– Я приеду тебя встречать. Привезешь мне сувенир с принцессой Дианой? Кружку или тарелку?
– Ага, тебе с живой или с фотографией могилы? – цинично пошутил я, чем вызвал ненавидящий взгляд Лены.
– Как ты можешь! – с театральными интонациями воскликнула она.
– Ну ладно, ладно… Честно говоря, наверное, я вряд ли успею пройтись по магазинам.
– Я знаю, знаю, прошу на всякий случай, если она сама бросится тебе в глаза.
– Ну если принцесса Диана сама бросится мне в глаза… – Я развел руками, мысленно представив, как это может произойти на самом деле. Картина получилась жутковатая.
– Ладно тебе! Не придирайся к словам. Я все равно приеду тебя встречать. Черт побери, Юра, я становлюсь сентиментальной.
– Ты всегда такой была.
– Да? Ты так считаешь?
Я давно заметил: самые длинные и многозначительные разговоры всегда ведешь на вокзалах или в аэропортах, тревожась перед дорогой и нервно поглядывая на часы.
А тут еще мои приступы паранойи… Пока я не прошел таможню и не направился к окну регистрации, меня не оставляло ощущение, будто за мной наблюдают из толпы. Знал, что это бред, внушал себе, что никто не может за мной следить, потому как никто не знает, что я лечу в Лондон, кроме Михайловых, Меркулова (но даже они не знали, каким рейсом я решил лететь) и Лены. Даже попытался применить аутотренинг: мысленно сорок раз проговорить про себя, что "вокруг меня – прозрачный яйцеобразный купол, защищающий меня от всех и делающий меня невидимым для окружающих…". И прочее в том же духе. Раньше иногда помогало расслабиться и снять стресс, но теперь не сработало. Наверное, я слишком нервничал перед полетом и не мог сконцентрироваться.
– Ты что, ждешь кого-то? – не выдержала Лена.
– Нет, а что?
– Ты все время оглядываешься.
Наконец объявили посадку. Лена проводила меня до таможенной стойки и помахала рукой через стеклянную перегородку, когда я уже оказался на той стороне.
Медленно поднимаясь по трапу самолета в числе последних пассажиров, я разглядывал всех, кто шел впереди меня, пытаясь вычленить из толпы свой вероятный хвост, но ничего подозрительного не заметил. Половину пассажиров рейса составляли иностранцы, их я в число подозреваемых не включал. Граждан с детьми я тоже сразу отмел, пожилых – соответственно тоже. Особое внимание обратил только на одиноких пассажиров в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти, но таких набиралось больше десятка, и сделать ставку на кого-то одного оказалось трудной задачей.
Гипотетически мой хвост (если он вообще был) должен был занять место по крайней мере в одном со мной салоне самолета. Когда все разместились на своих местах, я специально повертелся во все стороны, привставая со своего кресла и вытягивая шею. Вид у меня при этом, должно быть, был такой, словно из моего сиденья торчало шило, так что я в конце концов привлек своими прыжками внимание стюардессы. Она подошла и мило поинтересовалась, все ли у меня в порядке и, если мне не нравится это место, не хочу ли я пересесть на любое свободное? Славная девушка… Зато я убедился, что самым подозрительным типом если не во всем самолете, то уж в этом салоне точно был я!
Перелет ничем особым не запомнился. Пообедав, выпив пива (замечательный английский "стаут") и чашку крепчайшего кофе, я откинул спинку сиденья и славно проспал до самого Лондона. Накануне в поезде отдохнуть не удалось, а перед встречей следовало взбодриться.
Бело-голубой финэйровский "боинг" приземлился в Хитроу точно по расписанию. Температура за бортом – плюс три, штормовой ветер с мокрым снегом. Судя по несчастным мокрым лицам аборигенов, с которыми я столкнулся сразу за дверями аэропорта, сегодняшняя погода жителям туманного Альбиона казалась почти стихийным бедствием, что называется, собаку за порог не выгонишь. Я же с удовольствием вдохнул сырой воздух, поймал губами густые снежные хлопья. Было в погоде что-то наше, раздольное, пушкинское ("Метель", вальс Свиридова, кибитка с бубенцами)…
Стоянка такси размещалась под навесом здания аэропорта, но задувавший под навес сквозной ветер делал этот кров условным и практически непригодным. И очередь за "кебами" стояла не чрезмерная, а, как шутил наш классик, "человек полтораста". (Преувеличиваю, на порядок меньше!) Зато продвигалась она с чисто британской неторопливостью. А вот зонта я, разумеется, в общей нервной спешке в дорогу не захватил, ведь, когда выезжал, в Москве стояла на удивление сухая погода. Теперь, стоя в луже под порывами ветра с мокрым снегом, я думал, что без зонтика в Англии никак не обойтись.
Пока очередь неторопливо двигалась, стихия буйствовала. Обзор пейзажа был затруднен то ли сгустившимся от сырости туманом, то ли плотной завесой снега с дождем, а может, тем и другим совокупно. Излюбленная погода всех английских романистов, специализирующихся на детективах! Одинокий замок (вилла, усадьба), кучка заблудших странников, внезапный снегопад. Обрываются провода, отключается телефон, вырубается электричество, и с исчезновением цивилизации злые силы вырываются на свободу, как джинн из бутылки… М-да, совершенно непонятный русскому человеку страх перед стихией и хаосом!
Доставшимся мне "кебом" управлял водитель карибских кровей, уроженец Ямайки, если судить по темной бороде-эспаньолке и прическе сосульками, поверх которой красовалась растянутая до невозможности вязаная пестрая шапка.
– Крайстчерч, – сказал я, по московской привычке наклонившись к машине и заглядывая в переднее окно.
Темнокожий британец кивнул.
Усевшись на заднее сиденье, я наклонился вперед.
– Пожалуйста, по дороге в Крайстчерч остановитесь возле любого магазина, где я мог бы купить зонт, – попросил водителя по-английски.
Водитель, не оборачиваясь, кивнул огромной пестро-полосатой шапкой, натянутой на гриву "сосулек", и, выруливая со стоянки, врубил на всю катушку музыку. Разумеется, рэгги: отца и бога всех ямайцев – Боба Марли.
– Не мешает? – крикнул он, стараясь перекрыть долби-стерео.
Я не столько услышал, что он говорит, сколько понял по выражению его лица.
– Нет! – махнул в ответ.
Пускай! Словно я оказался в тропическом оазисе.
В зеркало заднего вида я заметил, как мимо стоянки такси следом за нашей машиной на медленной скорости проезжает мотоциклист на японском спортивном "байке". Набирая скорость, мотоциклист поравнялся с "кебом", на долю секунды повернул голову и посмотрел в мою сторону, после чего "байк", как ракета, унес его вперед по мокрому шоссе, но этой доли секунды хватило, чтобы мой страх, уснувший за время перелета в Лондон, зашевелился, заныл и стал выплескивать на меня ушаты холодного, тоскливого животного ожидания беды.
Пока мы ехали, туман, похожий на сумерки, совершенно накрыл шоссе. Мокрый снег шел не переставая, мне показалось, что он стал гуще. Единственный дворник на лобовом стекле с широким радиусом захвата работал как маятник, усыпляюще снуя вправо-влево, вправо-влево. Я посмотрел на часы и вспомнил, что забыл их перевести на местное время. На панели автомобиля электронные часы показывали 13.37.
– Сколько времени займет дорога до Крайстчерч? – спросил у шофера.
– Приблизительно час, час с четвертью, – ответил тот.
Он говорил со специфическим акцентом, который я с непривычки разбирал с трудом. Да тут еще музыка грохочет…
Мы миновали отрезок шоссе, ведущий к аэропорту, и выехали на трассу, ведущую к Лондону. Широкое шестирядное шоссе было запружено автомобилями, идущими на малой скорости. Впереди в тумане, возле разделительной полосы, мелькнули оранжевые и синие огни мигалок. Оказалось, там произошла авария и часть шоссе перекрыла дорожная полиция. Белые фосфоресцентные полоски на их черной униформе слегка светились в наступающих сумерках в свете фар.
Рядом со мной, точнее, с той стороны автомобиля, где сидел я, притормозил еще один мотоциклист и, спустив ногу в стильном ботинке с высокой шнуровкой на асфальт, медленно двигался на холостом ходу рядом с "кебом" ямайца. Лицо мотоциклиста скрывал шлем с забралом. Когда он повернул голову и посмотрел на меня, я увидел только глаза. Нет, это был не "еще один", а тот самый человек, который ехал из Хитроу. Черт побери, он ехал и ехал рядом, то останавливаясь и отставая, то снова нагоняя нас и бесцеремонно поглядывая в мою сторону. Мне на память невольно пришла сцена из культового французского боевика "Доберман", когда такой вот урод на мотоцикле проезжает мимо такси и забрасывает в открытое окно автомобиля гранату. Правда, в моем такси все окна по случаю стихийного бедствия подняты наглухо, но это неважно – еще в семидесятые годы в Европе просто приклеивали на ходу магнитные мины к кузову автомобиля и преспокойненько уезжали, а через двадцать секунд – ба-бах! И запчасти разлетаются по шестирядному шоссе, как серпантин из хлопушки.
У меня ладони покрылись холодным потом.
– Вы можете оторваться от этого человека на мотоцикле? – спросил я, наклоняясь к водителю.
Поклонник Боба Марли, не убавляя звука, повернулся ко мне и принялся переспрашивать, чем конкретно не понравился мне человек на мотоцикле и что вообще-то на этом шоссе в такую погоду действует ограничение в скорости, так что, если меня что-то не устраивает, я могу пересесть на поезд и добраться до Крайстчерч за сорок минут, станция отсюда в двух милях, и он меня до нее доставит, только вот когда будет следующая электричка из Лондона, он не знает…
– Хорошо, хорошо, – перебил я водителя, – я не собираюсь высаживаться, я не прошу его обгонять, можете хотя бы держаться от него на расстоянии? Метров на десять можете оторваться?
Чувствовалось, что водитель понимал меня так же скверно, как и я его.
Шоссе впереди расчистилось, образовавшаяся из-за аварии пробка рассосалась, и мы наконец прибавили скорость. Мотоциклист отстал и исчез у меня из виду. Мне стало не по себе: в самом деле, чего я паникую? Даже стыдно. Надо взять себя в руки.
Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Глубоко и медленно дышать… Расслабить все мускулы… "Все в полном порядке. Никто не знает, что я в Лондоне. Никто не собирается меня убить. Вокруг меня прозрачный яйцеобразный защитный купол. Он защищает меня от всех. Я для всех невидим…" Сорок раз повторить про себя это заклинание. Глубоко и медленно дышать…
– Эй, вы спите? Вы просили остановиться возле магазина.
Я открыл глаза. Каким-то образом мы очутились на окраине лондонского Ист-Энда. Или мне только кажется? Высунув голову, я постарался разобрать названия улиц. Справа и слева тянулись ряды витрин магазинов, расположенных на первом этаже двух– трехэтажных зданий современной постройки.
– Будете выходить за зонтом?
– Да, остановитесь и подождите меня, я недолго. Я оставлю в машине мою сумку.
Водитель успокоился: кажется, он опасался, что иностранец смоется, не заплатив.
Я вылез из теплого салона автомобиля, и сразу же на меня обрушился мокрый ветер пополам с острыми льдинками замерзшего дождя. Незастегнутое пальто распахнулось и захлопало полами на ветру, словно я собирался взлететь, как Мэри Поппинс. Я поспешно запахнулся и, придерживая полы пальто обеими руками, забежал в ближайший магазин, но это оказался магазин парфюмерии. Скользнув взглядом по витринам (Лена убьет, если узнает, что я заходил в парфюмерию и ничего для нее не купил!), я поинтересовался у продавщицы за кассой, в каком магазине на их улице продаются зонты. Оказалось, рядом, по соседству, после цветочного и мясного.
Снова выскочил под дождь и побежал трусцой вверх по улице. Прохожих практически не было, редкие автомобили проезжали мимо со включенными фарами. Ямаец терпеливо дожидался меня, сидя в теплой машине. Его яркая полосатая шапка так и сияла в неотвратимо надвигающихся сумерках. Я оглянулся, чтобы махнуть ему рукой на тот случай, если он интересуется, почему я мчусь в противоположную сторону, да так и застыл на месте. В конце улицы, за рядом припаркованных вдоль кромки тротуара мокрых автомобилей, я увидел того самого мотоциклиста, что следовал за нами от аэропорта. Теперь байкер отдыхал, не слезая с седла, лишь облокотившись о высокий руль своего мотоцикла. Жуткая погода его не пугала. Кроме меня это была единственная живая душа под открытым небом на этой улице.
Беспокойство кольнуло под ложечкой. Эта встреча уже больше, чем совпадение или просто бред воображения. Расстроенный всем этим, я поплелся вверх по улице, оглядываясь на странного мотоциклиста, но он сидел неподвижно, явно не намереваясь сию же секунду сорваться с места. Как и шофер такси, он ждал меня.
Я толкнул красную дверь магазина. Над дверью мелодичным перезвоном отозвались металлические палочки китайской погремушки, заменившей хозяевам традиционный колокольчик. Оказавшись внутри и оглядевшись, я на мгновение даже забыл, зачем, собственно, заглянул. Вокруг меня на стенах, полках, вешалках и витринах компактно размещалась масса классных спортивных кроссовок, мячей, курток, маек, теннисных ракеток, досок для серфинга, клюшек для гольфа, шортов и прочей всячины, производимой фирмами "Пума", "Найк" и так далее, так, что глаза разбегались. Руки сами потянулись сначала к кожаному баскетбольному мячу с автографами всех звезд НБА, потом я помахал шикарной теннисной ракеткой, взял в руки арбалет с отшлифованным деревянным ложем и прицелился в висевшую на стене мишень… А от доски для серфинга, лоснящейся и гладкой, как спина дельфина, так и веяло слепящим солнцем, солеными брызгами океана, безумными спиралевидными волнами в ореоле белой пены, по которым несутся, как морские боги, серфингисты…
– Привет, показать вам что-нибудь? – спросил, пригасив окурок сигареты, стоящий в дверях подсобки белобрысый продавец.
Он был одет в майку и яркие шорты-бермуды, даже на ногах были шлепанцы, словно их обладатель только-только вернулся домой с пляжа. Голову продавца украшала традиционная бейсболка, натянутая на гриву соломенных волос.
Я очнулся. Никакого океана и солнечных зайчиков в теплой воде, за окном дождь со снегом. Я еду в Крайстчерч на встречу с престарелым русским шпионом-перебежчиком. Меня ждет таксист и неизвестный байкер, как черт затянутый в черную кожу. Уверен, что бестия-таксист не поленился сделать хороший крюк, чтобы подкинуть меня на окраину Ист-Энда до лавки своего земляка, а то и родственника.
– Далеко отсюда до Крайстчерч? – вяло поинтересовался я, разглядывая витрины.
Продавец несколько секунд соображал.
– Миль тридцать по шоссе в сторону Бирмингема, – сказал он с неповторимым лондонским прононсом.
Я мысленно обозвал себя лопухом и придурком. Все это время таксист благополучно вез меня в противоположном направлении. Что ж, поделом! Вместо того чтобы пестовать собственную паранойю, стоило заглянуть в карту автомобильных дорог, лежавшую в сумке.
– Мне нужен зонт. Мне сказали, что у вас продаются зонты.
Продавец слегка удивился такому желанию, но кивнул и полез в нижнюю полку под витриной. Пока он вынимал из коробок, раскрывал и устанавливал на прилавке несколько различных типов мужских зонтов, параллельно расхваливая достоинства каждого, я огляделся по сторонам с тайным вздохом сожаления. И тут…
Черт побери! Она смотрела прямо на меня, демонстративно разглаженная и развернутая, преисполненная чувства собственного совершенства, прекрасная и мощная, идеальная от мельчайшей кнопки до последнего стежка… Абсолютно крутая, навороченная угарная куртка! Я открыл рот и отошел от прилавка, загипнотизированный ее видом. Прямо передо мной, на длинной металлической вешалке, черная суперкуртка…
– Пожалуйста, можете выбрать.
Я вернулся к прилавку и взглянул на зонты.
– Знаете, мне подойдет любой, можно не слишком дорогой, лишь бы прочный… Можно посмотреть эту куртку?
Белобрысый продавец проследил за моим взглядом.
– О, – с сомнением в голосе произнес он, – даже не знаю. У нас такая только одна. Рекомендую этот зонт, правда, он китайский, но сделан в Гонконге.
Я согласился и взял не глядя обычный клетчатый складной зонт с загнутой ручкой, но куртка… Нет, я не мог удержаться, чтобы не подойти и не пощупать ее. Но как только она оказалась у меня в руках, мне захотелось прикинуть ее на себя, примерить, посмотреть, как она смотрится, а надев, я понял, что мы созданы друг для друга и что нас не разлучить никогда, аминь…
…При моем появлении в обнимку с шуршащим пластиковым пакетом, в котором, распятая на вешалке, висела новенькая куртка, водитель такси издал удовлетворенный вопль, нечто вроде: "Я так и знал, что тут вам придется что-нибудь по душе!" Честно говоря, я даже перестал на него злиться. Оживленно расхваливая достоинства моей покупки и этого магазинчика в частности (уж наверняка хозяин был его родственником!), таксист пообещал домчать меня в Крайстчерч в рекордном темпе. И в самом деле, мы рванули с места с небританскими скоростью и пренебрежением к правилам дорожной разметки.
Как ребенок, я разглядывал свою покупку, держа ее на коленях и не желая расстаться с ней хотя бы на минуту. Даже если бы мне достались часы марки Филиппа Шарриоля или другая подобная жутко дорогая и модная вещь, наверное, я бы так не радовался.
У каждого человека есть своя тайная страсть в одежде, и всем нравится не то, в чем по жизни приходится ходить каждый день. Люди в костюмах и галстуках, как правило, мечтают понежиться в замусоленных джинсах и растянутом художественном свитере, и наоборот. Один мой знакомый – художник-авангардист и футурист-модельер – для публики выглядит как совершенно съехавшая с катушек личность, ходит то в пластиковых мешках, то в консервных банках, но втайне он обожает классику Хьюго Босса и дома, в кругу близких друзей, позволяет себе расслабиться в шикарных костюмах с шелковыми сорочками и галстуками…
Что касается меня, то нет для меня ничего прекраснее и любимее стильной спортивной одежды. Я вертел в руках куртку, наслаждаясь плотной, как парашютный шелк, явно водоотталкивающей тканью, каждым брелоком на замке-"молнии", каждой строчкой шелковистой подкладки. На пластиковом шнурке, продетом в петлю куртки, болталась пухлая книжка-инструкция по уходу, но я не стал вдаваться в подробности, лишь пролистал ее. Достаточно уже того, что я видел собственными глазами, чтобы влюбиться в эту куртку раз и навсегда. В конце концов я понял, что не успокоюсь, если не переоденусь в нее немедленно.
Только почувствовав ее на себе, вдохнув специфический запах новизны, застегнув с удовольствием мощный замок-"молнию", я осознал, что это на самом деле моя вещь, и, с удовольствием сунув руки в карманы, почувствовал себя "комфортно и сухо", как в рекламе памперсов. Изрядно намокшее пальто, в котором я прилетел из Москвы, повесил на плечики, сложил пополам, сунул в целлофановый пакет от куртки и в таком виде засунул в сумку, предварительно разложив ее, после чего удобная дорожная сумка удвоилась в размере. Теперь ничто не мешало расслабиться. Через некоторое время я подумал о мотоциклисте и оглянулся, пытаясь сквозь заднее стекло рассмотреть, кто следует за машиной.
Мотоциклист был тут как тут. Меня смутило, что он даже и не пытался скрывать то, что он следует за нами. Может, тут замешана полиция или спецслужбы, те, кто следит за домом старика Мартова? Его охрана? Меркулов ведь предупреждал меня. Кто его знает… Если он обязан просто сопровождать меня до дома Мартова-Грина, чтобы удостовериться, что я не веду за собой киллеров из КГБ, то ладно, пускай сопровождает.