Я зашел на станцию и поинтересовался у служащего, имеется ли здесь поблизости какая-нибудь гостиница? Служащий ответил, что милях в трех от станции, в деревне, есть неплохая гостиница. А как попасть в деревню? Он посоветовал вызвать по телефону такси. От этого шага я пока предпочел воздержаться. Допустим даже, что я доберусь до гостиницы, сниму номер, предупрежу портье, чтобы он не впускал ко мне ни одну живую душу, пусть это будет сама королева Елизавета, ну а наутро меня найдут с пулей в черепе, потому что вообще не спать я не смогу… Это же не Россия, это же приличная, порядочная, уважающая закон страна, тут сунь под нос портье удостоверение сотрудника Скотленд-Ярда, и он откроет по первому же требованию любую дверь…
Что же делать? Нужно быть на людях, постоянно на виду. Пусть этот кожаный черт тусуется рядом, я буду начеку. Не станет же он на меня нападать при посторонних? Слишком большой скандал, много свидетелей… Лучше всего подойдет банальный несчастный случай или случайное нападение-ограбление иностранца, заехавшего невесть зачем в эту глушь. Мне нужно придумать, как от него оторваться, а для этого лучше подойдет оживленное место, толкучка, людская сутолока… Вот если бы я был в Лондоне, где полно ночных клубов, дискотек, баров и ресторанов, открытых до утра, но здесь, в тихой деревенской глуши…
– Вы не подскажете, сегодня еще будут поезда на Лондон? – на всякий случай поинтересовался я у того же служащего, но он отрицательно покачал головой:
– Нет, следующий экспресс на Лондон будет проходить в шесть утра. Вам лучше всего поехать в гостиницу. В десять вечера здание вокзала закрывается, потому что ночные пассажирские поезда идут без остановки.
Я вышел из здания вокзала на платформу, где пока еще были немногочисленные пассажиры.
Куда же мне податься теперь?
В отражении стеклянной двери я видел, что мотоциклист стоит шагах в трех у меня за спиной. Я вдруг понял, что, как лис, за которым гнались гончие, сам забежал в ловушку, откуда охотнику удобнее всего меня подстрелить. Кожаный мотоциклист был гончей, но опасаться следовало не столько его, сколько невидимого охотника, засевшего в кустах… Впереди – длинная ночь, я один, в стране, где у меня нет ни друзей, ни даже добрых знакомых, которым можно внезапно позвонить и попросить о помощи. Вызвать такси и отправиться в деревенскую гостиницу?
Я вдруг подумал, что под видом таксиста, которого я буду дожидаться, может приехать мой убийца. Я сяду в машину, а утром меня найдут где-нибудь на рельсах. Идеальный несчастный случай. Останется загадкой для всех, какого хрена я брел ночью по путям, ну поудивляются все, да и плюнут.
Мне стало по-настоящему страшно и очень одиноко. Дома, в России, я мог бы что-то придумать, но здесь я физически ощутил свою оторванность от остальных людей. Я незаметно огляделся. К кому здесь я могу обратиться за помощью? К кому могу подойти со странной просьбой – эй, мужик, подкинешь до ближайшей гостиницы? Плачу стольник… На меня в лучшем случае посмотрят как на сдвинутого иностранца.
Там, где здание вокзала имело красивое архитектурное украшение – полукруглый стеклянный выступ, я заметил вывеску паба. Назывался он вполне соответственно железнодорожному стилю – "Свисток" и, судя по дате, был открыт еще в 1898 году. Сто лет назад, надо же!
Какая разница, куда идти? Ноги сами понесли меня к красной входной двери, украшенной чем-то вроде тормозной ручки со старинного стоп-крана. В пабе, в отличие от билетной кассы и платформы, в этот час было довольно людно. Интерьер питейного заведения, как и фасад, был выдержан в железнодорожном духе: на стенах висели в рамках старинные фотографии и рисунки паровозов, там и сям стояли различные предметы, свинченные со старых поездов, – сверкающие начищенной медью ручки, рожки, таблички, какие-то компостеры… Основной достопримечательностью служила настоящая паровозная топка, установленная в центре зала. Рядом стояла угольная лопата. Даже светильники под потолком были стилизованы под газовые лампы.
Народ пил пиво, болтал, смеялся, слушал музыку, играл в "дартс" – метал дротики в мишень, висящую на стене, – все развлекались, как и положено холодным зимним вечером буднего дня.
Что мне сейчас делать?
Для начала следовало поесть. Может, это и покажется странным, но я опять жутко проголодался. Я сел за столик поближе к выходу, спиной к стене и лицом к залу, чтобы следить за ситуацией. Пока уплетал за обе щеки, обдумывал ситуацию. Мой хвост вошел в паб несколькими секундами позже меня и направился к стойке бара. Сидел спиной ко мне и медленно потягивал темное пиво. Меня он не выпускал из виду: справа над стойкой крепилось на железной ноге выпуклое круглое зеркало, вероятно принадлежавшее к числу железнодорожных трофеев хозяина "Свистка". В зеркале отражался весь зал. Время от времени меня загораживали спины других посетителей, тогда мотоциклист оборачивался и со скучающим видом осматривал зал.
Я тянул время.
– Вы закрываетесь на ночь? – спросил на всякий случай у единственной официантки – девушки лет двадцати пяти, приносившей за соседний столик пиво.
– Да, конечно, – улыбнулась она.
– А во сколько?
– В пятницу и субботу мы обычно работаем допоздна, даже иногда до двенадцати, если много посетителей, а сегодня… Наверное, закроемся часов в десять. Когда вокзал закрывается, то и здесь совсем мало народу. Вам принести еще что-нибудь?
– Кофе, пожалуйста. Самый крепкий, какой можно.
Девушка кивнула и оставила меня.
Я подумал, что я – единственный человек в пабе, кто пьет кофе в это время.
На часах было без малого восемь вечера. Мой преследователь сидел по-прежнему за стойкой бара на высоком круглом стуле и с невозмутимым видом пил пиво.
В какой-то момент мне показалось, что он упустил меня из виду. Должен же здесь быть туалет? Я огляделся по сторонам, затем поднялся и пошел к арке в конце зала, за паровозной топкой. Туалет в "Свистке" не делился на "м" и "ж", как принято у нас в России даже в самых малопосещаемых дамами местах. Он был общим, разделенным внутри на отдельные кабинки. Оказавшись внутри, я первым делом метнулся по сторонам в поисках окна или любой другой лазейки на улицу, хоть бы вентиляционной отдушины, но – глухо. Как видно, воздух в помещении кондиционировался, и в ином проветривании "Свисток" не нуждался.
В гордом одиночестве пребывать долго не пришлось. Мотоциклист вошел следом за мной с интервалом в двадцать секунд и, буквально дыша в затылок, остановился позади меня у умывальника. Я тщательно намылил руки жидким мылом. Темная от грязи вода с мыльной пеной струйкой стекла в раковину. Затем я тщательно отчистил брюки на коленях, снова вымыл руки и ополоснул лицо. Посмотрел на свою физиономию в зеркало. Под глазами – круги, на щеках и на подбородке под ладонями ощущается легкая шершавость. Я вспомнил, что моя бритва осталась в сумке в такси вместе с остальным багажом.
В туалете никого, кроме меня и мотоциклиста, не было.
Я промокнул лицо и руки бумажным полотенцем, скомкал его и, прицелившись, запустил бумажным шариком в стоящую в углу урну. Мотоциклист машинально скосил глаза, следя взглядом за летящим комком бумаги. Я решился.
Схватившись руками за край умывальника, я ударил назад обеими ногами, толкнув парня в живот. Мотоциклист отлетел к противоположной стене, потерял равновесие, но удержался на ногах. Я не успел добежать до двери. Он прыгнул мне на спину, обхватил руками за шею, повалил на пол. Заломив назад руки так, что я услышал хруст сухожилий, он уселся сверху мне на спину, придавив коленом к полу. Я мог только извиваться под ним, как червяк, но чем сильнее я брыкался, тем сильнее он выкручивал руку. Мне удалось выдернуть руку из рукава куртки, как змее, сбрасывающей кожу. Высвободив руку, я попытался перевернуться на спину, но мотоциклист оказался проворнее. Одной рукой он обхватил сзади меня за горло, другой схватил за чуб и рывком повернул мою башку на девяносто градусов. Я заорал от боли и несколько раз шлепнул рукой по плиткам пола, показывая, что сдаюсь. Парень слегка ослабил хватку.
– Все, хватит, хватит, – прохрипел я по-русски. Потом, опомнившись, повторил по-английски.
Он отпускал меня постепенно. Сначала я смог повернуть голову, потом сделать глубокий вдох. Колено перестало давить между лопаток. Парень слез с моего горба и стоял рядом, ожидая, пока я поднимусь на ноги. Я видел в полуметре от себя высокие голенища его шнурованных ботинок с металлическими набойками на носах и каблуках.
Дверь туалета открылась, пропуская компанию подвыпивших мужичков. Не обращая на нас никакого внимания, громко продолжая какую-то беседу, они направились к писсуарам, выстроившись по росту спинами к нам.
Я поднялся и поправил на себе распотрошенную одежду. Мотоциклист проводил меня обратно до моего столика, а сам вернулся к стойке бара. Я подождал, пока подойдет официантка с кофе, и оплатил счет. Самым странным в нашей стычке было то, что все происходило молча. Говорил только я. Он не проронил ни звука. Я не мог понять, кто он – русский или англичанин?
Прихватив с собой чашку кофе, я протолкался к стойке бара и встал рядом с мотоциклистом, плечо в плечо. Он пил пиво, не обращая на меня ни малейшего внимания. Даже не покосился, черт, в мою сторону. Я толкнул его рукой под локоть. Пиво расплескалось по стойке.
– Я сожалею, это вышло случайно, – вежливо произнес я по-английски.
Он повернулся и посмотрел на меня с неизменно вежливой английской полуулыбкой, означающей, что он видит перед собой абсолютно незнакомого человека, до которого ему нет никакого дела.
– Хеллоу, – поздоровался я, – вижу, вы тоже один? Позволите вас угостить?
Он ничего не ответил. Я кивнул бармену, что заказываю два бокала.
– Вы ведь пьете темное? А мне одно светлое.
Бармен положил перед нами на стойку две квадратные подставки с эмблемой паба, затем на них поставил два высоких бокала. Мотоциклист взял свой и, слегка подняв, отсалютовал мне.
– Ваше здоровье, – ответил я.
У него были очень светлые, серые или голубые, очень холодные глаза и смазливая внешность. Я понял, кого он мне напоминает: тошнотворно-слащавая мордашка в стиле Леонардо ди Каприо. Демонически изломанные под острым углом брови и кривая усмешечка. Сразу вспомнился календарь, повешенный Леной в моей прихожей.
– По-моему, я видел тебя сегодня в аэропорту, – сказал я, сделав пару глотков.
Парень пожал плечами.
– Нет, ты ошибаешься, – ответил он чисто по-английски, с британским прононсом, без всякого характерного акцента.
Все-таки англичанин? Какого черта англичанину до моей скромной персоны? На вид ему было лет двадцать семь… Но он вполне мог быть русским, давно живущим в Англии.
– Классный у тебя мотоцикл. "Кавасаки"? – задал я вопрос.
– "Судзуки".
– Сколько миль в час максимально выжимает?
– Девяносто.
– Ты не боишься, что его угонят, пока ты тут расслабляешься?
(Вопрос на засыпку. Русский на него отреагирует, а вот англичанину такой логики не понять. Он решит, что с моей стороны такое предположение – просто тупая шутка.)
Мотоциклист посмотрел на меня с легкой усмешкой и ничего ответил.
– Ты живешь в Лондоне? – спросил я.
– Нет. А ты, судя по акценту, поляк? Или югослав?
– Русский.
– А, сеад миль фаилте, – произнес он неизвестную мне фразу, криво улыбнувшись.
– Что?
Мотоциклист молчал.
– Как ты меня нашел? – прямо спросил я, понизив голос.
Наш разговор со стороны казался обычной застольной беседой двух случайно познакомившихся людей.
– Это моя работа, – так же тихо ответил парень, немного подумав.
– Что вам от меня нужно?
Он покачал головой:
– Лично мне – ничего.
– А тем, кто тебя нанял?
– Меня это не касается. Я просто делаю свою работу.
– А может, мы договоримся? Дай мне отсюда уйти…
Он усмехнулся и отрицательно помотал головой. Бармен переместился в нашу сторону.
– Повторите, – попросил я, отодвигая пустой бокал.
От передозировки кофеина у меня мелко дрожали пальцы.
Я был в ловушке. Сам загнал себя в капкан. Моей последней надеждой был Крайстчерч.
– Мне можно позвонить? – тихо попросил я.
– Звони, – пожал он плечами.
Я решил связаться с Мартовым и объяснить ситуацию. Черт с ней, со встречей! Если после этого Мартов передумает встречаться со мной, пусть… Только сначала пускай поможет выпутаться из этой ситуации. Вернуться в Лондон я не могу, ехать в Крайстчерч не разрешают, добираться до гостиницы, откровенно говоря, боюсь. Мне в самом деле было не до реверансов.
Мотоциклист не стал сопровождать меня к телефону, остался сидеть у стойки. Телефонный аппарат – старинный черный ящик с двумя воронками, в одну говорить, в другую – слушать, – висел в нише на стене зала. Металлический диск прокручивался с усилием, но работал аппарат идеально. Видимо, начинка у него была самая что ни на есть современная. Я услышал голос Мартова так, словно старик находился рядом.
Когда я объяснил, в чем дело, Мартов молчал гораздо дольше, чем в предыдущий раз.
– Хорошо, приезжайте, – сказал он наконец. – Садитесь во второй вагон. Здесь на станции вас встретят и отвезут в отель. Больше мне не звоните. Если получится, я сам с вами свяжусь.
И повесил трубку.
Не слишком вежливо, но у меня отлегло от сердца. Не обращая внимания на своего преследователя, я немедленно побежал в билетную кассу, страшась только одного – что все сегодняшние поезда на Крайстчерч уже прошли. Но нет, мне везло – я успел взять билет на последний вечерний поезд. Сорок минут, отделявшие меня от него, уже не казались временем.
Выйдя из кассы, я заметил на площадке перед вокзалом своего мотоциклиста, но теперь это меня больше не беспокоило. В приподнятом настроении я вернулся в паб и просидел там как на иголках, пока не подошло время прибытия поезда. Когда я снова вышел на платформу, неожиданно оказалось, что мой хвост исчез. Я больше не видел мотоциклиста в черной коже и высоких ботинках ни возле паба, ни на платформе перед поездом, ни в вагоне, который вез меня в Крайстчерч. Нельзя сказать, что я сильно опечалился его исчезновению!
Дорога в Крайстчерч заняла не больше пятнадцати минут. Наконец я оказался на месте. Станция, на которой я вышел, показалась еще более маленькой и провинциальной, чем та, где я садился в поезд. Выйдя из второго вагона, я остался стоять на платформе, провожая взглядом немногочисленных пассажиров, вышедших на этой же станции.
– Юрий Гордеев?
На самом деле человек, подошедший ко мне, произнес мое имя по-английски, так что получилось нечто вроде "Юри Гордеефф".
– Да, это я.
– Генри Льюис, – представился он.
Невысокого роста толстячок с улыбающимся круглым бородатым лицом русского деревенского батюшки.
– Я встречаю вас по просьбе Мартина Грина. Идемте. – Он показал рукой, в какую сторону мне направляться.
Мы прошли через маленькое, построенное из красного кирпича здание вокзала и оказались на полукруглой привокзальной площади, заставленной автомобилями.
– Сюда, – подсказал Льюис.
Его машина даже не была заперта, и ключи торчали в замке зажигания.
– Добрались без осложнений? – поинтересовался он, сев за руль.
– Да, без особых осложнений, – подтвердил я, усаживаясь на заднее сиденье.
Больше он ни о чем не спрашивал, только улыбался, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.
Машина выехала с площади и свернула в одну из узких улиц, вдоль которой тянулись витрины магазинчиков, запертых на ночь ажурными решетками или металлическими жалюзи. В конце улицы мы снова свернули и ехали теперь вдоль реки. Со стороны реки тянулся невысокий парапет с красивыми фонарными столбами, с другой стороны от дороги возвышалась увитая плющом каменная ограда.
Льюис спросил меня о чем-то, но я не расслышал.
– Можете повторить? – попросил я, придвигаясь к нему.
Льюис обернулся ко мне. В его руке, направленной в мою сторону, я успел заметить продолговатый темный предмет. Машинально отшатнулся назад. Перед глазами словно вспыхнула и разорвалась шаровая молния, и я потерял сознание…
…Все, что было потом, я помню как сон и до сих пор не могу отделить правды от фантазии. Глаза мои открыты. Я чувствую, что меня несут, точнее даже, тащат волоком, тянут изо всех сил. Своего тела я не ощущаю, но каким-то чутьем понимаю, что тем, кто пытается меня нести, очень тяжело. Я слышу их голоса, они разговаривают между собой, до меня доходит смысл их слов, но я не знаю, на каком языке они говорили: на русском? на английском? Нет, на каком-то неизвестном мне диалекте. Впрочем, почему неизвестном? Мозг у меня работал нормально. И как фотографическая вспышка мелькнула догадка. Я вспомнил, что означает это "сеад миль фаилте", произнесенное мотоциклистом с кривой и таинственной усмешкой. "Добро пожаловать" по-ирландски… Так вот в чьи руки я попал! ИРА, "Шинн Фейн", какие у них еще там террористические организации? Видимо, мои таинственные преследователи всегда применяли "местные кадры" – в Париже деградировавших эмигрантов, здесь ирландских террористов, видимо решивших подзаработать…
…Затем я услышал сильный всплеск воды. Медленно погружаюсь под воду. Глаза мои по-прежнему открыты, и я вижу над собой, уже из-под воды, круглые шары фонарей и человеческие фигуры, склонившиеся над рекой. Я чувствую, как мне в горло льется холодная вода, но, поскольку я не испытываю потребности ни сглотнуть ее, ни выплюнуть, она течет спокойно и медленно и попадает в желудок. Я чувствую проникающую в желудок струю холода, но этот холод внешний, он не касается и не беспокоит меня…
А затем… я отключаюсь…
И когда снова открываю глаза, то вижу над собой серое светлое небо. Его свет ослепляет меня, и я зажмуриваюсь. Меня переворачивают на бок, и я вижу ярко-зеленую траву прямо у себя под щекой и чувствую, как у меня из горла вытекает вода. Своего тела я по-прежнему не ощущаю. Самое странное, что все происходящее со мной кажется мне сном, и во сне я даже думаю: это сон. Надо мной склоняется человек, он смотрит на меня сзади, а я смотрю на него снизу вверх и вижу, что у него на лице множество глаз, целый ряд от виска до виска, и думаю: это я насмотрелся накануне "Секретных материалов", вот теперь мне снится, как меня препарируют инопланетяне… И снова отключаюсь…
Ладно, не стану поддаваться мазохистскому искушению передать вам все детали и подробности собственного воскрешения. Ощущения из разряда незабываемых.
Короче, я не умер и вечером того же дня уже вовсю болтал с симпатичными английскими медсестрами, уговаривая их вынуть у меня из носа трубки.
Потом меня навестили мои спасители – мужичок, вышедший рано утром выгулять по берегу реки трех своих спаниелей, и, соответственно, его питомцы. Всех четверых пропустили ко мне в палату.
Заходили дважды из полиции, справлялись, какого хрена я оказался в их речке? Им я чистосердечно признался, что приехал в Англию как турист, хотел поднабраться впечатлений, по русской традиции сел не в такси, а в частную машину к незнакомому человеку, которого попросил отвезти меня в отель, а тот отключил меня электрошокером. Дальнейшее помнится смутно…