Джордж Манфред, который к этому времени уже закрыл досье, прочно перевязал папку красной лентой и теперь слушал, откинувшись на спинку кресла, сказал:
– Вы, разумеется, запомнили номер машины Эмброуза?
Леон кивнул.
– И, вы говорите, на нем было бриллиантовое кольцо?
– Женское. На мизинце. Ничего особенного, такое колечко могла бы носить обычная девушка.
Пуаккар усмехнулся:
– Теперь нам остается сесть и дождаться третьего совпадения, ибо оно неизбежно.
Через несколько минут Леон уже шел по направлению к Флит-стрит, по единственной причине: любопытство его было поистине безграничным. Два часа он просидел в редакции одной газеты, где его прекрасно знали, изучал списки убитых и раненных на войне в новогодние дни за последние четыре года. Искал он упоминание о человеке по имени Эмброуз.
– Трое благочестивых, – жизнерадостно сказал комиссар столичной полиции, – сейчас считаются людьми настолько уважаемыми, что находятся под охраной полиции.
Необходимо учесть, что сказано это было сразу после обеда, когда даже комиссар столичной полиции становится чуточку добродушнее, особенно когда принимает гостей у себя дома в роскошном особняке в Белгрейвии. Следует заметить, что вечером того дня одного из этой знаменитой организации видели рядом с домом полковника Йенфорда.
– Странные черти! Хотелось бы мне знать, чего ради им вздумалось следить за этим местом. Если бы я знал, что он там, я бы предложил ему войти.
Леди Ирэн Бельвинн взглянула на один из портретов, украшавших стены. Со стороны казалось, ей было не очень интересно слушать о трех благочестивых, и все же она внимательно прислушивалась и старалась запомнить каждое произнесенное полковником Йенфордом слово.
Прекрасная женщина, тридцати пяти лет, вдова члена кабинета министров, она могла рассчитывать на особое к себе отношение. Муж ее был мультимиллионером, и все свое состояние он оставил ей. Уверенное и спокойное лицо, кожа гладкая, как шелк, уверенная осанка свидетельствовали о том, что жила она размеренной, беззаботной жизнью…
– Я о них мало что знаю. Чем они занимаются? – спросила она негромким голосом. – Они сыщики? Кем они были раньше, мне, разумеется, известно.
Кому не известно, кем было это безжалостное трио в те дни, когда весь мир ополчился против них, когда за их угрозами следовала неминуемая смерть, когда каждый законопреступник, на которого они обратили внимание, дрожал от одного их имени.
– Сейчас они достаточно безопасны, – пояснил кто-то из присутствующих. – Сегодня их "штучки" не прошли бы, верно, Йенфорд?
Полковник не был в этом так уж уверен.
– Как странно, – пробормотала леди Ирэн. – А я о них и не подумала.
Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как произнесла это вслух.
– А почему вы должны были о них думать? – изумился Йенфорд.
Она вздрогнула и заговорила о другом.
Когда она в полночь вернулась домой в свою прекрасную квартиру на Пиккадилли, все слуги, кроме горничной, спали. Услышав, как в замке поворачивается ключ, служанка выбежала в холл, и леди Ирэн Бельвинн, увидев ее, поняла: что-то произошло.
– Она ждет с девяти часов, миледи, – тихо сказала девушка.
Ирэн кивнула.
– Где она?
– Я отвела ее в кабинет, сударыня.
Вручив плащ служанке, женщина прошла по широкому коридору и открыла дверь в библиотеку. Сидевшая на кожаном диване женщина, увидев блистательную хозяйку дома, неловко поднялась. У гостьи было вытянутое, не очень чистое лицо, рот с трогательно поникшими уголками и дешевое платье. Но из-под опущенных век смотрели хитрые, недобрые глаза, и, хоть говорила она робко, в голосе ее можно было уловить угрозу.
– Сегодня ему снова очень плохо, миледи, – сказала она. – Нам пришлось оставить все дела, чтобы удерживать его в постели. Он все порывался прийти сюда, потом, правда, говорил, что бредил. Врач считает, что нам нужно отправить его… – тут глаза ее на миг устремились на хозяйку и снова опустились, – в Южную Африку.
– В прошлый раз была Канада, – ровным голосом произнесла Ирэн. – Та поездка обошлась очень недешево, миссис Деннис.
Женщина пробормотала что-то неразборчивое и нервно потерла руки.
– Поверьте, меня все это ужасно волнует, я же ему тетя, но у меня нет пяти тысяч фунтов, чтобы отвезти его в Южную Африку…
Пять тысяч фунтов! Ирэн была ошеломлена подобным требованием. Поездка в Канаду обошлась ей в три тысячи, хотя изначально просили одну.
– Я хочу сама на него посмотреть, – полным решимости голосом неожиданно воскликнула она.
Гостья бросила на нее быстрый хитрый взгляд.
– Миледи, я не позволю вам приходить к нему одной. Я бы сказала, приходите с мужем, но знаю, что его уже нет. Не хочу я брать на себя ответственность. Поверьте, не хочу. Поэтому и не рассказываю вам, где мы живем, чтобы не вводить вас в искушение, миледи. Не знаю, чего ему хочется больше, видеть вас или перерезать вам горло!
Гримаса презрения исказила прекрасное лицо.
– Меня это не так уж сильно пугает, – спокойно произнесла Ирэн. – Вы хотите пять тысяч? Когда вы отплываете?
– В следующую субботу, миледи, – тут же отозвалась женщина. – И Джим говорит, что вы должны заплатить наличными.
– Хорошо, – кивнула Ирэн. – Только вы не приходите сюда, если я сама за вами не пошлю.
– Где мне забрать деньги, миледи?
– Здесь. Завтра в полдень. И, пожалуйста, приведите себя в порядок, когда будете идти ко мне в следующий раз.
Женщина усмехнулась.
– Куда уж мне, миледи! Нет у меня такого лица и таких платьев, как у вас, – в голосе ее послышалась насмешка. – Все, что я зарабатываю, до последнего пенни, уходит на бедного Джима. Жизнь ему хочу спасти! Хотя, если рассудить, он мог бы иметь миллионы.
Леди Ирэн подошла к двери, открыла ее и дождалась, пока горничная выпроводит неприятную посетительницу.
– Откройте окна и проветрите комнату, – приказала Ирэн, после чего поднялась к себе и, сев за туалетный столик, стала задумчиво разглядывать свое отражение в зеркале.
Через какое-то время она вдруг поднялась и быстро подошла к телефону. Но, подняв трубку, вспомнила, что не знает номера. Порывшись в справочнике, она нашла то, что искала. Контора сыскного агентства "Треугольник" располагалась на Керзон-стрит. "Но там все уже наверняка спят", – подумала она. Хотя, даже если бы члены этого удивительного союза не спали, будет ли им интересно слушать ее в столь поздний час?
Ей сразу же ответили. Сперва она услышала характерный дребезжащий звук поднимаемой трубки, потом отчетливый звук играющей гитары, и настороженный голос поинтересовался, кто говорит.
– Леди Ирэн Бельвинн, – представилась она. – Вы меня не знаете, но…
– Я прекрасно вас знаю, леди Ирэн, – она буквально почувствовала, что ее невидимый собеседник улыбнулся. – Сегодня вы обедали у полковника Йенфорда и вышли от него без двенадцати двенадцать. Своему шоферу вы велели ехать в сторону Гайд-парка…
Гитара умолкла, какой-то отдаленный голос произнес: "Послушайте, послушайте: Леон Шерлока Холмса из себя строит!" – И в трубке раздался отдаленный смех. Она не смогла сдержать улыбку.
– Вы хотите со мной встретиться? – Выходит, с ней разговаривал Леон Гонзалес.
– Да, вот только когда? – спросила она.
– Сейчас. Я приеду немедленно, если у вас серьезные неприятности… А мне кажется, что так и есть.
Леди Ирэн колебалась. Но решение было принято, поэтому она твердо произнесла:
– Прекрасно. Так вы приедете? Я жду вас.
Она до того разволновалась, что тут же повесила трубку, хотя он что-то сказал в ответ.
Ровно через пять минут служанка открыла дверь подтянутому симпатичному мужчине. Он был в темном костюме и так напоминал Ирэн одного знакомого судью канцлерского отделения, что она даже несколько удивилась. Ее приветствие было скованным: после телефонного разговора прошло слишком мало времени, и она еще не успела решить, что скажет ему и с чего лучше начать.
В библиотеке, где чуткий нос Ирэн Бельвинн все еще улавливал неприятный затхлый запах, оставленный ее поздней неопрятной посетительницей, мужчина выслушал ее признание с бесстрастным видом.
– Я была так молода… Это единственное, что меня оправдывает. А он был таким красивым, таким привлекательным молодым человеком. К тому же шофер – это ведь не слуга… Я имею в виду, с шофером можно быть близкими друзьями, не то что с… остальными слугами.
Он кивнул.
– Я не знаю, что на меня нашло. Называйте это глупостью, гадостью, как хотите, но, когда отец уволил его, я думала, что мое сердце не выдержит.
– Ваш отец знал? – деловито поинтересовался Гонзалес.
Она покачала головой.
– Нет. Отец был очень несдержанным человеком и прогнал Джима за какой-то другой проступок. На этом все кончилось. Я получила одно письмо и после не слышала о нем до того дня, пока года через два-три после свадьбы не пришло письмо от этой женщины. Она писала, что ее племянник болен туберкулезом и ей известно о том… что мы дружили.
Тут она увидела, что мужчина улыбнулся, и поначалу это ее задело.
– Пока что вы рассказали лишь то, о чем я и так догадывался, – сказал он, удивив ее еще больше.
– Догадывались? Но вы же не могли знать…
Он довольно бесцеремонно перебил ее:
– Ваш брак был счастливым, леди Ирэн? Простите за столь откровенный вопрос.
Она ответила не сразу.
– Да, я была всем довольна. Муж был почти на тридцать лет старше меня… А почему вы спрашиваете?
Леон снова улыбнулся.
– Я ужасно сентиментален. Поверьте, для того, кто считает себя ученым, это крайне необычное признание. Я обожаю любовные истории – и книжные, и те, что случаются в жизни. Этот Джим не был неприятным человеком?
– Нет, – она покачала головой и просто добавила: – Я любила его… И до сих пор люблю. Это самое ужасное. Вы не представляете, каково осознавать, как он лежит больной, а вокруг него вертится эта его жуткая тетушка…
– Домовладелица, – хладнокровно уточнил Леон. – У него нет родственников.
Вскочив, она изумленно уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что вам известно?
Он повел рукой, и этот жест произвел удивительное, почти гипнотическое воздействие: женщина сразу успокоилась.
– Сегодня вечером я побывал в доме полковника Йенфорда. Я узнал, что вы были среди его гостей, и мне нужно было увидеть ваш рот. Прошу меня простить, если я изъясняюсь не совсем понятно, но я сужу о женщинах по форме их рта. Это самый верный способ. К слову, именно поэтому я знаю точное время, когда вы уехали.
Ирэн Бельвинн слушала его, сдвинув брови.
– Не понимаю, мистер Гонзалес, – заговорила она, – какое отношение имеет мой рот к этому делу?
Он медленно кивнул.
– Если бы у вас был рот определенной формы, я бы не заинтересовался вашей историей, но когда я вас увидел…
Она молча смотрела на него, ожидая продолжения, поэтому Гонзалес заговорил снова:
– Джеймса Эмброуза Клайна вы можете навестить в гостинице "Пиккадилли". Кольцо, которое вы ему подарили, он носит на мизинце, и ваша фотография – единственная в его номере.
Он потянулся и успокаивающе похлопал ее по руке, когда она, побелев как мел и дрожа всем телом, рухнула в кресло.
– Он очень богат, очень красив и… очень глуп, иначе давно бы наведался к вам.
Перед нарядной виллой в деревне Лэнгли остановился автомобиль, и из него вышла бедно одетая женщина. Дверь ей открыл коренастый мужчина. Вместе они прошли по заставленному мебелью коридору. На лице миссис Деннис играла довольная улыбка.
– Все в порядке, она согласилась, – сказала она, сбрасывая старое пальто.
Грубоватого вида мужчина с бриллиантовым кольцом повернулся к своей второй сестре.
– В Канаду плывем, как только получим деньги, – сказал он. – Надоело вечно дрожать от страха, как заяц. Хватит с меня и того, что я натерпелся во вторник. Почему ты так поздно, Мария?
– Шина лопнула на Грейт-уэст-роуд, – сказала она, потирая протянутые к камину руки. – Что ты так беспокоишься, Сол? Мы ведь не сделали ничего плохого. Мы же не угрожали ей. Вот это было бы преступлением. А так мы просто просим ее помочь бедному больному парню, что тут преступного?
Обсуждение этого вопроса затянулось на час, и прервал его стук в дверь. Посмотреть, "кого там принесло", отправился мужчина…
– Если не войду я, войдет полиция, – с приятной улыбкой на устах произнес Леон Гонзалес. – Завтра утром будет выписан ордер, и вас задержат по обвинению в заговоре с целью мошенничества.
Уже через несколько секунд он допрашивал дрожащих обитателей виллы…
На Керзон-стрит он вернулся на следующий день чуть свет, но Пуаккар и Джордж Манфред ждали его.
– Исключительно необычный случай, – просматривая свои записи, произнес Леон. – Наш Эмброуз, человек образованный, заводит роман с дочерью графа Карслейка. Он теряет работу… Из-за любви к девушке решает прекратить с ней общение. Записывается в армию и, перед тем как уехать из страны, пишет своей домовладелице, просит ее найти запечатанный конверт, в котором хранятся письма от Ирэн, и сжечь их. К тому времени, когда к ней попадают его распоряжения, приходит сообщение, что он убит. Миссис Деннис, любопытная, как всякая домохозяйка, вскрывает конверт и узнает достаточно, чтобы шантажировать эту несчастную девушку. Но Эмброуз не погиб… Его по ранению увольняют из армии, и он, приняв приглашение одного из сослуживцев родом из Южной Африки, отправляется на мыс Доброй Надежды, где зарабатывает состояние. Тем временем Деннисы богатели. Понадеявшись на то, что до Ирэн известие о смерти возлюбленного не дошло, они все обставили так, будто Джим (как они его называли) очень болен. Это вместе с угрозой рассказать обо всем ее мужу, позволило им выманить у нее почти двести тысяч фунтов.
– Как мы поступим с ними? – спросил Пуаккар.
Леон что-то вытащил из кармана. В руке его блеснуло бриллиантовое кольцо.
– Я взял это в качестве платы за совет, – сказал он.
Джордж улыбнулся.
– Что же вы им посоветовали, Леон?
– Убраться из страны, пока их не нашел Эмброуз, – ответил Леон.
Глава 5. Загадка Слейна
Убийство Бернарда Слейна было одной из тех загадок, которые приводят в восторг прессу и доставляют массу хлопот полиции. Мистер Слейн был богатым биржевым маклером, холостяком и считался вполне положительным человеком. Отобедав в клубе на Пэлл-Мэлл, он взял такси (его машина стояла в гараже на ремонте) и велел водителю ехать к Альберт-пэлэс-мэншнс, где он снимал апартаменты. Когда мистер Слейн приехал на место, портье многоэтажного жилого дома поднимался в лифте на шестой этаж.
Первый повод для подозрений возник, когда портье спустился вниз и увидел в фойе таксиста.
– Я только что привез сюда джентльмена, – сказал таксист, – мистера Слейна, который в пятом номере живет. У него мелких денег при себе не оказалось, и он сказал, что сходит к себе и принесет.
Это прозвучало вполне правдоподобно, потому что Слейн жил на втором этаже и неизменно пользовался лестницей. Портье и таксист поговорили еще пять минут, после чего портье решил сам сходить наверх и принести деньги за проезд.
Альберт-пэлэс-мэншнс отличается от остальных многоквартирных домов тем, что здесь на втором, самом дорогом этаже располагается лишь одна квартира, четырехкомнатная, которую и занимал Слейн.
Через верхнюю фрамугу двери пробивался свет, но это ни о чем не говорило, поскольку он горел весь вечер. Портье позвонил, подождал, потом позвонил еще раз, постучал, но ответа так и не последовало. Тогда он вернулся к водителю.
– Наверное, он заснул. Как он себя чувствовал? – спросил портье.
Он имел в виду, был ли маклер трезв. Дело в том, что Слейн пил и не раз возвращался домой в таком состоянии, что ночному портье приходилось вести его на второй этаж и укладывать в постель.
Водитель, фамилия которого была Рейнольдс, подтвердил, что его пассажир был слегка что называется навеселе, после чего портье снова попытался добиться из номера Слейна ответа, а когда и эта попытка не увенчалась успехом, заплатил таксисту из собственного кармана четыре шиллинга и шесть пенсов.
Портье не покидал своего рабочего места до утра и еще несколько раз поднимался и спускался на лифте, однако через открытую сетку шахты лифта все время держал в поле зрения дверь в седьмой номер. Это позволило ему в дальнейшем утверждать, что в ту ночь мистера Слейна он не видел и что покинуть здание незамеченным тот не мог.
В половине шестого утра полицейский, патрулирующий Грин-парк, увидел на садовой скамейке мужчину, застывшего в неестественной позе. Одет он был в смокинг и выглядел так подозрительно, что патрульный перешагнул через решетку и прошел по газону, отделяющему дорожку от скамейки, наполовину прикрытой кустом рододендрона. Приблизившись к сидящему, полицейский понял, что его страхи оправдались. Мужчина был мертв. Судя по следам на теле, его забили на смерть каким-то тупым предметом. Осмотр карманов позволил установить личность убитого – это был Бернард Слейн.
Рядом с этим местом в решетчатом заборе имелась калитка, ведущая на улицу Малл. Замок на ней был взломан. На место происшествия немедленно прибыл инспектор из Скотленд-Ярда. Был допрошен портье из Альберт-пэлэс-мэншнс, разыскали и таксиста Рейнольдса – в двенадцать часов он уже давал показания в Скотленд-Ярде, однако и он не смог пролить свет на эту загадку.
Рейнольдс был уважаемым человеком, в полицейской картотеке не значился, будучи вдовцом, проживал один в квартире над гаражом на Бейкер-стрит возле Дорсет-сквер.
– Очень необычное преступление, – произнес Леон Гонзалес, который сидел за обеденным столом, подперев голову обеими руками.
– Почему необычное? – спросил Джордж.
Леон как будто не услышал вопроса. Он продолжал читать, по привычке беззвучно шевеля губами, внимательно поглощая строчку за строчкой. Через какое-то время он откинулся на спинку стула и потер глаза.
– Необычным его делает гостиничный счет, найденный в кармане трупа, – сказал он.
Он отчеркнул ногтем параграф в газетной статье и подтолкнул ее Манфреду. Тот прочитал вслух:
– "В правом кармане убитого полиция обнаружила залитый кровью лист бумаги, который оказался счетом пятилетней давности за гостиничные услуги на 7500 франков, выписанным в остендском отеле "Плаж" на имя мистера и миссис Уилбрем".
Манфред вернул газету Леону и спросил:
– Загадка в том, почему подвыпивший человек вышел из своей квартиры и вернулся в Грин-парк, хотя это достаточно далеко от Альберт-пэлэс-мэншнс?
Леон, задумчиво рассматривавший стенку напротив, медленно покачал головой, а потом по своему обыкновению начал издалека:
– Можно многое сказать о законе, запрещающем разглашать определенные подробности бракоразводных процессов, – сказал он. – Но я думаю, что, если дело дойдет до суда, обстоятельства визита мистера и миссис Уилбрем в "Плаж" вполне могут быть оглашены.
– Вы подозреваете убийство из мести?