Алиция приехала на машине вместе с г-ном Мульгором, ужасно расстроенная и полная угрызений совести. Тут же подкатила "Скорая", которую я вызвала на всякий случай. Полицейский врач и врач "Скорой" вместе начали осмотр. Мы были так уверены, что на этот раз убийце повезло и Владек с Марианн пали жертвами его упорства, что заключение обоих эскулапов потрясло нас не меньше, чем моргание Казио.
- Живы!!! - заорала Алиция со слезами счастья на глазах. - Их удастся спасти!!! То же, что с Казио!..
- Невероятно! - проворковала в радостном изумлении Зося. - Мне бы и в голову не пришло!
- Чудо! - набожно заявила я.
- Какое там чудо, просто убийца - идиот, - рассудил Павел.
Оба врача удалились вслед за жертвами, дружно гарантировав благополучный исход, но предупредили, что лечение будет нелегким. Убийца применил какой-то необычный яд. Симптомы выглядели на редкость нетипично.
Г-н Мульгор задумчиво покачал головой.
- Удивление ощущать надлежит, - изрек он. - Весьма непростой съели яд особы неживые. Что они употребляли?
- Обыкновенный кофе употребляли, - ответила Алиция.
Павел оторвался от созерцания г-на Мульгора.
- Вовсе не обыкновенный! - запротестовал он. - Я купил самый дорогой, какой был!
- Они вообще не пили твой кофе, - вмешалась я. - Выпили остатки того, из банки. Твой мы начали уже потом.
- Не было ли пищи иной в устах этих особ? - спросил г-н Мульгор.
- Не было. Ничего не ели, пили кофе и коньяк.
- Напитки, - понимающе кивнул г-н Мульгор. - Обозреть желательно оные напитки.
- Кофе будет трудно обозреть - его выпили, но коньяк еще остался. - Алиция открыла шкафчик и вытащила бутылку с остатками коньяка. - Это пили все.
- Сосуд от кофе надо осмотреть! - Г-н Мульгор дал знак помощнику. И вызвал этим замешательство: оказалось, что Зося в расстройстве и безумии все убрала и перемыла, ликвидируя всякие следы преступления. Кофе, купленный Павлом, она высыпала из пластиковой упаковки в банку. Г-н Мульгор был чрезвычайно расстроен.
- Подождите, - сказала я. - Упаковка должна быть в мусорном баке.
- Нет ее там! - чуть не заплакала Зося. - Павел выбросил мусор!
- Совсем сдурела с этой уборкой! Павел, беги за мусором, может, его еще не увезли!
Павел бросился к двери. Через минуту он вернулся, с триумфом неся пластиковую банку от кофе.
- Есть!
Мы внимательно оглядели упаковку.
- Та.
- Ну, и какой от нее толк? - полюбопытствовала Алиция.
- Обрати внимание: мы себя чувствуем хорошо, а Владек и Марианн скорее наоборот…
- Я заметила это пару часов назад. И что?!
- Они должны были есть не то, что мы…
- Они вообще ничего не ели!
- Перестань меня прерывать. Значит, пили что-то другое. Если все пили этот кофе, они пили другой, коньяк-то весь из одной бутылки. Кофе у нас как раз кончился, и в этой упаковке оставалось только на две чашки. Заметь, ты варила его в экспрессе, и они пили, а мы нет… Сверху в банке кофе, купленный Павлом, а внизу это свинство. Пусть они его исследуют.
Г-н Мульгор взял кофейную банку и отдал ее помощнику.
- Опять кофе не будет, - буркнул Павел. - Больше я не пойду!
- Вы. - Г-н Мульгор показал авторучкой на Павла. - Ухо мое слышало. Не употребляли кофе. Наносили визиты кустам.
- Что я делал? - переспросил Павел недоверчиво.
- Наносил визиты кустам, - перевела я.
- А! Когда выслеживал этого?..
Г-н Мульгор пожелал подробных объяснений. Рассказывая, мы сами начали удивляться происшедшим за столь короткое время событиям. Убийца рисовался личностью необычайно активной, имевшей одну цель в жизни - укокошить Алицию.
Наконец г-н Мульгор ушел, взяв с нас обещание немедленно сообщать ему о событиях, которые покажутся нам странными. Поздно вечером он позвонил, любезно сообщая о результатах анализа остатков кофе.
- Этот полицейский так доволен, будто открыл бог знает что… - сказала Алиция, положив трубку. - Об убийце до сих пор не имеет понятия… Что он себе воображает?
- Ничего он себе не воображает, - объяснила я. - Он попросту ждет, когда наконец тебя укокошат. Тогда он поймет, в чем дело, устроит обыск, найдет письмо…
- Он же не знает о письме. Или кто-то ему сказал?
- Вроде никто. Прямо удивительно, столько народу о нем знает, и никто ничего не ляпнет!
- Столько народу? А кто еще, кроме нас?
- Ну как это? Все, кто тогда был на террасе. Ты же сама говорила, что оно пропало до того, как ты его прочла.
- По-моему, я ничего такого не говорила. С чего ты взяла, что все знают? Кто именно?
- Например, Анита. Она сегодня интересовалась, не нашла ли ты письмо.
- Анита знает, а полиция не знает?.. Эва тоже знает?
- Наверное, тоже.
- Я ее сейчас спрошу…
Разбуженная Эва сказала, что о письме первый раз слышит, обещала ничего не говорить полиции, пожелала Алиции не оставлять поисков и непременно найти письмо.
- Эва не знает, - Алиция задумчиво нахмурила брови. - Анита знает… Откуда? Это подозрительно.
- Убийца знает о письме, - тоже задумалась я. - Пытается тебя прикончить, прежде чем ты его найдешь. Как это ни печально, мне подозрительной кажется Эва. Убийца скорее должен делать вид, что ему на это наплевать. Анита же сама спросила…
- Тогда зачем Эва уговаривала меня искать?
- Чтобы ты от нее отвязалась. Уже половина двенадцатого, нормальные люди в это время видят сны…
Честно говоря, я вовсе не была уверена, что моя речь имеет какой-нибудь смысл, но очень хотелось спать, и было совершенно все равно, какую точку зрения отстаивать.
Неуверенность во всем происходящем жила во мне до самой пятницы - то есть еще два дня.
В пятницу утром позвонила Эва и стала уговаривать пойти на выставку скандинавской живописи, открывающуюся вечером. Алиция и Зося решительно отказались, Павел после работы в саду едва дышал, и я пошла одна.
Выставка меня потрясла. Художники достигли потрясающе похоронных эффектов. Я нашла там пейзаж, который бы охотно купила, чтобы, глядя на него, сдерживать природную веселость.
Эва отвернулась от очередной картины, потянула меня за руку и вдруг застыла. В глазах у нее была паника. Я проследила за ее взглядом.
Раздвигая толпу, в нашу сторону пробирался потрясающе красивый высокий черноволосый мужчина, одетый весьма оригинально, но вместе с тем элегантно. Южноамериканский тип вообще не в моем вкусе, но должна признать, что такие могут нравиться. На нем были темный костюм, светлый галстук и красная рубашка.
Эва вдруг ожила. Выражение ее лица изменилось. Она смотрела в пространство сквозь приближающуюся фигуру ледяным невидящим взглядом, быстро тесня меня к выходу.
- Это какой-то кошмар, что там у вас творится! - тараторила она. - Просто ужас! Неужели вы не можете с этим как-нибудь покончить? Это же несносно, столько жертв, на каждом шагу покойник!
Тип врос в пол, и на его прекрасном лике рисовалась полная растерянность. Он смотрел на Эву и становился все мрачней и мрачней, потом вдруг отвернулся и отошел.
- Ужасно! - заявила я прочувствованно, так как связь Эвы с типом в красной рубашке действительно ужасно поразила меня. - Вся выставка - полное дерьмо!
- Ничего подобного! - запротестовала ошеломленная Эва, и мы вышли на улицу.
- Хочешь, пойдем до Центрального вокзала, посмотрим витрины? - предложила она. - Давно тут не была.
Витрины я уже смотрела три дня назад, но мне нужно было решить, как вести себя. На дипломатию я сразу махнула, зная, что это не самая сильная моя сторона.
- Смотри, какие чудные зеленые сапожки! - оживилась Эва. - Обожаю зеленую замшу! А погляди на эту юбку!
- Что это был за тип? - спросила я, не преминув взглянуть на действительно симпатичную юбку.
- Какой тип? - Эва сразу утратила весь энтузиазм.
Я решила идти напролом.
- Тот черный, в красной рубашке, который собирался к нам подойти.
- Не хотела тебе признаваться, - ответила Эва, медленно проходя вдоль витрины. - Ну, ладно, скажу. Это была моя большая любовь. Никому не рассказывай. Все кончилось много лет назад. Была тогда смертельно влюблена и ужасающе глупа. Порвала с ним окончательно и больше не собиралась встречаться. И сейчас не собираюсь, хотя бы из-за Роя. Рой о нем ничего не знает. Я так испугалась, когда его увидела, захотелось провалиться сквозь землю… Не желаю его знать!..
- Как его зовут? - с вежливым любопытством поинтересовалась я.
- Джузеппе, - выдохнула Эва. - Джузеппе Грассани. Он итальянец.
- А где он живет?
- Не знаю. Когда-то жил в Марселе, там-то и проходил наш сумасшедший роман. Но потом он сразу уехал, больше я ничего не знаю.
Всю дорогу до Центрального вокзала я ломала голову над возникшей ситуацией. Не прерывая этого занятия, спустилась по лестнице, села в поезд и, конечно, забыла купить билет! Ехала зайцем и на каждой остановке тряслась, пока не поняла, что это грозит мне всего-навсего утратой двадцати пяти крон, и ничем больше.
Датские родственники Алиции, до сих пор тактично державшиеся в стороне, решили наконец навестить преследуемую несчастьями своячку, и в этот момент все оказались в Аллеред.
С миной радушной хозяйки Алиция подавала на стол кофе, сливки, марципаны и песочные пирожные. Павел в укромном углу предварительно просматривал все это через лупу. Зося, не владея собой, громким шепотом отказывалась отвечать за жизнь стольких персон. Гости же, не подозревая о нависшей над ними опасности, наперебой выражали свое сочувствие.
- Я просто в ужасе, - сказала Зося, и видно было, что это святая правда. - Алиция дала им коньяк, который пили Владек и Марианн.
- Но в нем же ничего нет - полиция проверяла!
- В открытую бутылку можно было уже сто раз подсыпать. Не хватало еще, чтоб все эти датчане тут окочурились!
- Лучше, конечно, чтобы они окочурились у себя дома…
- Перестань, мне и так дурно…
- Ничего, пока они выглядят вполне прилично. А потом, может, ему опять не повезет?..
- Когда-то же ему должно повезти!..
На диване и в креслах сидели оба брата Торкилля, Иенс и Оле, с женами, двоюродная сестра Карин, кузина Грета и племянник Торстен. Торстен был единственным среди них человеком, который вообще понимал, о чем идет речь. Остальные, казалось, с интересом слушали рассказ о своеобразных варварских обычаях, бытующих у поляков. Страсти-мордасти, разыгравшиеся в Аллеред, конечно, прибавили хлопот их свояченице, но зато позволяли посмотреть вблизи арену этого увлекательного и чуточку неприличного действа. Засидевшиеся допоздна гости позволили мне еще раз обдумать ситуацию и принять окончательное решение.
- Слушай, Павел. Ты узнал бы типа, которого видел с Эдеком?
- Какого типа?
- Ну, черного в красной рубашке.
- Конечно! Я на них долго смотрел.
- А что? - поинтересовалась Алиция, отпихивая Павла от дверцы холодильника. - Он где-нибудь поблизости?
- Не знаю. Как он выглядел?
- Черный, - сказал Павел, опираясь на раковину. - Такой типичный южноамериканец, с носом, с волнистыми волосами. Высокий. Скорее худой. Матери такие нравятся.
- Какие мне нравятся? - подозрительно спросила Зося, входя с грязной посудой и отодвигая Павла от раковины.
- Такие, как тот, которого я видел с Эдеком, - пояснил он.
- Не хочу быть негостеприимной, но разве обязательно все должны толкаться на кухне? - поинтересовалась Алиция, отодвигая Павла, чтобы поставить в шкафчик банку с кофе и остатки печенья. - По-моему, в этом доме есть и другие помещения.
- Это не мне такие нравятся, а Алиции, - мстительно ответила Зося. - Павел, ради бога, убирайся отсюда! Иоанна, и ты тоже.
- Ну-ка подождите, дорогие дамочки, - решительно прервала их я. - Перестаньте к нему цепляться - дело важное. Я сегодня встретила в Копенгагене черного типа в красной рубашке. Южноамериканец, очень красивый, с носом, с волнистыми волосами. Ну что?
Все тотчас повернулись ко мне.
- Думаешь, он все время ходит в одной рубашке? - заинтересовалась Алиция.
- Ты считаешь, тот самый? - спросила Зося недоверчиво. - Где ты его видела?
- На выставке. Рубашка выглядит вполне чистой - может быть, иногда он их меняет.
- Брюнетов в Копенгагене полно, - сказала Алиция скептически. - Все они имеют право носить красные рубашки - черным красное к лицу. С чего ты взяла, что это именно тот, из Варшавы?
Я не могла ответить на вопрос, не впутывая Эву. Паника в ее глазах была главной причиной моей уверенности.
- Не знаю точно, - уклончиво ответила я. - Может быть, и не он, но выглядит очень похоже. По-моему, Павел должен на него взглянуть.
- Не впутывай Павла! - немедленно запротестовала Зося.
- Он и так впутан, - пробормотала Алиция.
- Почему? - возмутился Павел. - Тоже мне впутывание - посмотреть на какого-то типа! Он же меня не удушит, если я на него посмотрю! Где он?
- В Копенгагене.
- А именно?
- Не знаю. Где-то. Вчера был на выставке, но сомневаюсь, что он до сих пор там сидит. Он похож на человека, ведущего ночной образ жизни.
Павел кивнул так энергично, что стукнулся затылком о дверь, на которую опирался.
- Подходит. Тот, с Эдеком, тоже так выглядел. Возможно, это он. Где его искать?
- Не знаю. Где в Копенгагене ведется ночная жизнь?
- Нигде, - сказала Алиция, возвращаясь к уборке кухни. - Можешь усесться на Ратушплац и ждать, когда он пройдет. Когда-нибудь дождешься.
- Что за бред! - возмутилась Зося. - Сидеть на Ратушплац!.. Идиотизм. Зачем он вам вообще нужен?
- Подождите! - Я вспомнила рассказ Эвы. - Похож на приезжего. Может жить в отеле или пансионате. Если посещать каждый день по одному и смотреть в холле, рано или поздно мы его увидим…
- Ну! - энергично подтвердил Павел. - Конечно, посижу!
- Можем сидеть по очереди, - великодушно предложила я.
Красавец мужчина в красной рубашке мучал меня невыразимо. Его загадка ушла в землю вместе с Эдеком. Кто он? Ни в чем не повинный человек или участник сложной аферы?
- Делайте, что хотите, - процедила сквозь зубы Зося. - Не знаю, почему знакомый Эдека должен быть в Копенгагене, и не понимаю, какое он имеет отношение к делу, но если вы считаете, что это чем-то поможет… Только будьте осторожны!..
Наутро Зося, от волнения вообще не спавшая, выволокла из постели Павла и потащила его в город за покупками. Алиция довольно вяло искала письма. Я сидела на диване и столь же вяло делала маникюр, расставив по всему столу разнообразные лаки и ацетон.
- Иоанна! - вдруг позвала Алиция, выглянув из своей комнаты. - Можешь зайти на минуту? Я тебе хочу кое-что показать.
Я прервала свое занятие, растопырила пальцы и побежала к ней.
- Посмотри. - Алиция зловеще указала пальцем на полку, где стояли скульптуры Торкилля. - Ты видишь?
Большинство скульптур я видела раньше. Среди них была группа из двух сирен, хвостами оплетающих друг друга. Таких групп было несколько. Я долго таращила глаза, уверенная, что вот-вот увижу что-то ужасное, быть может, связанное с новым преступлением…
- Ну? - спросила я наконец, обеспокоенная тем, что ничего такого не вижу.
Алиция потянулась к концу полки и переставила одну из скульптур на середину.
- Раньше это стояло так. Видишь?
- Ну? - повторила я, не понимая, к чему она клонит. - Ну и что?
- Кто-то ее переставил.
- Ты уверена?
- Совершенно. Я сама их расставляла, еще в мае. Ты здесь что-нибудь трогала?
- Что я, с ума сошла?
- Вот именно. А теперь посмотри сюда. Вот эта папка со счетами всегда лежала слева, а сейчас она на середине. Видишь?
Я добросовестно вытаращила глаза, пытаясь увидеть то, что Алиция называла папкой со счетами. На письменном столе находилась какая-то коробка, прикрытая крышкой в цветочек, корзинка с нитками, одежными щетками и еще чем-то, может быть, кремом для обуви, две черные сумки, несколько пар перчаток, чулки, множество разнообразных бумаг, нижняя юбка, моток веревки и большой кухонный нож. Ничего похожего на папку не было.
- Нет, - сказала я вежливо, но решительно. - Не вижу.
Алиция нетерпеливо отодвинула одну из сумок и показала край пластиковой папки для документов.
- Теперь видишь? А раньше она лежала там, на левой стороне. Тут кто-то рылся!
- Я даже могу тебе сказать, кто, - мрачно произнесла я. - Убийца. Потерял терпение и сам стал искать письмо от Эдека. Видимо, у него небольшой выбор: найти письмо или убить тебя. Может, ты знаешь что-то, что его погубит…
Я замолчала и подозрительно посмотрела на нее. Она в ответ подозрительно посмотрела на меня, села в кресло и задумчиво уставилась в пространство.
- Ты что-то знаешь, - сказала она наконец.
Я спихнула со стула какие-то вещи и тоже села.
- Не уверена. Возможно. Зато ты, по-моему, знаешь что-то, чего не знает никто другой. Что это может быть?
Алиция оторвалась от изучения пространства и посмотрела на меня.
- Совершенно точно никто не знает, где я закопала цветочные горшки с клубнями. Но я этого тоже не знаю. Уже несколько месяцев не могу их найти.
- Сомнительно, чтоб его интересовали клубни. Особенно, если учесть, что их давно уже удар хватил…
- Подожди, - прервала Алиция. - Он не знает, что я не знаю. Он думает, что я знаю!..
Мгновение мы молча смотрели друг на друга.
- Ха! Мне всегда казалось, что в компании ты становишься умней. Ясно: он думает, что ты знаешь, и не знает, что не знаешь. А может быть, ты что-то должна узнать?
- Интересно, ты-то что знаешь? - не поднимая головы, вымолвила Алиция. - Ясно же, что не в красной рубашке дело. С чего этот черный тип тебе втемяшился?
- Ладно, - после некоторого колебания согласилась я. - Ладно уж. Черный тип из Варшавы может быть замешан в некоторые несимпатичные дела, а черный тип из Копенгагена связан с одной особой, присутствовавшей во время убийства…
Алиция вскинула голову и вдруг резко вскочила со стула.
- А ну, иди отсюда, холера! - заорала она страшным голосом, бросаясь на меня.
Сигарета вылетела у меня из рук, я стукнулась обо что-то локтем и чуть-чуть не перевернулась вместе со стулом. За окном раздался какой-то шум, неясная фигура отскочила назад и бросилась в георгины.
- А ну, иди!.. - повторила с жаром Алиция, погрозила кулаком и вернулась на свой стул.
- Господи, - сказала я слабо, хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя. - Ты сдурела?! Учти, у меня нервы пошаливают. Что там было? Убийца?
- Мальчишки приходят красть сливы, - ответила Алиция сердито, - и ломают живую изгородь. Надеюсь, они уже удрали.
Прежде чем я успела возразить против такого отношения к детям, за окном что-то зашелестело.
- Алиция? - спросил неуверенно тихий женский голос.
- Что?! - поразилась Алиция и быстро надела очки. - О господи! Агнешка!!!