Наверное, разверзнись сейчас перед Санычем земля, и то он так не испугался бы. Но нужно отдать ему должное – на его лице не дрогнул ни один мускул. И лишь в слегка прищуренных глазах появилось нечто такое… – нет, панический страх словами передать невозможно. В особенности если он не может вырваться наружу, а кромсает человека изнутри.
– Кто она? – повторил вопрос Чухлаев.
Саныч еще чуток помедлил и ответил:
– Не знаю.
– Ты уверен? – с удивительным спокойствием и даже безразличием спросил Мина.
– Конечно.
– Смотри внимательно.
Саныч взял фоторобот в руки и сделал вид будто пытается что-то припомнить.
– Нет… – Он положил фоторобот на стол и поднял сумрачный взгляд на Чухлаева. – Мне видеть ее не приходилось.
Я смотрел на Саныча во все глаза. Что это с ним? Или он такой тупой, что не догадывается какая заварилась каша?
Если Саныч бывший профессионал (а так оно, скорее всего, и было), то ему отличить фотографию от фоторобота – раз плюнуть. И коль уж сам босс предъявляет своему начальнику охраны эту картинку, значит основания для этой демонстрации у него более чем веские.
Интересно, а как бы я поступил на месте Саныча? Эта мыслишка влезла мне в мозги, пока я наблюдал за его реакцией на изображение Ланы-Русланы, и подленько шпыняла в нервные окончания.
А и правда – как? Ведь если Саныч "крот", ему не позавидуешь. С него Мина шкуру сдерет, это как пить дать. С живого. Мафиозные боссы очень не любят предателей. (А кто их любит?) Наверное, я рискнул бы пробиться к выходу и уйти из здания бизнес-центра (пусть и по трупам), чтобы потом спрятаться куда подальше. Мир велик.
Впрочем, при наличии современных скоростных авиалайнеров он скукожился до размера заплатки на портках. Семь-восемь часов – и ты на другом конце света. И если кому-то с большими деньгами очень захочется найти отступника, то его достанут со дна морского.
Похоже, и Саныч сейчас решал такую же нелегкую задачку, сконцентрированную в извечном вопросе "Что делать?". В его несколько тяжеловесной фигуре появилось что-то хищное, угрожающее; он подобрался, как перед прыжком, и немного отклонился назад – чтобы легче было достать пистолет.
Его смущало только мое присутствие. Он никак не мог понять, что у меня на уме, на чьей я стороне и что держу за пазухой, кроме ножа. А в том, что я не гражданский лох и долго рассусоливать не буду, убеждать его уже не требовалось.
Однако не исключено, что я ошибался. Возможно, Саныч отрицал свое знакомство с Ланой по какой-то другой причине. Поди, знай.
Но как бы там ни было, а общая атмосфера в кабинете постепенно накалялась и готова была в любой момент взорваться. Она подогревалась даже не словами, а сильным душевным волнением двух главных действующих лиц – Мины и Саныча.
Они выросли позади Саныча словно из-под паркетного пола. Пристально наблюдая за Санычем, я как-то забыл про входную дверь, и два парня, по возрасту чуть моложе меня, буквально проплыли по воздуху – так бесшумна была их походка.
– Саныч, – все так же спокойно сказал Мина, – достань пистолет и положи его на стол. Подальше от себя.
Только не делай лишних движений. Так сказать, во избежание…
Саныч не спеша обернулся и посмотрел на парней, стоявших у него за плечами. Наверное, он слишком хорошо знал их, потому что молча достал оружие и положил перед собой. У Саныча была крутая "пушка", отметил я не без зависти – "ЗИГ-Зауэр" Р226 с магазином на пятнадцать патронов.
Да, это были настоящие профессионалы – холодные, жесткие и совершенно невозмутимые. Для таких "орлов" зарезать человека – раз плюнуть. Саныч, как и я, в этом не сомневался. Похоже, это был главный резерв Мины, что-то вроде внутренней контрразведки.
– В чем дело, Павел Минович? – без каких-либо признаков волнения спросил Саныч.
– Тебе лучше знать.
– Но я ничего не знаю.
– На кого ты работаешь? – Мина постепенно начал заводиться.
– На вас.
– Значит, работаешь на меня, а признаться, что якшаешься с этой девкой не можешь. Или не хочешь?
Почему? Слабо?
– Павел Минович, я не знаю о ком вы говорите. Повторяю – мне не приходилось с ней встречаться.
– Слушай, ты же знаешь, что ложь у меня не проходит… – Чухлаев как-то странно улыбнулся – будто показал зубы врачу-стоматологу. – Придет время, и ты исповедаешься мне как на духу. Зачем темнить, тем самым усугубляя свое положение – Не нужно меня пугать… – Саныч нахмурился. – Свою работу я выполнял честно, никакой вины за мной нет. И вы это знаете лучше других. Я никогда прежде этого не делал, но, видимо, сейчас стоит напомнить вам, Павел Минович, что вы обязаны мне жизнью.
– Обязан, – охотно согласился Мина. – И, по-моему, до этого дня я не давал тебе усомниться в том, что у меня хорошая память.
– Так что же изменилось?
– Многое… – Чухлаев нажал одну из кнопок селектора и поднял трубку. – Ты уже на месте? Парни здесь… Работал? Ну и как? Ты почитай, а я послушаю. Особо спешить некуда…
Трубка чирикала минуты три. Все это время Саныч упрямо не поднимал глаз на своего босса. Что творилось в этот момент в его квадратной башке – одному Богу известно. Но на лице Саныча по-прежнему не дрогнул ни один мускул.
Силен мужик…
Мина положил трубку на место и сказал с мрачным удовлетворением:
– Ну вот… Кое-что нарисовалось. – Он выразительно посмотрел на меня. – Саныч, зачем ты пристрелил Аникушина?
– Не понял…
– Почему-то сегодня ты очень туго соображаешь. Повторяю вопрос: почему ты грохнул Аникушина, который уже поднял лапки кверху и даже не думал сопротивляться?
– Это ложь!
– Нет, правда! Вискас и Айсман говорят об этом прямо.
– Они не могли такое сказать!
– Саныч… – Голос Мины стал мягким и вкрадчивым. – Они это сказали. И без нажима, в один голос. Имто зачем нужно тебя топить?
– А кому нужно?
– Вот это я и хочу выяснить. Но только вопрос стоит несколько иначе: тебя топят или ты сам тонешь?
– Наверное, сегодня я действительно отупел, потому что никак не могу понять с какой стати вы на меня наезжаете.
– Не можешь понять? – Лицо Мины налилось кровью. – Ты знаешь, что такое "крот"? Только не говорю мне, что это безобидная зверушка, которая живет под землей! Иначе я замочу тебя прямо здесь, в кабинете.
– Знаю… – Саныч остро взглянул на своего босса. – Я так понял, меня сватают на "крота"…
– Правильно понял.
– А как насчет фактов?
– Для начала их вполне достаточно, можешь не сомневаться.
– Хотелось бы услышать хоть что-то.
– Какие проблемы… – Чухлаев бросил взгляд на лежавший перед ним лист бумаги, испещренный маловразумительными пометками. – Как получилось, что о существовании свидетеля, который видел Аникушина на месте засады, я узнал лишь через сутки после начала его поисков?
А вот это было для меня новостью. Похоже, Саныч поначалу искал Дейзика по собственной инициативе, что в мафиозных группировках категорически запрещено – все приказы отдает только главный босс. Тем более, когда нужно работать со своими людьми из правоохранительных органов.
Мина сделал правильный вывод. Несомненно, узнав от "крота" в милиции, что кто-то из задержанных неподалеку от места нападения на Чухлаева мог видеть стрелка, Саныч решил провести "зачистку". И дело было бы в шляпе, не попадись ему нечаянно "коллега" в лице Иво Арсеньева и не случись у него прокола на рынке, когда я ушел из-под наблюдения.
Он просто не мог больше утаивать от Мины информацию милицейского "крота", потому что слишком многие уже знали о неприятности с топтунами.
– Ну… тут я виноват, – глухо сказал Саныч. – То, что существует свидетель, было лишь моим предположением. Поэтому я решил действовать на свой страх и риск.
– Значит, ты хотел выслужиться… – Мина ехидно ухмыльнулся.
– Вроде того, – невозмутимо ответил Саныч.
– Похвальное рвение. Однако, это как-то не похоже на тебя. Ты служил, но не выслуживался.
– За что, я так понимаю, мне уже уготована "благодарность"…
– О благодарности поговорим позже. Когда ты узнаешь, что есть свидетели, которые видели тебя вместе с этой девкой в кабаке.
– Брехня, – невозмутимо ответил Саныч. – Не было этого.
– Конечно, брехня. Пока брехня. – Мина снова оскалился и демонстративно посмотрел на часы. – Скоро эту потаскуху Лану доставят сюда. Мы ее сначала пропустим через наших парней, – проверим на выносливость – а затем поспрашиваем кое о чем…
– Не-ет!!! – неожиданно взревел Саныч.
Я только и успел подумать с сожалением: "Сломался мужик… На бабе сломался. Дурачина…А Мина хитер, ох, хитер. На понт Саныча взял…", как Саныч будто взорвался. Я не ожидал от него такой прыти. С виду грузный и неповоротливый, он взвился вверх, как ракета.
Опершись руками о стол, Саныч сначала свалил ударами ног парней, что стояли позади, – он взбрыкнул, как жеребец – а затем потянулся за своим пистолетом, который лежал на расстоянии вытянутой руки.
У меня почти не было сомнений, что, завладев оружием, Саныч начнет мочить всех, кто находится в кабинете. В том числе и своего босса, который был еще мне нужен.
Саныч почти схватился за рукоять "ЗИГ-Зауэра", когда один из моих сюрикенов пришпилил кисть его руки к столу. Я метнул металлическую стрелку с перепугу, чисто механически, повинуясь доведенному до автоматизма многочасовыми тренировками рефлексу, потому что вынуть нож не успевал. А застигнутый врасплох Мина просто забыл о своем пистолете, который лежал у него (я в этом не сомневался) в верхнем ящике стола.
– А-а!!! – вскричал от боли и ярости Саныч.
Не обращая внимания на кровь, струившуюся из раны, он оторвал руку от столешницы вместе с сюрикеном.
Медлить было опасно, так как парни все еще оставались недееспособными. И я сделал единственно возможный в такой ситуации трюк – метнул, как диск, тяжелую пепельницу, которая стояла передо мной.
Верно говорят, что в экстремальных ситуациях человек может совершать чудеса. Несбалансированная стекляшка непонятно каким образом угодила точно в лоб Санычу, хотя я и бросал ее почти наобум – лишь бы в нужном направлении. Таким образом я думал выиграть время и для Мины, и для парней, у которых были стволы.
Саныч упал на паркетный пол с громким стуком как большое бревно. Пепельница вырубила его напрочь.
Мина перевел дух и сказал:
– Круто. Он живой?
– Спросите что-нибудь полегче.
– Проверьте, – приказал он парням, которые уже поднялись на ноги. – Соколы… – добавил Мина с едкой ухмылкой.
– Все почти в норме, – доложил один из них, пощупав пульс. – Жить будет. Но нужна врачебная помощь.
– Наденьте на него "браслеты" и вызовите нашего врача. О том, что здесь произошло, не должен знать никто. Подчеркиваю – никто!
– Можете быть уверены, – с ненавистью сказал второй.
Ему здорово досталось; гораздо больше, чем его напарнику. Каблук ботинка рассек парню верхнюю губу, и он говорил невнятно, потому что зажимал рану носовым платком. Интересно, зубы он уже выплюнул или стесняется босса?
– Когда Саныч получит первую помощь, отправьте его в "лабораторию", – добавил Мина, доставая из кармана миниатюрный пульт.
Он нажал на кнопку… и в стене за его спиной образовался проем!
– За мной, – сказал он мне.
И спустя несколько секунд мы уже шли по узкому коридору, который привел нас к лифту. К лифту! Черт побери!
Оказывается, Мина о своей безопасности позаботился лучше, чем я думал и знал. Мне здорово повезло, что я застал его врасплох. Подними секретарша тревогу, в кабинете я мог бы найти лишь свежий окурок.
Пока небольшой лифт спускал меня и Чухлаева вниз, в моей голове мельтешила только одна мысль: "С какой стати Мина раскрывает передо мною свои секреты?".
Меня обуревали нехорошие предчувствия…
Глава 33
Вопреки моим ожиданиям, лифт доставил нас не в гараж, а в отдельный подземный блок. Мы очутились в небольшом коридоре, по бокам которого находились прочные металлические двери.
Мина открыл одну из них своим ключом, и я увидел просторную комнату освещенную люминесцентными лампами. Она напоминала гостиную в хорошем доме: на полу толстый ковер, диваны, кресла, буфет, стол, стулья с высокими спинками, две люстры под потолком и даже телевизор.
Дверь, в которую мы вошли, не была в комнате единственной; я насчитал еще две, но уже не металлические, а обычные – как будто деревянные. Почему как будто? Да потому, что сейчас их штампуют из разной дряни, нанося напылением и прочими ухищрениями древесную фактуру.
– Подождите здесь, – сказал Мина и исчез за деревянной дверью.
Я сел на диван, стараясь держаться спокойно и с достоинством – не исключено, что я был под прицелом миниатюрной видеокамеры, объектив которой замаскировали, например, в модерновой объемной картине из бронзовых полосок и разноцветных стекляшек. Было очень похоже на то, что Мина завел меня в западню.
Но зачем? Что это ему дает?
Ответ напрашивался сам собой: для Чухлаева главным жизненным вопросом было найти в своем мафиозном объединении "крота". И он, по идее, нашел. С моей помощью.
Дальнейшее представлялось ему делом техники. Или химии. Современные средства заставят разговаривать даже немого с рождения. И не только разговаривать, но и петь. Так что Санычу не позавидуешь.
Ну, а что касается меня… Для Мины я, по идее, уже отработанный материал. Помочь ему я уже ничем не могу, дальше он и сам справится со своими проблемами – отыщет благодаря моей информации Хозяина и объяснит ему, кто есть кто в городе.
Мало того – я для Мины опасен. Потому что чересчур много знаю…
Додумать я не успел. Отворилась деревянная дверь и в комнату вошли двое – Мина и невзрачный, серый мужичок с ноготок, лицо которого показалось мне знакомым.
– Знакомьтесь, – сказал Мина, хитро ухмыляясь. – Валентин Иванович…
Он сделал реверанс в сторону мужичка, который приязненно улыбнулся и протянул мне руку. Выждав эффектную паузу, Чухлаев продолжил представление:
– Иво Арсеньев. Прошу любить и жаловать.
Мужичок отдернул руку с такой прытью, будто он коснулся не меня, а раскаленной болванки.
– Что!? – воскликнул он. – Как… как ты сказал!?
– Валюха, не дрейфь… – Продолжая скалиться, Мина по-дружески похлопал его по костлявому плечу. – Ты же знаешь, что чужих сюда я не вожу. Это свой человек.
– Павел, ты, наверное, шутишь…
На удивление, голос у мужичка был сильным и звучным. Он смотрел на меня широко открытыми круглыми глазками, в которых мерцали желтоватые искры.
И я его узнал! Это был следователь, который допрашивал Дейза. Вот те раз…
– Мне не до шуток, – нахмурился Мина – наверное, вспомнил о Саныче. – Чересчур много событий произошло сегодня… Он ни в чем не виноват, Валюха.
– Э-э… – Следователь не нашелся, что сказать и умолк.
– Вы тут поговорите, – сказал Мина, – а я вас оставлю… на некоторое время. – Чухлаев и следователь с пониманием переглянулись; затем он продолжил, обращаясь ко мне: – Расскажите ему все то, что мне рассказывали. Валентин Иванович вам поможет.
Мина подошел к буфету, открыл его и показал на ряд бутылок и бокалов.
– Думаю, вам не помешает немного расслабиться… для завязки разговора.
И с этими словами он вышел в коридор.
Мы переглянулись и дружно направились к буфету. Следователь налил себе коньяк, а я виски.
– Я вас искал, – сказал следователь, выпив свою дозу.
– Знаю, – ответил я кратко.
– Почему вы ударились в бега?
– В бега – это не то слово. Я просто лег на дно. Меня подставили, уж не знаю по какой причине. Притом, по крупному. Что мне оставалось делать? Сидеть в каталажке и ждать приговора?
– Ну зачем вы так… Мы бы разобрались.
Я невесело и с вызовом рассмеялся.
– Валентин Иванович, я уже далеко не мальчик, а потому глупым иллюзиям не подвержен. Никто не стал бы разбираться. И торчал бы я в зоне до нового пришествия, матеря на все заставки свою гражданскую сознательность.
– Почему все так не любят правоохранительные органы…
– Это вопрос или плач славянки?
– Констатация факта.
– Я могу вас утешить – к полиции не испытывают нежных чувств практически во всем мире. Как можно любить дубинку, которая может ударить тебя по голове в самый неподходящий момент и нередко без веской причины?
– Считайте, что вы меня утешили…
Следователь смешно наморщил свой длинный нос, похожий на прямой птичий клюв. Видимо, так он улыбался.
– Но я бы хотел вас выслушать, – сказал он, закуривая. – Мне, например, многое не ясно.
– А что вам ясно? То, что я единолично замочил пятерых человек?
– Шестерых, – ответил следователь.
– Вам виднее. А кто шестой?
– Некий гражданин Чичерин.
– Ни фига себе… – У меня глаза полезли на лоб. – Вы что, и наркома иностранных дел на меня повесили!?
Так ведь он умер в тридцать шестом году… если я не ошибаюсь. Самую малость не дождался, сердешный, пока его расстреляют.
– Того Чичерина звали Георгием, а нашего – Климом.
– Клим… – Я уже понял о ком идет; это имя мне было хорошо известно.
Клим… Подручный Григора. Выходит и его отправили вперед ногами вместе с Карантином. Не хило.
Хозяин все делает, чтобы обрубить концы; ведь я знал и Клима. И что сие значит?
А это могло значить только одно – события назревают. И Хозяин готов пойти на любые меры, чтобы попрежнему оставаться в тени. Естественно, до поры, до времени.
– И как я его убил?
– Ножом… в живот.
– Кухонным? – догадался я.
– Точно… – Похоже, своим "признанием" я несколько озадачил следователя.
– Я так понимаю, вы определили, что я убил Клима, по отпечаткам моих пальцев на рукоятке ножа.
– Само собой…
Какая предусмотрительная сволочь, этот Хозяин! Это же надо: не только угрохал в моей квартире Шиманского и похитил жену, так еще прихватил и кухонный нож, чтобы использовать его в качестве последнего камня на мою могилу. Ну урод, ну урод…
– Что ж, думаю в вашей практике не так часто встречаются маньяки, – сказал я со злой иронией. – Думаю, что за меня вам орден дадут. И повышение по службе.
– Дадут… – Следователь зло оскалился. – Как же… Чины и ордена получает не тот, кто пашет сутками, бегая, как пес, кругами по городу, а тот, у кого язык длинный… которым можно вылизать задницу начальства до блеска. – Он опять потянулся за сигаретами. – А почему вы не спрашиваете, где нашли Клима?
– Какая разница? Я забыл.
– Кстати, маньяки таких вещей не забывают, – с иронией сказал следователь.
– К старости вспомню.
– Ну-ну… – Следователь затянулся сигаретным дымом и закашлялся. – Какая гадость… – Он с отвращением смял сигарету в пепельнице – будто раздавил клопа. – Американцы нас если не атомными бомбами, так сигаретами точно добьют.
– Просто нужно курить меньше.
– Пытался. Не получается.
– Чересчур нервная работа?
– Я от нее просто устал. Как начался бардак после развала Союза, так он до сих пор и продолжается.
Настоящие профессионалы ушли из органов, а у пацанов, которые заняли их места, лишь одно в голове – где бы сорвать куш, да пожирней.