- Нет, не думаю, - сказала я.- Но вы оба втянуты в это дело: Мак - потому что я обратилась в полицию, а ты - потому что девушка исчезла из твоего клуба. Если не ты и не он, то кто тогда виноват?
- Каролин, я даже не знаю, где искать ответ на этот вопрос.
Мы проговорили больше часа. Я рассказала ему, что собираюсь навестить Лил Крамер одну, потому что та боится даже рот раскрыть в присутствии мужа. Мы без конца обсуждали, как накануне исчезновения Мак был расстроен из-за миссис Крамер, но не признался Нику почему. Я рассказала, как враждебно держался Брюс во время нашей встречи неделю назад, и поделилась своими сомнениями об истинной причине поспешного отъезда Барбары к отцу на Мартас-Винъярд - ей хотелось избежать расспросов.
- Я собираюсь поехать туда завтра или во вторник, - сказала я, - Мама не хочет меня видеть, а Эллиотт о ней позаботится.
Ник поинтересовался, не думаю ли я, что мама выйдет замуж за Эллиотта.
- Очень на это надеюсь, - ответила я.- Нет, честно. Они прекрасная пара. Мама, безусловно, любила отца, но он всегда был немножко бунтарем. Эллиотт лучше понимает ее душу, с чем, конечно, мне нелегко смириться. Они оба тщательны во всем, добиваются только лучшего результата. Мне кажется, они будут очень счастливы, - А потом я добавила то, в чем никогда не признавалась вслух: - Вот почему Мак всегда был ее любимцем. Он делал все как надо. Я слишком импульсивна, на взгляд мамы. Суди сам: пошла в полицию, заварила всю эту кашу...
Я сама ужаснулась своей откровенности. Кажется, он собирался подойти ко мне, может быть, даже обнять, но потом он наверняка понял, что не этого мне хочется. Поэтому Ник переменил тему, беззаботно бросив:
- Интересно, отгадаешь ли ты эту загадку: "Она вышла в полном облачении из головы своего отца".
- Богиня Минерва, - сказала я.- Сестра Кэтрин, шестой класс. Боже, как она любила учить нас мифологии! - Я поднялась, - Кажется, ты приглашал меня поужинать. Как насчет заведения "У Нири"? Я бы съела сэндвич с говядиной и жареную картошку.
Ник замялся.
- Каролин, я должен тебя предупредить. Перед домом полно журналистов с фотокамерами. Машину я подогнал к входу. Мы можем добежать до нее. Думаю, нас не станут преследовать.
Так все и вышло. Как только мы вышли из здания, нас ослепили фотовспышки. Кто-то попытался сунуть мне под нос микрофон.
- Мисс Маккензи, как вы думаете, ваш брат...
Ник схватил меня за руку, и мы бросились бегом к его машине. Он поехал по Иорк-авеню до Семьдесят второй улицы, затем свернул, путая следы.
- Думаю, теперь мы оторвались, - сказал он.
Я не согласилась, но и не возразила. Моим единственным утешением служила мысль, что мама в надежном месте, где журналистам до нее не добраться.
"У Нири" - ирландский паб на Пятьдесят седьмой улице, всего в квартале от Саттон-плейс. Для многих из нас, живущих в этом районе, он стал вторым домом. Атмосфера в пабе теплая, еда хорошая, а если зайти туда вечером, то велики шансы, что половина клиентов в зале окажутся твоими знакомыми.
Если я и нуждалась в моральной поддержке - бог свидетель, так оно и было, - то Джимми Нири ее оказал. Увидев меня, он сразу пошел ко мне через весь зал.
- Каролин, просто позор, что они приписывают Маку, - сказал он, опуская теплую ладонь мне на плечо.- Твой брат был святой. Погоди, правда обязательно выплывет.
Он повернулся и узнал Ника.
- Привет, парень. Помнишь, как ты побился со мной об заклад, когда вы с Маком сюда заходили, что спагетти твоего отца - лучший гарнир к моему тушеному мясу?
- Мы так это и не проверили, - ответил Ник, - А теперь мой отец живет во Флориде, он на пенсии.
- На пенсии? И ему нравится такая жизнь? - поинтересовался Джимми.
- Он ее ненавидит.
- Я бы тоже возненавидел. Скажи ему, пусть приезжает, и мы, в конце концов, выясним этот вопрос.
Джимми провел нас к угловому столику в глубине зала. Именно там Ник рассказал мне подробнее о своей поездке во Флориду.
- Я уговорил маму не показывать отцу нью-йоркские газеты, - сказал он, - Не представляю, что с ним будет, если он узнает, что меня сделали "причастным" к исчезновению Лизи.
За сэндвичами с говядиной мы по негласному взаимному соглашению придерживались нейтральных тем. Ник рассказывал об открытии своего первого ресторана, о том, какой успех ему сопутствовал. Он даже намекнул, что последние пять лет продвигался чересчур быстро.
- Наверное, слишком часто перечитывал историю успеха Дональда Трампа, - признался он, - И решил, что скользить по тонкому льду - это весело. Я сделал крупную ставку на "Вудшед". Это удачный проект в удачное время. Но если Управление по выдаче лицензий на торговлю спиртным решит его закрыть, то способы найдутся. Тогда меня ждет большая беда.
Он осторожно завел речь о Барбаре Хановер.
- Помню, как считала ее очень красивой, - сказала я.
- Она была и остается красивой, но есть в ней, Каролин, что-то расчетливое. Она словно спрашивает у самой себя: "А что будет лучше для Барбары?" Трудно объяснить. Когда мы все закончили учебу, я решил учиться дальше, чтобы получить диплом магистра делового администрирования, Мак пропал, а что касается Брюса, то мне было все равно, увидимся мы с ним еще раз или нет.
Мы оба выпили капучино, а потом Мак отвез меня на Саттон-плейс. В конце квартала стоял всего один телевизионный фургон. Ник бегом доставил меня к лифту и, пока лифтер не закрыл дверь, сказал:
- Каролин, ни я, ни Мак ни в чем не виноваты. Держись за эту мысль.
На этот раз обойдясь без поцелуя на прощание, Ник ушел. Я поднялась к себе. На автоответчике мигал сигнал. Я услышала голос детектива Барротта.
- Мисс Маккензи, в восемь сорок вечера вам еще раз позвонили с мобильного телефона Лизи Эндрюс. Сообщения ваш брат не оставил.
50
Лукас Ривз не делал себе выходных. Субботу и воскресенье он провел в своем офисе, работая с техниками. Десять лет назад Чарльз Маккензи-старший нанял его, чтобы найти пропавшего сына, но он не справился с работой, даже слегка не приоткрыл завесу тайны, что же произошло с Маком, и это чувство неудачи так и не покинуло Ривза.
Теперь ему предстояло более важное дело - не только узнать о судьбе Мака, но и найти истинного убийцу и, возможно, спасти жизнь Лизи Эндрюс.
В понедельник, в восемь утра, Лукас уже был на своем рабочем месте на Парк-авеню. Три его постоянных помощника получили приказ прийти пораньше. К восьми тридцати все расположились вокруг стола Лукаса.
- У меня есть предчувствие, а в прошлом оно редко меня подводило, - начал он, - поэтому я собираюсь действовать исходя из предположения, что Мак невиновен в этих преступлениях, а виновен тот, кто его неплохо знал. Я имею в виду, настолько неплохо, что был в курсе звонков в День матери, а еще ему известен номер незарегистрированного телефона на Саттон-плейс.
Ривз обвел взглядом помощников одного за другим.
- И начнем мы с того, что сосредоточимся на окружении Мака. Я имею в виду, прежде всего двух его соседей по квартире, Ника Демарко и Брюса Гэлбрейта. Мы раскопаем все, что можно насчет супружеской четы, смотрителей дома, Лил и Гаса Крамер. Потом мы переключимся на других друзей Мака по университету, тех, кто ходил с ним в ночной клуб в вечер исчезновения первой девушки. За выходные наши техники собрали все газетные статьи и журнальные публикации, связанные с пропажей других трех девушек. Мы увеличили лица на тех фотографиях, даже самые трудноразличимые. Внимательно вглядитесь в эти лица. Отпечатайте их у себя в памяти.
Лукас пришел на работу так рано, что сам готовил себе кофе. Теперь он сделал глоток, сморщился и продолжил:
- Журналисты разбили лагерь на Саттон-плейс. Один из вас должен находиться поблизости круглые сутки. Заранее приготовьте мобильный телефон и используйте его в качестве фотокамеры. Кто-то другой должен также подежурить на улице в час открытия клуба "Вудшед" и делать снимки не только входящих и выходящих из заведения, но и всех тех, кто слоняется неподалеку. На этой неделе в Сохо открывается парочка новых клубов. Будьте на открытии вместе с папарацци.
- Лукас, это невозможно, - запротестовал старший помощник Джек Роджерс.- Нам втроем не справиться, не можем же мы разорваться.
- А вас никто и не просит, - огрызнулся Ривз непривычно звонким голосом, - Достаньте список парней, которых мы привлекаем к работе в случае необходимости. В наше распоряжение должны поступить не менее тридцати отставных полицейских.
Роджерс кивнул.
- Хорошо.
Ривз заговорил тише:
- Интуиция мне подсказывает, что наш преступник любит привлекать внимание. Возможно, он захочет побыть среди зевак во время журналистской суеты. Все снимки, которые вам удастся сделать, необходимо увеличить в нашей лаборатории. Мне все равно, сколько их будет, хотя я могу предположить, речь идет о сотнях. Возможно, один из них совпадет с каким-то фото, сделанным в связи с предыдущими исчезновениями. Повторяю, мы пока исходим из предположения, что Мак Маккензи невиновен.
Он посмотрел на Роджерса.
- Не хочешь высказаться, Джек?
- Так и быть, Лукас, я скажу. Если ты прав, мы, вероятно, найдем фотографию парня, который побывал и там и тут. Он может быть толстым, он может быть худым, он может быть лысым, он может носить хвостик. Возможно, его родная мать не узнает, но это будет Чарльз Маккензи-младший.
51
Детектив Боб Гейлор начал поиски Зака Уинтерса в воскресенье, сразу после совещания в отделе. Зака не оказалось в ночлежке на Мотт-стрит, иногда служившей ему домом. И на улицах его никто не видел с самого утра субботы, когда бродягу увез к себе Грегг Эндрюс. В субботу днем Уинтерса допрашивали в офисе, а потом отпустили на все четыре стороны, но он не вернулся ни в ночлежку, ни в привычные места обитания.
- Зак сюда приходит, по крайней мере, через день, - призналась Гейлору симпатичная тридцатилетняя волонтерка Джоан Коулман, работавшая на кухне ночлежки, - Все зависит от погоды, конечно. Он облюбовал клубный район в Сохо. Хвастается, что там лучше подают.
- А он не рассказывал, что ошивался возле "Вудшеда" в ночь исчезновения Лизи Эндрюс?
- Во всяком случае, не мне. Но у него здесь есть парочка, как он говорит, закадычных дружков. Позвольте мне с ними поговорить.
Она обрадовалась возможности поработать детективом.
- Я пойду с вами, - вызвался Гейлор.
Она покачала головой.
- Нет, если хотите раздобыть информацию, не пойдете. Я обычно не подаю ужин, но сегодня вечером нужно заменить мою подругу. Оставьте свой номер телефона. Я позвоню.
Бобу Гейлору пришлось довольствоваться этим. Большую часть дня он пробродил по Сохо и Гринвич-Виллидж, но безрезультатно.
Зак Уинтерс как сквозь землю провалился.
52
Верный своему слову, Дерек Олсен появился в кабинете Эллиотта Уолласа ровно в десять часов. Решительная походка, вычищенный и отглаженный костюм, хоть и блестящий от многолетнего ношения, редкие прядки седых волос, приклеенные к черепу, - он весь излучал жизнелюбие. Эллиотт Уоллас посмотрел на него и правильно понял, что Олсен, если только он по-прежнему намерен распродать все свое имущество, ждет не дождется, когда сможет сказать племяннику Стиву, смотрителю своих зданий Говарду и бог знает кому еще, чтобы они все пошли на фиг.
Изобразив сердечную улыбку, Уоллас предложил Олсену кресло.
- Я знаю, Дерек, ты не откажешься от чашечки чая.
- В прошлый раз, Эллиотт, твой чай напоминал помои. Скажи секретарше, что я хочу четыре кусочка сахара и сливки погуще.
- Непременно.
Олсен едва дождался, пока Эллиотт отдаст распоряжения секретарше, и сразу заговорил с довольным видом:
- Хорош бы я был, если бы слушался твоих советов. Помнишь, как ты говорил, что мне следует избавиться от тех трех пришедших в негодность домов, что простояли закрытыми много лет?
Эллиотт Уоллас уже знал, что последует дальше.
- Дерек, ты много лет выплачивал налога и страховки за те развалюхи. Конечно, цены на недвижимость возросли, но если желаешь, я тебе докажу, что был прав. Если бы ты тогда все продал и приобрел рекомендуемые мною акции, то был бы сейчас в плюсе.
- Ничего подобного! Я знал, что когда-нибудь дома на углу Сто четвертой улицы захотят снести и разработчикам понадобится мой участок.
- Разработчики до сих пор обходились без него. Они уже спланировали, где возведут кооперативные дома.
- Та же самая фирма вновь обратилась ко мне. Сегодня днем я подписываю последние документы о продаже.
- Поздравляю, - искренне произнес Уоллас, - Но надеюсь, ты все-таки не забыл, что я заработал для тебя вполне внушительную сумму, вкладывая твои деньги в различные проекты.
- Если не считать хедж-фонда .
- Если не считать хедж-фонда, согласен, но это было давно.
Секретарь принесла чай для Олсена и кофе для Эллиотта.
- Вкусно, - сказал Олсен, сделав осторожный глоток, - Так, как я люблю. А теперь к делу. Я хочу все продать и основать трастовый фонд. Ты можешь им управлять. Я хочу, чтобы фонд использовался для создания парков в Нью-Йорке, парков со множеством деревьев. В этом городе слишком много больших зданий.
- Это очень благородно с твоей стороны. Ты собираешься оставить что-нибудь своему племяннику или кому-то еще?
- Я оставлю Стиву пятьдесят тысяч долларов. Пусть купит себе новый комплект барабанов или гитару. Когда мы с ним встречаемся за ужином, он не столько ест, сколько прикидывает в уме, как долго я еще протяну. Кое-кто из моих смотрителей мне рассказал, как он объявил им, что в самом скором времени возьмет на себя все обязанности Говарда в качестве моего главного менеджера. Он покупает мне вечное перо, угощает ужином и думает, что может завладеть моим бизнесом благодаря моему хорошему к нему отношению. Его ничего не интересует, кроме дурацких концертов. Каждый раз одно и то же: его перестают приглашать в трущобные клубы, он берет новое имя себе и своей провальной группе, откапывает наряд почуднее и нанимает разорившегося агента для раскрутки. Если бы не его мать, моя сестра, упокой, Господь, ее душу, я бы давно выгнал этого бездельника в три шеи.
- Я знаю, Дерек, что он тебя всегда разочаровывает, - Эллиотт попытался изобразить сочувствие.
- Если бы только это. Да что там говорить! Кстати, Говарду Альтману я также хочу оставить пятьдесят тысяч долларов.
- Уверен, он будет очень признателен. Он знает о твоих планах?
- Нет. В последнее время он тоже стал зарываться. Сразу видно, у него хватает наглости полагать, будто ему причитается от меня большое наследство. Пойми меня правильно. Он славно потрудился, и я тебе благодарен за то, что ты порекомендовал мне Альтмана, когда его предшественник не справился.
Эллиотт закивал, принимая благодарность.
- Один из моих клиентов продавал дом и упомянул, что смотритель теперь доступен для работодателей.
- Что ж, вскоре он снова станет доступен. Но он мне не родня, к тому же он никак не усвоит простой вещи: когда тебе попадаются хорошие работники вроде Крамеров, не стоит отнимать у них лишнюю комнату или две.
- Твой адвокат по-прежнему Джордж Роденбург?
- Конечно. С чего бы я стал его менять?
- Я имел в виду, что поговорю с ним насчет создания фонда. Ты сказал, что завершаешь сделку с недвижимостью на Сто четвертой улице сегодня днем. Хочешь, чтобы я присутствовал?
- Роденбург справится сам. Предложение поступило много лет назад. Изменилась только цифра.
Олсен поднялся, чтобы уйти.
- Я родился на Тремонт-авеню в Бронксе. В то время это был хороший район. До сих пор помню, как мы с сестрой сидели на ступенях небольшого дома в несколько этажей вроде тех, которыми я владею теперь. Я ездил туда на прошлой неделе. Все пришло в упадок. На углу того дома, где мы жили, теперь пустырь. Полно мусора, сорняков, пивных банок. Пока я жив, я хочу увидеть, как пустырь превратится в парк.- Лицо старика расплылось в блаженной улыбке, когда он повернулся к двери, - Всего хорошего, Эллиотт.
Эллиотт Уоллас проводил клиента через приемную, довел по коридору до лифта, потом вернулся в кабинет, впервые за свою жизнь подошел к бару в одиннадцать утра и налил себе неразбавленное виски.
53
Поздним утром в понедельник я подъехала к старому дому, где Мак когда-то снимал квартиру. Нажав кнопку переговорного устройства и представившись, я все-таки услышала после недолгого замешательства неуверенное приветствие. Я понимала, что должна говорить быстро.
- Миссис Крамер, это Каролин Маккензи. Мне нужно с вами поговорить.
- Ой, нет. Муж сегодня с утра ушел.
- Я хочу поговорить с вами, а не с ним, миссис Крамер. Прошу вас, уделите мне несколько минут.
- Гасу это не понравится. Я не могу...
- Миссис Крамер, вы, наверное, знаете из газет, что полиция считает моего брата виновным в исчезновении девушки. Мне необходимо с вами поговорить.
На секунду мне показалось, что она повесила трубку, но потом раздался щелчок, и дверь в вестибюль открылась. Я вошла, пересекла вестибюль и позвонила в дверной звонок. Она слегка приоткрыла дверь, словно желая удостовериться, что я не привела с собой целую армию, готовую штурмом взять ее квартиру, а потом все-таки дверь отворилась, но ровно на столько, чтобы я могла войти.
Комната, еще недавно напоминавшая мне гостиную в доме бабушки па Джексон-Хайтс, была голой и ободранной. В углу возвышалась целая гора картонных коробок. Окна лишились штор и занавесок. На стенах больше не было картин, а приставные столики стояли без ламп и безделушек, которые я видела во время последнего визита.
- Мы переезжаем в наш домик в Пенсильвании, - сказала Лил Крамер, - Нам с Гасом давно пора на покой.
Она сбегает, подумала я, внимательно рассматривая женщину. В комнате было прохладно, а у нее на лбу выступили крошечные капельки пота. Седые волосы, убранные с лица, были туго стянуты на затылке. Цвет лица был такой же тускло-серый, под стать волосам. Я уверена, она даже не сознавала, что ее руки, не переставая, нервно массируют друг друга.
Не дождавшись приглашения, я опустилась на ближайший стул. Ходить вокруг да около не имело смысла, поэтому я сразу перешла к делу.
- Миссис Крамер, вы знали моего брата. Вы считаете его убийцей?
Она облизнула губы.
- Ничего я про него не знаю.- И тут же выпалила: - Он оболгал меня. Я к нему относилась со всей душой, он мне действительно нравился. Я всегда хорошо заботилась о его одежде и комнате. А он взял и обвинил меня.
- В чем именно?
- Неважно. Все это было неправдой, я просто ушам своим не поверила.
- Когда это произошло?
- За несколько дней до того, как он исчез. А еще он меня высмеял.
Ни она, ни я не услышали, как открылась входная дверь.
- Закрой рот, Лил, - приказал Гас Крамер, по-явившись в комнате. Он повернулся ко мне.- А вы убирайтесь отсюда. Вашему брату хватило наглости обойтись с моей женой подобным образом, я уже не говорю о том, что он сотворил с теми молодыми девушками.