Время тянулось невыносимо медленно. Внезапно Лизка сорвалась с места, едва не опрокинув при этом хлипкий кухонный столик, и вскоре из комнаты донеслось ее сбивчивое бормотание. Подружка с кем-то говорила по телефону. Врожденное чувство такта и воспитание, полученное от родителей, не позволяло подслушивать чужие разговоры. Однако сейчас речь шла об отпуске, оттого я, плюнув на воспитание, настроила ушки на нужную волну.
Только толку от этого было мало, потому как Лизавета в разговоре со своим тайным собеседником использовала в основном малоинформативные "да" и "нет", "ну ни хрена себе", а пару раз не то восхищенно, не то разочарованно воскликнула: "Вот ведь блин, а!"
Ну, и что я должна была понять? Когда Лизавета закончила говорить, я уже заняла исходную позицию на кухне и без особого аппетита доедала йогурт. Подруга вошла, бережно неся на мордочке выражение абсолютного счастья, оттого я снова насторожилась.
- Знаешь, Витка, твоя идея насчет Турции меня вдохновила. Я позвонила Сашке Рычкову, ну, помнишь, в прошлом году у нас был роман? Он в турфирме работает. В общем, все выяснила. Знаешь, неплохо: экскурсии, нам это неинтересно, а еще дайвинг, дельтапланы, яхты, джип-сафари, квад-сафари…
- А это что? - я готова была разрыдаться от обилия пугающих слов. Турция мне как-то сразу разонравилась, но предлагать подруге уютный дачный участок под Москвой я поостереглась - она и там отыщет заботы на свою пятую точку. Как говорится, была бы задница, а приключения найдутся!
- Это гонки на таких… четырехколесных мотоциклах, квадроциклы называются. Но сейчас не об этом. Витка, главное - в Турции есть пещеры, да еще какие!!!
Тут я со всей отчетливостью осознала - от пещер никуда не деться. Если уж Лизавета решила туда спуститься, она найдет их даже на Юпитере. И потом, лучше уж пещеры, чем все эти дайвинги и сафари вместе взятые. Однако Лизка после эффектной, почти театральной, паузы неожиданно заявила:
- Только мы туда не поедем.
В первое мгновение я даже обрадовалась, но при взгляде в Лизкины лукавые глазюки от этой затеи отказалась. Наверняка у подруги какой-нибудь хитроумный план имеется.
Как в воду глядела!
- В Турции все пещеры туристами исхожены вдоль и поперек, ничего интересного там найти не удастся. Но мы пойдем другим путем, нам нужны такие пещеры… такие… Словом, дикие! - Дикие пещеры страсть как пугали именно своей дикостью и неожиданно проснувшейся любовью к ним Лизаветы. Я зажмурилась. Подруга словно и не замечала моего смутного состояния и продолжала запугивать: - Сашка уверил, что диких пещер полно и у нас в Подмосковье, хоть лаптем хлебай! Вот туда-то мы и направимся.
Прозвучало это как приговор, который обжалованию не подлежит.
Я обвела прощальным взглядом родные стены, глубоко вздохнула, а потом обреченно проронила:
- Когда едем?
Следующие несколько дней я провела в каком-то тумане. Точно рассказать, что происходило в это время, не в силах, потому как помню смутно. С уверенностью могу лишь сказать, что Лизка куда-то меня водила. Там было много подозрительного народу, и все разговоры велись исключительно о пещерах. Как позже пояснила Лизавета, мы посещали лекции начинающих спелеологов. Примерно через две недели нам с Лизкой торжественно вручили какие-то бумажки с указанием категорий пещер, куда мы можем ходить без риска для жизни. Подруга радовалась, как дитя, пугала меня страшилками об активном отдыхе под землей и не жалела красок, рисуя ближайшее будущее. Внезапно открывшиеся перспективы нагоняли зеленую тоску. От мысли, что спускаться в недра Земли все-таки придется, я начинала заикаться и путать слова. Однажды я попыталась робко намекнуть шустрой подруге, мол, согласна на экстремальный отдых в Турции и готова на дайвинг, а заодно полетать на дельтаплане. Лизка долго смотрела на меня круглыми от удивления глазами и вроде бы даже не понимала, о чем речь. Потом, оставив попытки осмыслить сказанное, отмахнулась, как от назойливой мухи.
- Не говори глупостей! - вот и весь сказ.
Сразу после окончания курсов начался следующий, самый ответственный этап подготовки. С утра до вечера мы с Лизкой мотались по подозрительным палаткам и вполне приличным магазинам в поисках специального снаряжения для спуска под землю. Замечу в скобках, все приобретения осуществлялись на деньги, полученные от Ашота. Удовольствие спуститься под землю оказалось довольно дорогим. Деньги стремительно таяли, а обещанного счастья я все еще не получала. Назначение некоторых приобретенных вещичек так и осталось для меня загадкой. Но самое большое изумление вызвала брошюра с идиотским, на мой взгляд, названием: "Как выжить в пещере, или Пособие для начинающего спелеолога". Когда я открыла книженцию и прочитала первую попавшуюся на глаза фразу, то с трудом удержалась, чтобы не хлопнуться в обморок, плавно переходящий в кому. Да и как тут не хлопнуться, если в брошюре черным по белому написано: "Практически во всех пещерах, за исключением подводных, летучие мыши чувствуют себя вполне комфортно. Сталактиты и сталагмиты служат им надежным пристанищем и легко вписываются в общий симбиоз". Ничего более ужасного мне в своей жизни читать не доводилось. Ощущение такое, будто автор этой инструкции с русским языком знаком поверхностно и задался целью напугать новичков до смерти. Надо заметить, ему это неплохо удалось! Симбиоз сталактитов, сталагмитов и летучих мышей пугал посильнее знаменитого Фредди Крюгера с улицы Вязов.
На все мои попытки прояснить ситуацию Лизка отвечала коротко, но информативно:
- Отвянь, зануда! На месте разберемся.
Само таинственное место меня, кстати, тоже интересовало: куда на этот раз занесет нас богатое Лизкино воображение?!
И вот наконец настал черный день, когда мы с Лизаветой отправились на поиски приключений. Подруга пребывала в приподнятом настроении и всеми силами пыталась поднять мой боевой дух. Дух подниматься никак не желал, возможно, потому, что за спиной у меня болтался рюкзак со спецснаряжением, весивший никак не меньше двадцати килограммов. Разумеется, настроения сей факт не прибавлял, а будущее просматривалось исключительно в мрачных тонах. Кроме того, я искренне не понимала, зачем нам в пещере столько барахла? Мы же не собираемся провести там всю оставшуюся жизнь?
- Ну, это как повезет, - в ответ на мой вопрос философски вздохнула Лизка, заметно грустнея, но, увидев, как я медленно бледнею, весело рассмеялась: - Шучу. А насчет барахла я так тебе скажу, Виталия: надо было не сидеть на курсах с похоронным видом, а внимательно слушать, что тебе говорят умные люди и старательно конспектировать!
Тут вспомнился прыщавый "лектор" лет двадцати двух от роду, который во время лекции позволял себе такие выражения, что краснели даже стены. Да и вообще лекции он читал на молодежном сленге, щедро добавляя в него профессиональные словечки. Впрочем, особой разницы между ними я лично не заметила, и конспектировать этот бред, по-моему, не имело смысла, раз все равно ничего не понятно.
В электричке я с огромным облегчением скинула рюкзак, недолго его с ненавистью попинала, после чего задвинула под лавку. Сидящий напротив молодой человек с борсеткой в руках сочувственно мне улыбнулся:
- К бабушке в деревню?
- Мы спелеотуристы, - отчего-то сердясь, объявила Лизка, - а это спецснаряжение.
Сочувствия в глазах парня прибавилось, правда, к нему добавилась еще изрядная доля изумления. Парень сдавленно хрюкнул и демонстративно уставился в окно, но время от времени бросал в нашу сторону настороженные взгляды. Наверное, в его понимании спелеотуристы сродни шизофреникам.
Лизка извлекла из большой пластиковой сумки в клеточку, до отказа набитой провиантом, две банки пива, купленные в вокзальном киоске, ловко их вскрыла и одну протянула мне со словами:
- Пей маленькими глотками, холодное.
Трогательная забота, ничего не скажешь! Если уж она так печется о моем здоровье, лучше бы в Турцию повезла!
Полтора часа тряски в душной электричке здорово утомили, к тому же выпитое пиво (следом за первой банкой Лизка вручила вторую с тем же наставлением) дало о себе знать, и я уже не чаяла поскорее оказаться на природе, желательно среди густых кустиков. Вскоре желание стало столь сильным, что я нервно заерзала на скамейке, нервируя тем самым Лизавету.
- Ты чего вертишься, будто на ежа села? - наконец не выдержала подруга.
Краснея, я на ушко рассказала ей о своей проблеме.
- Господи, ну чисто дитя малое! Вон между вагонами пространство, тамбур называется. Там и оправься, делов-то!
От природы Лизка обладает мощным голосом, от которого иной раз испуганно приседают даже собаки, особенно ежели Лизавета гневается. Говорить тихо, а уж тем более шептать она в принципе не умеет, потому ее совет слышали почти все пассажиры вагона. Я покраснела еще больше и решила, что лучше испорчу штаны, чем на виду у почтенной публики пойду в тамбур с совершенно определенными целями. Очень хотелось разреветься от стыда или хотя бы стукнуть громкоголосую Лизавету чем-нибудь тяжелым.
Как справедливо заметил кто-то умный, все когда-нибудь заканчивается. Кончились и мои мучения. Спустя десять минут я испытала ни с чем не сравнимое чувство радости от единения с природой. Еще никогда в жизни я не любила кусты и деревья так, как в эту минуту! Лизка стояла поодаль, сосредоточенно ковырялась в своем рюкзаке и счастья моего не замечала.
Когда я подошла поближе, стало слышно ее невнятное бормотание:
- Ну где же она? Я точно помню, что положила ее вот сюда, в левый кармашек…
- Потеряла чего? - миролюбиво поинтересовалась я. Обида на Лизавету за ее "полезный" совет уже окончательно исчезла.
- Карту, - сердясь, ответила подруга.
- Политическую?
- Астрономическую, блин! Карту местности. Мне ее знакомый дал - он уже был в Киселях. Без карты мы их и не найдем ни хрена.
Про себя я подумала, что и по карте таинственные Кисели вряд ли отыщем, но вслух крамолу не высказала, лелея в душе надежду, что карту Лизавета потеряла, и вскоре мы благополучно вернемся домой. Тем не менее участие в поисках документа приняла. Лизкин рюкзак мы перетряхнули целиком, а карты так и не нашли. Надежда окрепла, но тут загрустившая было Лизавета для очистки совести полезла в кармашек моего рюкзака, и сразу стало ясно: проклятых Киселей избежать не получится.
- Ура! Нашла, слава богу. Я же помню, что в рюкзак ее убирала, - Лизка торжествующе потрясла картой в воздухе.
Хм… Если эти каракули, кружочки, черточки, малопонятные цифры называются картой, то я точно Наполеон! Все мы обучались в школе и имеем хотя бы приблизительное представление о том, как выглядит географическая карта: синенькие речки, озера, океаны; зелененькие лесочки, поля, равнины; желтенькие пустыни, коричневые горы и возвышенности с точным указанием высоты над уровнем моря, а главное - масштаб. География никогда не была в числе моих любимых школьных дисциплин. Стыдно признаться, но до девятого класса я была уверена, что Хиросима и Нагасаки находятся во Вьетнаме, и очень удивилась, обнаружив их в Японии. Но даже я понимала: два потрепанных листа стандартного формата А4 вряд ли помогут найти верный путь к пещерам. Впрочем, Лизавета была уверена в обратном. Она с полчаса внимательно изучала листочки (я все это время маетно вздыхала и молила бога, чтобы ей не удалось расшифровать эту китайскую грамоту), после чего безапелляционно заявила:
- Туда.
Подружкина рука, описав в воздухе замысловатую траекторию, указала верную дорогу в светлое будущее. Я на всякий случай уточнила:
- Ты уверена?
- На все сто. Смотри сама. - Лизка сунула мне под нос первый листок. Я, конечно, посмотрела, честно попыталась разобраться, но не преуспела в этом. Видя смятение в моих глазах, подруга внесла ясность: - Тут полно ориентиров, не ошибемся. Ты, главное, запомни азимуты: на Пахру - 330, на овраг - 270. Выучи эти цифры, как "Отче наш", поняла?
Я согласно кивнула, цифры запомнила, но внутри поселилась тревога: неужели Лизка собирается ориентироваться только по этим цифрам? А если мы заблудимся, что вполне вероятно? Как искать дорогу обратно? Аборигены, если они здесь есть, конечно, сами мигом пошлют нас по известному азимуту из трех букв, едва мы обратимся к ним с просьбой указать, где 330 или 270! Однако мы двинулись, ведомые Лизкой-Сусаниным. Она уверенно шла вперед, поминутно сверяясь с так называемой картой.
…Карта оказалась безмасштабной, сантиметры выливались в километры, а на пустых местах неожиданно возникали то деревни, то отдельно стоящие домики. Но благодаря более реальным ориентирам - винный ларек, магазин, плотина - мы прошли две трети пути. Тут первый лист карты закончился, начался второй. Я негромко, но с чувством заскулила, по моим ощущениям мы уже прошли пол-Европы. Рюкзак с каждым шагом становился тяжелее и неумолимо пригибал меня к земле. Ноги, не привыкшие к столь длительным переходам, дрожали, впрочем, руки тоже, перед глазами весело переливались радужные круги. От слабости, охватившей все тело, невыносимо хотелось плакать…
В конце концов, настал момент, когда сделать еще хотя бы один шаг по направлению к пещерам оказалось физически невозможно.
- Все! И чайник сказал утюгу: я дальше идти не могу! - прохрипев это, я повалилась прямо в траву. Рюкзак придавил сверху, но мне уже было все равно. Лизка тоже прилегла. Ее прерывистое дыхание слышалось где-то поблизости. Через минуту она молвила почти человеческим голосом:
- Витка, надо идти. Вставай, осталось совсем немного! - В ответ я лишь слабо дернулась в конвульсии - на разговоры сил уже не осталось. - Слушай, я ведь серьезно говорю, до Киселей рукой подать. Обратно идти дольше, можешь не сомневаться.
Сама мысль, что надо куда-то идти, была глубоко противна всему моему существу, однако перспектива обратной дороги пугала до судорог.
А день тем временем сменился вечером и неумолимо клонился к ночи. Еще час-полтора, и будет темно, как у негра в желудке.
- Надо искать ночлег, - выдала я более или менее здравую идею. - В темноте мы еще больше заблудимся…
Идея Лизке понравилась. Она с глухим стоном уселась, опираясь спиной на рюкзак, и нехотя признала:
- Правильно говоришь, Виталия. Сейчас посмотрю по карте, где ближайшая деревня.
При упоминании о карте я всхлипнула, потому как была абсолютно уверена: согласно ей до ближайшей деревни четыре шага, а на самом деле - как спичками до Китая!
- В трех километрах деревня Счастье, - сообщила Лизавета после того, как при свете спички разглядела закорючки на листке. - Вставай, Витка. Уж три километра как-нибудь одолеем…
А что делать? В жизни всегда есть место подвигу, пришлось его совершить, только теперь я сделалась умнее: рюкзак-убийцу взваливать на спину не стала, а, привязав к нему веревку, потащила волоком по земле. Лизка сперва ругалась, но потом махнула рукой и последовала моему примеру.
Уже совсем стемнело, когда в бледном свете луны показалось Счастье. Я пообещала себе: если останусь жива после этого марафона, то непременно отыщу того придурка, который составлял карту, натяну ему уши на задницу, вырву руки и скажу, что так и было!
- Кажется, я поняла, почему деревеньке дали такое чудненькое название, - поделилась открытием Лизавета. Я с ней согласилась, а потом полюбопытствовала:
- Как думаешь, нас кто-нибудь приютит? Посторонних нынче не жалуют - террористов боятся, да и время уже около полуночи. В деревнях рано ложатся.
- Витка, ты меня удивляешь с каждой минутой все больше и больше! - Лизка уже не гремела своим громким голосом, а хрипела, словно ей накинули на горло удавку. - И почему ты всю жизнь считаешься умной?
Для ответа у меня не было ни сил, ни желания, потому что вопрос относился к категории риторических. Впрочем, подруга и не ожидала от меня ответной реплики. Она коротко пояснила, погрозив кулаком ночному небу:
- Пусть только попробуют не пустить! Это ведь деревня, тут о террористах только по телевизору слышали, и то если телевизоры имеются. В крайнем случае, денег предложим. Счастье, как ты понимаешь, небогатое! Сто рублей за ночлег двух молодых девушек - неплохая прибавка к пенсии.
Аргумент показался слабым, но свои сомнения я оставила при себе.
В неверном свете бледнолицей луны изба, у которой мы остановились, показалась мне настоящим склепом, хотя это был обычный дом-пятистенок со слегка покосившимся крылечком и реденьким штакетником по периметру. Где-то в глубине двора, учуяв чужаков, солидным басом залаяла собака, но буквально через минуту злобный лай перешел в тоскливый, протяжный вой. Мы с Лизкой замерли у хлипкой калитки. Я схватила подругу за руку и, почти теряя сознание, изрекла:
- Это к покойнику!
- Тьфу, дура! - Лизавета разом сбросила с себя очарование мистики. - И собака дура. В XXI веке подобное мракобесие просто смешно. Пошли.
Лизка решительно распахнула калитку. Однако я все еще находилась под влиянием мракобесия, оттого идти за подругой не спешила, здраво рассудив, что один покойник все же лучше двух! Если бы Лизавета могла читать мысли…
В маленьком окошке зажегся свет, и через секунду дверь в избушку-склеп со зловещим, как мне показалось, скрежетом открылась.
- Свят, свят, свят! - прошептала я, осеняя себя крестным знамением, потому как на пороге появился какой-то горбун ростом чуть больше метра. Оттого, что свет горел за спиной чудища, лица его видно не было, но я ничуть не сомневалась, что из его рта торчит страшный клык. Я попыталась вспомнить слова какой-нибудь молитвы, однако ничего толкового на ум не шло, в голове прочно засели дурацкие азимуты: Пахра - 330, овраг - 270. В общем, я стояла, крестилась, не переставая, и мысленно приказывала Лизке вернуться. Но сегодня, должно быть из-за сильных магнитных бурь в атмосфере, мои сигналы до подруги не доходили, а может, она просто оказалась намного бесстрашнее, чем я раньше думала.
Беседа Лизаветы с горбуном длилась недолго, вскоре она вприпрыжку, откуда только силы взялись, вернулась к калитке, у которой томилась я.
- Все в порядке, - обрадовала подруга. - Баба Шура согласилась нас приютить. Она даже накормит нас ужином. Я подумала, что наши припасы стоит поберечь - неизвестно еще, как там, в пещерах, обернется. Ну, что ты стоишь как "Девушка с веслом"? Хватай рюкзак и айда в хату!
Я в самом деле стояла подобно вышеупомянутой статуе, ошарашенная новостью: ужасный горбун оказался бабой Шурой! Впрочем, это ничего не меняло - старушки тоже бывают вредными, Баба-яга, к примеру. Сперва заманит к себе, а потом и съест.
- Давай, давай, Виталия, двигай поршнями, - поторопила подруга. - Сейчас покушаем здоровой деревенской пищи и баиньки. Ох, вот оно, счастье!
У меня подобной уверенности не было, я отчаянно трусила и даже начала мечтать о пещерах с милым названием Кисели, но Лизка вцепилась в мою руку и, не обращая внимания, на злобного пса, который, кстати, по виду напоминал близкого родственника собаки Баскервилей, потащила в избушку.
В сенях в нос ударил резкий запах сена и медикаментов. Сухие веники из травы висели повсюду, даже на потолке. В дальнем углу, занимая значительное пространство, стояла деревянная бочка. В таких бочках, как я была уверена, засаливают самые вкусные огурчики на свете. Но тут огурчиками и не пахло. Бочка источала малоприятный приторный аромат.
У входа в комнату, скрестив руки на обвислой груди, стояла баба Шура. При взгляде на нее я вновь испытала приступ мракобесия и уже по-настоящему затосковала по Киселям.