* * *
Деликатесов у нас не было, одни только сигареты да кофе. К счастью, человеческий череп под носом аппетиту не способствовал. Баську потянуло на депрессивные воспоминания, исповеди и самокритику.
- Самой большой дурой я себя выставила почти в шестнадцать лет, - с омерзением говорила она. - Такой кретинизм сотворила… так ведь не по глупости, а просто для выпендрежа.
- Я тебя тогда уже знала, - вставила я. - Я с тобой познакомилась, когда тебе было лет четырнадцать-пятнадцать.
- Ну вот видишь. Только мне от этого никакой пользы. Один такой красавец стал меня возвращать на путь истинный…
- Красавец, говоришь? Интересно, каким окажется этот, - вдруг отозвался Патрик, махнув сигаретой в направлении обкорнанных зарослей. - Брось ты мне голову морочить своими проступками в младенческом возрасте… Мне до сих пор зубы этого покойника мозг выедают.
Баська оживилась:
- Это как, каждый по отдельности, или так челюстями: "клац-клац!"?
- Это не ребенок, ясное дело, слишком большая башка, - продолжал Патрик. - Взрослый дядька. И чтобы такие зубы, все в комплекте, стоматологу там делать было нечего. Я вблизи присмотрелся, честное слово…
Действительно, он наклонялся, вставал на колени, чуть ли не нос туда совал.
- А я думала, ты его нюхаешь, - смущенно призналась я.
Патрик продолжал обсуждать достоинства черепа.
- Весь череп - просто анатомическая модель, в идеальном состоянии. И как только такой экземпляр сохранился? Надеюсь, ему реконструируют лицо? Теперь это легче легкого, я первый побегу смотреть.
- Да все побежим, нас наверняка далее заставят смотреть.
Кстати, а правда: кто это может быть и из какой эпохи?
И где все остальное, что ниже головы?
Наконец-то мы стали интересоваться находкой, как нормальные люди, потому что до сих пор сидели над несчастными останками, как недоразвитые тупицы.
Можно подумать, такие находки в садиках покойных старушек встречаются на каждом шагу! Если бы на черепе были какие-нибудь повреждения, проломы, дырки, можно было бы считать это результатом бандитских разборок, да и вообще он мог принадлежать какому-нибудь сомнительному типу, который повздорил с друзьями. Но такой элегантный череп? Неужели приличный человек пострадал от шайки мерзавцев, которым мешал творить темные дела?
- Причем так профессионально отрублена, точно между шейными позвонками, там, где хрящичек, - восхищенно продолжал Патрик, наслаждаясь совершенством шедевра. - Не может быть, чтобы с такой работой можно было справиться прямо здесь, на плейере, для этого нужны условия, хотя бы такие, как на бойне…
- Я просто счастлива, что не люблю хрящичков, - с сердцем высказалась я.
- А я их больше в рот не возьму, - энергично поддержала меня Баська.
- Все правильно, у каждого свой вкус, - согласился Патрик. - Но это ничего не объясняет. Я знаю, что ты здесь редко бывала…
- Одиннадцать лет назад и даже еще раньше!
- Ничего страшного. С этой семьей ты хоть как-то общалась?
- Я от этого общения бегала, как черт от ладана! Там все бабы совершенно невыносимые… В конце концов я как последняя свинья бросила им на съедение Марленку.
Баська проявила интерес:
- А, я что-то слышала про какую-то Марленку, довольно давно. А кто это?
- Н-ну… как бы это объяснить… Она мне когда-то попалась под руку, такая девочка школьного возраста, на лужайке. И оказалось, что она просто завернута на всяких там травках-цветочках. То ли в бабушку пошла, то ли еще в кого, может, у них в роду травники или знахарки были, в любом случае она просто вся пропитана ботаникой. Плюс большая любовь к органической химии.
- О нет! - простонала Баська. - Только не это!
- Именно это, потому что Марленка уперлась: буду, мол, целебные травы исследовать и смогу возродить траволечение. Хватит с нас этих синтетических помоев, неорганическая химия травит мир, а Марленка будет с этим бороться, и все тут. Она на ботанический поступила.
Патрик, не задумываясь, похвалил Марленку, Баська же сомневалась. Химия повергала ее в ступор, не важно, органическая или неорганическая, там столько формул, еще приснятся в ночном кошмаре. В конце концов она согласилась, что для исследования всяких там компонентов лаборатории нужны, и разрешила Марленке страдать и мучиться в обществе химии. Может, она не боится страшных снов.
- Она очень хотела попробовать сама выращивать всякие там травки и жаловалась, что в ящиках на подоконниках у нее маловато места, - продолжила я. - Ну вот я ее сюда и порекомендовала, а она работящая, ее тут охотно приняли и дали экспериментальные кусочки земли. А я уже не осмелилась проверять, что из этого получилось, а потом и вовсе уехала и вообще "была уехамши" большую часть времени. Что там сейчас творится, понятия не имею, но я туда все же заглянула, и мне кажется, что там нечто странное.
"Нечто странное" заставило Баську сорваться с лавочки и посмотреть на странности. Она недовольно покосилась на лавочку.
- И вообще, не понимаю, зачем мы себе булки отсиживаем на этой жесткой лавке, вместо того чтобы принести стулья. Патрик!
Патрик не успел исправить оплошность, ибо в эту минуту за калиточкой возник какой-то незнакомый тип и выпалил:
- Где она?!
* * *
Марленка по-прежнему переживала жуткие неприятности.
Прошло почти восемь лет с того момента, когда она впервые окунула руки в вымечтанную садовую землю, великодушно выделенную ей за капельку работы, которая для Марленки была чистым удовольствием. Но покоя Марленка по-прежнему не знала ни минуты. Помогали ей так, что всякую помощь она стала считать божьей карой.
Хуже всех была Паулина. С талантом, достойным лучшего применения, она рассаживала и пикировала не то, что нужно, под гелихризум-бессмертник, лучше всего растущий на песке, она подсыпала торфа и украдкой выдергивала с корнем целебный волчец кудрявый, который считала сорняком.
С ней активно конкурировала Леокадия, движимая страстью к экспериментам. Нос и руки она совала куда только могла. Все прочие по доброте душевной сеяли и сажали на опытных грядках Марленки красивейшие цветы, чтобы сделать ей по весне приятный сюрприз. Не помогало огораживание сетками, щепками и проволокой. Сетки-щепочки, как правило, вырывали и выбрасывали. У Марленки, с ее голубиной кротостью, стали появляться мысли о подключении этой проволочки к электросети (разумеется, низковольтной), никому бы не навредило, но, говорят, это уголовно наказуемо…
Громкие протесты, мольбы и объяснения давали самый что ни на есть нежелательный результат, потому что после них кто-нибудь непременно смертельно обижался. Перед обиженным приходилось извиняться.
Марленка явственно чувствовала, что от всего этого в конце концов рехнется, и только дикое упрямство и страсть к любимому делу, да еще и результаты, которые удавалось получить вопреки всему, помогали ей держаться. И еще здравый смысл. Не возвращаться же ей к крохотным ящичкам на подоконнике!
Утешала и работа ее мечты в лаборатории в институте ботаники, где ей удалось исследовать свойства нескольких клубней и корневищ так, как еще никому не удавалось до сих пор. Аллергия. Ведь бывают же у некоторых всякие там глупые непереносимости того и сего! Марленка решила что-нибудь с этим сделать. Собственно говоря, она вознамерилась победить все на свете.
Как обычно, она приехала на участок прямо с работы и попала аккурат на комиссара Возняка, который появился из калитки сада напротив, потому что издали услышал, как подъезжает его техническая бригада вместе с патологоанатомом. Но вместо технической бригады, которая только-только достигла до главных ворот садоводческого товарищества, увидел перед собой Марленку.
А Марленка, разумеется, увидела Возняка.
Они мгновенно узнали друг друга, хотя не виделись как минимум четыре года. Человека, с которым познакомился в нервозных обстоятельствах над идеальным скелетом, забыть трудно, а тут еще свою роль сыграли смешанные личные чувства.
С первого взгляда Марленка очень понравилась Возняку: девушка, как лань, с какой стороны ни посмотри. Но он тут же подавил в себе все восторги, потому что немедленно на нее разозлился. Какого болта она выкапывала этот идиотский бамбук?! Если бы не мерзкое растение, скелет лежал бы себе спокойно до судного дня, а не висел на судьбе Возняка, как камень на шее. Упрямая молодая ведьма, растрепанная, раскрасневшаяся, до омерзения работящая и такая беспардонно красивая!
Возмутительно.
Поглощенная бамбуком Марленка заметила Возняка, только когда с усилием оторвала взгляд от медика, который ощупывал идеальные кости. Медик причмокивал и постанывал от восторга.
В голове у нее мелькнула мысль, что тот вот-вот схватит какую-нибудь кость в зубы и в упоении ее раскусит… или хотя бы погложет. Попробует на зуб. К счастью, мысль была мимолетная, надежда на собачье поведение медика мигом угасла, Марленка посмотрела вверх и увидела комиссара, стоявшего над парником.
"Господи, какой красивый мент!" - успела она подумать и тут же нахмурилась. Выражение лица красавца правоблюстителя могло смело конкурировать с громом и молниями, идеально гармонируя с бешеным ревом;
- Кур-р-р-иная чума!!! Да прекрати же копать, забодай тебя комар!!!
- А я и не копаю, - оскорбилась Марленка. - Это пан медик копает… - И не выдержав, добавила: - А сейчас еще и косточку погложет…
- Да палки эти ваши зеленые, девушка, палки оставьте в покое!
- Не оставлю!
На сем светская беседа закончилась, потому что все присутствующие немедленно и одновременно стали выражать свое отношение к происходящему.
Ясное дело, спустя немного времени Возняку и Марленке пришлось снова вести беседы, уже не столь бурные и эмоциональные, но взаимное недовольство осталось. В стойкую неприязнь оно перерасти не успело - слишком многое этому препятствовало, во главе с невольной взаимной симпатией.
- Как же я счастлив снова вас видеть! - воскликнул сияющий Возняк, стоя у чужой калитки.
- О боже, что вы тут делаете? Неужто еще один труп? - одновременно ахнула Марленка, остановившись посреди аллейки.
Ответы прозвучали тоже одновременно.
- А почему счастливы? - спросила Марленка.
- Нет, не еще один, а остаток прежнего, - радостно ответил Возняк.
Дальнейший разговор не получился - прибежала техническая бригада в составе фотографа, эксперта по дактилоскопии, специалистов по разного рода следам и крайне взволнованного патологоанатома.
На самом деле взволнованы были все, потому что на найденную голову как на пожар помчались те же специалисты, которых пять лет назад осчастливил скелет.
Трое зрителей спокойно сидели на жесткой скамейке в беседке, на время отказавшись от удобных стульев, и наблюдали весь этот спектакль. Никто не обращал на нас внимания и никто к нам не цеплялся.
Зрелище казалось нам чрезвычайно интересным.
- Всего одна голова, а так над ней трясутся, как будто мы целое кладбище нашли, - критически заметила Баська.
- Да, факт, - поддакнул Патрик. - Проняло их до самых печенок.
- Может, они первый раз в жизни нашли одинокий череп без скелета, - предположила я. - Ты же сам говорил, как мастерски он отрублен…
- Ты думаешь, отгрызенный или вульгарно оторванный им понравился бы меньше?
- А тебе понравился бы больше?
- Учитывая нашу национальную небрежность, может, полиции чаще попадаются черепа, оттяпанные кое-как?
У нас не получилось самостоятельно угадать причину восторгов, столь явно бушующих в рядах полиции.
Право слово, обычный человеческий череп, пусть даже с полным набором безукоризненных зубов, не повод для такой эйфории. Что они там, с ума посходили или новички зеленые? Между собой они не перешептывались, разговаривали нормально, даже иногда что-то восклицали. Как удалось понять из этих восклицаний, череп действительно к чему-то там подходил, только неведомо, к чему именно. Мужчина с докторским саквояжем, несомненно патологоанатом, клялся, что он в том же самом возрасте, даже свою голову давал на отсечение, но никто не брал. Легко можно было догадаться, что это не врач в том же возрасте, а череп и скорее всего скелет от него. Видать, где-то у них был припасен и скелет.
Все объяснила Марленка.
Я не видела ее тыщу лет, но узнала сразу. Она почти совсем не изменилась, к тому же участок, который я когда-то отдала ей на растерзание, находился по другую сторону аллейки, поэтому кто еще мог сюда прийти, если не Марленка? Она тоже стремилась попасть поближе к центру сенсации, только при этом ее меньше интересовала голова, а больше - остатки зарослей.
Марленка настойчиво, но вежливо старалась остаться на месте работ, чуть дальше, чем мы.
"Чуть дальше" оказалось прямо там, где стояли у скамейки вилы Патрика. Марленка споткнулась, приземлилась ему на колени и вскочила как ошпаренная.
Только потом она обернулась и радостно засияла.
- Ой, надо же! Пани Иоанна… Ох, прошу прощения у пана, я нечаянно… Какое счастье, что я вас наконец-то встретила! Ну никак не могла вас поймать, постоянно вас не было, и столько времени прошло!
- Ничего страшного, - галантно откликнулся Патрик, убирая вилы за лавочку.
- Тихо вы! - прошипела Баська - Они о чем-то разговаривают. Обмениваться любезностями будете потом.
Действительно, полицейские переговаривались.
- …схватил и откинул…
- …она сама полетела. Тут близко…
- Это ж с нездешней силой размахнуться!
- …зависит от того, чем махать…
- А я говорю, лопата!
- И я считаю, что лопата, - поделилась с нами взволнованная Марленка - Я ее знаю, эту лопату, лично знаю…
- Как я поняла, лопата взбесилась, отсекла башку хозяину и швырнула эту башку за забор, - задумчиво подытожила Баська - Хозяин слишком много от нее требовал?
Опешившая Марленка обернулась и всерьез задумалась.
- Очень даже может быть. Требовал. И она… Ну нет же, господи, что я несу! - опомнилась она. - И вообще все не так, совсем все иначе, ну, я даже не могу это нормально рассказать. Но самое, наверное, важное… это я пять лет назад сама выкопала скелет на нашем участке, когда вы мне велели истребить бамбук. И он был без головы!
- Бамбук или скелет? - уточнила Баська с вежливым любопытством.
- Ты можешь хотя бы пять минут не валять дурака? - упрекнул ее слегка шокированный Патрик.
- Я из вежливости спрашиваю… И помогаю девушке уточнить рассказ.
Помощь явно пригодилась, Марленка привела в порядок хаос в голове. Деловито, подробно и солидно она пересказала события пятилетней давности, подчеркнув отсутствие головы, вогнавшее в депрессию и комиссара, и патологоанатома, хотя и по разным причинам.
- Доктор просто чуть не рыдал, он же без головы лица к этому скелету не родит, к тому же и зубов нет, а еще - никаких переломов, анонимный труп и в таком шикарном состоянии, ирония судьбы. А этому Анджею - Возняку, значит, - просто гарантировано убийство-"висяк", это же ему до старухи с косой аукаться будет. Всю карьеру ему поломает. По всем помойкам эту голову искали, по карьерам и озерам, даже в Висле. К тому же, наверное, им и Леокадия мозги заморочила…
Марленка примолкла, смутившись еще больше.
Леокадию я знала.
- Она, случаем, не приводила литературно-исторические примеры? Были слухи, что Маргарита Наваррская, она же Валуа, везла в карете элегантно упакованную в шелк голову хахаля…
- Вот-вот-вот! - возрадовалась Марленка - Что-то в этом роде. Или, может, из Стендаля…
- И все на это повелись?
- Да, и вроде как массово поглупели, потому что у них все перепуталось и получилось, что один хахаль отрубил башку другому, чтобы эта., как ее… случайно, не Матильда де ла Моль? Не она везла голову на коленях, в карете? Только о карету эта гипотеза и разбилась, потому что где карету взять…
- Из Ланцута, - буркнул Патрик.
Видимо, из-за пережитого шока у меня невольно вырвалась фразочка.
- Я знала только одного типа, который мог бы кому-нибудь отрубить лопатой голову…
Баська посмотрела на меня как-то странно. Открыла было рот, но тут же захлопнула, так ничего и не сказав. А Марленка продолжала:
- Теперь они просто с ума посходили на радостях, потому что наконец-то смогут установить эту несчастную личность и что-нибудь с этим сделать. Только с зубами не повезло: в черепе их ну очень много, и все хорошие, так что на стоматолога для опознания нечего и надеяться…
Полиция сделала не просто "что-нибудь", а множество работы. В ход пошел весь доступный садовый инвентарь пани Амелии, и всю чащобу истребили под корень. Мы смотрели на это с огромным удовольствием, поскольку участвовать в каторжной работе нам запретили: не двигаться с места, сидеть на лавочке - и все тут. Ради бога, как им будет угодно. Патрик втихаря отыскал в беседке толстое старое одеяло, мы подложили его на жесткую скамейку, можно было и потерпеть. Только Марленка мешала: она рвалась к следственной бригаде и смотрела им под руку, боясь, что упустит какое-нибудь необычное и ценное лекарственное растение, а полиция по глупости его вырежет и выбросит. Возняк ее отгонял, но у меня создалось впечатление, что делает он это как-то очень нежно и неуверенно.
Полиция обыскала еще и беседку, позволив нам наконец сменить место пребывания на любое другое, при условии, что мы не скроемся с глаз и будем в пределах досягаемости. Еще чего! Разумеется, мы остались на участке из чистого любопытства: что еще полиция найдет в беседке? Патрик ограничился разборкой кухонной утвари, не углубляясь в дебри. Баська вежливо намекнула полиции, что они роются в ее частной собственности, потому что, в конце концов, она наследница двоюродной бабушки, и ей принадлежит все оставшееся от покойницы имущество. Баське разрешили смотреть на обыск.