Мутная, парализующая мысль о слепой природной силе, сметающей на своем пути абсолютно все, возведенное ничтожными, по сравнению с ней, людьми, мелькнула у меня в голове, но я тотчас отогнала ее. Нужно работать, а не размышлять о превосходстве природы над человеком. Об этом еще в Кодексе Первых Спасателей говорится: "Природа сильнее, но человек - упорней!"
Едва появившись в палатке, Чугунков произвел переполох, так как был первым членом государственной комиссии по ликвидации последствий стихийного бедствия, появившимся на острове. Он тут же устроил совещание, заставив меня присутствовать на нем. Впрочем, я об этом не пожалела, поскольку мне тоже необходимо было понять картину происшедшего во всех подробностях.
Первым все порывался высказаться начальник островного отдела внутренних дел, который очень напомнил мне участкового из фильма "Хозяин тайги" - та же живая непосредственность и наивная уверенность, что его работа - самая важная. Чугунков заткнул ему рот и жестом посадил на место - в палатке успели соорудить к приезду начальства лавки и столы, за которыми и расположились все начальники служб и отрядов спасателей.
Чугунков поднял геофизика из Владивостока, долговязого очкарика с рыжей бородой, на котором штормовка висела мешком и вообще казалась вещью инородной. Голос у него оказался слишком слабым для того, чтобы владеть палаточной аудиторией, и она скоро начала потихоньку жужжать - каждому было чем поделиться с соседом. Мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать подробности, и в конце концов я перебралась поближе к очкарику. Он говорил о причинах стихийного бедствия, а это меня очень интересовало.
- Как известно, вдоль Курильских островов, - начал геофизик, - проходит западный край ложа Тихого океана. Земная кора океанического типа сменяется здесь континентальной, и это - самая сейсмически активная полоса на земном шаре. На окраинах Тихого океана выделяется девяносто процентов суммарной энергии землетрясений, происходящих на земле. Если, например, в молодом горном районе материка Евразия, на Памире, землетрясения происходят примерно раз в месяц, то в прибрежных зонах Тихого океана они случаются по нескольку раз на дню…
- Молодой человек, - перебил его Чугунков, чем вызвал, между прочим, мое раздражение, потому что все, что говорил очкарик, имело непосредственное отношение к заданию, которое дал мне тот же Чугунков, - не устраивайте нам тут популярную лекцию о землетрясениях. Мы не в университете. Ближе к делу…
- Хорошо, - пожал тот плечами. - Я только хотел сказать, что землетрясения в этом районе - вещь обычная, а вот цунами случаются достаточно редко, такой силы, как вчерашнее, - чрезвычайно редко. Все зависит от расположения очага землетрясения, от его интенсивности и рельефа дна… Наша владивостокская сейсмостанция зарегистрировала усиление сейсмической активности вчера в пятнадцать тридцать. За час результаты были обработаны, подтверждены новыми наблюдениями. По прогнозу выходило, что возможность возникновения мощного цунами превышает семьдесят процентов. Это очень высокая вероятность цунами. Мы сразу же послали предупреждение в Южно-Курильск. Затем, когда детально просчитали направление волны, сообщили, что она пройдет точно по острову Шикотан. Из-за того что очаг землетрясения находится в Курило-Камчатском океаническом желобе на глубине восемь с половиной километров и сейсмическая волна поднимается к поверхности, отражаясь от стенок желоба, на выходе она имеет сегментарное строение. Другими словами, сейсмический удар по приповерхностной массе воды, который и вызвал цунами, имел очень короткий, почти точечный фронт, что вызвало и волну достаточно непродолжительной фронтальной протяженности. Но в силу тех же самых причин - весьма интенсивную по амплитуде…
Чугунков вздохнул и поднял руку, призывая публику к тишине.
- Я понимаю, - сказал он, - что все хотят высказаться, разойтись по своим отрядам и заняться делом. А вот молодой человек…
Он показал рукой на очкастого геофизика.
- …этого не понимает. Я переведу то, что он сказал, на обычный язык. Волна была очень высокой, но длиной - всего чуть больше юго-восточного побережья острова Шикотан. Поэтому, кроме него, другие острова не пострадали. Слегка зацепило южным краем волны самую восточную часть японского острова Хоккайдо. Расположенный западнее Шикотана остров Итуруп фактически не пострадал, так как волна израсходовала почти всю энергию на Шикотан. Ее подводная часть разбилась об основание Шикотана, а надводный вал без подпитывающей его подводной части истощился… - Генерал замолчал и сказал геофизику: - Продолжайте, пожалуйста, но попроще и только по существу.
Геофизик пожал плечами и продолжил:
- Предупреждение, таким образом, было передано за четыре часа до расчетного прохождения цунами через остров. Наша группа обработала материалы в нормативное время, передала сигнал предусмотренным инструкцией способом, вряд ли к нам могут быть какие-то претензии, тем более что мы давали долгосрочный прогноз еще за…
- Достаточно! - перебил его Чугунков, не дав договорить.
Мне показалось, он сделал это нарочно, чтобы заткнуть рот геофизику. Чугунков явно поспешил остановить его, он не хотел, чтобы все слышали то, что геофизик собирался сказать о долгосрочном прогнозе.
"Надо будет непременно встретиться с этим долговязым! - подумала я. - Мне кажется, у него я смогу узнать немало из того, что меня интересует".
Чугунков тем временем поднял главу островной администрации, плотного коренастого мужчину с пышными усами и лысой головой. Он был мрачен и неразговорчив. Видно, случившееся его сильно потрясло. Все, чем он управлял, было фактически разрушено.
Лысый сообщил, что предупреждение из Южно-Курильска получили за три часа пятьдесят минут до прохождения волны, на острове объявили чрезвычайное положение и начали срочную эвакуацию. Эвакуировались в рекордно короткие сроки. За десять минут до прохождения волны на острове не оставалось ни одного человека. Успели даже вывезти с консервного завода часть готовой продукции.
Погибло, вернее пропало без вести, трое - двое мужчин и женщина, ушедшие на охоту на склоны Лысой горы. Они пока не обнаружены. Вероятно, их унесло в пролив между Шикотаном и Кунаширом.
Рабочие завода, бессемейные, завербованные по контракту, размещены в общежитии южнокурильского рыбного техникума. Решается вопрос с их трудоустройством и выплатой среднего заработка за дни, оставшиеся до окончания сроков по контракту. Мужчинам предложено принять участие в восстановительных работах. Из ста восьмидесяти человек рабочих-мужчин согласились тридцать. Сейчас они помогают спасателям, расчищающим завалы в жилом поселке…
Чугунков поднял руку, и все замолчали.
- Вы наверняка знаете, что в жилом поселке не оставалось ни одного человека, когда подошла волна? - спросил он жестко.
- Точно, - ответил на его вопрос лысый негромко, но очень уверенно.
- А на самой территории консервного завода?
- Я сам проверял корпуса и опечатывал двери, - ответил островной начальник.
- Сядьте! - сказал Чугунков и резко спросил, обращаясь ко всем собравшимся: - Руководитель спасательных работ здесь?
- Я здесь, Константин Иванович! - недоуменно отозвался молодой мужчина в форме полковника МЧС, сидящий за столом рядом с Чугунковым, справа от него.
- Чем сейчас заняты спасатели, поступившие в ваше распоряжение? - резко спросил Чугунков.
- Завалы разбирают… - недоуменно произнес полковник и густо покраснел.
- Я отстраняю вас от руководства работами, - заявил Чугунков. - Передадите дела вашему заместителю, подполковнику Сорокину. Вы вернетесь в Москву в распоряжение главного штаба МЧС. Приказ получите в Южно-Курильске при посадке в самолет.
- Есть отправляться в Москву, - уныло пробормотал полковник. Его карьеру в МЧС можно было считать законченной. - Разрешите идти?
Но Чугунков уже не замечал его.
- Подполковник Сорокин! - назвал он фамилию только что назначенного нового руководителя спасательных работ, и из первого ряда поднялся пожилой полноватый мужчина с усталым лицом. - Сколько спасателей работает сейчас на Шикотане?
- Семьдесят пять человек, - ответил Сорокин. - Из них пятьдесят на разборе завалов в поселке, десять отправлены на рекогносцировочный обход берега для определения размеров причиненного ущерба, пятнадцать прочесывают склоны горы Лысой в поисках троих пропавших местных жителей.
- Людей с завалов немедленно снять, - приказал ему Чугунков, - и направить на поиски пропавших. Мы спасатели, а не ремонтно-восстановительная бригада. Подъемные краны оставить в распоряжении островной администрации, нашими вертолетами помочь им доставить сюда пять бульдозеров. Под завалами людей нет. Работы можно вести интенсивнее, грести все подряд, использовать бульдозеры, взрывать, наконец! И вообще - это уже не наше дело… Выполняйте.
Подполковник повернулся, чтобы выйти из палатки.
- Подождите, Сорокин, - вернул его Чугунков. - Сообщите в Южно-Курильск, чтобы самолет с московской группой спасателей заправили и вернули обратно в Москву. Здесь уже и так наших людей в избытке. Мешать друг другу будем… Идите.
Сорокин вышел.
"Круто развернулся! - подумала я. - Только мне тоже что-то непонятно - он сам-то лишь сейчас узнал, что предупреждение было получено за четыре часа до цунами и что людей успели вывезти? Ему не передали информацию о приближении цунами? Никогда в это не поверю! Тогда что же это сейчас было? Спектакль? Но сыграно, конечно, эффектно! Не подозревала, что Чугунков такой артист… Интересно, зачем ему все это?"
- Давайте теперь вы, Никаноров! - вызвал он наконец измаявшегося уже окончательно начальника островного отдела милиции.
- Докладываю, товарищ генерал! - оживился тот. - На острове постоянно проживают триста пятнадцать человек. Это по данным нашего паспортного стола. Двести десять из них - рабочие и руководители консервного завода. Трое, ушедшие на охоту на гору Лысую, - из постоянно проживающих. Остальных, в том числе контрактников, взял на борт сухогруз "Охотник" и доставил на Сахалин.
- Меня интересуют только трое пропавших на острове, - отрезал Чугунков. - С остальными разбирайтесь сами. Всех вы предупреждали?
Милицейский начальник замялся:
- Тут дело такое… Предупреждение мы им передали, конечно… Женщин и детей вывезли. Но мужчины в это время ушли в море.
- Выражайтесь точнее, майор, - сказал Чугунков. - Что значит - "в море"? В Кунаширский пролив или в сторону океана.
- В океан ушли, на восток, - ответил, потупившись, милиционер.
- Та-к! - крякнул Чугунков. - Сколько человек?
- Восемь, - ответил майор, - шесть взрослых и два подростка.
- Что о них известно с тех пор? - мрачно спросил Чугунков.
- Ничего, - помотал головой милицейский майор. - Некого послать на поиски…
- Как это некого, мать вашу? - взорвался Чугунков. - Срочно передать радиограмму во Владивосток, командующему Тихоокеанским флотом. От моего имени. Просим помощи. Координаты квадратов поиска. Ответ передадите мне. Идите! Стойте! С японцами контакт установлен?
Майор пожал плечами.
- Так это - пограничники должны… - неуверенно сказал он.
- Разрешите, товарищ генерал? - поднялся человек в форме морского пограничника. - Капитан-лейтенант Евграфов, заместитель начальника отряда.
Чугунков глянул на него вопросительно.
- К нам обратились японцы с просьбой помочь в поиске группы охотников, японцев, унесенных в океан откатной волной. Я думаю, речь идет об одних и тех же людях, потому что в сообщении японских пограничников была какая-то путаница - охотники назывались то японцами, то русскими, то вообще - рыбаками. Мы решили, что разберемся с этим вопросом после, когда найдем их. Поиски ведутся.
- Откуда о них стало известно японцам? - спросил Чугунков.
- Они утверждают, что подобрали одного из унесенных, его заметил самолет береговой охраны и сообщил на их заставу. Сейчас в поисках участвуют пять наших, восемь японских пограничных катеров и три вертолета японских спасателей.
Я видела, что Чугунков разозлен до последней степени. Наши, российские, спасатели выглядели бестолковыми и беспомощными, в их действиях не было ни элементарной логики, ни хотя бы минимальной ответственности за жизнь потерпевших бедствие людей.
- Капитан Николаева! - сказал Чугунков.
Я встала и вопросительно уставилась на него.
- Отправитесь к пограничникам. Разберитесь там с этими охотниками-рыбаками и унесенными в океан японцами. И учтите, Николаева, я предпочитаю, чтобы это оказались разные люди… Не хватало только, чтоб японцы сообщали нам, что в открытый океан унесло граждан России! И самыми последними почему-то об этом узнаем мы, спасатели!
- Разберемся, - пообещала я. - Но прежде я хотела бы…
- Вы поняли приказ, капитан Николаева? - жестко перебил меня Чугунков. - Выполняйте!
Я молча повернулась и вышла из палатки. Следом за мной выбрался капитан-пограничник. Он поглядывал на меня с интересом, уловив, видимо, некоторую неофициальность нашего с Чугунковым общения.
- Идемте, капитан, - сказал он мне. - Я получил от Чугункова жесткую "просьбу" - помочь вам в выполнении вашего задания.
"Точно выразился! - продумала я. - Просьбы у Чугункова сегодня - как приказы, а приказы - как приговоры… Что с ним? Нервный какой-то. И потом - что это за фраза - "я предпочитаю, чтобы это оказались…". Тут уж предпочитай не предпочитай, как есть, так и есть. Или он это специально сказал - для меня? Подсказывал, что ему доложить - независимо от того, как будет на самом деле? Не узнаю сегодня Чугункова. Неужели его так разозлили промахи этого полковника, которого он в Москву отправил?"
- Везите меня, капитан, на заставу, - сказала я пограничнику, продолжая думать о Чугункове.
"Но он же должен был сам знать о том, что остров заранее готов к бедствию, что люди вывезены, - не давала мне покоя одна и та же мысль. - И не за четыре часа… Что там хотел сказать геофизик о долгосрочном прогнозе? Чугунков просто рот ему заткнул! Но если он знал обо всем хотя бы за несколько дней, он должен был сам проследить за всем! Чугунков не такой человек, чтобы не удостовериться в том, что все сделано правильно, все готово к отражению стихии. Или по крайней мере - к ее встрече. И тем не менее он не возражает, когда в район бедствия летят отряды спасателей и только из Южно-Курильска отправляет их обратно… Я просто ничего не понимаю в его поведении".
Вдруг меня осенила конструктивная идея, связанная со сбором необходимой информации. "Геофизики, - подумала я, - не могли не выслать в район цунами, в район этого землетрясения своих наблюдательных отрядов или какой-нибудь срочной экспедиции. Они должны быть или здесь, на острове, или в океане. И в том, и в другом случае пограничники должны знать, где они находятся…"
- Послушайте, капитан, - сказала я, забираясь в его вездеход. - Где-то здесь должна быть геофизическая экспедиция…
- А откуда это вам известно? - спокойно, но совершенно серьезно спросил он. - Они только сегодня прибыли к нам на заставу. Ждут, когда "Витязь" заберет экспедицию на борт…
- Что это за "Витязь"? - не поняла я. - Это ваш катер?
- Странно, капитан, что вы в курсе того, что дальневосточные геофизики находятся в районе государственной границы, - сказал пограничник, - а что "Витязь" уже десятки лет работает на Академию наук и Институт океанографии, вам неизвестно…
- Вы что, все шпионов ловите, капитан? - спросила я. - Хотите самому себе доказать, что вы - вовсе не неудачник и способны на большее, чем быть заместителем начальника заставы?
- Шпионы не только в книжках бывают, капитан, - сказал он, внимательно на меня глядя. - А насчет того, что я считаю себя неудачником, вы, пожалуй, ошиблись… Не считаю…
"А вот и не ошиблась, дорогой мой, - подумала я. - Если бы ты не считал себя им, ты не стал бы сейчас возражать".
- Хотите совет? - спросила я, не обращая внимания на его возражение. - Пока вы будете так агрессивно реагировать на ни в чем не повинных перед вами женщин, вы никогда не почувствуете уверенности в себе.
- А что, собственно?.. - растерялся он.
- Поймите прежде всего простую вещь, капитан. Женщины - не враги мужчинам. Нас нужно просто любить, а не считать всех проститутками и шпионами. Вас обманула всего лишь одна женщина, и нельзя по ней судить обо всех остальных.
Он густо, как мальчишка, покраснел, и я поняла, что попала в точку.
- Простите, что я учу вас, как относиться к женщинам, но я устала от мужской слабости и одновременно агрессивности. Кстати, вам не надоело называть меня этим мужским званием - капитан. Что это мы с вами, как два бесполых существа, называем друг друга одним и тем же словом - "капитан"?
- Хорошо, - улыбнулся он, - давайте по фамилиям. Вы - Николаева, я - Евграфов.
"Фамилию ты мою запомнил, а вот я твою - нет, - подумала я. - Хотя это, в общем-то, само по себе ни о чем не говорит. Но в сочетании с направленной на меня агрессивностью…"
- Я предпочитаю по именам, - ответила я. - Меня зовут Оля.
- Тогда просто называйте меня Сергеем, - рассмеялся он. - Или еще лучше - Сережей!
"А случай-то вроде бы и не клинический", - подумала я, но имя "Сергей" вдруг вынырнуло из памяти и заслонило собой и пограничника, и дождь, шуршащий по крыше вездехода, и Чугункова с его странностями…
- Поехали на заставу, Евграфов! - сказала я, стараясь, чтобы он не заметил, что его имя вызвало у меня воспоминания, причинившие боль, - он ведь в этом совсем не виноват…
Глава третья
Первым, кого я увидела на заставе, оказался человек, которого уж никак не предполагала встретить на Шикотане, впрочем, только потому, что напрочь забыла о его существовании.
А между тем специальный корреспондент газеты "Мир катастроф" Ефим Шаблин встречался мне в районах бедствий достаточно часто, так как был, пожалуй, самым активным и легким на подъем корреспондентом в редакции не только нашей эмчээсовской газеты, но и "Известий", с которыми он тоже сотрудничал. Он не раз помогал мне добывать необходимую информацию, хотя не однажды становился и причиной неожиданных неприятностей.
В общем, это была незаурядная личность в смысле привлечения к себе событий - как хороших, так и плохих. Мы с ним дружили уже немало лет, встречаясь, как правило, вот так же случайно в самых неожиданных местах, и его отношение ко мне уже давно устоялось на уровне "хороший друг" ввиду невозможности никакого другого более высокого или близкого уровня.
Встреча с Фимкой меня обрадовала прежде всего потому, что из моей головы тут же вылетели все неприятные воспоминания о Сергее, с которым я рассталась не так уж давно, чтобы не испытывать уже боли от этого. Ефим бросился мне навстречу и затараторил:
- Ольга! Ты не представляешь, как я рад! Пошли сейчас же со мной. Я уже разведал, где у них тут столовая, и договорился об обеде… Там такая симпатичненькая повариха! Я на нее полпленки истратил - аппетитная деваха. А кормить нас с тобой будут, знаешь, чем? Жаркое из зайчатины, соленая горбуша, крабы, рябчики…
- Фима, - остановила я его, - боюсь, если с тобой приду я, тебя отправят несолоно хлебавши…
- Да? - растерянно спросил Фимка. - Об этом я как-то не подумал…
- Ну что вы, Оля! - вмешался Евграфов. - Вас приглашаю я… Меню от этого будет не хуже. Даже медвежатиной угощу.