После визита в парикмахерскую, кефира, одной-единственной рюмки по методу "клин клином" и пива Лесь вернулся на службу в радостном настроении. В нем бурлило удивительно позитивное отношение к жизни и удивительно негативное к работе. Беззаботно отдаваясь этому радостному настроению, он сидел некоторое время за столом и мечтательно следил за Барбарой. Вдруг его охватил творческий энтузиазм, он схватил кальку, мягкий карандаш и начал рисовать ее портрет.
В основе своей Лесь был импрессионистом, а сюрреализм и абстракционизм вели борьбу за его творческое "я" с переменным успехом. Следы этой борьбы четко наметились в создаваемом портрете. Источник вдохновения не обращал на художника ни малейшего внимания, Лесь рисовал беспрепятственно и с жаром, пока вошедший Каролек не заинтересовался его работой и не начал с интересом рассматривать уже оконченное произведение.
- Барбара, - позвал он, подавляя бестактное хихиканье, - иди-ка, посмотри на свой портрет.
Барбара, предчувствуя недоброе, встала и подошла к Лесю.
- Что это такое? - спросила она, помолчав. - Что означает это странное нечто? Интересно, в чем ты углядел сходство со мной, Каролек?
- А он не спускает с тебя глаз.
- Ах вот как. Нельзя ли пояснить, пан Лесь, в какой степени ваше творение связано со мной?
В подозрительно бархатном голосе Барбары прорывались зловещие нотки, но увлеченный художник не обратил на это внимания и продолжал восторженно пялиться на нее.
- Я вас так вижу, - прошептал он страстно.
У Барбары на мгновение перехватило голос. Портрет представлял собой многочисленные геометрические фигуры, в коих с некоторым усилием удалось бы увидеть обнаженную, так сказать, натуру, то есть деформированную фигуру, пожалуй, женского пола в позитуре сфинкса с весьма приподнятой вверх задней частью и с чем-то вроде цветочка в части передней, представляющей, скорее всего, зубы. Барбара и Каролек долго рассматривали шедевр в молчании.
- Вы меня так видите?.. - медленно начала Барбара.
- Это только меня вы так видите или всех женщин?
- Только вас…
- Позвольте выразить вам сочувствие. Целыми днями пребывать в одной комнате с чем-то, что вы так видите, это чудовищно! Мне вас искренне жаль! Надеюсь, вам станет легче по возможности этого не видеть! Повернем ваш стол, и с сего дня вы будете сидеть ко мне спиной!
Каролек бестактно и напропалую захохотал. Заинтригованный Януш присоединился к группе около Леся и стоял молча, сраженный оригинальностью видения женщины. Кто-то еще заглянул в комнату и вошел, предчувствуя нечто интересное. Через минуту над Лесем собралось уже семь человек. Последними присоединились главный инженер и зав мастерской.
- Что это такое? - с любопытством осведомился главный.
- Портрет Барбары, - вежливо объяснил Каролек.
Главный и зав взглянули друг на друга с ужасом. Подтверждались их самые худшие предположения.
- Прекрасно, - слегка неуверенно начал зав. - Вы прекрасно уловили… Эта характерная деформация…
- Что? - холодно прервала его Барбара. - Что ты сказал?
Зав вдруг понял, что попался. С одной стороны, опасный безумец, в руках у которого собственными глазами видел мясницкий нож, а с другой - разъяренная и непредсказуемая фурия. Сначала он хотел попросту удрать, но тут же устыдился: главному архитектору, руководителю коллектива надлежит нести все связанные с должностью тяготы. Секунду поколебавшись, он решительно повернулся к фурии.
- Мне надо с тобой поговорить. Пожалуйста, пройдем ко мне…
Они с Барбарой вышли, а главный, когда первый шок миновал, к вящему удивлению окружающих, начал вдохновенно всех убеждать: произведение Леся, дескать, просто уникально и великолепно.
Через четверть часа вся мастерская была проинструктирована: жара особенно повлияла на одного из сослуживцев. А польщенный Лесь никак не мог понять, чему приписать восхитительную, прямо-таки навязчивую общественную доброжелательность и отзывчивость. Все как один поспешно соглашались с его высказываниями, оказывали услуги, старались предупреждать малейшие его желания. Даже Януш, который до сих пор нудил его и пилил, теперь избегал, как огня, всякого упоминания о сроках интерьеров.
Настроение Леся радужно расцвело. Он вдруг почувствовал глубокую симпатию к сотрудникам, черные мысли испарились вместе с подавленностью. Веселый и счастливый он совсем забыл о страшных призраках и вспомнил о них лишь на следующий день по пути на работу.
Разумеется, он снова опоздал и снова не придумал никакой убедительной причины. Радужное настроение пошло к черту, и душа снова погрузилась во мрак и живейшее негодование на кадровичку.
Он вошел в ее комнату, подписал присутствие и помедлил. Сделать вид, что совсем забыл о книге опозданий и поскорей смыться к себе в комнату? Не успеет, сейчас Матильда пихнет ему эту мерзкую макулатуру…
Ничего подобного не произошло. Пани Матильда мрачно взглянула на него, отняла служебную ручку и, не говоря ни слова, вернулась к своим делам. Лесь забеспокоился. Уже вчера, под конец рабочего дня, он понял, что утренняя встреча с завом и главным не прошла безнаказанно, и его подозревают в помешательстве. Все бы ничего, и он вовсе не переживал, поскольку в такой ситуации было кое-что приятное. Однако, если твердокаменная кадровичка, испуганная его сумасшествием, боится рассердить его книгой опозданий, по-видимому, дела зашли далеко. И неизвестно, куда еще могут зайти… Во всяком случае, он спрашивать про эту идиотскую книгу вовсе не намерен!
- Добрый день, - поздоровался он, войдя в свою комнату и положив портфель на стол. - Вы случайно не знаете, почему Матильда не всучила мне сегодня кондуит? Или все дело в том, что я спятил?
- Отчасти, без сомнения, так, - вежливо подтвердила Барбара. - Но основная причина в другом. Причина весьма нелестная для вас.
- Пойди сразу признайся, - добродушно предложил Януш. - Говорят, признание - смягчающее обстоятельство.
- А в чем мне признаться? - осторожно осведомился Лесь. Беспокойство его возрастало.
- А вы не упрямьтесь. Не имеет смысла, и так все выяснится.
- Или лучше не признавайся открыто, Матильда такого не простит, - предостерег Каролек. - Подбрось по-тихому.
- Она все равно не простит. Старайся обходить ее стороной.
- Да, у вас жара на головке сказалась, - обиделся Лесь. - В чем дело?
- Ладно уж, не прикидывайся. Хоть перед нами не валяй дурака. Понятно, Матильда, Ипочка, Збышек, а нам-то зачем? Да что там! Признавайся, где спрятал. Или домой уволок?
- Перед сном почитываешь? - поинтересовался Каролек.
- Надеюсь, вы не сожгли ее? - забеспокоилась Барбара. - Там столько живописных подробностей!
Только немного погодя Лесь понял, о чем шла речь, новость громом громыхнула. Административный журнал самым непостижимым образом исчез, и подозрение пало на него. Его ошеломила не столько информация, но идея, наипростейшая идея, до которой он так и не додумался. И долго еще он не мог прийти в себя от огромных перемен, происшедших в жизни безо всякого с его стороны вмешательства!..
Книга опозданий исчезла, словно камень в воде. Целый день не только пани Матильда, но и все сотрудники искали сей документ без всякого эффекта, быть может, оттого, что кроме кадровички, все остальные особо не усердствовали: документ не пользовался большой симпатией подписантов, и его дематериализация вызывала всеобщую тихую радость. На подозреваемого Леся смотрели благосклонно и находили, что у него гениальная голова.
Исключение составляла пани Матильда. Лишенная всех человеческих слабостей уже с самого рождения, безупречно обязательная, педантически порядочная, поразительно точная, неумолимо пунктуальная, она пользовалась у начальства репутацией жемчужины редкостного вида. Потерю служебного документа она восприняла как удар, горе, личное оскорбление. Торопливо и судорожно перерыла все шкафы и полки, и страшное подозрение на Леся все более и более подтверждалось. Ведь он был чемпионом по опозданиям.
А Лесь светился счастьем. Все подозрения в сравнение не шли с неземным блаженством, испытанным в тот момент, когда проклятая книга исчезла из его жизни. Творческий порыв переполнил его душу. Он сел за стол и осмотрел чертежи.
- Януш, что с этим шкафом? Включаем во внутреннее оборудование?
- А ты разве его сделал? - удивился Януш, не припоминавший, чтобы Лесь за все последние дни хоть раз поработал. Встал и недоверчиво подошел к нему. - Слушай, а неплохо получилось! Когда ты успел?
- Когда я работаю, то хо-хо! - гордо ответствовал Лесь и забарабанил кулаками по выпяченной грудной клетке, демонстрируя таким манером свои творческие способности.
Януш взглянул на него со скепсисом: по его мнению, гориллы абсолютно таким же манером барабанят в грудь, а животные эти вовсе не отличаются творческими возможностями, и посему неизвестно, что, собственно, Лесь имеет в виду. От решения этой проблемы Януш отказался и вернулся к шкафу.
- Включаем, - решил он. - Дочерти еще складной стол и полки и принимайся за колористику. Остальное я закончу.
Лесь начал работать. Энтузиазм переполнял его, требовался дополнительный выход. Если бы дробил камень на дороге, верно, молчал бы, усилия же за чертежной доской оказались не слишком обременительны. А посему помог себе пением, и поплыли в пространство чувствительные шлягеры. Через полчаса Барбара, сидевшая ближе всех, не выдержала.
- Пан Лесь, а не могли бы вы прекратить этот вой? - спросила она испепеляюще вежливо.
- Барбара… - укоризненно прошептал Лесь, прерывая песнь.
Он взглянул на Барбару и вдруг вспомнил увиденные два дня назад четыре ноги, которые неизвестно как вылетели у него из головы. Воспоминание чрезвычайно забеспокоило его.
- Я понимаю, - ответил он горько, в беспокойстве пропуская логическую связку и не обращая внимания на смысл.
- Да, здесь есть ботинки, пение коих больше удовлетворяет ваш музыкальный вкус.
Каролек и Януш внезапно вздрогнули, Барбара застыла над доской. Лесь встал из-за стола и вышел с гробовой физиономией и нахмуренными бровями.
- Ну что ты наделала? - беспомощно пробормотал Януш. - Ведь он так хорошо сидел и вкалывал!
- Песнь ботинок, - задумался Каролек. - Интересно, что бы это такое значило…
- Откуда я знаю, как часто у него бывают приступы, - разобиделась Барбара. - Я думала, он уже пришел в себя.
А Лесь тем временем неопровержимо доказывал нарушение умственного равновесия. Он блуждал по всей мастерской, заглядывал под столы, скрупулезно изучая мужские ноги и абсолютно игнорируя дамские. Его появление сопровождалось молчанием, за ним следили испуганные глаза. Весь коллектив проектного бюро смертельно боялся психов.
Лесь произвел осмотр и убедился: одинаковые югославские ботинки носят пять человек. Количество соперников совершенно выбило его из колеи и парализовало всякое желание работать. Он отправился выпить пивка и, стоя у киоска, грустно задумался о превратностях судьбы: книга опозданий вот-вот найдется, в борьбе аж с пятью противниками он не устоит, жизнь пойдет к черту под хвост.
На следующий день кондуита не было по-прежнему. У Леся снова затеплилась надежда, а вместе с ней он ощутил и прилив позитивного отношения к труду. Старательно избегая кадровичку, бросавшую на него полные ненависти взгляды, он не только не выходил из комнаты, даже из-за стола не вставал, благодаря чему удалось закончить чертежи внутреннего оборудования.
Постепенно, в течение нескольких последующих дней, угнетающий призрак увял, поблек и отошел, наконец, куда-то в туманную даль. Ежедневный кошмар исчез и жизнь решительно приобрела очарование. Лесь явственно чувствовал, как в нем распускается нечто, чему и названия нет. Предполагаемый соперник неожиданно сделался фактором стимулирующим, творческие силы забурлили, и взрыв вдохновения бросил его на колористику. Вот теперь-то он покажет, на что способен, и еще посмотрим, чьи ноги восторжествуют через пару недель!
Кипы листов с выкрасками росли на его столе и играли всей гаммой цветов, когда был нанесен удар.
Не подозревая о грозовой туче, счастливый, беззаботный, как всегда, опоздавший, Лесь расписался в присутствии и помертвел. Веселая и довольная кадровичка подсунула ему книгу опозданий!
- Что это?! - отчаянно простонал Лесь. - Нашлась?!
- Как видите. Нашла сегодня утром.
- Где?!!!..
- Представьте, в шкафу. Лежала на самом видном месте. Совершенно не понимаю, наверно, кто-нибудь подкинул.
Пани Матильда лучилась, а Лесь погрузился во мрак. Творческий порыв растворился, улетучился. Он дотащился до своего места, с тупым отчаянием уставился на раскинутую на столе радугу.
Умиротворение в мастерской продолжалось недолго. Через два часа коллектив потрясло новое ужасное открытие. Исчезла книга секретных документов.
Истерзанная Лесева душа почувствовала слабое утешение: есть еще на свете жалкие остатки справедливости. У пани Матильды объявились явные симптомы нервного расстройства. Она целый день переворачивала вверх дном все свое служебное достояние в поисках ценного документа, а у себя в кабинете тоже немало ошарашенный зав тщательно перелистывал обретенную вновь книгу опозданий в поисках какого-нибудь следа, который объяснил бы таинственную кражу.
Пару следующих дней кадровичка искала, зав размышлял, а Лесь безнадежно размазывал на листах разные оттенки плакатных красок, неизменно впадая в колористический абсурд.
Еще через несколько дней ситуация опять радикально изменилась. Неожиданно и непонятно как нашлась книга секретных документов, зато снова пропали опоздания. Несчастная пани Матильда была близка к помешательству. Вся мастерская кипела, заинтригованная таинственными кражами, совершаемыми неизвестным субъектом по причинам в высшей степени непонятным. Когда книги вновь попадали в шкаф, в них не обнаруживалось ничего подозрительного: ни подчеркнутых, ни вычеркнутых записей, словом, ничто не наводило на след.
Лесь опять оживился, и вдохновение не заставило себя ждать. По наитию он нашел нужное сочетание цветов и работал с пламенным усердием. Ближайшее окружение взирало на него сперва неуверенно, порой с удивлением, наконец, с чем-то вроде восхищения.
- Слушайте, а у него на удивление хорошо получается, - сказал сбитый с толку Януш, рассматривая Лесево творение в его отсутствие. - И кто бы мог подумать?..
- Он ведь вообще-то хороший парень, только недотепа, - объяснила Барбара.
- Если бы так работал, Боже милостивый, как бы дела пошли. А сейчас черт его опять куда-то понес.
- Может, его к стулу привязать? - предложил Каролек. - Сроки на носу.
- Не приведи Господи, чего доброго, опять приступ будет! Что это у него запело? Носки?
- Ботинки, - поправил Каролек. - И не у него, а у Барбары.
Лесь по-прежнему пребывал в творческом безумии. Кроме коротких выходов за пивом и на балкон, откуда удавалось рассмотреть блондинку визави, не отрывался от работы. Едва приметное одобрение в красивых глазах Барбары возносило его на крыльях. В одно из очередных появлений книги опозданий и исчезновения книги секретных документов цветовое решение интерьера Лесь завершил.
Удивительные кражи служебных рукописей, почему-то тесно связанных между собой, были темой дня. Никто не разумел причин, и потому, в конце концов, сделали вывод насчет Леся как бесспорного кандидата в сумасшедший дом.
- Я еще понимаю, когда он книгу опозданий крадет, - задумчиво изрек инженер заву. - А вот на кой черт ему книга с документами?
- С толку сбить хочет? - предположил зав.
- Этакий камуфляж? Возможно. Тогда зачем подбрасывает обратно?
- Понятия не имею. И, вообще, знаете, что-то тут не так. И где он их прячет? Не в окно же выбрасывает.
- В окно? С четвертого этажа?.. Все бы уже было растрепано и перепачкано. И со времени этих краж он на удивление продуктивно работает. Знаете, меня в тупик поставил. Такой способный тип, у него великолепные идеи! Если бы так работал, я бы уж простил ему эти постоянные опоздания…
Мнение о Лесе уже совершенно изменилось, когда тайну наконец раскрыли. Сокрушенная пани Матильда просила зава принять ее и сообщила секрет - лицо ее по очереди смертельно бледнело и пламенно алело. Через полчаса вся мастерская обсуждала секрет.
Выяснилось, что книга опозданий и книга секретных документов - одна и та же книга. Опоздания вписывались с одной стороны, а документы фиксировались с другой, вверх ногами. В зависимости от того, какой стороной пани Матильда убирала книгу в шкаф, терялась или находилась соответствующая пропажа. Этот удивительный недосмотр вогнал кадровичку в полное отчаяние, а весь коллектив в радостное буйство.
- Всё из-за жары, - оправдывалась страшно смущенная пани Матильда. - Клянусь, ни разу в жизни со мной ничего подобного не случалось! Пан Лесь, простите меня, я все время вас подозревала!..
Прощение у Леся удалось получить без малейшего труда, ибо в его экзистенции наступил непонятный перелом. Лесев автограф снова начал систематически фигурировать в обретенном журнале, но атмосфера вокруг автографа решительно изменилась. Долго не мог он понять, в чем дело, наконец, кружным путем ему сообщили: оба начальника рассудили смириться с постоянными опозданиями при условии, что и впредь он будет работать столь же впечатляюще, как над колористикой. А насчет специально запланированного снисходительного отношения к нему он так и не узнал - начальники старательно скрывали этот факт даже друг от друга, ибо каждый из них опасался задевать безумцев.
Мягкое отношение к Лесю возымело прекрасные результаты. От намерения убить кадровичку он отказался решительно и сам удивлялся, как такие глупости пришли ему в голову. Боязливая вера в сокрытые на дне души таланты крепла с каждым днем. Заканчивая колористику, создавая подлинный шедевр, он всем своим существом жадно ловил слабые проблески признания в глазах обожаемой женщины. Проблески порождали новые надежды, оными надеждами питаемое чувство разгоралось ярче и ярче, и все шло к тому, что вымечтанное мгновение вот-вот наступит.
Накануне приемки проекта в половине четвертого Януш вернулся из светокопировальной мастерской, нагруженный семью комплектами проекта.
- Вот чудеса-то, - сказал он, с удивлением глядя на сложенные на столе кипы. - Успели к сроку!
Каролек поглядел на документацию с неменьшим удивлением и повернулся к Лесю.
- А ты? - спросил он с любопытством.
Лесь молча и торжественно показал на тщательно сложенные цветные листы. В последнем, приколотом перед ним на столе, не хватало только подписи.
- Ну так что? - оживился Каролек. - Можем вовремя удалиться домой, как все люди?
- То есть… - буркнула Барбара.
- Я ухожу, - категорически заявил Януш. - В последнее время забыл, как свет дневной выглядит на улице. Использую оказию и посмотрю.
- И я тоже ухожу, - решительно повторил Каролек и с участием посмотрел на Барбару. - Остаешься?
- А ты когда-нибудь видел слесарку, которая сама собой бы рассчиталась? - ядовито спросила Барбара.