или у тебя другие планы...
- Согласна! - поспешно воскликнула я, прикидывая, что недели на расследование мне хватит. - Рома, я согласна! В конце концов, зачет можно сдать и экстерном. Только ведь для этого нужно много зубрить, а как тут заниматься, если собственное жилище напоминает строительство Вавилонской башни?
- Занимайся у Люськи, - предложил супруг. - Ее Саня сутками на работе, так что вам никто не помешает.
- И... ночевать тоже... у Люськи? - я все еще не могла поверить в собственное счастье.
Легкое облачко недовольства опустилось на чело супруга и тут же исчезло. Видно, спать вместе с Венькой ему не понравилось.
- Ладно, ночуй! - махнул рукой Алексеев.
Радость захлестнула меня с головой, и, чтобы не утонуть, я повисла у него на шее.
- Ромочка! Как же я люблю тебя!
Поцелуй.
- Ты самый хороший!
Длительный поцелуй. Руки Алексеева пришли в движение, и вскоре мы уединились в ванной комнате. На некоторое время мое сознание отключилось от окружающей действительности...
- А как же ты? - поинтересовалась я у мужа, придя в себя и расслабляясь в пенной водичке. - Ты поедешь со мной?
В этот момент мне было глубоко наплевать и на Люську, и на Либермана, и на ремонт... Единственное, чего хотелось, так это еще раз испытать сладость медового месяца с Алексеевым.
- Жень, - замямлил Ромка, - так ведь ремонт... Веник и так один за двоих вкалывает в офисе. И потом, чего тебе краску нюхать? А я человек привычный ко всяким запахам.
Я закрыла глаза, изо всех сил пытаясь придать лицу скорбное выражение. Однако в душе царила весна. Вот это да! Две недели в Европе, и никто не будет мне мешать изучать ассортимент местных магазинов. Ни одна живая душа не возмутится стоимостью нижнего белья из чистейшего шелка или платья, которое легко умещается даже в моем кулачке! Нет, что ни говорите, а такое счастье надо заслужить! Поэтому следует отблагодарить супруга и бежать к Люське.
- Да, милый, ты прав! - я наконец справилась с эмоциями. - Что ж, съезжу одна. Признаться, мне будет тебя очень не хватать!
Ромка опечалился и полез в ванну доказывать глубину своих чувств.
Спустя час, мы, довольные друг другом, тепло простились на пороге родного дома, и я отправилась к Люське.
- Чего так долго? - приплясывая у своего подъезда, вопросила подруга. - Уже десять минут мерзну!
- С Ромашкой прощалась! - пояснила я, трогая машину с места.
- Он снова в командировку уезжает? Так ведь только приехал! - Люська возмущенно округлила и без того круглые глаза.
- Это я уезжаю!
- Куда?
- В Европу.
- Когда?
- Через неделю, - охотно пояснила я. - Алексеев мне подарок такой сделал. А пока я у тебя поживу.
Люська интенсивно заморгала.
- A-а! Ну да! - кивнула она с умным видом. - А... зачем?
- Ну, во-первых, у меня ремонт, во-вторых, учеба, а в-третьих, надо же нам поскорее с наследством разобраться! Ты же меня знаешь: я не смогу полноценно мотаться по всяким там Европам, если у меня на родине такое безобразие творится!
Подруга задумчиво потерла переносицу и согласилась:
- Оно, конечно, да... Не можешь. Это факт.
Затем, помолчав, напомнила:
- Жень, а ты мне обещала что-то рассказать...
- Обещала - расскажу, - нахмурилась выруливая на проспект. - Слушай. Жил-был очень талантливый химик. Не жалея ни сил, ни здоровья, трудился он на благо и во славу отечества. И отечество было вовсе даже не против. Наоборот, всячески поощряло и благодарило гения. Благодарность эта выражалась в основном деньгами, славой и материальными благами. Однажды этот самый гений совершает какое-то невероятно важное открытие. Вся химическая общественность мира стоит на ушах от радости и зависти, а комитет по Нобелевским премиям даже присуждает ему что-то вроде тринадцатой зарплаты, только намного больше. Это огромные деньги, Люся! Родина очень гордится своим сыном и щедро одаривает его любовью. Какое-то время он греется в лучах славы. Но тут в стране начинается бардак, и про химика как-то забывают. Дядька некоторое время живет воспоминаниями, а потом и вовсе умирает, не оста-вив никакого завещания. Судя по всему, ему было что завещать родным и близким. По существующему закону наследницей первой очереди стала его жена, Роза Адамовна. Родственники, вероятно, тяжело пережили это обстоятельство. Роза Адамовна была женщиной умной и дальновидной. Она предвидела грызню из-за наследства в случае ее смерти и поэтому составила письменное завещание. Я предполагаю, что все состояние старушки переходит к единственной дочери. Таким образом, Софья Арнольдовна Либерман становится богатой наследницей. Но... Семья-то у химика большая, и каждому хочется урвать хоть маленький кусочек наследства... Думаю, что Соне грозит реальная опасность.
- А кто входит в эту семейку? - полюбопытствовала Люська.
- Ой, подружка, - тяжко вздохнула я, - это не семейка, а чисто серпентарий! Сама посуди: родная сестричка Арнольда, Рахиль Флавиевна. Не знаю, что у нее за отношения были с братом и с его женой, но, видимо, Роза Адамовна посчитала, что денег у Рахили достаточно - она же вдова Шнайдера. Теперь бабка злится на весь свет!
Люська, прекрасно знавшая, кто такой Шнайдер, беззвучно открыла рот да так и осталась сидеть. Я же продолжала:
- Теперь дальше. Есть еще сын Рахили. То есть племянник Либермана. Левка говорит, что он идиот. По виду, честно говоря, так оно и есть. Мог по наущению мамочки прикончить Розу Либерман? Мог, почему бы и нет! Впрочем, как бы то ни было, Соня все же единственная наследница. Спровадив на тот свет трех мужей, эта крокодилиха начала охоту за отцом Левки...
- А зачем? - удивилась Люська. - С ее-то деньгами можно и вообще замуж не холить!
- Ну хобби у нее такое!
- Да-а, дела! А Соня могла маменьку порешить?
- Могла, - согласилась я. - Левка сказал, что старушку утопили. А знакомый эксперт подтвердил. Так что Соня, узнав, к примеру, о завещании Розы Адамовны, могла аккуратненько ее притопить...
- А твой знакомый криминалист не сказал точно, кто убил старуху?
- Нет, - опечалилась я, - не сказал.
А теперь и вовсе вряд ли скажет, потому что это дело раскручивает Вовка Ульянов...
Люська тоже взгрустнула, но ненадолго:
- Жень, не переживай, главное - на глаза ему не попадаться!
- А я и не переживаю! Подумаешь! - я упрямо тряхнула волосами. - Ты дальше слушать будешь?
- Разве еще не все?
- А то! Самое интересное только начинается. Представь себе, у Либермана вдруг обнаруживается внебрачная дочь...
- Как это "обнаруживается"? Либерман о ней не знал?
- Очевидно, нет, но утверждать не берусь. Знаю только, что эта крыса претендует на наследство и появилась именно в тот вечер, когда умерла старушка Либерман...
Люська задумалась, машинально накручивая на палец прядь волос.
- Это она утопила Розу! - заявила подруга после минуты молчания.
- Едва ли, - я с сомнением покачала головой. - Она весь вечер просидела у нас. Кроме того, за ней неотступно следует ее жених. А он ревнивый, как Отелло! Наблюдал из подъезда напротив нашего дома за своей любимой. Как только она повисла на Венике, так и явился. Смех, да и только!
- И что?
- Венику нос разбил, а тот ему глаз малость подправил. В общем, все путем!
- Так ему и надо! - согласилась Люська.
- Кому?
- Венику твоему! Бабник!
В глубине души я была согласна с вердиктом Люськи, поэтому заступаться за дорогого друга не стала. Тем более мы уже подъезжали к дому Левки.
Жил он в обычном девятиэтажном здании, правда, улучшенной планировки. В полном молчании мы достигли дверей Левкиной квартиры. На мелодичную трель звонка вышел сам хозяин и, мрачно кивнув, пригласил нас войти. Выглядел он сильно помятым. Впрочем, я не удивляюсь, вспомнив, в каком состоянии оставила его накануне.
- Привет, - хмуро поздоровался Лев и сморщился.
- Головка бо-бо? - посочувствовала я. - Удивляюсь, как ты еще жив остался после такого количества спиртного.
Лева сокрушенно вздохнул и понурился.
А потом, словно вспомнив что-то, удивленно уставился на мою подругу:
- Люська! А ты откуда?
- Лева, - покачала я головой, - это она дала мне твой телефон. Я тебе звонила вчера поздно вечером, предупреждала, что с подругой приеду. Помнишь?