Второй я написал жену. Здесь думать долго не пришлось. Я знал, какие она любит духи и уже проверил, что они у нее заканчиваются. Чебоксарову я назло всему решил подарить пару трусов. Причем – стрингеров. Если у них что-то есть с моей супругой, пусть поломают голову. Шамруку – "мерседесовский" брелок. Нужно поискать фирменный. Пришлось задуматься на счет Макарыча. Если знакомство с Беллой Тейтельбаум можно считать подарком, то вроде я ему уже ничего не должен, но, с другой стороны, сутенерство – уголовно наказуемое деяние. Подарю ему книгу. Историческую или политическую или с мыслями замечательных людей. После генерала оставались только мама с папой в Ноябрьске, которым я уже отправил посылочку, и разные двоюродные. Не так уж и много народу.
Кроме родни и друзей, были еще всякие нужные люди, которых курировал я. Вообще-то все начальство ублажал Чебоксаров, но и у меня были связи, про которые в Новый Год забывать никак нельзя. Над этим списком я бился минут двадцать, мне понадобилась записная книжка.
Крупных поставщиков и потребителей мы обычно поздравляли по факсу или через интернет. Этим занимался Аркашка.
Самой большой нашей головной болью было то, что у нас до сих пор не имелось своего человека в команде губернатора. А тот уже давно набрал силу и положил область в карман. Любой предприниматель не пожалеет никаких денег для того чтобы попасть в обойму, хотя бы приоткрыть дверь, хотя бы услышать звуки музыки, раздающиеся с их праздника жизни. Нам пока не удалось выйти на этот уровень, но мы не теряли надежды.
В конторе стали появляться люди. Захлопали двери, заскрипели половицы. В дверной проем заглянула Лариса.
– Здравствуйте, – сказала она. – А я смотрю, свет горит. Даже испугалась.
Потом позвонил и зашел Аркашка.
– Мне нужно сегодня дать подтверждение Деду Морозу. Все так же?
– Да, тридцать первого, шесть часов.
Сразу после Аркашки зашла Петровна.
– Мы будем, в конце концов, премию давать или нет?
– Наверное, будем. Я не знаю. Сейчас не до этого.
– А когда до этого? Народ ропщет.
– Кто именно?
– Все.
– Пусть придут представители народа.
Петровна схватилась за сердце и ушла.
Позвонил охранник.
– Тут к вам какой-то программист просится. А вы меня за того наругали. Что делать?
Я велел пропустить и подумал о том, что вот оно, началось. Если это какой диверсант, то нужно брать его тепленьким, незаметно позвонив Полупану.
Компьютерщиком оказался Федя из УВД.
– Я решил, что толку зря звонить, взял и пришел, пока время есть, – не вполне логично заявил он. – Мне нужно познакомиться с писюками, вникнуть в настройки сети а только потом приступить к изменению конфигурации программы.
– Я предупрежу всех, чтобы давали тебе доступ к машинам по первому требованию.
– Учтите, что мне придется работать по ночам. Сегодня – исключение, а так я все время занят.
– Ничего страшного. Это здание на охрану не сдается, тут всегда дежурит вахта.
– С чего начнем?
Я отвел Федю в кабинет к Чебоксарову, а на обратном пути дал Ларисе необходимые распоряжения о нем.
Откуда-то с улицы пришел слух о том, что привезли пихты. Я спустился во двор, где Аркашка вручил мне самую пушистую. Откинув заднее сиденье, я засунул дерево в машину. Руки испачкались смолой и стали пахнуть праздником.
Елки разошлись на ура. Петровна зачем-то взяла себе три.
– Хочу подарить Макарычу книгу, – сказал я Аркашке. – Посоветуй, какую?
– "Путин и КГБ", – не задумываясь ответил тот.
– Почему?
– У меня их три. – В штабе подарили.
– Каком штабе?
– Предвыборном. "Единой России".
– Не знал, что ты активен не только в оплодотворении коллег по работе, но и политически.
– А вдруг, когда-нибудь стану депутатом.
Я подумал, что это вполне возможно.
– Хорошо, тащи свою книгу.
Незаметно наступило время Апрельцева.
– Я сижу "У дедушки", что тебе заказать? – поинтересовался он.
– То же, что и себе. Только без спиртного.
– Давай, ехай, – он уже чем-то чавкал.
Переступив порог заведения, я подумал о том, что надо менять кабак. Черт с ними, со скидками. Все надоело.
На столе перед Апрельцевым не было свободного места от тарелок. Я очень засомневался, что мы вдвоем сможем, все это съесть, но про себя решил, что отступать не буду, тем более что платить все равно мне.
– Ну, что там у тебя? – осведомился частный сыщик.
Я протянул ему фотографию.
– Что за люди? А, вот этого знаю. Чебоксаров. Так ведь?
– Да.
– За ним, что ли следить?
– И за ним тоже.
– Отлично! Подсираешь партнера? А баба кто?
– Моя жена.
– Отлично!
– Ты в кого такой оптимист?
– Говорят, в дедушку по материнской линии, его расстреляли совсем молодым. На предмет чего будем работать объекты? По поводу встреч в рабочее время?
– Нет, они встречаются почти каждый день и вполне легально. Будем выявлять близость.
– Что будет отчетом? Фотографии, видео?
– Пока не знаю. Решим по ходу. Для начала распиши весь день поминутно.
– Основной объект дама?
– Да.
– Отлично. Только имей ввиду, мои услуги дорого стоят.
– К примеру?
– Сто баксов в час.
Я чуть не подавился куском курицы.
– Ты что, дурак?
– Нормальные расценки.
– Штука рублей.
– Согласен, – он живо протянул руку.
– В день.
– Не. Ты что, издеваешься?
– Тогда до свидания. Давай фотку.
– Хорошо, только прибавь накладные расходы, – охотно согласился он.
– Что в них входит?
– Бензин, подкуп персонала, еда и прочее.
Я подумал, что если он каждый день будет завтракать, обедать и ужинать, как сейчас, то получится даже больше основной платы.
– Но не более пятисот рублей в день, – предложил я.
– Годится, – он опять протянул мне руку.
Можно быть уверенным, что ему вполне хватит фантазии, чтобы эти пятьсот рублей сверх тысячи предъявлять мне каждый день.
Апрельцев стал задавать мне всякие вопросы, причем интимные. Я не был готов к этому и большинство из них игнорировал. Я продиктовал ему номер "десятки", на которой ездила жена, нарисовал схему маршрута, а вот с адресом больницы, в которой она работала, вышла заминка. Я его не помнил. Пришлось тоже объяснять на пальцах.
Между прочим, я ел абсолютно столько же, сколько мой собеседник. Не отставал ни на кроху. Единственное, что пропустил – пиво и вино, зато наверстал двумя стаканами сока. Под конец мне стало плохо, пуговица на брюках могла лопнуть в любую секунду. Я не представлял, как можно двигаться после такого перекусона. Этого прожору нужно свести с Чебоксаровым и устроить соревнования. Любопытное будет зрелище. У них совершенно равные шансы на победу.
– Когда приступишь?
– Прямо сейчас, как только получу аванс.
– Сколько?
– Тысяч десять.
– Вот тебе трояк на два дня, дальше будет видно. Я думаю, что все можно выяснить дней за пять, а может и меньше.
– Щедрость не является отличительной чертой твоего характера.
Мы пожали друг другу руки на прощание, но встать со стула я смог только со второй попытки. Для того чтобы переварить такое непомерное количество пищи кровь отлила не только от головы, но и от конечностей. Пока я двигал свое тело от крыльца ресторана до машины, телефон позвонил три раза.
– Я еду в офис, – сказал Дальтоник. – Ты где?
– Пытаюсь двигаться в том же направлении.
– Хорошо, нужно пообщаться.
Через секунду Лариса сообщила, что нас дожидаются московские представители страховой компании. Сразу за ней дал о себе знать Полупан:
– Тебе знакома фамилия Лобиков?
– Нет.
– Ладно.
– Что опять кто-нибудь сгорел?
– Да, петарда и алкоголь.
– Я считаю, что ты сейчас занимаешься глупостями.
– Я ищу связи, совпадения и повторы. Может выстрелить.
Я не стал посвящать его в свои подозрения относительно сексуальной распущенности своей жены. Тем более что в этом нет ничего странного.
Меня бросило в пот. Может быть, потеплело на улице и печка чересчур топила, а, скорее всего, это была моя собственная реакция на звонки. Чебоксаров не сказал, что все нормально. Он мог бы сказать: "Еду из "Госкомимущества", все в кайф, давай обсудим"! Он так не сказал, значит там полная лажа. В приемной сидят Московские страхователи, они уже вынесли вердикт и мне почему-то казалось, что он не в нашу пользу. И еще этот Полупан со своими пожарами! И так у меня от одной мысли об огне крыша едет.
На светофоре пришлось резко затормозить. Отвлекся. Никого не задел, но пихта на заднем сиденье сдвинулась с места и поцарапала кожаное сидение.
Мы с Колькой подъехали к офису одновременно. Я успел на лестнице спросить его:
– Ну, что там? Лажа?
– Полная. Я вызвал Спарыкина. Он обещал через час подъехать. Нужно принимать решение.
Я так и знал. Значит со страховкой тоже выйдет облом.
– Давай вместе пообщаемся с москвичами, – попросил я партнера.
– Ты ведь обещал, что сам будешь вести дела по страховке.
– Пожалуйста, – жалобно промычал я.
Чебоксаров посмотрел на меня осуждающе, как будто я пукнул при людях.
– Говорить будешь ты, – уточнил он.
– Конечно, – я бы подтвердил что угодно.
В приемной сидели два мужика. Одного из них я знал, у него была фамилия Егоров, он был местным представителем компании. Второй мужчина выглядел более представительно – широкие плечи, колющие глаза и дорогой костюм. Наверное, когда-то он служил в силовых структурах.
Мы все прошли в кабинет к Чебоксарову. Лариса принесла чай. Тут у меня случился провал. Я перестал понимать некоторые слова, и даже звуки. Я ощущал, что происходит, впитывал картинку, но смысла разговора не улавливал. Тупо кивал головой и улыбался. Колька строил мне рожи и подавал отчаянные знаки, но я молчал и продолжал находиться в сомнамбулическом состоянии, неотрывно смотрел на москвича понимая, что ничего у нас не выйдет.
Гости разложили на столе какие-то бумаги. Они что-то объясняли Дальтонику, тот говорил и всячески пытался вывести меня из ступора. Наконец я начал понимать некоторые предложения, но, услышав загадочные и пугающие слова: "испытательная пожарная лаборатория", опять впал в транс. Так прошло минут пять. Егоров встал и куда-то ушел.
– По бумагам у вас все сходится и все правильно, – сказал москвич. После этих слов я включился и опять все начал понимать. – По документам в момент пожара на вашем складе находилось товарно-материальных ценностей на один миллион восемьсот тысяч рублей. По входящим ценам. В результате пожара все эти ценности сгорели. Я хочу донести до вас пару моментов. Несмотря на то, что склад застрахован у вас на три миллиона, я прошу, чтобы вы отбросили мысль об этой сумме. Возмещать мы будем – если будем – только реальные убытки. Это вам понятно?
– Конечно, – панически согласился я.
Колька посмотрел на меня с презрением.
– И еще, несмотря на то, что все бумаги в порядке, у меня есть стойкое ощущение, что в вашем случае что-то не то.
– В каком плане? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Дальтоник.
– У меня огромный опыт, еще с прошлой работы. Если вагон с товаром только что пришел и сразу сгорел, то тут что-то не чисто. Возможно, вы не специально планировали ввести нас в заблуждение, скорее всего, просто все так совпало, вагон пришел, разгрузить не успели, тут как раз пожар. А почему бы и нет?
– Вы за кого нас принимаете? – возмутился Чебоксаров.
– Ладно, ладно, – москвич достал портфель и открыл замки. – Я специально отослал Егорова, – он достал какой-то прибор с антенной и положил на стол. – Я все предусмотрел, – он указал пальцем на непонятный предмет. – Не горят, значит в этой комнате микрофонов нет. Вы поймите, стоит мне поговорить со сторожем или любым другим аборигеном, все сразу станет ясно. Вы, парни, погорите.
Я чуть не грохнулся в обморок. Слово пожар встречалось в его речи слишком часто.
– Это все чушь, – опять сказал Колька.
– Возможно, – согласился москвич. – Но я вам предлагаю следующую вещь. Вы мне обещаете материальное вознаграждение, а я – быстрое поступление денег. Можем назвать это так. За скорость. Всего ничего – пятьсот тысяч. Причем после того, как деньги упадут на ваш счет.
– А если мы не уплатим? – спросил я.
– Я смогу возобновить расследование на основании новых фактов. Факты я организую. Поймите, парни, у меня скоро пенсия.
– У нас все законно, – упрямо повторил Чебоксаров.
– А я не тороплю. Вот мой федеральный номер, – он протянул визитку. – Сутки я еще здесь. Позвоните, скажете одно слово: согласны. Я сообщу Егорову, что вы оставили документы на ознакомление и подпишете только завтра.
С этими словами он покинул наши чертоги.
– Ты конченый мудак, – набросился на меня Дальтоник. – Сам заварил всю кашу и в кусты.
– Извини, заклинило.
– Ну, и что теперь делать будем?
– А че? Все нормально. Отвалим ему пятьсот штук. Наверное, можно и скинуть сотку. Два процента на обналичку. Навар – лимон. Нам даже уговаривать его не пришлось. Он все сделал за нас. При этом мы ничем не рискуем. Башляем только после поступления денег.
– Да дело не в этом, я изначально был против затеи. Ты все организовал, а выпутываться, как обычно, предоставил мне.
Он был прав. Я даже не злился за то, что он держал мою жену за руку.
– Я ему завтра позвоню и скажу, что мы согласны. Это я беру на себя.
– Тоже мне – герой.
Мне захотелось разрядить обстановку.
– С этой повязкой на руке ты прямо как Щорс из песни.
– У Щорса голова обвязана, – не согласился со мной Колька.
Пришел Спарыкин. От него веяло молодостью и энергией. Не смотря на десять лет разницы, он выглядел моложе меня. Он сразу приступил к делу.
– Давай, рассказывай, – обратился он к Кольке.
– Короче, нам в любом случае придется съезжать с завода. Ни с вьетнамцами, ни с Урожаевым никто за нас биться не собирается ни за какие деньги. Во-первых, я выяснил, что этот Урожаев какой-то там родственник губернатору. Вроде бы со стороны жены. Во-вторых, он из их среды, а мы засранные коммерсанты. Ничего страшного, говорят, переезжайте и начинайте на новом месте. Убытки никого не волнуют.
– А тот факт, что вьетнамцы вытесняют русских и лишают область налогов? – спросил я?
– Там все работают на свой карман. Если что-то и делается для области, только чтобы с работы не выгнали. Временщики. Попал в обойму – хапай! Его ведь туда и поставили для того, чтобы успешно все разворовал.
– Блядь, что у нас за страна такая!? – в сердцах воскликнул Спарыкин.
– А, твои-то менты не лучше, – напомнил я.
– Вот я и говорю. Ничего святого.
– Я почему-то так расстроился, – пожаловался Чебоксаров. – Даже давление подскочило до ста тридцати. Не знаю, что делать. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Хоть за границу сваливай.
Мысль про заграницу показалась мне знакомой.
– И еще, я понял самое главное, – продолжил Колька. – Мы с вами, дорогие друзья, оказывается полный ноль. Никому мы не нужны, никто за нас горой не встанет. Все наши связи – ерунда. И деньги тоже. Чтобы в этой стране что-то значить, нужна власть. Вот когда ты работал в ментовке, – Колька кивнул на Спарыкина, – у нас была власть, какая-никакая. А теперь вообще: за плечами одна пустота.
– Валить надо за кордон, – мне захотелось поделиться своими мыслями на счет теплого моря и пальм. – Все продать и валить.
– Или идти депутатом, – сказал Спарыкин.
– Мне кажется, что в этой стране никогда ничего хорошего не будет, – обречено сказал Дальтоник.
– Да не паникуйте вы, – полковник уже был не рад, что затеял этот разговор. – Все еще образуется. Смотрите, какой год был позитивный. Все налаживается. Россия возрождается.
– В этой стране никогда не было порядка. Никогда ничего хорошего не происходило.
– До революции не было лучше страны, – не сдавался Спарыкин.
– Ты вообще книжки читаешь? – поинтересовался Колька. – Ты в школе учился? Открой любого классика. Салтыков-Щедрин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Чехов. Мздоимство, воровство и вековая тупость. Черная дыра. Ни нам, ни нашим детям, ни нашим внукам не видать тут просвета. Не знаю как вы, а я каждый день жду подвоха. Кроме бабок ни о чем думать не могу.
– Я тоже ни о чем кроме работы не думаю. Надоело. Нужно купить пляж на острове. Дом. И косить капусту с туристов. Пальмы, солнце и голубые водопады.
– На острове пусть обезьяны живут, – сказал Колька. – Ехать нужно в Европу. Цивилизация, демократия, континент. Достопримечательностей до конца жизни не осмотреть.
– Ребята, – перебил полковник. – Давайте вначале здесь дела закончим с вьетнамцами, а потом, пожалуйста, кто куда, хоть на острова, хоть в Европу. Лично я остаюсь.
– Что с помещениями? – спросил у меня Дальтоник. – Ты смотрел мою выписку?
Я сбегал за бумажкой, и мы стали усиленно обсуждать описанную в ней недвижимость. Через двадцать минут все сошлись на мысли, что нужно покупать магазин в центре за три миллиона.
– Где брать деньги? – задал я риторический вопрос. – Продажа срочная. Риэлторы просят пятьсот тысяч сразу. И потом еще два с половиной лимона в течение двух недель.
– Ну, пятьсот штук мы заплатим мгновенно и без проблем по овердрафту, – стал размышлять Чебоксаров. – Остальное быстренько возьмем в кредит. Банк даст. Лишь бы из-за новогодних каникул заминка не вышла. А вот как отдавать будем? Вот это – вопрос. Не просадить бы фирму. Эти деньги истратятся, по существу, впустую, и прибыль приносить не будут.
– Выкрутимся, – сказал я. – Подойдет срок расчета, перезаймем в другом месте, рассчитаемся и тут же снова возьмем.
– Двести тысяч вытрясем с воров, – вставил Спарыкин.
– Что-то я очень сомневаюсь, – не согласился я.
– Запомни мои слова. Они принесут. Если у мужика есть хорошая машина, значит, деньги будут. Ты бы нашел для сына?
– У меня дочь.
На какое-то время все замолчали, раздумывая о том, откуда бы взять бабок.
– Получим лимон за страховку, – вспомнил Колька.
– Но, ведь нам, насколько я понимаю, придется пустить его на закуп бумаги, – сказал полковник.
Мы с Дальтоником переглянулись.
– Давай, рассказывай, – попросил я напарника.
Чебоксаров рассказал полковнику о том, какую аферу мы провернули со страховкой.
– Идиоты, – восхищенно пробормотал тот и почесал затылок.
– Идиоты – не идиоты, а этот лимончик нам в самый раз будет, – похвастался я. – Причем, там не чистый лимон, а еще триста штук сверху.
– Итак, – начал складывать Чебоксаров. – Двести штук выбиваем с воров, лимон триста получаем со страховой компании – вот уже половина суммы набралась. Нам бы еще штук пятьсот, а третий лимон как-нибудь за год заработаем.