- Куда там! Напугаешь его, садиста. Спартак сам с бандитской рожей кого хочешь мог напугать, - не дала договорить Галактионова и, словно от страха, зябко поежилась. - Если бы вы знали, какой это ужасный был человек, не тратили бы время на поиски убийцы. Тот доброе дело сделал, устранив из общества мерзавца.
- На первом допросе вы иное о Спартаке говорили, дескать, когда выпьет, в тряпку превращается…
- С перепугу наплела. Хотите, поспорим, что Спартак сам наскреб на свой хребет?..
- Нам запрещено спорить, - иронично сказал Лимакин. - Если бы разрешалось, я бы все ваши доллары выспорил.
- Нет уж, фигушки! - с детской непосредственностью воскликнула Галактионова и сразу вздохнула: - Шутки шутками, а я, честное слово, убеждена, что сам Казаринов нашел свою смерть. Она давно по нем плакала. Как говорится, жил смешно и умер грешно.
- Вы спутали. Говорится наоборот: жил грешно…
- У Спартака грех со смехом был густо перемешан. Поэтому не мудрено спутать. - Галактионова вдруг повернулась к Бирюкову: - Для чего вы фотокарточку Казаринова с какой-то бабой мне показывали? Наверное, Спартак и там нагрешил?
- Пока трудно сказать, - ответил Антон. - Значит, сфотографированную с Казариновым женщину вы не знаете?
- Не знаю.
- И фамилия Виноградова вам ни о чем не говорит?
- Абсолютно! - Галактионова задумалась. - Вот, судя по одежде, в какой Спартак ходил, сфотографировали его осенью прошлого года. Примерно, в октябре. Угадала?
- Угадали, - улыбнулся Антон и тут же спросил: - В дачном поселке Родниково у Казаринова были знакомые?
- Знакомых у него везде хватало. Он же был прилипчивый к женщинам, как банный лист. Может, и ту бабу, что с ним на карточке, закадрил. Или, скажете, не угадала?..
- На этот раз не угадали, - ответил Антон.
- Жаль.
- Что не "закадрил"?
- Нет, что не угадала. Видимо, какой-то прокол у Спартака получился. Судя по выражению его физиономии на снимке, клянусь чем угодно, перехватчик вышел на боевую позицию.
- Юлия Николаевна, откуда у вас такое количество новеньких двадцатипятирублевок? - внезапно спросил Бирюков.
- Из Сбербанка, разумеется, откуда больше.
- А раньше говорили, будто шубу на барахолке продали… - быстро сказал следователь.
Галактионова смутилась.
- Насчет шубы соврала, из страха. Это перед реформой, когда ликвидировались пятидесятки и сторублевки старого образца, я весь свой наличный крупняк обменяла в Сбербанке.
- Кто подсказал о предстоящей реформе? - опять спросил Бирюков.
- Об этом без подсказки все деловые люди знали.
- Под деловыми людьми подразумеваете дельцов? - снова вклинился Лимакин.
- Упаси бог, путать кислое с пресным!
- По-вашему, между ними есть разница?
- Как говорят в Одессе, это две большие разницы. Деловые добывают свой нелегкий хлеб трудом и сообразительностью, а дельцы жиреют на жульничестве.
- Вы, случайно, не одесситка?
- Почему случайно?.. Одесса - город моего детства.
- Как в Сибирь попали?
- Поступила в Новосибирский торговый институт, и мама обменяла одесскую квартиру на Новосибирск.
- Из-за вас?
- Не столько из-за меня, сколько по совету врачей. Ей порекомендовали сменить климат.
- А среди ваших знакомых старого одесского портного нет?
- Примитивными услугами наших ателье я не пользуюсь. Предпочитаю импортную одежду, там всегда можно подобрать вещь по фигуре.
- Работой своей довольны?
- Работа как работа. Звезд с неба не хватаю и в большие начальники не рвусь.
- ОБХСС не досаждает?
- Из обэхээсников только Сережа Полегшаев постоянно подкапывается. Но я прямо ему сказала: "Если для пользы дела где-то и схитрю, у тебя, миленочек, ума не хватит, чтобы разгадать мою хитрость".
- Тупой?
- Не сказала бы. Просто в промышленных товарах не рубит. Он же специалист-кондитер. Вот любопытно: работал Сережа в общепите - был рубаха-парень. И выпить не дурак, и за бабами поволочиться. Как в ОБХСС перешел, стал таким самоуверенным и гордым - не подступись.
- "На лапу" не просит?
- Упаси бог! Такой щепетильный чистоплюй, смотреть смешно.
- Юлия Николаевна, - вновь заговорил Бирюков, - вы Гурьяна Собачкина знаете?
Галактионова пожала плечами:
- Лично не знаю, но от грузчиков слышала, будто есть в райцентре могильщик с такой фамилией. А что?..
- Очень любопытное совпадение произошло. На следующий день после неудачного захоронения Казаринова у Собачкина появилась точно такая сумма денег и такими же купюрами, как у вас. Не объясните, почему такое случилось?
- Не может быть…
- Поверьте, я не обманываю.
- Если это правда, то совершенно ничего не понимаю и, разумеется, объяснить не могу… - Галактионова нахмурилась. - Мои деньги дома. Хотите, прямо сейчас поедем, и я вам покажу в банковской упаковочке всю пачку этих купюр. Странно, почему высказали такое подозрение?
- Потому что, когда Собачкин был жив, вы заявляли, будто Спартак утащил у вас деньги. Стоило Собачкину умереть, ваши купюры сразу нашлись…
- Ой, разве могильщик умер?! Первый раз об этом слышу. Нет, честное слово, тут я ничего вам не объясню.
- Может, подскажете, откуда могла появиться коробка от японского холодильника, в которой пытались тайно захоронить Казаринова?
- Этого тоже не знаю. Та упаковка, в какой грузчики привозили холодильник мне, до сих пор у крыльца лежит. Руки никак не доходят, чтобы увезти на свалку или сжечь.
Исподволь наблюдая на Галактионовой, Бирюков старался уловить в выражении ее лица, в жестах, в интонации голоса оттенки фальши или боязливой скованности. Однако Юлия Николаевна вела себя так раскрепощенно и открыто, что создавалось впечатление, будто она внезапно вырвалась из длительного заточения на волю и упивается неожиданно свалившейся на нее свободой. "Похваставшись" вначале ажурными колготками, Галактионова при дальнейшем разговоре словно забыла о своих привлекающих внимание мужчин прелестях. Во всяком случае, вульгарно не выпячивала их, а если слегка и кокетничала, то это выглядело естественной реакцией в разговоре с мужчинами симпатичной женщины, прекрасно знающей, что она недурна внешностью.
Когда Лимакин записал необходимые показания и попросил Галактионову перед тем, как подписать протокол, прочитать его содержание, Юлия Николаевна, взяв авторучку, беспечно сказала:
- Вот еще, стану тратить время на такой пустяк.
И лихо расписалась в указанных следователем местах.
- Время - деньги? - шутливо спросил ее Лимакин.
- А как вы думали…
Галактионова попрощалась. Уже от порога, обернувшись, глянула на Бирюкова:
- Заходите, Антон Игнатьевич, в гости. Своими глазами убедитесь, что заинтересовавшая вас моя потеря цела и невредима. А о Казаринове, если захотите, могу рассказать еще тысячу и одну историю.
- Спасибо, - ответил Антон. - Криминальные истории предпочитаю слушать здесь.
- Здесь у вас казенно… Что касается криминала, я все до конца выложила.
После этого улыбнулась и вышла. Бирюков встретился взглядом со следователем:
- Какое впечатление?
- Потрясающее!.. Удивительная метаморфоза произошла с Юлией Николаевной. Она, похоже, не чувствует за собой ни малейшей вины.
- Хоть что-то фальшивое уловил?
Лимакин крутнул головой:
- Ничего! Или Галактионова "простая здоровая баба", или великолепная актриса, загубившая в торговле свой талант.
Глава 13
Получив от следователя Лимакина поручение отработать версию по дачному поселку, Слава Голубев стал частым гостем в Родниково. Перво-наперво, несмотря на возрастную разницу, он сдружился здесь со сторожем Александром Григорьевичем Донцовым - человеком не по годам энергичным, общительным и радушным. Бывшая профессия газетного фоторепортера выработала у старика зоркий глаз и прекрасную память на события.
По шутливому выражению самого Донцова, была у него и профессиональная привычка: "Ни дня - без рюмки!" Объяснял он это многолетней необходимостью постоянно поддерживать творческий тонус, так как распространенное в застойные годы газетное славословие сплошь и рядом заставляло идти на сделку с собственной совестью. Поскольку с "тонизирующими" напитками в нашей державе с наступлением перестройки возникла напряженка, то старый репортер, будучи от природы народным умельцем и врачевателем, изобрел свой метод приготовления "турахтина". Иными словами, фруктово-ягодных настоек. В зависимости от применяемого сырья "турахтин" получался разного цвета, но с одним и тем же терпко-кислым вкусом, от которого не только вязало во рту, но и скулы сводило. Однако градусы были, как говаривал сам изобретатель: "В соответствии с ГОСТом. В одной бутылке - шестнадцать, в двух - тридцать два".
Приняв на душу бутылочку, Александр Григорьевич любил "потурахтеть", то есть повспоминать репортерскую молодость. Забавных случаев в его памяти сохранилось великое множество, но самым наболевшим из них был, как в конце пятидесятых годов он фотографировал приезжавшего в Новосибирск Никиту Хрущева и от волнения не захватил в кадр стоявшего рядом с вождем первого секретаря обкома. Секретарь настолько разобиделся, не увидев на снимке собственного лица рядом с хрущевским, что буквально на следующее утро после публикации в вечерней газете Донцов "вылетел из штата редакции без выходного пособия".
Творческий тонус Голубева в допинговых вливаниях не нуждался. Сидя за столом на открытой верандочке небольшого дачного домика фоторепортера, Слава символически пригублял стакан с "турахтином" и поглядывал искоса на двухэтажный терем Виноградовых, расположенный по соседству с донцовским участком. Обычно, когда Слава наведывался в Родниково, дача Виноградовых пустовала. На этот же раз возле небольшой цветочной клумбы копошился одетый в старомодный парусиновый костюм лысый старичок с венчиком белых волос на затылке. Голубев сразу узнал одесского портного Химича. Стараясь ненавязчиво переключить разговор с Донцовым от воспоминаний о давних временах ко дням не так далеким, Слава терпеливо дослушал монолог старого репортера о том, как его уговорили вернуться в штат редакции после "загремевшего" на пенсию обидчивого секретаря, и осторожно спросил:
- Григорьич, что за старик на даче Виноградовых копается?
- Лазарь Симонович, отец потерявшейся Софии. Дедок прижимистый, но умный, - ответил Донцов, наполняя из графинчика свой стакан. - И потурахтеть любит не хуже меня, грешного. Недавно вечерком мы с ним бутылочку на двоих засветили, так Лазарь мне до первых петухов заливал арапа про знаменитые одесские катакомбы, где в Отечественную войну он то ли прятался от немцев, то ли воевал с ними…
- Так и продолжает старик жить у бывшего зятя? - воспользовался паузой Голубев.
- По секрету мне шепнул в тот вечер: "Пока не отыщу Соню, никуда не уеду".
- Не верит, что дочь сбежала с любовником?
Донцов отпил половину стакана и ловко кинул в рот переспевшую садовую клубничину. Почмокав ею, заговорил:
- Кроме самого Максима Вольфовича Виноградова из наших дачников никто в это не верит. Понимаешь, друг мой Слава, София Лазаревна была не из легкомысленных женщин. Озорной возраст она пережила. К тому же из-за полноты выглядела старше своих лет. Какому дураку, сам подумай, нужна в любовницы такая бабища?..
- Откуда же миф о любовнике появился?
- Телеграмма да письмо из Красноярска ложную картинку нарисовали. А до того и сам Виноградов считал, что его супругу или в Новосибирске убили, или где-то здесь, между поселком и железнодорожной платформой. Максим Вольфович - мужик гениальный! Он бы этот уголовный клубок размотал, если б ему мозга на ревность не развернули.
- Кто?
- А бог их знает.
- Как между собой Виноградовы жили?
- Нормально. Дача стараниями Софии Лазаревны содержалась, а Максим Вольфович появлялся здесь, как ясное солнышко, изредка. Человек он крайне занятой. Теперь почаще стал бывать, но хозяйство, в основном, ведет Лазарь.
- Давно, Григорьич, с Виноградовым знаком?
- С первого дня организации нашего поселка. В правлении садоводческого товарищества мы с ним состоим. Когда начинали здесь дачное строительство, я свои газетно-репортерские связи использовал, Максим Вольфович - свои. Он тогда работал на станции технического обслуживания "Жигулей". Ну, а там связи всегда были железные! Иной раз, бывало, дойду до самого высокого областного начальства, чтобы раздобыть, скажем, те же трубы для водопровода. Начальство на моей заявке пишет отделу снабжения строгое указание: "Отпустить!" Прихожу к снабженцам, те со смехом говорят: "Сходи с этим указанием в туалет". В таких случаях за дело брался Виноградов, и через день к поселку подкатывала "Колхида" с полным прицепом труб. Видал, какая система в нашем королевстве?..
- Система - ниппель, - сказал Голубев и опять спросил: - Где теперь Виноградов работает?
- По-моему, в какой-то совместной с иностранцами фирме. Говорю, мужик он гениальный. На трех языках - английском, французском и немецком - запросто шпрехает, как вот мы с тобой по-русски турахтим. Часто по разным заграницам бывает.
- Сейчас поездки за границу в приличную копеечку обходятся. Это сколько же денег надо иметь, чтобы часто туда путешествовать?..
- Дело, как говорится, не в деньгах, а в их количестве, Фирма ему эти поездки оплачивает, да и сам Максим Вольфович не бедный. На днях по старой дружбе заглядывал ко мне с бутылкой итальянского портвейна. От души вечерок поговорили, что называется, о бурных днях Кавказа, о Шиллере, о дружбе, о любви. Порассказывал, как проклятые нами капиталисты живут. Там другая система. Нам бы хоть чуток от них ума перенять. Ну, а насчет стоимости заграничных путешествий говорит, что билет на самолет до Лондона сейчас стоит пятьдесят шесть тысяч. Это еще по-божески. Вот если будет сто тридцать тысяч, тогда летать придется реже.
- Слушай, Григорьич, а чего это у Виноградова фамилия и имя русские, а отчество вроде как у… претендента на пост российского президента? - заинтересовался Слава.
Донцов, отглотнув из стакана, улыбнулся.
- Наверное, как и у того, мама была русская, а папа - юрист.
- Сколько лет Виноградову?
- Дитя военной поры, по-моему, около пятидесяти.
- После исчезновения супруги не женился?
- Говорит, в ближайшее время не намерен совать голову в семейный хомут. Зачем ему при постоянных командировках жена? Это ж, считай, самая дорогая любовница. Дешевле переночевать с одноразовой молодкой. Заглядывал он недавно сюда с одной чудесницей. Увидела дачу и чуть в осадок не выпала: "Макс! У тебя здесь, ну просто зашибись, как хорошо!"
- Как та "чудесница" выглядит?
- Вылитая Венера Милосская, только что руки целые.
- На какой машине Виноградов ездит?
- На разных. В их фирме, похоже, с машинами дефицита нет. Большей частью на серебристом "Мерседесе" здесь бывает.
- С шофером?
- Нет, всегда сам за рулем.
- А на "Тойоте" не катается?
- Не видел.
Голубев в раздумье помолчал.
- Григорьич, не дает мне покоя коварная мысль. Не могу поверить, что ты случайно сфотографировал улыбающегося парня с Софией Лазаревной.
- Кто тебе сказал, что случайно? Друг мой Слава, у того парнюги на морде лица крупными буквами написано, что он уголовник. Я с восемнадцати лет профессиональный фотограф и давно заметил: у каждого, кто отсидел в колонии несколько лет, вырабатываются приметы уголовной эксцентрики. В жестах пальцев, в мимике, в манере улыбаться. Словом, во всем колония накладывает на человека специфический отпечаток.
- Это я знаю, Григорьич, - не отступал Голубев. - Имею в виду другое. Парень вежливо разговаривал с Виноградовой, а ты его - щелк и на карточку! Зачем?..
- Ну я ж тебе говорил, на всякий случай. Сижу вот здесь, на веранде. Совершенно трезвый. Вижу, к Лазаревне подходит тип явно уголовного содержания. Ну, как его было не запечатлеть, если портрет для иллюстрации уголовной хроники годится? Быстренько взял фотоаппарат с телевиком и, не отходя от кассы, ухватил кадр.
- А наш районный прокурор, которому доложили, как ты мне рассказывал, говорит: "Что-то тут притянуто за уши". И я ничем ему не могу доказать, что он не прав.
Донцов долил из графинчика стакан, почесал за ухом.
- Видать, прокурор у вас не дурак.
- В этом нет сомнений.
- Придется раскрыть тебе фотосекрет, чтобы наша дружба не распалась. Дождливым вечером осенью прошлого года заглянул ко мне на огонек Максим Вольфович с бутылочкой коньяка и пожаловался, будто жена, вернувшись с черноморского курорта, воротить нос от него стала. На дачу зачастила. Максим учуял в этом недоброе. Говорит, Саша… Меня здесь все Сашей зовут. Последи, говорит, Саша, и, если увидишь Соню с пришлым джигитом, возьми их в фокус. Буквально на следующий день я и сфокусировал. Однако снимок не стал показывать Максиму. Думаю, Виноградовы между собой побранятся да помирятся, а я идиотом, подглядывающим в замочную скважину, перед Лазаревной на всю жизнь останусь.
- Виноградов интересовался результатом "фокусирования"?
- Спрашивал пару раз, ну как, мол, горизонт у моей дачи? "Чисто, - говорю, - как в ясный день". На том Максим и успокоился, а тут и София Лазаревна бесследно пропала.
- Эх, Григорьич, что ж ты сразу мне это не рассказал?! - с упреком проговорил Голубев.
Донцов указательным пальцем постучал по графинчику:
- Друг мой Слава, я же тебе при первой встрече предлагал: давай, мол, засветим графинчик и потурахтим. А ты что ответил? "Не могу, нахожусь при исполнении служебных обязанностей". Обидел ты меня своим отказом. Я же был известным фотокором. Люди считали за честь со мной выпить, а тут отказ… Думаю, коль ты такой рьяный службист, ну и служи себе на здоровье. Скажи спасибо, что уже тогда фотографию того уголовника отпечатал. А ведь вполне мог промолчать, дескать, моя хата с краю - ничего не знаю… - Донцов поднял стакан с "турахтином" и предложил: - Не сердись, давай за мир-дружбу выпьем…
- Давай, Григорьич! - энергично поддержал Слава: - Но с условием: если что-то интересное здесь приметишь, сразу - мне сигнал.
- Можешь не сомневаться. Сегодня я с тобой хорошо душу отвел. Приезжай чаще, чего доброго, и Софию Лазаревну отыщем. Признаюсь откровенно, почему-то тот улыбающийся уголовник у меня последнее время из головы не выходит. Он здесь прошлую осень возле дачи Виноградовых не один раз кружился, будто других дач в нашем поселке для него не существовало…
Беседу прервал подошедший с пышным букетом разноцветных тюльпанов одесский портной. Остановившись у калитки, старик обратился к Донцову:
- Саша, уезжаю я. Приглядывай надежней.
- Не беспокойся, Лазарь Симонович, порядок будет, как в лучших домах Лондона, - весело ответил Донцов и, указывая на букет цветов, спросил: - Икебану составил для подружки? Присмотрел сибирячку, одессит, а?..
- Эти цветы любила женщина моей мечты, - с неожиданной грустью сказал старик и сгорбленно пошел тропинкой по направлению к железнодорожной платформе.