Покойный отец был военпредом на "Ростсельмаше", военной формы не носил и только с Великой Отечественной сохранил воспоминания о тяготах службы. Так что говорить, что в душе Скифа с детства звенела армейская струнка, вряд ли стоит.
После трагической гибели всей семьи за Скифом приехал с Урала фронтовой друг отца, полковник-инженер, доктор технических наук Скворцов. У Игоря снова появились мать, отец и брат с сестрой, но спать, как прежде, беззаботно он уже не мог. Ему снились сны, которые стали частью его бытия.
Ему снились горы, города, в которых он никогда не бывал, но чувствовал их родными. Сны тянулись один за другим, как бесконечный сериал. В них звучала тягучая глубокая музыка, но почти не было слов. Он был в своих снах всегда главным героем и в каждом из них почти каждую ночь ехал куда-то, где его ожидали встречи с воспоминаниями детства и родными людьми. Этот несмолкаемый музыкальный призыв без слов и бесконечная погоня за уплывающим счастьем наполняли его сны привкусом дорожной романтики. Проснувшись, он был готов бросить все, отправиться на вокзал и сесть в первый попавшийся поезд.
Жить в новом доме Игорь больше не мог и скоро попросился в Суворовское училище в Свердловске. Его долго отговаривали новые родители, потом в спешке оформляли документы, а тут как раз пришла пора получать первый паспорт советского образца. Ему выдали на руки "серпастый и молоткастый" с записью: "Скворцов Игорь Федорович".
Паспорт он менять не стал - через пару лет все равно пришлось бы его сменить на военный билет, а затем на удостоверение личности офицера. Но и военный билет в Рязанском училище выправили на Скворцова, с этой же фамилией в удостоверении личности он и отправился воевать в Афганистан.
С выбором военной карьеры тоже вышла неувязка. Скиф закончил Суворовское училище всего лишь с одной четверкой по географии. Приемный отец, полковник Скворцов, ученый-программист с мировым именем, настойчиво упрашивал упрямого приемыша поступать в Харьковскую академию ракетных войск, но Волчонок, как звали его в новой семье, всякий раз встречал такое предложение в штыки: "Буду только боевым командиром!"
Скиф-Вовк утратил не только безмятежный сон, родную семью и фамилию. Обидную четверку по географии он давно уже исправил в скитаниях по дорогам войны на "отлично", семью обрел во фронтовом братстве, а имена менял с каждым новым документом. Но в нем осталась упрямая вера, что пусть хоть весь мир против тебя, зато у каждого в семейном тылу всегда есть человек, который примет тебя любого. Эту веру он ввел в закон жизни, и теперь у него оставались только два человека, ради которых он мог жить, - жена Ольга и дочь Ника. Жену свою он не видел почти десять лет, а дочери не видел никогда.
Еще мальчишкой придумал он себе слепую веру в непогрешимость семейного уклада. Он знал - верить можно только близким родственникам, которых у него тогда уже не осталось. Все жестче играли желваки на смуглых скулах взъерошенного пацаненка, злым волчонком посматривал он на мир прищуренными карими глазами.
Но майор Васильев, командир учебной роты, всегда держал Скифа подле себя, под попечительским крылышком. Знал, что, стоит отвернуться, он тут же устроит драку. Достаточно лишь косого взгляда или безобидной шутки, как воспитанник Скворцов мог налететь с кулаками даже на старшего по званию.
Из Суворовского его не смогли отчислить не только из-за почти отличной учебы, но и из-за прямого статуса круглого сироты, сына офицера. Ведь изначально суворовские училища были предназначены именно для ребят с такой судьбой.
В десантном училище вспыльчивость Скворцова понемногу улеглась, характер притерся - там все без исключения были сплошь задиристые хлопцы. Бесконечные сны о незнакомых городах и скалистых красноватых горах с ледяными пиками переросли, как и у большинства училищной десантуры, в мечту о грядущих подвигах. Но с самого начала учебы в Суворовском, а затем в десантном училище он как-то незаметно для самого себя стал искать предлог, чтобы не приезжать на каникулы домой к новым родителям. Из-за фамилии Скворцов чуть было не получил обидную кличку Шпак, что в переводе с украинского языка на русский обозначает "скворец". После этого он стал упорно насаждать среди друзей и знакомых будущий псевдоним - Скиф. Не выносил он и жалости к себе. Когда-то еще в школе родительский совет собрал деньги на новые ботинки для Игоря. Мальчишка сжал от обиды кулаки и швырнул подарок к ногам благодетелей.
Образцом мужества для него на всю жизнь остался погибший отец. Женщин до окончания училища он не только не знал, но и откровенно презирал. Единственными женщинами в его представлении были сгоревшие бабка, мать и сестра. Но все же в том, что Волчонок-Вовк так и не превратился после всех перипетий судьбы в матерого волка-уголовника, была повинна хрупкая девушка-былинка с голубыми глазами в пол-лица. В своих воспоминаниях о ней он всегда был счастлив и до сих пор не мог понять, как эта студентка-журналистка, выросшая в Москве в "доме на набережной", могла выйти замуж за капитана-десантника.
В снах его она никогда не являлась. Но, как сказал бы отец Мирослав устами Экклезиаста, "что существует, тому уже наречено имя". И звали ее Ольгой. И сроку их семейной жизни был месяц, медовый месяц.
ГЛАВА 7
Совещание в кабинете главного редактора канала длилось уже третий час. Шел нудный разговор о низком качестве передач, о засилье американских триллеров и чрезмерной эротике на телеэкране. Выступающие обращались не к хозяину кабинета, а к восседавшему в сторонке на крутящемся офисном кресле вертлявому человечку с умным и холодным взглядом за золотыми дужками очков.
Близость этого человечка к некоторым высшим должностным лицам страны заставляла выступающих взвешивать каждое слово и с затаенным страхом читать в его ускользающем взгляде реакцию на свое выступление. Между собой телевизионщики звали его Некрофил за страсть наносить удар строптивым работникам в самый неожидаемый момент. Известные тележурналисты и популярные ведущие программ в присутствии этого человечка съеживались, и на их лицах появлялось угодливо-лакейское выражение.
"А он ловит кайф от их страха и угодливости! - наблюдая со стороны за человечком, сделала для себя открытие Ольга и вспомнила встречу в цюрихском аэропорту папашей Коробовым "новых русских", в число которых входил и этот человечек. - Вот так же он сам съеживался и по-холуйски гнул спину перед папашей Коробовым. Силен папашка! - со злорадством усмехнулась Ольга. - Цепко он их всех в руках держит…" Будто прочитав мысли Ольги, человечек перекрутился на кресле в ее сторону и заговорщицки подмигнул ей, но глаза его при этом оставались холодными и ускользающими.
"Кого он мне напоминает? - спросила себя Ольга и прикрыла ладонью улыбку. - Ну конечно - шакала из мультфильма "Маугли". Те же ужимки и тот же ускользающий взгляд и невероятная энергия в плетении интриг".
На чью-то робкую реплику: не уменьшить ли количество шоу на канале - человечек внезапно взвился как ошпаренный и забегал по кабинету.
- Надо думать о народе, господа! - частил он скороговоркой. - Жалеть, жалеть его надо!.. Надо наконец помочь народу забыть кошмар чеченской войны. Если у народа нет хлеба, то наш долг дать ему хотя бы зрелища. Больше шоу: ярких, остроумных, действующих на подсознание, прививающих понимание демократии и общечеловеческих ценностей. Нам не переделать имперского сознания стариков, но мы можем воздействовать на молодежь. Молодежь обожает шоу. Никакой политики, господа. Только больше шоу, больше шоу!.. Надо разрушать коллективистское сознание "совков" и без устали учить их надеяться не на государство, а только на себя. Учить и учить "совков" - это наш долг, долг, господа!
Далее человечек особо выделил цикл передач Ольги Коробовой и поставил ее в пример другим ведущим. Ольга принимала заискивающие, преувеличенно громкие поздравления коллег и неискренние поцелуи "теледам". Сам человечек чмокнул ее в щеку и приступил к анализу вещания.
"Это надолго", - подумала Ольга и, не дожидаясь конца трескотни человечка, выскользнула из кабинета. По дороге она позвонила по мобильному телефону водителю. По обыкновению, личные водители машин телезвезд в ожидании хозяев в подвале под бюро пропусков резались в домино и травили анекдоты.
- Алеша, заводи машину, едем домой! - бросила она в трубку и сразу попала в объятия толстушки Верки Мамонтовой, директора молодежной программы "Обо всем понемногу". Верка была однокурсницей Ольги по журфаку МГИМО. Тележурналистки из нее не получилось по причине крайней стервозности, но, имея связи в верхах, она прочно оседлала директорское кресло. Телевизионщики знали, что Верка Мамонтова любовница Некрофила - его глаза и уши на канале, и по этой причине заискивали перед ней и старались водить с Веркой компанию.
- Ольгуша-дорогуша, ищу тебя по всем монтажным! - зачастила Верка. - Выручай, мать, зашились с передачей, вся надежда на тебя. Режиссер - малахольный, из старых китов, мох из ушей прет. Ведущая Ирка Прошкина - дура набитая, сама знаешь, а передача в плане… Операторы за тебя двумя руками. Я уже согласовала с главным замену Прошкиной на тебя.
- О чем передача?..
- Тошниловка! - засмеялась Верка. - С американской сдута. Что-то про голубых и зеленых. Но хохмы и "гэги" - стон по стране пойдет! Классные актеры, политики, депутаты. Ты же с ними как рыба в воде. Выручай, Ольгушка-душка, горим синим пламенем!
Разговаривая, они спустились на лифте в вестибюль служебного входа.
- Соглашайся, - цепко держала Ольгу за локоть Верка. - Выручай, боевая подруга, ты же знаешь - в долгу не останусь…
- Дай подумать, - отбивалась Ольга. - Не моя редакция… Не мой стиль - Прошкиной подлянку кидать.
- Ой, тащусь!.. Главный эту тварь уже в другую передачу ввел, Ольгуша.
- Ну, хорошо, коли так, - кивнула Ольга и, чмокнув Верку в щеку, направилась к машине.
- Съемка завтра в семь вечера, в пятой студии. В шесть на грим, - крикнула ей вдогонку Верка.
Водитель, увидев идущую от проходной Ольгу, поехал на "БМВ" ей навстречу. Когда до Ольги оставалось метров десять, под машиной сверкнула вспышка и громыхнул взрыв. Он подбросил автомобиль и перевернул его сначала на попа, а потом на крышу. На ряды припаркованных на стоянке машин обрушились градом осколки стекол. Взрывом Ольгу бросило на капот какого-то автомобиля. Вокруг нее суетились незнакомые люди с видеокамерами, что-то кричали, о чем-то спрашивали, но она не слышала их вопросов. Ее взгляд был прикован к окровавленному обрубку без рук и ног, вытащенному из горящей машины подоспевшими из проходной милиционерами.
- Атас, мужики, щас рванет бак! - раздался чей-то истошный вопль в толпе, окружившей машину.
Толпа метнулась в стороны, сбила с ног бегущих с огнетушителями пожарников.
Какие-то люди подхватили Ольгу под руки и потащили к проходной. В дверях она оглянулась на грохот взрыва за спиной - вокруг вставшей набок "БМВ" горели бетонные плиты стоянки…
В комнате дежурного по отделению милиции, охранявшей телецентр Останкино, ей дали кофе и полстакана коньяка. Она выпила все это и ушла в прострацию. Перед глазами стоял окровавленный обрубок на асфальте. Пришла в себя она только тогда, когда крепкий мужчина с волевым лицом и пронзительно синими глазами сильно тряхнул ее за плечи.
- Очнитесь, Ольга Викторовна, и отвечайте на мои вопросы, - властно сказал он.
- Вы кто? - спросила Ольга.
- Полковник ФСБ Максим Сергеевич Шведов. Я буду заниматься этим делом.
- Занимайтесь.
- Что вы можете сообщить по этому факту?
- Ничего.
- У вас есть враги?
- У всех они есть.
- Считаете ли, что покушение на вас связано с вашей профессиональной деятельностью?
- Нет, пожалуй. Нет.
- С вашим бизнесом?
- Теоретически возможно, но вряд ли.
- Но кто-то явно пытался убить вас? Кто?
- Не знаю.
- У вас много друзей в бизнесе?
- В бизнесе - компаньоны, а не друзья.
- А в жизни?
- Нет никого.
- Почему?
- Друзья - похитители времени.
- Где вы провели последнюю неделю?
- В Цюрихе с дочерью.
- С вами там ничего не случилось необычного?
- Ничего.
- На вас были еще когда-нибудь покушения?
- Нет.
- Не могли бы вы дать список ваших партнеров по бизнесу?
- Только с их согласия.
- Из-за конфиденциальности сделок?
- Да. А о законности сделок вы можете судить по документам моей фирмы "СКИФЪ".
- Если будет в том необходимость, мы заглянем в них.
- Я распоряжусь, чтобы вас с ними познакомили. А сейчас у меня очень болит голова.
- Понимаю. Заканчиваю. Скажите, а ваш муж не мог?..
- Сима Мучник?.. Он мухи не обидит!
Шведов дал Ольге подписать протокол допроса и, прежде чем отпустить ее, спросил:
- Извините, Ольга Викторовна, вопрос, вероятно, личного порядка… У вас есть какие-нибудь сведения о вашем бывшем муже, Скворцове Игоре Федоровиче, Скифе?
- Скиф погиб в Сербии.
- Погиб? Вы уверены?
- Я узнала об этом два года назад.
- Странно, - Шведов привстал со стула. - А по моим сведениям, год назад Скиф получил звание полковника сербской армии.
- Что вам и сказать, - смутилась Ольга. - Если бы Скиф был жив, может, того… - она кивнула на окно, за которым все еще дымилась изуродованная взрывом машина. - Может быть, того и не случилось бы… И если он жив, глупо думать, что Скиф стал бы таким образом мстить мне.
- Вы меня не так поняли, Ольга Викторовна. - Шведов отвернулся к окну. - В Афганистане Скиф спас мне жизнь.
- Мне тоже, - кивнула Ольга.
- Я слышал об этой истории. А если все же Скиф жив?..
- Я бы порадовалась за нашу с ним дочь. Извините, у меня раскалывается голова.
- Мои люди доставят вас домой.
- В этом нет необходимости. - Ольга кивнула за окно. - За мной приехал муж, Серафим Мучник, которым вы только что интересовались.
Стоя у окна, полковник Шведов наблюдал, как здоровенный толстяк в длинном черном пальто от Версаче, путаясь в полах, бестолково суетился, усаживая Ольгу в молочно-белый "Мерседес-600".
- Красиво жить не запретишь! - кинул вслед "Мерседесу" вошедший в комнату майор Кулемза и добавил, зло усмехнувшись: - Бандиты живут красиво, но - недолго. Я о муже Коробовой. Господин Мучник, по лагерной кликухе - Сима Косоротая. Два срока тянул… А глянь, какую паву отхватил при его-то склонностях…
- За склонности ныне не судят, - остудил его Шведов. - Что-нибудь по делу надыбал?..
Кулемза, не доверяющий никому и ничему, выразительно показал Шведову на потолок и телефоны. Шведов понимающе кивнул.
На улице, по пути к машине, Кулемза сообщил:
- Почти ничего не надыбал… Но вот компаньоны по бизнесу у нее… Ну, Мучник ладно, муж. А Анатолий Походин, сын того нашего Походина. Хоть срок еще не тянул, а личность, я тебе скажу, - пальцы веером и весь такой уж понтовый из себя… Да и сам генерал, папаша его, каким-то боком на фирму завязан. Кстати, в Цюрих Коробова вместе с ним летала.
- Точно? - впился в него взглядом Шведов.
- У них в самолете даже места рядом были. Странно другое: собиралась Коробова, судя по обратному билету, провести в Альпах неделю, а вернулась почему-то кружным путем через три дня. И одна, без Походина.
- Едем к Инквизитору! - подумав, сказал Шведов.
…Генерал-лейтенант ФСБ Дьяков, по прозвищу Инквизитор, молча выслушал доклад полковника Шведова о неудавшемся покушении на тележурналистку Коробову и задумчиво прошелся по кабинету. В прямой спине генерала, в его волевом, вскинутом вверх подбородке чувствовалась военная косточка. В то же время в плавных кошачьих движениях, в его неторопливых жестах и особенно в темных непроницаемых глазах было что-то от матерого хищника, в любой миг готового к отражению агрессии и к стремительному нападению.
- Твои соображения, полковник, по этому делу? - наконец повернулся он всем корпусом к Шведову.
- Радиоуправляемая мина на двести грамм в тротиловом эквиваленте, - четко отрапортовал Шведов. - И тем не менее, похоже, Коробову не хотели убивать, товарищ генерал…
- Сказал "а", говори "б", - тихим, но властным голосом сказал тот.
- Хотели пугануть грохотом, может, предупредить от какого-то ее шага…
- Основания для такой версии?
- Я спросил себя: а почему было не снять Коробову снайперу из какой-нибудь припаркованной у телецентра машины, а их там сотни. Пространство ровное, хорошо просматриваемое. Вероятность попадания для профессионала стопроцентная, и шума никакого.
- И это все? - строго посмотрел на Шведова Инквизитор. - Хило, полковник!
- Не все, товарищ генерал, - возразил тот. - Запугивание с громыханием - из арсенала Фармазона…
Фармазоном только в своем кругу они называли Походина.
- Это серьезней, - качнул подбородком Дьяков. - Думаешь, у Фармазона появились веские причины для подобного риска?
- Все может быть, - пожал плечами Шведов. Инквизитор бросил на Шведова короткий взгляд и зашагал по кабинету. Минуты через две он остановился, затем подошел вплотную к нему и тихо сказал:
- Под "зонтиком" дело о покушении на журналистку, отложи все текущие дела и осторожно копни его. Но… но главное - мне нужна информация о цели визита Коробовой и Фармазона к Питону в Цюрих.
Питоном окрестил Виктора Коробова лично Инквизитор еще десять лет назад за его умение "заглатывать" свои жертвы целиком и умело уползать от возмездия за черные дела, которые он, Дьяков, кропотливо распутывает все эти десять лет.
Увидев хмурое лицо Шведова, Инквизитор спросил:
- Не любишь копаться в семейном грязном белье, полковник?
- Признаться, да, товарищ генерал. Мне кажется, лучше копнуть сделки Коробовой. До ее папаши Питона в Швейцарии нам не дотянуться, а тратить время на его семейные отношения с дочерью и Фармазоном…
Инквизитор чему-то усмехнулся одними своими непроницаемыми глазами.
- Англичане говорят: "В каждом доме есть свой скелет в семейном шкафу", - сказал он и добавил вполголоса: - Мне нужно знать все про скелет в шкафу Питона. Мои люди в Швейцарии, разумеется, заглянут в его дом, но ты постарайся открыть мне его семейный шкаф здесь, в Москве. Но открыть абсолютно без скрипа… Иначе таких полканов спустят, что на нас никто не поставит и ломаного гроша.
- Понял, Егор Иванович, - кивнул Шведов. - Через Фармазона и Коробову…
- Люблю понятливых!..
- Разрешите вопрос, Егор Иванович?..
- Разрешаю.
- А если эта версия тупиковая?
Инквизитор чему-то затаенно усмехнулся и показал на дверь.
После ухода полковника Шведова он достал из сейфа тоненькую папку без номера, с одной лишь надписью от руки: "Совершенно секретно. Дело Питона". Начато десятого января 1985 года. Более десяти лет назад схватку с Питоном Инквизитор проиграл, и не в том было дело, что он не любил проигрывать. Инквизитор твердо знал, что несвершившееся возмездие даже одному высокопоставленному преступнику развращает все общество в целом. Поэтому момента, когда под благовидным предлогом появится шанс добраться до бывшего функционера ЦК КПСС Виктора Коробова, жирующего ныне в Швейцарии, Инквизитор ждал все эти годы. И вот теперь, кажется, забрезжил шанс…