"Все красное" - своеобразное продолжение иронического детектива известной польской писательницы Иоанны Хмелевской "Что сказал покойник". Как всегда, развитие сюжета и здесь изобилует присущим только Хмелевской неподражаемым, искрометным юмором, тонкой иронией.
Сокращенный перевод романа из журнала "Смена" 1990 №6.
Иоанна Хмелевская
Все красное
- С чего ты взяла, что Аллеред означает все красное? - возмутилась Алиция. - Что за чушь?!
…Так началось мое пребывание в Аллеред. Мы стояли у вокзала и ждали такси. Если бы Алиция обладала даром предвидения, мой перевод возмутил бы ее гораздо сильней.
- А что тебе не нравится? Ред - красный, алле - все…
- На каком, интересно, языке?
- На немецко-английском.
- А… Слушай, что у тебя в чемодане?
- Твой бигос, твоя водка, твои книги, твои вазочка, твоя колбаса…
- А свое у тебя что-нибудь есть?
- Конечно - пишущая машинка. "Ред" - это красное. И все. Я так решила.
- Ерунда! "Ред" - это что-то вроде просеки. Такой вырубленный лес. Рос себе рос, никому не мешал, а потом раз - и не стало его…
Подъехала машина. Водитель помог нам втиснуться в кабину вместе с чемоданами. Дорога заняла ровно три минуты.
Я не унималась:
- Всем известно, что "ред" - это красный, а про лес никто и не слыхал. Раз его вырубили, то и говорить не о чем. Аллеред - все красное.
- Сама ты красная. Загляни в словарь и не пори чушь! - рассвирепела Алиция.
Она вообще была не в себе. Это сразу бросалось в глаза. Но выяснить, в чем дело, я так и не смогла: дороги хватило только на "все красное", а в доме оказалось полно народу, и поговорить спокойно не удалось. Зато наш спор увлек всю компанию, и мой перевод, несмотря на ярость Алиции, всем пришелся по вкусу.
- Располагайся, умывайся, делай, что хочешь, только не морочь мне голову, - нетерпеливо сказала она. - Сейчас еще явятся…
Я поняла, что попала на светский прием средних размеров, только никак не могла разобраться, кто тут гость, а кто в этом сумасшедшем доме живет. Просветил меня Павел, сын нашей общей приятельницы Зоси. Сама она наотрез отказалась от всяких разговоров, самозабвенно отдавшись приготовлению соответствующей моменту изысканной закуски.
- Когда мы приехали, Эльжбета уже была, - начал Павел. - Эдек ввалился сразу за нами, а Лешек - сегодня утром. Четверо пришли в гости: Анита с Хенриком и Эва с этим, как его там, Роем. Алиция в бешенстве, мать в бешенстве, а Эдек пьет.
- Без перерыва?
- По-моему, да.
- А по какому случаю Содом и Гоморра?
- Лампу обмываем.
- Что еще за лампа?
- В саду. То есть, я хотел сказать, на террасе. Подарок Алиции на именины от какой-то родни - пришлось подвесить. Датское общество уже отметило это событие, сегодня наша очередь…
Пришли остальные. Я с любопытством разглядывала Аниту и Эву, которых не видела почти два года. Рядом с Эвой миниатюрная загорелая Анита с буйной копной черных волос выглядела мулаткой. Ее муж Хенрик, обычно спокойный и добродушный, показался мне слегка взволнованным. Рой, муж Эвы, высокий худой блондин, сверкал белозубой улыбкой и смотрел на жену еще нежней, чем два года назад.
После ужина торжество, достигнув кульминации, перенеслось на террасу, где в метре от пола сияла красным светом виновница торжества, обтянутая большим черным абажуром, не пропускавшим света.
Алиция, как челнок, сновала между кухней и террасой, с маниакальным упорством обслуживая гостей. Я поймала ее в дверях.
- Ради бога, сядь наконец! У меня голова кружится, когда ты так носишься.
Алиция вырвалась у меня из рук и пыталась умчаться одновременно в разные стороны.
- Апельсиновый сок в холодильнике… - в полуобмороке пробормотала она.
- Я принесу! - вынырнул из полумрака Павел.
- Вот видишь, он принесет… Сядь в конце концов, черт тебя побери!
- Он принесет! Откроет холодильник и будет глазеть… Ну ладно, неси, только внутрь не смотри!
Павел сверкнул в темноте странным взглядом и пропал в глубине дома.
Я втащила Алицию на террасу и заставила сесть в кресло, заинтригованная до крайности.
- Почему нельзя смотреть в холодильник? Там у тебя что-нибудь этакое?.. - Я сгорала от любопытства.
Алиция расслабленно вздохнула, вытянула ноги и взяла сигарету.
- Ничего этакого. Просто, если холодильник долго держать открытым, придется его размораживать. А Павел распахнет дверцу и будет сто лет сок высматривать…
Из мрака вынырнули ноги Павла, потом появилась его рука с молочной бутылкой.
- Что ты принес? - расстроилась Зося.
- Алиция велела брать не глядя.
- Не уносите молоко. Хенрик с удовольствием выпьет! - вмешалась Анита.
Обычно тихое жилище в Аллеред напоминало разворошенный муравейник. Одиннадцать человек носились вокруг многоуважаемой лампы, временами исчезая в черной дыре между кухней и террасой. Из-за датчан - Роя и Хенрика - говорили на нескольких языках сразу. А я все не могла понять, кому пришло в голову устроить этот бедлам. Воспользовавшись шумом, попыталась что-нибудь узнать у Алиции.
- Ты что, свихнулась и специально созвала всех разом, или это просто стихийное бедствие? - спросила я, не скрывая неодобрения.
- Бедствие! - взорвалась Алиция. - Какое там бедствие! Просто у каждого свои капризы! Я все продумала, распределила, когда кому приезжать, но им, видите ли, так удобно! Сейчас очередь Зоси и Павла, и вовремя приехали только они. Эдек собирался ко мне в сентябре. А тебя я ждала в конце июня. А сейчас у нас что?
- Август…
- Вот именно.
- Раньше не могла - влюбилась.
- А Лешек…
Алиция оборвала фразу на полуслове и посмотрела на меня изумленно:
- Что сделала?!
- Влюбилась, - призналась я с раскаянием.
- Тебе что, мало было?! С ума сошла? В кого?
- Ты его не знаешь. Похоже, я встретила того самого блондина моей жизни, которого предсказала гадалка. Долгая история, как-нибудь расскажу. Так когда приехали Лешек и Эльжбета?
- А, Лешек… Подожди, и что? Разлюбила и приехала?
- Наоборот. Поняла, что мой отъезд уже ничего не изменит, и приехала. Ну а Лешек и Эльжбета?
- Кто это?
- Бог мой, ты не знаешь Лешека и Эльжбету?! Отец и дочь, вон сидят перед тобой, Кжижановские их фамилия…
- Идиотка. Я о твоем хахале спрашиваю. Лешек приплыл на яхте на несколько дней, а Эльжбета приехала из Голландии, тоже ненадолго. Возможно, поплывет обратно с отцом, не знаю. Честно говоря, я их вообще не приглашала.
- А Эдек почему сейчас приехал? У меня хоть уважительная причина.
- Он вроде бы хочет сообщить мне что-то страшно важное и неотложное. Да вот три дня уже не может объяснить, в чем дело. Никак не протрезвеет…
Главным занятием Эдека на протяжении всей сознательной жизни было пьянство, только поэтому Алиция в свое время не закрепила юношеских чувств прочными узами и ограничилась дружбой. Может, теперь чувства возродились?
- Пьет все так же? - полюбопытствовала я, потому что к Эдеку у меня свой интерес, очень нужно было, чтобы он хоть на минуту протрезвел. - Не бросил?
- Куда там! Половину того, что привез, уже успел вылакать.
Я захотела выяснить, не догадывается ли Алиция, о чем Эдеку так не терпится с ней поговорить, но опоздала. Она сорвалась с кресла и исчезла во тьме. Павел и Зося тщетно искали апельсиновый сок. Анита вызвалась им помочь. Эва вспомнила вдруг, что как раз сегодня они купили несколько банок, и послала Роя за ними в машину. Апельсиновый сок поглощал все мысли, ревел Ниагарским водопадом, и казалось, что нет больше ничего на свете - только апельсиновый сок…
Наконец Алиция его нашла. Зато Эльжбета проголодалась и принесла себе несколько аппетитных бутербродов. Тут же захотели есть Павел и Лешек. Алиция, никому не доверяя, понеслась делать бутерброды сама. Зося начала искать новую банку кофе. Эва потребовала для Роя очень крепкого. Анита по ошибке налила Хенрику пива в молоко…
Вечер набирал обороты. Каждый считал своим долгом как можно чаще вскакивать с места, и все с редкой изобретательностью все время чего-то хотели. Только три пары ботинок под красной лампой оставались недвижимыми. Две из них принадлежали Лешеку и Хенрику, обсуждавшим на странной смеси немецкого и английского достоинства и недостатки разных типов яхт. Они так увлеклись, что полностью игнорировали всех остальных. Эдек также не покидал своего кресла, под рукой у него стоял большой ящик с запасом напитков, которые он употреблял без разбора и ограничений.
И вдруг раздался дикий вопль.
- Алиция!!! - заорал Эдек, перекрывая общий шум. - Алиция!!! Что ты себе позволяешь?!
Вопрос прозвучал в темноте так странно и неожиданно, что все вдруг замолчали. Алиция не ответила - ее не было на террасе.
- Алиция!!! - снова гаркнул Эдек, с грохотом ставя стакан с пивом на ящик. - Алиция, черт тебя возьми, ты чего нарываешься?!
Ноги Алиции, видимо, услышавшей глас вопиющего в пустыне, появились наконец в красном круге. Эдек пытался подняться, но рухнул обратно в кресло.
- Алиция, ну чего ты?..
- Ладно, ладно, - мягко сказала она. - Не дури, Эдек, разбудишь весь город.
- Ты на что нарываешься?.. - продолжал Эдек чуть тише. - Зачем ты принимаешь в доме этих?.. Ведь писал же тебе!..
Мрак над красным кругом снова наполнился гамом. Вся компания, учитывая состояние Эдека и не зная, что еще он может ляпнуть, на всякий случай пыталась его заглушить. Это удалось - голос Эдека потонул в общем шуме. Лешек расхваливал Хенрику чью-то корму. Анита настойчиво уговаривала всех съесть последние бутерброды. Зося голосом Валькирии требовала, чтобы Павел открыл бутылку пива…
Алиция подсела к Эдеку:
- Не позорься, тут не кричат - тут Дания…
- Я же тебе писал, чтобы поостереглась, была осторожней! Писал же!..
- Возможно. Я не читала.
- Алиция, вода готова! - позвала Эльжбета из темноты.
- Я тебе сейчас все расскажу, - упорствовал Эдек. - Раз ты не читала, я сам расскажу! Ему, кстати, тоже скажу!.. Ты почему не прочитала письмо?
- Оно куда-то пропало. Ладно, расскажешь, но не сейчас.
- Сейчас!
- Ладно, сейчас, только подожди минуту, я тебе кофе сделаю…
Я слушала эти реплики с большим интересом. Алиция пошла варить кофе. Я за ней, в надежде, что помогу ей быстрей вернуться и Эдек еще что-нибудь скажет. Потом понадобились сливки, сахар, соленые палочки, пиво, коньяк, швейцарские шоколадки… В дверях появлялись и исчезали смутные силуэты, под лампой возникали и пропадали красные ноги. Эдек получил кофе, успокоился и затих, видно, утомленный коротким, но бурным выступлением.
- А главное, это еще не конец, - сказала нервно Алиция, присаживаясь рядом. - Еще приедут Владек и Марианн… Он что, спит?
Я посмотрела на неподвижные ноги Эдека.
- Наверное. Будить будешь или оставишь тут до утра?
- Не знаю. Интересно, что он мне написал?
- А письмо вообще было?
- Было. Правда, не успела прочитать. Потом пыталась его найти, но безуспешно. Совершенно не представляю, что бы это могло быть. Спьяну он совсем невменяемый.
Незадолго до полуночи Эва дала сигнал к отбою. Алиция зажгла свет по другую сторону дома, над дверями возле калитки, и наконец стало что-то видно. Все, кроме Эдека, вывалились на улицу к автомобилям Роя и Хенрика.
- Наконец-то! - выдохнула измученная Зося, когда мы вернулись на террасу. - Оставь, я уберу. Павел, за дело! Алиция, ты это все не трогай, займись Эдеком.
- Эдека оставь напоследок, - посоветовала я Алиции, собирая посуду. - Лучше его сразу уложить.
- Отдайте мне Павла. Поможет нести постель, - вздохнула Алиция. - Слава богу, что больше нечего обмывать!
Эльжбета начала мыть посуду. Лешек и Павел внесли в комнату часть стульев и кресел и помогли Алиции переоборудовать дом на ночь.
- Эдек спит на катафалке, - обратилась ко мне Зося. - Может, лучше положить его сегодня тут, на диване? До катафалка его придется тащить по лестнице…
- Предложи это Алиции.
Катафалк стоял на возвышении в ателье Торкилля, пристроенном к основному зданию. Это была кровать неслыханно сложной конструкции, купленная, видимо, для частично парализованных гостей. Там было малоуютно, но неожиданно удобно. При слове "катафалк" Алицию передергивало, и мы честно старались при ней избегать этого прозвища, что удавалось, правда, с большим трудом.
- Возможно, вы правы, - неуверенно сказала она, посмотрев на Эдека, одиноко сидящего на террасе. - На диване действительно будет проще.
- А на катафалке кто будет спать? - заинтересовался Павел. - Тьфу, то есть, я хотел сказать - на постаменте.
- Павел!.. - выкрикнула Зося с упреком, видя блеск в глазах Алиции.
- Ну, на этом родильном столе, - поправился Павел поспешно. - То есть, на операционном…
- Павел!..
- Ну, я уже ничего не говорю…
- А кто раньше спал на диване? - спросила я громко, чтобы прекратить эти бестактности.
- Эльжбета, - с облегчением ответила Зося. - Эльжбета переселится на эстраду… то есть, я хотела сказать, на… кровать.
- Эльжбета! - устало позвала Алиция. - Ты в гробу спать будешь?
- Могу, - ответила с каменным спокойствием Эльжбета, появляясь в кухонных дверях с тарелкой в руках. - Где у тебя гроб?
- В ателье.
- Какое-то новое приобретение? - вежливо поинтересовалась Эльжбета.
- Катафалк, - желчно объяснила Алиция.
- А, катафалк! Конечно, я посплю на этом памятнике. Мне никогда ничего не снится…
Меня не было на террасе, когда Алиция, Лешек и Зося попытались разбудить и транспортировать Эдека. Услышав крик Зоси, я выбежала из дома.
В падающем из комнаты свете было ясно видно смертельную бледность, запрокинутое вверх лицо, бессильно упавшую руку и недвижимые, широко открытые, всматривающиеся в черное небо глаза.
Эдек был мертв.
В том, что это убийство, сомневаться не приходилось. Удар был нанесен сзади.
Мы сидели за завтраком, тупо уставясь в тарелки и напряженно вслушиваясь в телефонные переговоры Алиции. С половины второго ночи до пяти утра табун полицейских носился по дому и саду в поисках орудия преступления. Их попытки объясниться с нами по-датски имели весьма плачевный результат.
Мы реагировали на происшедшее по-разному. Алиция держалась в основном благодаря присутствию Лешека - давнего друга. Сам Лешек и Эльжбета сохраняли философское спокойствие, бывшее, вероятно, их семейной чертой. У Зоси все летело из рук. Павел был захвачен сенсацией. Я же чувствовала себя выбитой из колеи: не для того ехала в Аллеред, чтобы наткнуться на труп.
Очередной звонок. Любезные до крайности полицейские сообщали новые подробности.
- Удар выдает профессионала, пырнули сзади острым, не очень длинным предметом, - поделилась Алиция, кладя трубку.
- Вертел! - вырвалось у Павла.
- Помолчи, а? - мрачно буркнула я.
- Никакой не вертел, а стилет, - ответила Алиция. - Возможно, пружинный. Не знаю, бывают пружинные стилеты? Сейчас они опять приедут искать. Ешьте быстрей.
- Почему они думают, что стилет, да еще пружинный, если в Эдеке ничего не было? - брезгливо спросила Зося.
- Рана выглядит как-то типично. Ешьте быстрей…
- Думаешь, лучше будет, если мы еще оптом подавимся?
- Ешьте быстрей… - простонала совершенно потерявшая чувство юмора Алиция.
Мы покорно проглотили все, не жуя, и привели помещение в порядок. Правда, полиция появилась только через полтора часа.
Из-за языковых сложностей для проведения следствия к нам прислали некоего г-на Мульгора - худого, высокого, бесцветного и очень скандинавского. Этот господин (его служебный ранг навсегда остался для нас тайной) имел каких-то польских предков и на польском изъяснялся весьма своеобразно, полностью пренебрегая принятой в Польше грамматикой. Впечатление, однако, он производил симпатичное, и все мы искренне желали ему успеха.
Его помощники сразу кинулись искать тонкий и острый стальной предмет. Мы же собрались за длинным столом в большой комнате. Г-н Мульгор примостился в кресле с большим блокнотом в руках. Следствие началось. Алиция присутствовала при обыске, и за столом не осталось никого, кто бы говорил по-датски.
- Итак, было ли особ тьма и тьма? - спросил он любезно, беря быка за рога.
Мы единодушно вытаращили глаза. Павел неприлично фыркнул, Зося застыла с сигаретой в одной и зажигалкой в другой руке. Лешек и Эльжбета, похожие, как сиамские близнецы, уставились на него неподвижным взглядом с одинаково загадочным выражением. Все молчали.
- Было ли особ тьма и тьма? - терпеливо повторил г-н Мульгор.
- Что это значит? - вырвалось у Павла.
- Может быть, он спрашивает, как много нас было? - предположила я с сомнением.
- Да, - подтвердил г-н Мульгор и приветливо мне улыбнулся. - Сколько штук?
- Одиннадцать, - кротко ответил Лешек.
- Кто есть оные?
Сообщили ему анкетные данные всех присутствовавших во время преступления. Г-н Мульгор записал.
- Кто и что делали особы?
- Почему только мы? - вознегодовала Зося, считая, что вопрос относится к женщинам.
- А кто? - удивился г-н Мульгор.
Лешек сделал в сторону Зоси успокаивающий жест:
- Мы тоже. Он имеет в виду нас всех. Говорите, кто что помнит.
- Я - ноги, - решительно заявил Павел. - Помню только ноги.
- Какие ноги? - заинтересовался г-н Мульгор.
Павел смущенно посмотрел на него.
- Не знаю, - начал он неуверенно. - Наверное, чистые…
- Почему? - нахмурив брови, спросил г-н Мульгор.
Павел испугался окончательно:
- Господи! Не знаю. Наверное, их мыли, нет? Тут все моют ноги.
- Павел, ради бога!.. - расстроилась Зося.
Г-н Мульгор производил впечатление человека, который терпеливо снесет все:
- Почему одни ноги? А остальное туловище нет?
- Нет, - сказал поспешно Павел. - На ногах была лампа, а на остальном туловище нет.
Видимо, манера изъяснения г-на Мульгора становилась заразительна. Зося попробовала поправить дело.
- Павел, подожди! Наверху туловища было темно. Тьфу! Скажите это как-нибудь по-польски!
- Может, слезем с этого туловища, - предложил Лешек, - и попросту покажем пану…
Г-н Мульгор пожелал воспроизвести обстановку полностью. Мы продемонстрировали ему лампу, расставили стулья и кресла так же, как вчера. Удалось установить, кто где сидел. Я решила внести свою лепту.
- Лешека и Хенрика можем выбросить из головы, - заявила я без колебаний. - Оба, этот пан и Хенрик Ларсен, целый вечер не двигались с места, могу подтвердить под присягой.
- А пани двигалась? - спросил г-н Мульгор, видимо, подозревая во мне скрытую эпилептичку.
- Конечно. Несколько раз ходила за сахаром, за сигаретами, варила кофе…