- Дату мы пока не назначили, но тянуть со свадьбой не собирались. Мы помолвлены уже несколько недель, правда, я всё ещё не подарил ей кольцо. Точнее, Мэри Энн до сих пор не ткнула пальцем в то, что ей нравится. Я всё время теребил её, мол, надо пойти и купить, - хотел, чтобы она выбрала по своему вкусу, - но каждый раз что-нибудь мешало: то она в магазине занята, то ещё какие-нибудь дела, так мы и не выбрались за покупкой. Я надеялся, что подарю ей кольцо на день рождения, первого февраля, но и тогда не получилось. А теперь какой-то подонок напал на неё и, возможно, даже убил! - Питер Закрыл лицо руками, а когда отнял их, глаза у него были влажными. Но он не дал волю слезам. - Хочешь взглянуть на лицо, которое эта сволочь уничтожила? - спросил он ровным тоном, доставая из кармана брюк потрёпанный кожаный бумажник. Затем бережно вынул из бумажника фотографию и положил её на стол передо мной. На снимке Питер стоял рядом с высокой худощавой блондинкой лет двадцати пяти. Девушка была одета в джинсы, майку и бейсболку с надписью "Нью-Йоркские янки". И если фотография не врала, спутница Питера была чрезвычайно хорошенькой.
- Это мы в Центральном зоопарке.
- Красивая.
- Видела бы ты её сейчас! У неё… то есть у девушки, которая лежит в больнице (молю Бога, чтобы это была Мэри Энн), челюсти скреплены проволокой. И вся голова обмотана бинтами. Она похожа на египетскую мумию! - Понизив голос так, что я едва расслышала, он продолжил: - Да этого подонка!.. - И стиснул зубы, не закончив фразы. Наступила пауза, и глаза Питера вновь стали наполняться слезами. Но он справился с собой и горестно произнёс: - А знаешь, Мэри Энн в тот вечер случайно оказалась дома. Она собиралась пойти поужинать с подругой, но та в последний момент отменила встречу. - Он умолк, а когда опять открыл рот, то лишь прошептал: - Господи!
Никогда прежде не слыхала, чтобы в одном-единственном слове прозвучало столько боли, печали и отчаяния. Несмотря на здравое решение держать свои чувства в узде, я почувствовала, как и на мои глаза наворачиваются слезы. Разреветься мне не дал Питер.
- Наверное, тебе и на это стоит взглянуть, - заметил он обычным тоном и вынул из бумажника ещё одну фотографию. - Мэри Энн и Мередит. - Я внимательно изучила снимок. Сестры были на редкость похожи. - Мэри Энн справа, - сообщил Питер, предваряя мой вопрос.
- Не знаешь, полиция беседовала с их зубным врачом? - Я вернула ему снимки. - Это может помочь.
Питер покачал головой:
- Следователь, сержант Филдинг, спрашивал меня, к какому дантисту они обращались, но я вообще понятия не имею, лечили они зубы или нет, после того как приехали в Нью-Йорк. Лично я сомневаюсь. Мэри Энн как-то сказала, что ей надо бы пойти провериться, я порекомендовал своего врача, но больше об этом речь не заходила.
- Возможно, она всё-таки пошла к нему, просто тебе не говорила, - с надеждой произнесла я.
- То же самое я сказал полиции, и они связались с доктором Фишелем, моим дантистом, но тот заявил Филдингу, что Мэри Энн среди его пациентов не значится. По-моему, она ему так и не позвонила.
Но в Лондоне они ведь лечили зубы. Может быть, кто-нибудь из членов семьи подскажет?
Не подскажет. Родители погибли в автомобильной катастрофе несколько лет назад, у девушек, остался один брат. Кстати, он сейчас в Нью-Йорке. Мы разговаривали с ним вчера вечером по телефону о дантисте, но он абсолютно не в курсе, где сестры лечили зубы. Полиция тоже спрашивала его об этом.
- А какие-нибудь другие родственники у них есть? Тётка? Или дядя?
- Вряд ли. По крайней мере, я о родственниках ничего не слыхал.
Наконец я собралась с духом и решила задать вопрос, который давно вертелся у меня на языке, ещё с того момента, как Питер, сидя в моем офисе, рассказал о преступлении. Мне всегда ужасно неловко спрашивать о таких вещах, вот и сейчас я почувствовала, как краска заливает физиономию от подбородка до огненно-рыжих волос.
- Послушай, когда вы с Мэри Энн… ну, то есть когда вы были вместе… э-э… ты ничего не заметил… хоть что-нибудь… на её теле? Родинку? Шрам? Родимое пятно? Что-нибудь, что могло бы помочь установить личность?
Настал черёд Питера краснеть.
- Мэри Энн очень застенчива, мы всегда занимались любовью в темноте…
Мне, как всегда, везёт. Только мой клиент мог связаться с девушкой - единственной во всём Нью-Йорке, - которая стыдится раздеться при свете!
Я быстренько сменила тему - к обоюдному облегчению:
- А что думает полиция? Они не считают случившееся ограблением?
- Похоже, они уверены, что это не ограбление. Нет ни малейших следов взлома.
- Ты сказал, что не знаешь никого, кто бы желал им зла. Однако печальный факт заключается в том, что такой человек нашёлся. Подумай хорошенько, - посоветовала я. - Не затаил ли кто-нибудь обиду на сестёр? Персонаж из прошлого. Не было ли у них проблем в отношениях с людьми?
- Не знаю, можно ли это назвать проблемой…
- Ты о чем?
- Мередит и её брат избегали друг друга. Но это давняя история, связанная с её замужеством. Кажется, брату не нравился тот парень.
- А Мэри Энн ладила с братом?
- Мэри Энн очень дорожит семейными отношениями. Она не переставала надеяться, что Мередит и Эрик сложат оружие. Наверное, для неё это стало особенно важно после смерти родителей.
- Мэри Энн держала магазин, так? На работе не возникло трудностей?
- Никаких. Она обязательно бы рассказала, если бы было о чем.
- А у Мередит? - допытывалась я. - Актёрская профессия зачастую смертельно опасна.
- Поначалу были конфликты. Мэри Энн однажды упомянула об этом, просто случайно всплыло в разговоре. Но у меня сложилось впечатление, что ничего серьёзного не произошло.
- И что тебе рассказала Мэри Энн?
- Одна актриса в труппе была в обиде на Мередит. Ей обещали роль, которая потом досталась Мередит, и этой актрисе - не помню, как её зовут, - пришлось удовлетвориться маленькой ролью.
- А как называется спектакль, ты случайно не знаешь?
- Конечно, знаю. "Любовь и всё прочее". Репетируют пьесу в театре "Беркли", в Вест-Виллидже.
- А на Мэри Энн никто не обижался?
Питер покачал головой:
- Все любили… любят Мэри Энн. Она необыкновенно милая, и с ней очень легко.
Увы, так не бывает, но вслух я этого не сказала.
- И она никогда ни с кем не ссорилась?
- Ну…
- С кем? - напирала я. Назойливость, конечно, не красит, но вы не представляете, сколь часто она бывает весьма уместна.
- С бывшим женихом. Но они расстались сразу же, как только она приехала в Нью-Йорк. Неужто он столько времени выжидал, чтобы отомстить?
Мэри Энн, по словам Питера, была помолвлена с парнем из Нью-Джерси. Жениха звали Роджер, фамилии Питер не помнил, а занимался бывший суженый то ли недвижимостью, то ли страхованием.
- Больше я ничего о нём не знаю, - смущённо произнёс Питер. - У меня очень плохая память на имена, - добавил он, что было совершенно излишне. - И об их отношениях мне тоже мало известно. Они познакомились в универмаге "Хэрродз". Мэри Энн там работала, а Роджер проводил в Лондоне отпуск. Видимо, он малый не бедный, поскольку продлил отпуск, чтобы подольше побыть с Мэри Энн, а потом летал туда-сюда.
- Когда это было?
- Кажется, они начали встречаться где-то за полгода - или больше?.. - до того, как Мэри Энн перебралась в Нью-Йорк.
- Мередит вернулась сюда вместе с ней?
Питер кивнул:
- Когда Мэри Энн начала готовиться к отъезду, муж Мередит был ещё жив, хотя уже и очень болен. Мэри Энн чувствовала себя страшно виноватой, что оставляет сестру одну, но Мередит настаивала на её отъезде. Ведь Мэри Энн была обручена и должна была ехать. - Если Питер и ревновал к предыдущему жениху, то виду не подал. Спокойным тоном он излагал факты, словно повествовал о чём-то, случившемся в другой жизни. Впрочем, для него, наверное, так оно и было. - Но потом муж Мередит умер, как раз накануне отъезда Мэри Энн. Мередит поспешила покончить со всеми делами и отправилась вместе с сестрой.
- Значит, Мэри Энн приезжает в Америку с намерением выйти замуж за Роджера…
- И сразу узнает, что он был уже дважды женат, о чем ни звуком ей не обмолвился.
- И она с ним порвала.
- И она с ним порвала, - эхом отозвался Питер.
- Вряд ли они расстались по-дружески.
- Верно. Роджер вроде бы разозлился, но Мэри Энн не вдавалась в подробности. По-моему, она вообще завела речь о той помолвке только потому, что полагала - я должен знать. Но было видно, что ей не хочется распространяться о Роджере, я и не настаивал. - Питер украдкой глянул на часы, очевидно не желая, чтобы я заметила.
- У тебя дела?
- Нет, просто хотел бы поскорее вернуться в больницу. Но ты не торопись, спрашивай…
- Ладно, иди. - Вопросы у меня почти иссякли. К тому же посетителей в ресторане прибывало, метрдотель уже начал посматривать на нас косо. - Я тебе позвоню, и очень скоро, - пообещала я.
Теперь, оглядываясь назад, я ясно вижу то, на что тогда предпочитала закрывать глаза: вопросы, заданные Питеру, имели отношение не только к установлению личности потерпевших. Не в меньшей степени они касались и установления личности убийцы.
Глава 3
В тот вечер я выждала до девяти и позвонила Эллен. Моя племянница - помощник завотделом в универмаге "Мейси"; иногда она работает до половины девятого, но я, хоть убей, не могу запомнить, по каким дням.
Шесть гудков спустя явно запыхавшаяся Эллен взяла трубку:
- Алло?
- Что с тобой? Ты только что вошла?
- Тётя Дез? - Эллен всё ещё не могла отдышаться. - Я услыхала звонок, когда отпирала дверь. Боялась, не успею добежать.
- Я и впрямь уже собиралась дать отбой. Мне нужно с тобой поговорить, но я могу потерпеть, пока ты снимешь пальто, а потом перезвоню. Или лучше сделаем так: перекуси и позвони сама.
- Нет-нет. Раздеться я могу и с телефоном, и я уже поужинала. Что случилось? - Я обдумывала, как ловчее подступиться к делу, вследствие чего наступила томительная пауза. То есть томительная для Эллен, потому что моя племянница - самый беспокойный человек на свете. - Несчастье, да?! - всполошилась Эллен. Её воображение уже рисовало одну катастрофу за другой.
Всё отлично, Эллен, правда, - поспешила заверить я. - Хотела лишь рассказать тебе об одном очень симпатичном парне… - Договорить мне не позволили.
- Ох-х, тётя Дез! - завопила племянница. - Ты с кем-то познакомилась! - Она верещала столь пронзительно, что мне пришлось отодвинуть трубку от уха. Эллен всегда преисполнена энтузиазма. Когда не изводится из-за какой-нибудь ерунды.
- Познакомилась и хочу познакомить с ним тебя. Это молодой адвокат, он работает у нас уже три недели.
Наверное, надо объясниться. Под "у нас" я подразумеваю юридическую фирму "Гилберт и Салливан", где арендую помещение. Эллиот Гилберт и Пат Салливан не только предоставляют мне возможность заниматься делом в приличном районе города, но иногда даже подкидывают работёнку. Кроме того, по договорённости с ними я имею право пользоваться услугами лучшей секретарши в Манхэттене. Но вернёмся к Эллен…
Она не обрадовалась новости, как я надеялась.
- Как ты могла! - возмутилась она, и опять я отставила трубку. Секунду спустя она заговорила спокойнее: - Тётя Дез, знаю, ты искренне заботишься обо мне, но я всегда чувствую себя ужасно неловко…
- Да подожди ты! Я ещё ничего не сделала, а ты уже набрасываешься. Уилл Фитцджеральд попросил с кем-нибудь его познакомить. В Нью-Йорке он недавно, усиленно готовится к сдаче экзамена, и у него нет времени заводить друзей. Мы разговорились сегодня утром, и он спросил, знаю ли я каких-нибудь хороших девушек. Я ответила "нет". Единственная известная мне хорошая девушка обожает делать поспешные выводы, а свою старую тётку держит за малолетнюю дурочку.
Эллен захихикала было, но осеклась.
- Прости. Я действительно иногда бываю слишком чувствительной, - раскаялась она. - Расскажи об этом парне.
- Собственно, мы с ним первый раз толком побеседовали, прежде только здоровались, но он интересный малый. А Эллиот Гилберт говорил, что он парень с головой. И физиономия у него симпатичная. Не очень высокий, но выше тебя - метр семьдесят или чуть больше, - волнистые каштановые волосы, хорошая фигура и потрясающая улыбка. - Я достаточно разрекламировала Уилла Фитцджеральда, пора было заключать сделку. - Послушай, что ты теряешь? Я приглашу вас обоих на ужин в воскресенье, а если он тебе не глянется, сразу после ужина извинишься и дашь деру.
Эллен признала, что совместный ужин - неплохая идея:
- Ты ведь знаешь, как я нервничаю в компании с незнакомыми людьми, а с тобой рядом мне будет полегче. Но ужасно не хочется тебя нагружать.
Положим, я люблю готовить, о чем племяннице отлично известно: уж кого-кого, а её я потчевала не раз! В общем, я заверила Эллен, что с удовольствием приготовлю праздничный ужин, она поблагодарила, воспрянула духом и пообещала быть.
Затем я поведала о моем новом деле.
- Какой ужас! - воскликнула племянница. - Я читала об этом в газетах. Они ведь были очень красивыми, да? И моложе меня! - Она умолкла, обдумывая ситуацию, а затем взволнованно произнесла: - Но ведь теперь у тебя есть шанс прославиться! - Не успели в её голосе отзвенеть восторженные нотки, как она тут же перешла на шёпот, на сей раз ограничившись лишь двумя словами: - Боже мой!
- Что случилось?
- Это ведь огромный риск, неужели не понимаешь? Ты говорила, что никогда больше не возьмёшься за убийство. И была права. Забыла, что тебе пришлось пережить в прошлый раз?
Я возразила, мол, моё участие в расследовании ограничено определёнными рамками.
- Мой клиент желает лишь выяснить, жива его невеста или мертва. Ему безразлично, кто преступник… по крайней мере, в данный момент. Но я поставила ему чёткое условие: как только узнаю, что случилось с его невестой, сразу умываю руки.
- И как, интересно, тебе удастся отделить одно от другого? - стояла на своём Эллен.
- Уж мне лучше знать, - парировала я тем едким тоном, который обычно приберегаю для ловкачей, пытающихся пробиться в кассу в универсаме без очереди. Подозреваю, взбеленилась я от нежелания признать правоту Эллен. И конечно, немедленно почувствовала себя законченной стервой. Но племянница не дала мне возможности извиниться.
- Всё равно, не нравится мне это, - проворчала она. - Будь очень, очень осторожна. Обещай. - Я обещала. Последнее слово осталось за Эллен: - Так кто кого держит за малолетнюю дурочку? Тебе бы такую тётку, как моя.
Я положила трубку и, улыбаясь, покачала головой. Эллен двадцать восемь лет, но иногда я готова поклясться, что её свидетельство о рождении поддельное. Она невероятно наивна и открыта, её молодость не в возрасте, но в свойствах характера. Трудно поверить, что она все эти годы прожила в Нью-Йорке. Но с другой стороны, Эллен бывает удивительно восприимчивой и прозорливой, иной раз находя истину там, где я даже не искала. Или же не желала искать, как в данном случае.
Уже лёжа в постели, я размышляла об Эллен и Уилле Фитцджеральде. Молодой человек и впрямь казался симпатичным, и я всей душой надеялась, что они понравятся друг другу. Должно же моей бедной племяннице наконец повезти! Её последний парень оказался настоящим дерьмом.
И я принялась строить воздушные замки, один за другим. Вот будет здорово, если у Эллен всё сложится. Я даже забеспокоилась, согласятся ли священник и раввин провести совместную брачную церемонию. (Забыла упомянуть, но Эллен - на самом деле племянница Эда. Она еврейка, а человек по имени Уилл Фитцджеральд, наш потенциальный жених, уж никак не может принадлежать к иудейскому племени.) Впрочем, неважно. Безумно счастливые влюблённые поженятся в мэрии, или их сочетает браком какой-нибудь мировой судья.
Только вот как отреагирует на их женитьбу моя золовка Маргот, мать Эллен? Да она убьёт меня, не иначе, когда обнаружит, что её дочь выходит замуж за ирландского католика!
Хуже того, возьмёт и не пригласит на свадьбу.
Глава 4
Утром я перво-наперво позвонила следователю, который, по словам Питера, вёл дело о нападении на близнецов.
Нас с Тимом Филдингом связывали особые отношения. Они с Эдом подружились, когда вместе служили в полиции, - до того, как Эд переквалифицировался в частные детективы, и задолго до нашей встречи. Я познакомилась с Тимом независимо от Эда (первое время я и понятия не имела о том, что они были друзьями), наши пути пересеклись на ниве криминалистики. Правда, в те времена Филдинг не расследовал убийств, да и я тоже, поскольку была моложе и умнее.
Филдинг, похоже, был рад меня слышать, пока я не сообщила, зачем звоню.
- В этом грязном деле не хватало только тебя, - съязвил он.
Не подумайте о Тиме плохо. Он милейший и добрейший малый, таких поискать. На мой взгляд, в трагедии с близнецами был лишь один положительный момент - то, что она произошла на участке Филдинга. Но вы бы никогда не догадались о наших взаимных симпатиях, слушая, как мы цапаемся. А цапаемся мы непрерывно. Наверное, мы оба по какой-то дурацкой причине не желаем демонстрировать свои истинные чувства - абсолютно платонические, уверяю вас. Вечные подкалывания стали стилем нашего общения. Настал мой черёд вонзить шпильку.
- Счастье снова работать с тобой, - пропела я. - У тебя изумительные манеры.
- "Работать с тобой"? Что ты мелешь? С каких это пор ты служишь в полиции? Кроме того, у меня уже есть напарничек. Может, забыла?
Хорошо, что я не успела позавтракать. От одного воспоминания об Уолтере Коркоране меня выворачивает наизнанку. И Филдингу об этом прекрасно известно.
- Помню, помню, - ласково отозвалась я, - и, судя по твоему поведению, ты берёшь у него уроки учтивости.
Некоторое время мы продолжали пикироваться, пока я не улучила момент и не попросила Филдинга о встрече. Он покочевряжился от души, как и положено по заведённой традиции, но в конце концов уступил. В чем я и не сомневалась.
Мы договорились встретиться в половине первого в кафетерии неподалёку от его участка.