Телефон не звонил. Ирада поднималась по лестнице пешком, потому что денег на фитнес-центр нет, а талия должна быть стройной и бедра тоже. Вот уже и ее девятый этаж. Дверь тонкая, и, когда в квартире разрывается телефон, его истеричные трели прекрасно слышны на лестничной площадке. Она торопливо вытащила из сумочки ключи, открыла замок и вошла в дом. Чертова трубка лежит на столике в коридоре и даже не думает звонить. Рада пожала плечами и, сделав вид, что ей это совершенно безразлично, сбросила туфли и пошла в комнату. Она аккуратно сняла юбку и блузку, повесила одежду в шкаф, натянула любимую футболку, которая доходит ей почти до колен, грустно улыбнулась маминому портрету, который стоит на полочке серванта, и отправилась в кухню. Сварила себе зеленой фасоли и две сосиски, вернулась в комнату и, забравшись с ногами на диван, уставилась в телевизор. В конце первой сосиски телефон все же зазвонил. Душу Рады наполнило торжество. Ага! Раз Андрей все же звонит, значит, понял, что неправ, решил извиниться! Пусть не напрямую, но если он делает первый шаг…
Она уже была в коридоре и сняла трубку.
– Да? – Надо, чтобы голос звучал спокойно-приветливо. Ну, тут Рада мастер: два года работы секретаршей – и в любом состоянии она могла изобразить внимание, приветливую улыбку и заинтересованность.
– Ирочка, это ты? – Голос в трубке был совершенно незнаком, и это, несомненно, голос старого человека.
– Кто это? – растерянно спросила она.
– Ирочка, это Николай Андреевич.
– Николай Андреевич? – тупо переспросила Ирада.
– Да я, можно сказать, дядя тебе. Муж Терезы Арнольдовны.
– Ах да, простите, я вас не узнала.
– Детка, я хочу попросить тебя приехать.
– Что-то случилось?
– Да… Терезочку я похоронил…
– Как? Тетя умерла?
– Да, детка. И я хотел… Я болею последнее время. Надо бы передать тебе наследство. Она так велела.
– Конечно, я приеду. Что же вы сразу не позвонили, вам одному было трудно справиться с похоронами и остальным.
– Что ж теперь… Ты приедешь, детка?
– Да. – Девушка в панике подумала, что ее не отпустят с работы. Не станет Наталья слушать ее оправдания. Рада подняла глаза, взглянула в сторону комнаты, где на полочке стоял мамин портрет, и твердо сказала: – Я обязательно приеду, как только смогу купить билет. Только, пожалуйста, скажите мне ваш адрес и телефон, а то я могу не найти дом. Где-то у мамы записано, но…
– Да-да, пиши, Ирочка…
Остаток вечера Рада провела у телевизора. На одном канале пели и веселились, причем все те же лица, что и десять лет назад (демонстрируя не столько талант, сколько чудеса пластической хирургии), на другом канале стреляли и "мочили всех", а на третьем серьезные дядечки и тетечки с умными и оттого усталыми лицами в который раз пытались ответить на вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?". И ситуация с поисками ответов выглядела так же безнадежно, как во времена Ивана Сергеевича Тургенева. Собственно, каналов было больше трех, но это ничего не меняло. Рада в конце концов остановилась на каком-то старом фильме. Фильм показывали в миллион сто первый, наверное, раз, к юбилею актера. Рада вспомнила, как они смотрели этот же фильм вместе с мамой, и тихонько похлюпала носом. Потом решила думать о дне сегодняшнем, но и тогда мысли ее остались печальны. После смерти мамы тетя Тереза стала для Рады единственным родным человеком. Они никогда не были близки, виделись всего несколько раз, потому что тетя жила в Калининграде, а ее сестра Клара с дочкой Ирадой – в Москве. Но все же мысль о том, что кто-то о ней думает и помнит, согревала сердце девушки. Приехав на похороны Клары, своей младшей сестры, Тереза почти не плакала. Она лишь старалась как можно больше времени находиться рядом с племянницей, а перед отъездом сказала:
– Я, если нужно, все для тебя сделаю. Ничего, что мы мало общались. Ты обязательно должна помнить, что я у тебя есть.
Рада кивнула, она тогда плохо воспринимала происходящее. Но тетя слов на ветер не бросала. Раз в месяц она звонила в Москву, а еще они с Ирадой стали переписываться по электронной почте. В письмах этих не было ничего особенного. Так, обычные вопросы вроде "Ты как? Хватает ли денег? Получил ли твой молодой человек повышение?". Но интерес тети к ее жизни позволял Раде не чувствовать себя совсем одинокой. Пусть и далеко, но есть родной человек, который думает о ней, волнуется. Девушка тоже регулярно интересовалась здоровьем Терезы и ее мужа, но тетка всегда отвечала, что все "неплохо и слава Богу". Иной раз упоминала о работе или о том, что происходит в городе. Рада все собиралась поехать в гости – Тереза Арнольдовна очень звала, писала: "Обязательно приезжай, детка. Берега нашего моря янтарные, и здесь есть все, чтобы такой молодой и общительной, как ты, не было скучно. Знаю, что природа в твоем возрасте не главное – но и кафе и дискотек тут достаточно". Рада обещала… но так и не собралась… В Турции ведь теплее, и солнца больше, и вода голубее, чем на Балтике.
А теперь вот и тети Терезы не стало, и никто не ждет ее на Янтарном берегу.
На следующий день все получилось именно так, как Рада и предполагала. Наталья, курсировавшая по коридору вдоль открытых дверей, услышала, как девушка просит в отделе кадров отпуск.
– Куда это ты собралась? – Жена шефа вплыла в кабинет, распространяя запах безумно дорогих духов, от которых у Ирады болела и кружилась голова. Мадам не обратила ни малейшего внимания на Катерину Сергеевну, начальницу отдела кадров. А девочки, сидевшие в противоположном углу, вообще сжались в комочки так, чтобы спрятаться за мониторами и никак не выдать своего присутствия.
– У меня умерла тетя, – деревянным голосом повторила девушка. – В Калининграде. Вчера позвонил ее муж. Я должна поехать туда и помочь ему. Он пожилой и не очень здоровый человек.
– Наследство поедешь оформлять? – Тонко выщипанные брови вздернулись. – Так, может, тебе, как богатой наследнице, работа больше и не нужна? Вот так взять и "мне надо уехать!", а кто за тебя работать будет?
– Я заменяла Раису Петровну, когда та болела, – ответила Ирада. – Она могла бы теперь подменить меня на неделю.
– Она личный помощник генерального директора и не может крутиться как белка в колесе, отвечать на дурацкие телефонные звонки и печатать кучу бумаг.
– Я могу подать заявление об уходе, – неожиданно для самой себя выпалила Рада. – Это решит проблему?
– Ирочка, что же вы… – Катерина Сергеевна вскинулась было, но, взглянув на Наталью, умолкла. Ей было искренне жаль девочку, и она, само собой, дала бы ей отпуск, но… Но не она тут хозяйка.
Меж тем глаза у жены шефа вспыхнули, как у кошки.
– Ах вот как! Мы, оказывается, такие гордые? Такие решительные? Нам не нужны рекомендации и работа? Тогда пиши! Пиши заявление немедленно! Только предупреждаю – чтобы я тебя тут больше не видела! И ни копейки не получишь, поняла? Ни копейки! Никаких там выходных пособий и прочих глупостей!
Ирада присела на стул и взяла чистый лист бумаги. Она начала писать заявление об уходе молча, ровным почерком, решив не унижаться до скандала с мерзкой бабой. Отольется ей когда-нибудь. Не зря поговаривают, что шеф завел любовницу.
Наталья, посверкав глазами, но не встретив отпора, фыркнула и вылетела из комнаты. Начальница отдела кадров, вспомнив что-то, встала, тихонько сказала Раде: "Не уходи никуда, я сейчас", – и выскользнула в коридор.
Она вернулась буквально через пять минут, вынула из папки конверт и ведомость. Нервно оглядываясь на дверь, сказала:
– Расписывайся скорее, это зарплата за последний месяц.
– Но она же…
– Бухгалтер скажет, что ты с самого утра деньги получила. Кто же знал, что тебя уволят! Пособие по увольнению она тебе, конечно, не даст, но хоть свои заработанные забери.
Ирада поблагодарила, расписалась в ведомости, которую Катерина Сергеевна тут же спрятала в папку. Деньги она пересчитывать не стала, просто убрала в сумочку. Потом вернулась на свое рабочее место.
Она печатала новое штатное расписание, когда на пороге приемной появилась Наталья.
– Ты почему еще здесь? – Аккуратно выщипанные брови взлетели под светлую челку, руки неудержимо поползли к бедрам: принять позу торговки-скандалистки.
– Но я же не могу вот так уйти, – удивилась девушка. – Люди звонят… И Святослав Алексеевич к обеду должен подъехать.
– Вот и будет ему сюрприз! Давай, собирай манатки и выметайся, ясно? Чтобы через пять минут тебя тут не было! А не то прикажу охране вывести тебя вон.
Каблуки мадам уже звонко цокали по коридору, а Рада все еще смотрела на дверь. Ну не дура ли? Ведь дело ее мужа пострадает: кто будет к телефону подходить, на звонки отвечать, посетителей встречать? Что за фирма без секретарши? Впрочем, раз дело дошло до угроз, надо уходить. С этой чокнутой станется натравить на нее своих качков.
Ирада открыла ящик стола и принялась собирать в пакет личные мелочи: кружку, чай, учебник английского, пару журналов. Коробку конфет, которую вчера презентовал ей кто-то из клиентов, она решила по дороге занести Катерине Сергеевне. Они с бухгалтерами чайку попьют, когда Наталья умотает куда-нибудь.
Так, остались туфли на удобном каблуке и палантин, который она иной раз накидывала, если кондиционер вдруг начинал работать с излишним энтузиазмом. Все в пакет – и до свиданья всем. Раиса Петровна чуть не плакала: она искренне огорчилась тем, что такая милая, воспитанная девочка уходит. Неизвестно еще, кого возьмут на ее место.
Девушка попрощалась со всеми сослуживцами, благо мегера сидела у себя в кабинете и ворковала с кем-то по телефону. Благодаря редкому имени Ираду звали по-разному: кто-то Ирой, кто-то Радой. И теперь сотрудники и сотрудницы, которые, общаясь по электронной почте, уже были в курсе увольнения, выскакивали в коридор и, посматривая в сторону кабинета Натальи, торопливо говорили:
– До свиданья, Ирочка, так жаль, что ты уходишь.
– Пока, Рада, удачи тебе!
– Надеюсь, что на другом месте больше повезет!
– Не расстраивайся, Ирада, любые перемены к лучшему!
Девушка кивала, улыбалась и благодарно отзывалась на любой вариант, хотя ей больше всего нравилось имя Рада. Так звала ее мать и на вопрос девочки, почему ее назвали таким сложным, непривычным русскому уху именем, отвечала: "Потому что оно похоже на слово "радость". А ведь ты – моя радость".
И вот Рада уже идет по улице, немного растерянная от собственной свободы и нежданно наступивших в ее жизни перемен. Начало сентября почти не отразилось на городе: Москва была по-летнему тепла и солнечна… хотя многие сказали бы, что в городе ужасно пыльно и жарко. Люди уже обрели загар, и многие изо всех сил старались его продемонстрировать, оголяясь по максимуму. Над улицами висела туманная пелена: пыль и смог делали перспективу чуть смазанной, а краски окружающего мира не слишком яркими. Не спеша девушка шла по улице к метро, улыбаясь солнышку, отмечая интересные новинки в витринах и рассматривая прохожих. "Ах, какие туфли роскошные на той тетке… На мне бы эта кофточка смотрелась лучше… Ого, он чуть шею не вывернул, глядя мне вслед… впрочем, даже если бы попытался познакомиться, я бы его отшила – староват и почти лысый". Рада села за столик кафе и некоторое время делала вид, что смакует посредственный капучино, за который тут драли безбожные деньги. Но приятно сидеть вот так, зная, что не надо никуда спешить и что завтра никто не будет придираться по пустякам. Сама себе хозяйка, пусть и временно! Здорово! Она допила кофе, еще немножко посидела просто так, лениво и бездумно разглядывая текущий мимо людской поток. Потом решила, что если хочет добраться до дома, пока не начался час пик, то самое время двигаться, и поднялась с места.
Решительно, почти печатая шаг, прошла Ирада мимо "Атриума", твердо повторила себе, что никакие распродажи ей сейчас не интересны – не ко времени. Неизвестно, что там в Калининграде. Возможно, придется помогать дяде деньгами… Так, где тут у нас авиакассы? Ага, вот. Конечно, на поезде было бы дешевле, но ведь это через границу, а значит, нужны визы. Да и долго слишком.
Некоторое время Рада озадаченно переминалась неподалеку от окошечка авиакассы, не в силах решить, брать ли билет туда-обратно или только туда. Потом подумала, что раз работы нет, а Андрей все равно не звонит, то и торопиться домой не стоит. И купила билет в один конец. Самолет вылетает сегодня же поздно ночью, а потому билет ей достался со скидкой. "Так даже лучше, – решила девушка. – Собраться успею, а времени на беспокойство и тревогу не останется".
Она вернулась домой, поела и принялась прибираться. После того как два года назад умерла мама, Ирада живет одна, так что если она оставит в своей небольшой "двушке" полный бардак, никто, кроме нее, этого не увидит. Но все же так нехорошо, как-то даже перед собой неудобно. Поэтому она вытерла пыль, вымыла полы, перестирала немногое белье, скопившееся в тазике в ванной. Нашла в шкафу майку Андрея и вдруг разревелась. Он не звонит, и это ужасно. Это значит, что она осталась совсем одна.
Они с Андреем познакомились года три назад. Крепко сбитый, светлокожий, рыжеватые волосы, серые глаза, чуть вздернутый нос – симпатичный парень, но во внешности ничего особенного. Он работал на каком-то предприятии специалистом по наладке холодильного оборудования. Рада была удивлена, увидев в его ванной комнате целый арсенал средств по уходу за руками. Андрей тщательно следил за ногтями и пользовался кремами, чтобы не походить на работягу.
Родом молодой человек был из Челябинска. Окончил там техникум, отслужил в армии. В Москве смог устроиться на приличную работу и, понравившись начальству, поступил на вечерний в институт. К моменту встречи с Радой Андрей уже учился на последнем курсе и очень рассчитывал после получения диплома о высшем образовании перейти на должность менеджера, то есть стать "белым воротничком".
– Я, понимаешь, ценный специалист, – объяснял он Ираде. – Установки знаю все, какие у нас покупают и производят. Слежу за новинками, между прочим. Менеджеров-то в любой конторе пруд пруди, но такого, чтоб знал, что к чему, и разбирался в железе, – я один. Вот увидишь, через пару лет стану начальником отдела закупок.
Познакомились они на шашлыках у подружки на даче. Андрей понравился девушке умением пить умеренно и не пьянеть, обстоятельностью и чистоплотностью. И еще он мог поддержать разговор практически на любую тему. Позже она поняла, что молодой человек помешан на планировании и широкий кругозор был лишь частью плана продвижения вверх, к благосостоянию и руководящей должности. Андрей смотрел все хоть сколько-нибудь достойные киноновинки или, по крайней мере, читал на них рецензии, чтобы иметь возможность перемолвиться с шефом парой слов о последнем фильме братьев Коэн, а с ребятами обсудить новый боевик Бондарчука. То же и с книгами: читал Андрей не так уж много, но только то, что могло пригодиться в дальнейшем. Как-то Рада увидела среди его бумаг затертую газетную вырезку: "Сто книг, которые вы должны прочесть, чтобы считаться образованным и эрудированным человеком". Андрей продвигался по этому списку с завидной методичностью и уже перевалил за шестой десяток. В той же статье имелись инструкции, как именно нужно читать книги. "Обязательно просмотрите предисловие, – наставлял автор статьи будущих эрудитов. – Это даст вам общее представление о книге и поможет понять содержание, если оно окажется слишком сложным для вас. Заведите специальную тетрадку и после прочтения выписывайте в нее по паре ударных фраз или оригинальных мыслей из каждой книги. Тетрадь время от времени просматривайте и вплетайте в свою речь высказывания мудрых. Это заставит людей считать вас не просто человеком читающим и образованным, но и думающим". Ирада нашла и тетрадочку с цитатами. Ей это показалось трогательным и забавным, она посмеялась и рассказала об этом маме. Та вздернула брови и пробормотала, что это как-то… похоже на программирование робота. Они тогда поспорили. Ирада защищала Андрея, доказывая маме, что вовсе не плохо, когда человек знает, чего хочет, и упорно идет к своей цели.
– А было бы лучше, если бы он все деньги тратил на гулянки или копил бы на машину навороченную, а о завтрашнем дне не заморачивался? – горячилась она.
– Нет, я не к тому… – Мама качала головой. – План – это хорошо. Планирование – основа успеха, этому нас еще в школе учили… но вот расчетливость – качество двоякое. Не хочу ничего сказать про твоего Андрея, мы, в конце концов, только по телефону разговаривали, и я его в глаза не видела, но от расчетливости до бездушности только один шаг. И ты не боишься стать пунктом в его плане достижения благосостояния?
– Ой, мама! Ну ты просто смешная! Какое благосостояние? Да он зарабатывает прилично, больше тебя. А я вообще учусь, и моих лаборантских хватает… да ни на что их толком не хватает!
– У нас есть квартира, а для мальчика из провинции московская прописка и квартира – это немало, – упорно гнула свое мама.
После этих слов Рада обиделась, и мама стала извиняться: она не хотела плохо говорить о ее молодом человеке, просто любая мать переживает, и пусть Ирада сама решает, лишь бы была счастлива.
– Ты так говоришь, словно я за него замуж собираюсь! – возмущенно воскликнула девушка.
– А что, если он позовет, ты откажешься? – быстро спросила мама.
– Не знаю, – честно ответила Рада.
Андрей ей нравился. Очень. Что плохого, если у человека есть цель в жизни? У Андрея такая цель имеется. Он никогда не скрывал, что хочет стать богатым человеком, и для этого он много работает, занимается самообразованием и следит за собственным здоровьем. Он всегда был приветлив, неброско, но прилично одет. Глядя на других, Ирада все больше убеждалась, что ее Андрюша – мечта, а не парень. Он снимал комнату в Марьине, и Рада не раз подумывала, что надо бы предложить ему переехать к ним с мамой, но каждый раз откладывала это решение. Ей было неловко, что мама неизбежно будет слышать их охи и вздохи по ночам, сталкиваться с Андреем в ванной, готовить любимое им мясо. Мама вряд ли будет так уж сильно возражать, сама же сказала – главное, чтобы Ирада была счастлива. Но как-то все не с руки было ломать налаженный быт; девушка просыпалась утром в своей постели, в обнимку с плюшевым мишкой, мама целовала ее в нос по дороге в ванную, а потом готовила завтрак, и они вместе ели мюсли, или йогурты, или еще что-ни будь легкое и пили вкусно пахнущий кофе. Собирались на работу, меняясь помадой или одалживая шарфик или сумочку… И Рада опять откладывала предложение о переезде, потому что им так хорошо вдвоем с мамой!
А потом случилась та ужасная авария: маршрутка, в которой ехала мама, столкнулась с грузовиком и перевернулась на шоссе. Ирада осталась одна.
Андрей ей тогда очень помог. Он взял на себя все организационные моменты, похороны и поминки прошли очень достойно. И еще он переехал жить к Раде, решительно заявив, что не может оставить ее одну.
– А потом, когда пройдет положенное время и ты успокоишься, мы поженимся.
И она согласно кивнула, не чувствуя ничего, кроме горя и благодарности к человеку, который не бросил ее.