- Говорит Каролин Маккензи, - начала я.- Мы виделись несколько раз. Я служила секретарем у судьи Хьюота. Десять лет назад у меня пропал брат. А вчера он оставил для меня записку в церкви на Амстердам-авеню. Мне нужна помощь. Сейчас его можно найти по горячим следам.- Под конец я сообщила номер своего мобильника.
Я стояла на ступенях. Мимо проходил широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти с коротко стриженными седыми волосами и решительной походкой. Я сразу поняла, что он все слышал. К моему смятению, он остановился и обернулся. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего он отрывисто произнес:
- Я детектив Барротт. Идемте, я проведу вас наверх.
Пять минут спустя я уже сидела в обшарпанном кабинетике, где стояли стол, пара стульев и стеллажи с папками.
- Мы можем поговорить здесь, - сказал он, - В общей приемной слишком шумно.
Он ни разу не отвел взгляд в сторону, пока я рассказывала ему о Маке, перебивал редко, задавая вопросы.
- Звонит только в День матери?
- Совершенно верно.
- Никогда не просит денег?
- Никогда, - Записку я принесла в прозрачном пластиковом мешочке для бутербродов, - Не знаю, сохранились ли на ней его отпечатки, - пояснила я, - Хотя, конечно, с его стороны было бы логичнее попросить кого-то опустить записку в корзинку, чтобы не рисковать самому. Ведь дядя Дев мог легко его заметить.
- Не обязательно. Возможно, он покрасил волосы, прибавил в весе, надел черные очки. В толпе затеряться не трудно, особенно в дождливый день, когда все в плащах.
Он взглянул на клочок бумаги. Слова четко просматривались сквозь пластик.
- В деле есть отпечатки вашего брата?
- Не уверена. К тому времени, как мы подали заявление о его исчезновении, наша прислуга успела сделать уборку в доме. Он снимал жилье с другими студентами, и, как случается в таких местах, в его комнате в течение дня бывала куча народу. И машину успели помыть и вычистить, после того как он пользовался ею в последний раз.
Барротт вернул мне записку.
- Мы можем исследовать эту бумагу на отпечатки, но я уже сейчас готов утверждать, что результатов никаких не получим. Ее держали в руках вы и ваша мама. А еще ваш дядя монсеньор. Как и привратник, принесший ее вашему дяде. Готов поспорить, что, по крайней мере, еще один церковный служка мог подсчитывать пожертвования.
Мне казалось, я должна добавить еще кое-что.
- Кроме меня, у Мака нет ни братьев, ни сестер. Вместе с родителями я ходила регистрироваться в банк ДНК. Но никаких известий из лаборатории мы так и не получили, поэтому, полагаю, там не нашли ни одного даже частично совпадающего образца.
- Мисс Маккензи, судя по тому, что вы рассказываете, у вашего брата не было ни малейшей причины добровольно исчезнуть. Но если он так поступил, значит, была и остается какая-то причина. Вероятно, вы иногда смотрите по телевизору криминальную хронику и знаете, что когда люди исчезают, их на это толкают либо любовные проблемы, либо денежные затруднения. Отвергнутый поклонник, ревнивый или неугодный супруг, наркоман, готовый на все ради дозы. Вам нужно пересмотреть свое предвзятое мнение о брате. Ему был двадцать один год. Вы говорите, он пользовался успехом у девушек. Была ли среди них одна особенная?
- Ни о какой такой девушке его друзья нам не рассказывали. И ни одна из них не проявилась после.
- В таком возрасте многие юнцы чересчур увлекаются азартными играми. Еще больше экспериментируют с наркотиками и становятся наркоманами. Предположим, у него были долги. Как бы к этому отнеслись ваши родители?
Мне почему-то не захотелось отвечать. Потом я напомнила себе, что родителям, несомненно, задавали те же самые вопросы десять лет назад. Не знаю, насколько откровенны они тогда были.
- Отец пришел бы в ярость, - призналась я, - Он терпеть не мог типов, швырявших деньгами. Мама получает доход от унаследованного капитала. Если бы Маку понадобились деньги, он мог бы взять их у нее, и она сохранила бы это в секрете от папы.
- Хорошо. Мисс Маккензи, буду с вами предельно откровенен. По-моему, ни о каком преступлении здесь речи не идет, поэтому мы не можем расследовать исчезновение вашего брата. Вы даже не представляете, сколько людей каждый день уходят в никуда. Они это делают в состоянии стресса, с которым не в силах справиться, и, хуже того, они не хотят с ним справляться. Ваш брат регулярно вам звонит...
- Раз в год, - перебила я.
- Все равно это регулярно. Вы говорите ему, что собираетесь его выследить, и он моментально реагирует. "Оставь меня в покое" - вот что он вам говорит. Быть может, это прозвучит грубо, но мой вам совет - постарайтесь понять: Мак там, где он хочет быть, и другого общения с вами и вашей матерью, кроме как раз в год на праздник, ему не нужно. Сделайте одолжение для всех троих. Уважайте его желание.
Он поднялся. Наша беседа подошла к концу. Ясно, что мне больше не следовало попусту занимать время полицейского департамента. Я взяла со стола записку и на ходу еще раз ее перечитала. "ДЯДЯ ДЕВОН, СКАЖИ КАРОЛИН, ЧТОБЫ НЕ ИСКАЛА МЕНЯ".
- Спасибо за... честность, детектив Барротт, - сказала я, подменив слово "помощь" "честностью". Я не считала, что он мне хоть чем-то помог, - Обещаю, что больше не стану вам досаждать.
5
Двадцать лет, как Гас и Лил Крамер, разменявшие восьмой десяток, работали смотрителями четырехэтажного дома по Уэст-Энд-авеню, переделанного его владельцем, Дереком Олсеном, под жилье для студентов. Нанимая их, Олсен разъяснял: "Видите ли, все студенты, как умные, так и тупые, в большинстве своем неряхи. На кухне у них горы коробок из-под пиццы, а пустых пивных банок столько, что линкор выплавить можно. И они имеют обыкновение расшвыривать по полу грязную одежду и мокрые полотенца. Но нам наплевать. Они все съедут, как только закончат учиться. Моя выгода в том, - продолжал он, - что я могу поднимать арендную плату столько, сколько захочу, но только если внешне дом будет выглядеть безукоризненно. Вы должны поддерживать в вестибюле и коридорах порядок, как в дорогих квартирах на Пятой авеню. Отопление и кондиционеры должны всегда находиться в рабочем состоянии, любые проблемы с водопроводом следует тут же устранять и ежедневно подметать тротуар перед домом. Если освобождается какая-то квартира, ее надлежит тут же слегка подкрасить. Когда прибывают новые жильцы со своими родителями, желающими проверить, где будут жить их отпрыски, я хочу, чтобы у всех у них оставалось хорошее впечатление".
Все двадцать лет Крамеры прилежно исполняли распоряжения Олсена, и здание, где они работали, считалось первоклассным студенческим жильем. Всем студентам, селившимся здесь, повезло иметь родителей с толстыми кошельками. Кое-кто из этих родителей договаривался с Крамерами, чтобы те регулярно убирали в квартирах их чад.
День матери Крамеры отметили в ресторане вместе с дочерью Уинифред и ее мужем Перри. К сожалению, разговор за столом почти сразу превратился в монолог Уинифред, призывавшей родителей уйти с работы и жить на покое в собственном домике в Пенсильвании. Этот монолог они слышали и раньше, всякий раз он заканчивался одним и тем же припевом:
- Мам, пап, мне невыносимо думать, что вы моете, убираете и пылесосите за этими детьми.
Лил Крамер давно научилась отвечать:
- Наверное, ты права, дорогая. Я подумаю об этом.
За разноцветным мороженым Гас Крамер высказался прямо, без обиняков:
- Когда мы будем готовы бросить работу, мы так и сделаем, не раньше. Если я уйду сейчас, чем мне заниматься целый день?
В понедельник вечером, когда Лил вязала свитер для первенца одной из бывших студенток, она обдумывала совет Уинифред, сделанный из лучших побуждений и тем не менее несносный. "И как только Уинифред не поймет, что мне нравится жить среди этих ребятишек? - горячилась Лил, - Для нас это все равно что присматривать за собственными внуками, которых, кстати, мы до сих пор не дождались".
Звонок телефона ее перепугал. В последнее время Гас стал туговат на ухо, а потому прибавил громкость звонка, но, как ей казалось, перестарался. Такой звон и мертвого разбудит! Лил поспешила снять трубку.
Она надеялась, что это не Уинифред, пожелавшая продолжить свой спич о выходе в отставку. Но через секунду она уже жалела, что это не дочь.
- Здравствуйте, это Каролин Маккензи. Я говорю с миссис Крамер?
- Да.
Лил почувствовала, как пересохло во рту.
- Мой брат Мак жил у вас в доме, перед тем как исчез десять лет назад.
- Да, жил.
- Миссис Крамер, на днях мы получили от Мака весточку. Он отказывается сообщить, где сейчас находится. Вы можете понять, что чувствуем мы с матерью. Я собираюсь отыскать его. У нас есть основание полагать, что он живет где-то поблизости. Можно мне зайти и поговорить с вами?
"Нет, - подумала Лил, - Нет!" Но вслух произнесла единственно возможную фразу:
- Конечно, пожалуйста. Я... мы... очень любили Мака. Когда вы хотите к нам заглянуть?
- Как насчет завтрашнего утра?
"Слишком скоро, - подумала Лил.- Мне нужно
больше времени".
- Завтра у нас очень много дел.
- Тогда в среду утром, около одиннадцати?
- Да, пожалуй, так будет удобнее.
Когда она опускала трубку, вошел Гас.
- Кто звонил? - поинтересовался он.
- Каролин Маккензи. Она начинает собственное расследование. В среду утром она придет, чтобы поговорить с нами.
Лил увидела, как широкая физиономия мужа покраснела и глаза за стеклами очков сузились. Он пересек комнату в два шага и остановился перед ней - маленький и коренастый.
- В прошлый раз, общаясь с копами, ты нервничала, Лил, и они это заметили. Не вздумай вести себя точно так же с сестрой. Слышишь меня? На этот раз все должно быть по-другому!
6
В понедельник дежурство детектива Роя Барротта заканчивалось в четыре часа. День прошел относительно спокойно, и уже к трем он понял, что заняться практически нечем. Но что-то его беспокоило. Он попытался мысленно нащупать источник беспокойства, как нащупывают языком больной зуб.
И он его нашел, как только вспомнил разговор с Каролин Маккензи. Разочарование и презрение, которые он прочел в ее взгляде при прощании, заставили его теперь устыдиться. Она отчаянно переживала из-за брата и надеялась, что записка, оставленная им в церковной корзинке для пожертвований, возможно, явится первым шагом в новом расследовании. И хотя она этого не сказала, но явно считала, что брат в беде.
"Я отфутболил ее, - подумал Барротт.- Уходя, она сказала, что больше не станет мне досаждать. Именно так и выразилась - "досаждать"".
Сейчас, откинувшись на спинку казенного кресла в переполненной приемной, Барротт отключился от шума и трезвонящих вокруг телефонов. Немного погодя он пожал плечами. "Не рассыплюсь, если взгляну на дело одним глазком", - решил он. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что речь идет всего лишь о парне, пожелавшем от всех скрыться, но однажды он передумает и воссоединится с матерью и сестрой в каком-нибудь слезливом телевизионном шоу.
Морщась от боли в колене - проклятый артрит снова напоминал о себе, - Барротт поднялся, наведался в архив, выписал дело Маккензи, принес его за свой стол и открыл. Помимо стопки официальных рапортов и заявлений от родственников и друзей Чарльза Маккензи-младшего в папке находился стандартный конверт с фотографиями. Барротт достал их и разложил на столе.
Один снимок сразу привлек его внимание. Это была рождественская открытка с семейством Маккензи перед наряженной елкой. Она напомнила Барротту, как они с Бет и двумя детьми, Мелиссой и Риком, гоже фотографировались в декабре на фоне рождественской елки. Открытка до сих пор лежит где-то в его столе.
"А Маккензи специально принарядились для такого случая, не то, что мы", - подумал Барротт. Отец и сын были в смокингах, мать и дочь - в вечерних платьях. Но общее впечатление такое же. Улыбающееся, счастливое семейство поздравляет своих друзей с Рождеством и Новым годом. Должно быть, это последняя открытка, которую они разослали перед тем, как их сын исчез.
И вот уже десять лет, как Чарльз Маккензи-младший неизвестно где, а Чарльза Маккензи-старшего нет в живых с 11 сентября.
Барротт порылся среди личных бумаг в ящике и достал семейную открытку. Опершись локтями на стол, он держал две рождественские открытки и сравнивал. "Мне повезло, - подумал он.- Рик закончил на отлично первый курс Фордемского университета, а Мелисса, еще одна отличница, заканчивает десятый, и как раз сегодня у нее выпускной бал. Нам с Бет больше чем повезло. Нас благословил сам Господь".
И тут у него промелькнула мысль: "Предположим, что-то случилось со мной на работе, а Рик ушел из общаги и не вернулся. Что, если меня не оказалось бы поблизости, чтобы найти его?"
Рик никогда не поступит так со своей матерью и сестрой, хоть пройдет сто тысяч лет, сказал он себе.
Но, по сути, в том же самом пыталась убедить его Каролин Маккензи, говоря о своем брате.
Барротт медленно сложил папку с делом Чарльза Маккензи-младшего и сунул в верхний ящик стола. "Взгляну еще раз утром, - решил он, - и, может, заскочу к кому-нибудь из тех, кто тогда давал показания. Не помешает задать несколько вопросов и посмотреть, не освежилась ли у них память за это время".
Четыре часа. Пора уходить. Ему хотелось вернуться домой вовремя и сфотографировать Мелиссу в бальном платье с ее кавалером Джейсоном Келли. Приятный парень, размышлял Барротт, но такой худющий, того и гляди - переломится пополам. К тому же не мешает перемолвиться парой слов с водителем лимузина, который приедет за детьми. Просто взглянуть на его права и дать понять, чтобы он даже не думал превысить скорость хотя бы на милю. Барротт поднялся и надел пиджак.
Стараешься все предусмотреть, лишь бы защитить своих детей, думал Барротт, прощаясь с сослуживцами. Но иногда, что бы ты ни делал, где-то наступает сбой и твой ребенок попадает в переделку или становится жертвой грязной игры.
"Прошу тебя, Господи, - молился он, вызывая лифт, - пусть с нами этого никогда не случится".
7
Дядя Дев рассказал Эллиотту Уолласу о записке Мака, оставленной в корзинке для пожертвований, и в понедельник вечером Эллиотт встретился с нами за ужином. Сквозь его привычную невозмутимость пробивалась лишь искорка тревоги. Эллиотт - исполнительный директор и председатель инвестиционной компании "Уоллас и Мэдисон" с Уоллстрит, занимающейся финансами нашей семьи. Он был одним из лучших друзей отца, и мы с Маком всегда считали его вторым дядей. Эллиотт давно разведен и, кажется, любит мою мать. А еще я думаю, что она ни разу с тех пор, как умер отец, не проявила к нему интереса, и это еще одно последствие исчезновения Мака.
Как только мы расселись за нашим любимым столиком в "Le Cirque" , я передала Эллиотту записку брата со словами, что именно она заставила меня решительнее, чем прежде, пуститься на его поиски.
Я серьезно надеялась, что Эллиотт поддержит мое стремление отыскать Мака, но он меня разочаровал.
- Каролин, - медленно произнес он, прочитав записку два раза, - мне кажется, ты не совсем справедлива по отношению к Маку. Он звонит каждый год, сообщает, что с ним все в порядке. Ты сама мне рассказывала, что голос у него уверенный, даже счастливый. И сейчас он немедленно отреагировал на твое обещание - или угрозу - отыскать его. Самым недвусмысленным образом он приказывает тебе оставить его в покое. Почему бы тебе не послушаться брата и, что еще важнее, почему бы тебе не перестать считать Мака центром своей вселенной?
Я никак не ожидала от Эллиотта подобного вопроса, и я видела, с каким трудом он его задал. Наморщив лоб, он перевел тревожный взгляд на маму, по лицу которой вообще ничего нельзя было понять. Я была рада, что мы сидели в углу, где за ней никто не мог наблюдать. Я опасалась, как бы она не разозлилась на Эллиотта, как разозлилась на меня после телефонного разговора с Маком в День матери, или, что было бы хуже, разрыдалась.
Но она продолжала молчать, и Эллиотт не выдержал первым:
- Оливия, предоставь Маку свободу, как он того желает. Довольствуйся тем, что он жив, и утешайся тем фактом, что он, очевидно, рядом. Я уверен, если бы Чарли был сейчас с нами, он сказал бы тебе то же самое.
Моя мама всегда меня удивляет. Взяв в руку вилку, она принялась что-то рассеянно вычерчивать на скатерти. Я была уверена, что это имя Мака.
Как только она заговорила, я поняла, что неверно истолковала ее реакцию на записку Мака.
- С той минуты, как Дев показал нам послание Мака, я думала примерно то же самое, Эллиотт, - сказала она с болью, но без слез.- Вчера я набросилась на Каролин за то, что она разозлилась на брата. Это было несправедливо с моей стороны. Я знаю, Каролин все время волнуется из-за меня. Мак дал нам свой ответ, правда, не тот, на который я надеялась, но тем не менее.
Тут мама через силу улыбнулась.
- Я постараюсь считать его в самовольной отлучке. Возможно, он действительно живет где-то поблизости. Как ты говоришь, он сразу отреагировал, и если он не желает видеть нас, нам с Каролин ничего не остается, как уважать его желание.- Она помолчала и твердо добавила: - И на этом поставим точку.
- Оливия, очень надеюсь, что ты не откажешься от этого решения, - с жаром произнес Эллиотт.
- Во всяком случае, я постараюсь. Я уже готова сделать первый шаг. Мои друзья Кларенсы отправляются в круиз на собственной яхте, в эту пятницу они стартуют от греческих островов. Они давно уговаривают меня присоединиться к ним. Так вот, я соглашусь.- И она отложила в сторону вилку, словно поставила точку.
Я откинулась на спинку стула, размышляя над таким неожиданным поворотом событий. Собираясь на ужин, я заранее планировала, как расскажу Эллиотту о предстоящей встрече со смотрителями здания, где жил Мак. Теперь, конечно, ничего говорить нельзя. По иронии судьбы, мама, наконец, смирилась с ситуацией, о чем я ее умоляла уже много лет, и теперь, когда это случилось, я не чувствовала радости. С каждым часом я все больше и больше убеждалась, что Мак попал в серьезную беду и вынужден справляться с ней в одиночку. Я совсем было собралась об этом заговорить, но потом передумала. Пока мама будет в отъезде, я смогу разыскивать Мака и не скрывать при этом, чем занимаюсь, и, что самое главное, не лгать.
- Как долго продлится круиз, мама? - спросила я.
- По меньшей мере, недели три.
- По-моему, это отличная идея, - сказала я, ничуть не кривя душой.
- Я тоже так думаю, - согласился Эллиотт.- Ну а как у тебя дела, Каролин? Все еще хочешь стать помощником окружного прокурора?
- Хочу, - ответила я.- Но я подожду еще месяц-другой, прежде чем подать заявление. Если мне повезет получить работу, то отпуска придется ждать долго.
Вечер проходил славно. Мама прелестно выглядела в голубой шелковой блузке и подходящих по цвету брюках. Она оживилась и улыбалась - такой я не видела ее уже много лет. Казалось, она обрела покой, смирившись с ситуацией.