– Вот! – Володя назидательно поднял палец. – Есть многое на свете, друг Борис, что непонятно пока не только программистам, но и биохимикам. Но это не значит, что оно не работает.
– Сдаюсь! – Борька замахал руками, потом извлек из сумки новую бутылку кьянти и принялся наполнять бокалы.
Рада и Скво быстро собрали со стола посуду и наделили гостей щедрыми порциями сливочного пломбира на десерт. Рада решила, что каждый дополнит белоснежное лакомство по собственному вкусу, и выставила на стол вазочки с мелким сдобным печеньем, вишневым вареньем (нашла в шкафу), медом и растопленным до тягучего состояния шоколадом. Скво укоризненно взглянула на подругу и, украшая снежную поверхность пломбира шоколадными разводами, пробормотала:
– Неделю буду сидеть на кефире.
– Володя, а расскажите нам что-нибудь про янтарь, – попросила Рада.
– Что именно? – Бородач смущенно заерзал.
– Что-нибудь сказочное, как вы недавно про следы на камнях рассказывали. Легенду какую-нибудь.
– Ах это! Это пожалуйста. – Володя погладил бороду и почти напевно начал: – Естественно, еще в древности людей интересовало, откуда же взялся такой необычный, не похожий ни на что другое камень. Вот, слушайте: жила-была на дне Балтийского моря богиня Юрате. А в небольшой деревне на берегу моря жил красивый и сильный рыбак. Он выходил в море ловить рыбу и пел красивые песни. Слушала эти песни Юрате, и, само собой, полюбила она смертного рыбака и забрала его в свой подводный янтарный замок. Но недолгим было их счастье: бог всех водных стихий узнал, что бессмертная Юрате нарушила закон моря, полюбив земного человека. Ударил он своими молниями в замок, разрушил его, а Юрате приказал навечно приковать к его развалинам. Волнам же повелел насмерть укачать рыбака. С тех пор вечно рыдает по возлюбленному Юрате, и ее слезы в виде мелких кусочков янтаря, чистых и светлых, как любовь богини к рыбаку, море, тяжело вздыхая, выбрасывает на берег. А крупные куски янтаря – это обломки разрушенного янтарного замка Юрате.
– Как печально, – вздохнула Скво, постепенно разрушая пломбирный замок в своей креманке.
– А я знаю еще одну историю, – подал голос Николай Андреевич. – В Латвии есть речка, называется Гауя. И в тех местах, в непроходимом лесу, жила птица с таким же именем и ярко-голубым оперением. Она свила гнездо на верхушке большого дерева, и в ее гнезде хранилось янтарное ожерелье невиданной красоты. Оно было сделано из четырехгранных янтарных подвесок. И каждая такая подвеска обладала чудесными свойствами: посмотришь с одной стороны – увидишь затерянный мир с его народами, городами, животными. Глянешь с другого конца – лес, море, горы. С третьего – поля и равнины, небо, реки. Четвертой стороной повернешь – сады, персиковые деревья, тенистые дубовые рощи. Были там миры прошлого, были миры нынешнего, а были ни на что не похожие, про которые никто и не знал ничего. Откуда взялось ожерелье, никто толком не знал, но поговаривали, что принадлежало оно ангелу, который, в отличие от многих других небесных жителей, любил помнить места, в которых побывал, и память о каждом таком мире заключал в янтарную подвеску.
До какого-то заморского короля дошли слухи о необыкновенном ожерелье, и он послал своего лучшего охотника заполучить его.
Охотник притворился обыкновенным путешественником, он сказал местным жителям, что бродит по свету, отыскивая различные чудеса, а потом рассказывает о них людям. И местные жители охотно отвели его к дереву в лесу и показали местное чудо: птицу Гаую в ярко-голубом оперении, которая охраняет волшебное ожерелье. И вот на другой день охотник дождался, пока птица улетела за пропитанием, забрался на дерево и украл ожерелье. Сел на парусник и отчалил, счастливый своей легкой победой. Уже в море он достал из-за пазухи трофей, стал рассматривать диковинку. И правда: куда ни повернет – новые картинки открываются ему, как будто каждый квадратик побывал в разных местах света и впитал виденное им. Но в тот момент, когда вор-охотник прятал находку подальше за пазуху, налетела Гауя и, вцепившись когтями в одежду, подняла королевского посланца в воздух.
"Я отдам тебе твою игрушку, только отпусти меня живым", – взмолился охотник, но Гауя разжала когти, и он полетел в воду. Вообще-то охотник хорошо плавал, но ожерелье, сделанное из невесомого янтаря, вдруг налилось тяжестью и утащило его на дно. С тех пор никто не видел ни птицы в небесно-голубом оперенье, ни ожерелья. Но старики говорят, будто каждый янтарик ожерелья пустил корни в илистом дне моря, и в этом месте выросло дерево. На его ветках растут хрустальные свечи. Они горят под водой, и с них стекают капли, похожие на слезы. Это дерево плачет по Гауе, оставившей навсегда эти места. И каждая такая капля, попадая в руки человеку, превращается в янтарь и рассказывает о странных мирах, которые видел янтарь и запомнил, чтобы поведать о них людям.
Глава 5
Весь следующий день Рада и Борис, влекомые Скво, которая хотела побывать в Музее янтаря, а затем по-быстрому смотаться на фабрику, где этот самый янтарь обрабатывают, совершали длительный марш-бросок по Калининградской области. Володя снабдил Скво телефоном какого-то дядечки, который, как он выразился, "курирует" янтарную промышленность. И после вечернего телефонного разговора утром все трое встретились у музея. Здесь их ждал персональный экскурсовод, бодро рысивший по многочисленным залам и изливавший потоки информации на головы внимательной Скво, судорожно зевающего Ирзова и рассеянной Рады. У нее еще со школьных времен выработалось что-то вроде рефлекса: память хорошо запечатлевала увиденное, но напрочь не могла запомнить ни одной цифры и подробностей, рассказанных экскурсоводом. Вот и теперь сведения о том, что "янтарь широко вошел в быт жителей побережья Балтийского моря в эпоху неолита – в четвертом тысячелетии до нашей эры. Они научились обрабатывать его кремневыми и костяными орудиями – шлифовать, распиливать, сверлить – и создавали различные украшения и амулеты в виде фигурок человека и животных… благодаря археологическим раскопкам и сведениям из письменных источников удалось установить торговые пути, по которым янтарь с балтийских берегов шел в страны древних цивилизаций…", текли мимо Рады, не оставляя в памяти ровным счетом ничего. Но зато ей понравились некоторые искусно выполненные украшения, а главным образом само здание музея – башня Дона. Построено оно было в середине XIX века и названо в честь боевого генерала, но Раде приземистое строение показалось совершенно средневековым.
Едва успев покинуть прохладные залы музея, они обнаружили, что их ждет машина, чтобы отвезти на янтарный карьер и на фабрику. Скво объяснила, что есть объединение, которое называется "Калининградский комбинат", и фабрика – лишь одно из многочисленных подразделений.
Карьер произвел на всех троих большое впечатление. Это оказалась огромная, просто гигантских размеров яма, где тяжелая техника выворачивала породу, затем ее разбивали из стационарных шлангов водой под давлением и получившуюся жижу попускали через несколько сит. Сперва отсеивали крупные куски, потом помельче и так далее. Раде, которая до этого знала только, что янтарики можно найти на берегу моря, было почему-то неприятно видеть такую обезличенно-механическую добычу. Камень словно терял в очаровании, потому что только в песке под набегающими волнами моря можно собирать слезы богини Юрате, а в карьере – скорее уж уголь.
Они порядком продрогли, стоя на краю гигантской воронки и наблюдая за экскаваторами и другой техникой. Здесь дул пронизывающий ветер, и потому задержались приятели подле карьера ненадолго.
Молчаливый шофер весьма комфортабельного "фольксвагена" довез их до фабрики. Здесь Скво и ее приятелей тоже ждали и повели в цех. Они увидели сортировку и обработку янтаря, но выглядело все, честно сказать, довольно кустарно: здание было маленькое, двухэтажное и ужасно неказистое. Вокруг него валялись то ли запчасти от станков, то ли просто железки забытые. В пыли нежились куры и пара собак. Станки и мебель в помещениях старые, всюду что-то отваливается, двери скрипят, окна не открываются (Рада заподозрила, что рамы просто забиты гвоздями, чтобы не вывалились). И хотя на дороге их остановили пограничники и шофер показывал документы и пропуска, выписанные на всех троих, все равно было понятно, что янтарь можно таскать как из карьера, так и с фабрики.
После экскурсии по производству их завели в небольшое помещение, служившее магазинчиком. Рада и Борис вяло перебирали бусы и браслеты, а Скво куда-то исчезла и объявилась только через час. Она выглядела весьма довольной, небрежно отмахнулась от упреков приятелей и заявила, что на сегодня образовательная программа выполнена и пора возвращаться в город. Борис и Рада согласились, потому что есть хотелось зверски. Пока Скво не было, они от скуки кое-что купили. Рада – серьги и браслет: кусочки разноцветного янтаря вплетались в кожаные шнурки, и получилось довольно эффектное и современное украшение. Борис купил несколько низок бус "на подарки".
По возвращении в город "фольксваген" притормозил у гостиницы, и тут выяснилось, что Скво едет дальше – у нее назначена встреча с тем самым куратором янтарного производства.
– Нужно же отплатить человеку добром за сегодняшний транспорт и прочее, – сказала она. – А вы, детки, погуляйте пока.
Машина плавно тронулась с места, Борис и Рада остались вдвоем и в смущении уставились друг на друга.
– Идем пообедаем где-нибудь, – предложил Борис.
– Давай. А куда?
– Ну… хорошо бы к тебе. Я так редко ем домашнее, а щи вчера были просто обалденные, – мечтательно произнес приятель.
Рада вздохнула, и они двинулись к дому, благо с Московского проспекта до улицы Соммера было недалеко.
День выдался пасмурный, и вроде как даже стал накрапывать мелкий дождик. Рада поплотнее застегнула куртку и обернула горло шарфом: не хватало простуду какую-нибудь подхватить. Борька вообще-то прав – горячий суп сейчас будет в самый раз. Они шли по улицам, повторяя ее утренний маршрут в обратном порядке, и Рада с некоторым стыдом думала, что так толком и не успела еще посмотреть город. Она покосилась на Бориса, но, если честно, в спутники она предпочла бы кого-нибудь другого… Алекса, например.
Пока Рада грела суп и накрывала на стол, Ирзов расспрашивал ее о житье-бытье и планах на будущее. А потом вдруг выдал:
– А поехали со мной в Штаты!
– С ума сошел?
– А что? Я тебе приглашение сделаю. Тебя же здесь ничего не держит. Квартиру в Москве сдашь, и деньги будут идти на счет в банке, это нелишнее. А заработать там не проблема.
– Но как же?.. А дядя?
– Дядя? Так ведь ты его увидела несколько дней назад первый раз в жизни. Как-то он до этого без тебя обходился?
Рада сердито гремела приборами. В общем-то Борька в чем-то прав. Дядя не так уж одинок. У него есть любимая работа, а значит, скучать он не будет, и есть, например, Володя, который – как и раньше делал – станет помогать Николаю Андреевичу с бытовыми и прочими проблемами. И все же как-то это не по-человечески – бросить старика, который на нее рассчитывает. Это с одной стороны, а с другой – пусть дядя и не родной, но он все, что осталось от ее семьи. И лучше иметь хоть какую-то семью, чем ехать одной в Америку…
– Я не хочу ехать в Америку, – решительно сказала Рада.
– Но что ты будешь делать здесь?
– Работать! Сейчас осмотрюсь, найду место… А не понравится – вернусь в Москву. – Она не сказала, что где-то на туманном горизонте маячит весьма симпатичный молодой человек по имени Алекс, который ближайшее время собирается провести в Калининграде. – А уж там… не будем загадывать.
Борис помрачнел, быстро доел суп, и Рада, не желая переводить разговор на личные темы, поволокла его в кабинет дяди проводить экскурсию.
– Смотри, – говорила она, поставив Бориса перед полками, заваленными всяческими артефактами и диковинами, – это обсидиановый кинжал, очень древний, его использовали для человеческих жертвоприношений. А это – осколок метеорита, он упал в районе Черняховска лет пятьдесят назад. Прикинь – пробил крышу и свалился прямо на стол, чуть ли не в супницу. А вот…
– Рада, – позвал Борис, и она умолкла на полуслове, с тяжелым чувством понимая, что сейчас будет иметь место выяснение отношений. – Рада, я хочу, чтобы ты…
В кармане ее затренькал мобильник, и, выпалив: "Прости, я на минутку", – Рада выскочила в коридор, потому что мелодию на песню "Я назову планету именем твоим…" она выставила на номер Алекса. Она не закрыла дверь и не сообразила, что ее оживленное лицо отражается в зеркале, и Борька видит, как она улыбается, слушая чьи-то слова, и, когда Рада сказала: "Хорошо, завтра увидимся". – Ирзов тут же мстительно заявил:
– Завтра ты едешь с нами в Светлогорск.
Рада круто развернулась:
– Что?
– Что слышала. Скво взяла билеты на троих. И гостиницу заказала.
– А меня кто-нибудь спрашивал, хочу ли я в Светлогорск?
– Эй, я не понял… ты уезжаешь? – В голосе Алекса зазвучала тревога.
– Ч-черт… – Если Скво уже заплатила за гостиницу, то подводить ее нехорошо. – Пока не знаю… Я тебе вечерком перезвоню, ладно? А пока мне нужно кое с кем поговорить.
Закончив разговор, она несколько секунд смотрела на Борьку, потом разглядела нечто вроде злорадства на его физиономии и принялась названивать Скво, но у той мобильник нудно лопотал про недоступность абонента.
– Поехали. – Ирада подхватила сумочку и устремилась к двери.
– Куда? – Борису совершенно не хотелось уходить. Квартира чертовски уютная, а он так долго готовился к разговору с Радой и нашел столько нужных слов, что ему казалось: если просто заставить ее спокойно посидеть и выслушать его тщательно выстроенную систему аргументации, Рада не сможет не согласиться, что только он, Борис, любит ее по-настоящему, только он готов увезти ее с собой (для чего им быстренько нужно будет пожениться). А в Америке, где на некоторое время ее обитаемый мир вынужденным образом сократится до него и еще нескольких соплеменников, Рада обязательно оценит его и полюбит по-настоящему. Но горе-то как раз в том, что никак ему не удается отыскать подходящий момент, чтобы завести этот важный разговор. Вот опять она куда-то бежит.
Пока в голове влюбленного крутились все эти печальные мысли, Рада уже оделась, вытолкала его на лестничную клетку, заперла дверь и устремилась вниз по лестнице. Борис не успел оглянуться, как она припустила по улице, и ему ничего не оставалось, кроме как следовать за рассерженной Ирадой, которая – он предусмотрительно не сказал этого вслух – сейчас напоминала одновременно и Юдифь, и воинственную Фриду.
Оказавшись в гостинице, Рада выяснила у Бориса, в каком номере остановилась Скво, по лестнице взлетела на третий этаж и рванула на себя дверь, даже не подумав постучать.
Увиденное впечатляло: Скво действительно оказалась в номере, но, уставившись на подругу, Рада и Борис застыли в дверях. Номер у Скво оказался весьма просторный, да еще она освободила всю середину комнаты, сдвинув кровать к стене, а кресла и столик просто выпихнула на балкон. На полу разноцветными мелками была начерчена пентаграмма, снабженная какими непонятными значками, буквами и символами. Часть из них показалась Раде смутно знакомой, но вот где она видела эти значки, вспомнить сразу не смогла. Скво сидела в центре пентаграммы, и на ней не было ничего, кроме украшений из янтаря. Руки обвивали множество браслетов из неограненного камня, а между грудей покоилась подвеска из переливавшегося теплым золотом камня размером с кулак. В руках она держала шар – круглый шар матового стекла, в котором, как показалось Раде, неторопливо перемещались дымные узоры. Руки, ноги и лицо женщины покрывал сложный узор, нанесенный темно-синей краской. Скво неотрывно смотрела в глубину шара, и губы ее двигались, произнося неслышные слова.
Рада попятилась, закрыла дверь и медленно двинулась к лестнице. Борис плелся за ней. Они как-то не сговариваясь осели в баре при гостинице, и, залпом осушив полбокала мартини, Рада спросила:
– Что это было?
– Ну… она всегда серьезно относится к работе, – промямлил Борис. – Видимо, решила испробовать магические силы янтаря или что-то в этом роде.
– Ты что, это… такое уже видел? – растерянно спросила Рада.
– Ну… не совсем, но… она мне гадала.
– Ага. – Девушка внимательно пригляделась к сидящему напротив и тискающему бокал с пивом Борису. – Та-ак, ты с ней спишь, да? – сообразила она вдруг.
– И что? – Он моментально ощетинился. – Ты же не хочешь со мной спать, я тебе не нужен, а Скво… она не против.
– Дурак ты, Ирзов, – сказала Рада устало.
– Почему это?
– Да потому. Думаю, она в тебя влюблена, и давно. А ты все за мной бегаешь, непонятно зачем.
– А если я тебя… если я тебя люблю… – выпалил он, высказав от неожиданности то, что предполагал поднести Раде постепенно.
Бармен, маячивший за стойкой, прислушивался к их разговору с явным интересом. Посетителей было немного, и он развлекался, запоминая нетривиальную беседу, чтобы пересказать все официантке Риточке, которая – он взглянул на часы – опять опаздывает на работу.
– Меня? – Рада задумчиво взглянула на приятеля. – А почему ты меня любишь, Ирзов?
– Ну, как это – почему? Это не бывает почему…
– Бывает. Ты же имеешь математическое образование и должен мыслить логически. Вот и постарайся объяснить мне и себе, в чем дело. Я не красивее Скво, это точно. И не умнее. И ты меня очень плохо знаешь, потому что после школы мы почти и не общались. Вот поехала бы я с тобой в Америку, и получил бы ты там… Может, я практикую садомазо? Или смотрю по телику только ужастики, зато ночи напролет. Или просто нам с тобой не о чем будет разговаривать, потому что мы совсем разные.
– Ну, если речь идет о чудачествах, то меня это не пугает, – хмыкнул Борька. – Вряд ли тебе удастся переплюнуть Скво.
– М-да. – Рада поежилась. Вот ведь странность: ну что такого страшного она увидела? Ну, мается Скво своей дурью, так и что? Но если честно, Рада до сих пор ощущала где-то в желудке неприятно холодный комок страха, и даже мартини, выпитый слишком быстро, не произвел обычного согревающе-расслабляющего действия. Рада вдруг поняла, что предпочла бы не видеть этого – сложных узоров, покрывающих кожу подруги… сколько же времени она себя разрисовывала? И этот шар… наверное, он наполнен дымом. Или работает на батарейках? Да еще пентаграмма на полу. Она вспомнила тщательно выполненную схему и вдруг осознала, почему некоторые символы показались знакомыми. – Я сейчас. – Рада спрыгнула с табуретки, но Борис рванулся за ней:
– Ты куда?
– В туалет, придурок!
В дамской комнате она достала цепочку с медальоном и уставилась на серебряный кружок. Точно: вот этот значок был на пентаграмме и этот. Может, другие тоже совпадали, но она не запомнила. Рада вернула медальон на место и уставилась на себя в зеркало. Ну и что же это значит? Но прежде чем она успела что-нибудь придумать или хоть сформулировать внятный вопрос, мобильник в кармане зазвонил снова. На этот раз она услышала голос Скво.
– Ты еще в гостинице?
– Да.
– Зайди ко мне, только без Борьки.
Услышав, что его не ждут, Борис поскучнел, но смирился и сказал, что посидит еще в баре, и если Рада потом надумает поговорить, так он здесь…
В этот раз Рада поехала на третий этаж на лифте, в дверь постучала и вошла в номер не без опаски.