Утро снова оказалось солнечным. В лесу ещё царил полумрак, ощущалась влажность и ночная свежесть. Казалось, дымные струйки тумана источаются самими деревьями. Почти невидимые, сливаясь вместе, они превращались в колышущуюся сигаретную дымку, медленно понимающуюся вверх и тут же тончайшей водяной плёнкой опадающую на мерцающие в рассветных полутенях листья. Солнечные лучи, словно ещё находясь в ночной дреме, медленно потягивались, спускаясь вниз по плавно опускающемуся склону. Закончивший осмотр боевого охранения старший лейтенант Алферов, проверив крайнюю тройку и ободряюще похлопав рукой по плечу бдящего Минаева, осторожно приблизился к окраине леса и тотчас упал в холодную и влажную от росы траву. На противоположной стороне поляны ему почудилось чье-то неосторожное движение. Палец сам собой потянулся к предохранителю, но заставив себя не торопиться, Сергей лишь предостерегающе поднял руку, призывая видевшего его Минаева к вниманию. В следующее мгновение из кустов вышло так переполошившее его существо и оказалось грациозным самцом косули. Животное смешно вытянуло шейку, осмотрелось по сторонам и, как ни в чём не бывало, принялось щипать влажную от росы травку. Старлей мысленно чертыхнулся, и с некоторым облегчением, поднявшись, неслышно пошёл вглубь леса. Он уже почти миновал тройку Минаева, когда со стороны спящего ефрейтора Семёна Симакова раздались такие рулады, что Алферов непроизвольно вздрогнул. А тут же послышался глухой удар локтем.
- Не храпи! - строго прошипел лежавший рядом с храпуном рядовой Зотов. Симаков что-то сонно хмыкнул и успокоился. Старший лейтенант невольно обернулся, и чуть пригнувшись, чтобы не мешали опускающиеся с деревьев ветки, всмотрелся в осветившуюся первыми лучами солнца поляну. Косули на ней уже не было.
Ротный планировал сняться с ночной засады в семь часов утра, чтобы не позднее, чем к обеду, выйти к месту эвакуации. Но сбыться его планам было не суждено. Вместо ожидаемого "Добро" на выдвижение был получен приказ: "находиться на месте до особого распоряжения". Складывалось впечатление, что наверху совершенно забыли об отсутствии в группах продовольственных пайков.
Раннее утро постепенно перетекло в день. День медленно стал приближаться к своей середине… Неспешно потягивающий из фляги остатки сладкого чая, Алферов рассматривал суетившуюся в кроне соседнего дерева птичку. Лежавший рядом Гордеев со скучающим видом пялился на текущие по небу бело-серые перистые облака.
- Командир, чех! - шепнул вынырнувший из куста орешника Зотов.
- ??? - подняв взгляд, командир группы дёрнул подбородком, требуя уточнений, а Гордеев мгновенно сел и машинально потянулся к оружию.
- У ручья… Сёмен заметил. Из овражка выбрался, по пояс голый, с пулемётом. Барин его пока на мушке держит, уходить начнет - срежет. Он из овражка вышел, - повторился Зотов, и задумчиво: - Может там ещё есть?
"Есть?" - мысленно спросил у самого себя Алферов, и так же мысленно ответил: - "Должны быть. Хотя они иногда и по одному ходят", - додумал он, уже вскакивая на ноги.
- Чи, - лейтенант привлёк внимание ближайшей (тыловой) тройки, знаками показал "ты и ты встаём" и сразу - "Тихо. Выдвигаемся". Бойцы поднялись с занятой позиции и развернутой цепью двинулись в указанном направлении.
Сергей вылез на окраину леса второй раз за утро, и аккуратно раздвинув ветки небольшого куста, вгляделся в окружающее пространство. Впрочем, и за всю ночь, и за всё утро, и за наполовину прошедший день ничего не изменилось. Опушка, представлявшая собой довольно пологий склон, в самом низу отрывисто обрывалась берегом небольшого, не по-весеннему чистого "форсированного" ими вчера ручья. А на противоположном его берегу под лучами тёплого солнышка нежился заросший щетиной чех. Жаль, что расстояние до него было приличным и даже в оптику не удавалось рассмотреть выражение бандитского лица, но Алферов почему-то думал, что оно выражает крайнюю степень довольства. Этот тип сидел на корточках, и время от времени черпая ладонью бегущую мимо воду, плескал её себе на спину.
- Больше никого? - опускаясь рядом с державшим чеха на мушке снайпером, уточнил Гордеев.
- Никого, - не отрываясь от прицела и имея ввиду других боевиков, ответил Симаков. - Стрелять?
- Ждём, - приказал чуть сместившийся в сторону старший лейтенант. Он всё ещё надеялся, что чех здесь не один. Какое-то время они ещё продолжали наблюдать, но вскоре стало понятно, что бандиту то ли надоело бесплодное сидение у ручья, то ли чех куда-то внезапно заторопился, но он суетливо огляделся по сторонам и, по-видимому, собираясь уходить, встал.
- Он твой, - шепнул Алферов, и палец Симакова на курке ВСС стал медленно выбирать свободный ход.
Уже приговорённый к смерти боевик потянулся к одежде - мгновение, и на голове у него оказалась всем знакомая панама.
- "Димарик"!!! - холодный пот шибанул по спине готового нажать на курок снайпера.
- Димарик! - уже вслух сказал он, оглядываясь на напряженно замершего командира.
- Вижу, - ответил тот и зло сплюнул на землю. - Какого хрена он там делает? - и, взглянув на часы. - Крутских, Сажин, связь с "Мавром", живо. Вот сволочь… - мыслей не было, были только эмоции, да и те нецензурные…
Алфёров поспешил к радиостанции, а Димарик ещё некоторое время постоял на берегу, затем нагнулся завязать шнурок и внезапно замер. Постояв так некоторое время, он подхватил стоявший на земле "Печенег" и буквально в одно мгновение скрылся в сомкнувшихся за спиной ветках.
Маркитанов даже не пытался оправдываться. Свой турпоход, раздевания у реки и последующий разнос - всё это он воспринимал как само собой разумеющееся. В конце концов Кузнецову надоело бесплодное морализаторство и он, махнув рукой, уже хотел было идти к ожидающим его радистам, когда Димарик, по-прежнему невозмутимо пялившийся по сторонам, выдал.
- Там след.
- Что след? - не понял уже шагнувший в сторону группник.
- В ручье…
- Чеховский след, в ручье? - Кузнецов недоверчиво покосился в сторону довольно улыбающегося Маркитанова.
- Да не знаю я! - Димарик пожал плечами. - След, просто след.
- Точно? - даже понимая, что Маркитанов навряд ли ошибается, Олег всё же не удержался, чтобы не поставить под сомнение сказанное не слишком любимым им сержантом.
- Командир, обижаешь, я что, когда-либо что-то путал? - Кузнецову оставалось лишь мысленно хмыкнуть.
- Кошкин, "Афериста"! - приказал он, надеясь, что радист Алферова еще не успел отключить радиостанцию.
- Командир, "Аферист" на связи.
- Позови мне "Ястреба", - с трудом вспомнив позывной ротного, приказал Кузнецов.
- Старшего "Афери… - Олег не дал радисту договорить.
- Я же сказал, позови мне "Ястреба", куда ещё понятнее?
- Старший "Мавра" вызывает "Ястреба", как понял? Приём.
- Понял тебя, "Ястреб" на приёме.
- Вадим! - начав говорить, старший лейтенант почувствовал, что слегка волнуется. - Димарик нашёл отпечаток ноги, приём.
- Где? Приём, - коротко уточнил Гордеев.
- Там, где вы видели самого Димарика: в ручье.
- Возьми одну тройку… Хотя нет, собирай всех и подтягивайся к ручью. Я спускаюсь. Как меня понял? Приём.
- Понял тебя, встречаемся у русла. Конец связи, - Кузнецов отпустил тангенту и положил гарнитуру на заранее подставленную ладонь Кошкина.
- И как мы его вчера не заметили? - уже находясь на берегу речки и разглядывая отчетливо видимый след ботинка, недоумённо разводил руками Гордеев. - Хотя перебегали быстро… Не до следов… Да и камни там сплошные… Да и проходил ли он там вообще? - и тут же без всякого перехода: - Олег, назначь двоих бойцов поглазастее, всё вокруг осмотреть.
Носок ботинка прошедшего здесь сутки назад чеха отпечатался на песке так, что сразу было невозможно понять, откуда он идёт и куда направляется.
- Киселёв, - позвал группник и, подумав: - Маркитанов, всё осмотреть, о результатах доложить.
Насчёт Димарика он рассудил так: раз повезло один раз, может, повезёт и другой?! Не повезло. След, уходящий в сторону и исчезающий в примыкающих к воде кустарниках, что росли на правой стороне поляны, заметил Киселёв.
Куда топает неведомый пешеход, теперь стало понятно.
- Идти он мог либо сюда, либо сюда, - водя по карте пальцем, рассуждал Гордеев. Группы уже объединились и теперь все три офицера, сидя на расстеленной палатке, обсуждали свои дальнейшие действия.
- Ты думаешь, здесь база? - Алфёров с сомнением покачал головой. - Он мог и вот в этот посёлок идти! - травинка в руке Сергея уткнулась в точку на карте.
- Запросто! - не стал спорить ротный, - но судя по всему идет он из пункта А… - Вадим не стал говорить о своём втором предположении, а именно, что боевик мог идти не из поселка, а с до сих пор не обнаруженной ими хорошо замаскированной базы. - И в пункт П ему было бы проще пройти или по прямой, или по асфальтовой дороге добраться на машине.
- И на въезде угодить в лапы к омоновцам, - скептически воспринял сказанное ротным Алфёров. - Кто знает, может на каждом заборе его фотография висит?
- Но это ты загнул! Те, чьи фото на заборах висят, поодиночке вряд ли ходят! - встрял в их беседу до того молчавший Кузнецов. - Хотя, конечно, и те, чьи не висят, могут побояться лишний раз мимо блокпостов прогуляться.
- Ладно, хорош! - Гордеев примиряющее поднял руку. - Наш разговор ни о чем. Чех ни чех, есть база, нет базы… А вот эти два местечка досмотреть надо. Тем более, что нам по пути и совсем рядом с районом эвакуации, - Гордеев сложил карту и начал запихивать её в разгрузку. - Выдвигаемся через пять минут. Олег, твоя группа идёт первой, я с тобой. И вот ещё что. Сергей, если мы ввяжемся в бой, то действуешь по отработанной схеме. Одним словом, ты знаешь. - Алфёров кивнул. - Всё, поднимайте бойцов, выходим.
На этот раз Гордеев шел в головной тройке - третьим сразу за Киселёвым. Непонятно почему, но он был почти уверен, что база здесь есть. Осталось только выбрать правильный маршрут и найти. Чеховский след почти сразу затерялся, и теперь ротный вел отряд больше по наитию, чем по карте или трезвому расчёту. Они вышли на очередную речушку и, перейдя на другой берег, уткнулись в глинистые, почти отвесные стены поднимающейся над ручьём возвышенности. Только в одном месте подъём был менее крутым. Разделяя возвышенность на две части, смыв её более чем на половину высоты и тем самым за многие тысячелетия образовав овраг, с её склона стекал небольшой, можно сказать, совсем малюсенький ручеёк. Низвергаясь с трёхметровой высоты, в месте своего падения он образовывал небольшое озерцо и, выливаясь из него узкой голубой лентой, бежал дальше. Шедший первым Старинов лишь на мгновение замедлил скорость, а затем решительно шагнул к озеру, намереваясь подняться на месте образовавшегося размыва. Гордеев не препятствовал. Ему и самому думалось, что это место для подъёма наверх самое удачное. Дно у озера казалось темным и твердым, у самого края, слегка покрытого небольшим слоем желтого ила. Старинов ступил в воду, и пошедшая от ноги рябь столкнулась с волной, идущей от водопадика. Он сделал следующий шаг и тотчас почти до пояса ушел в воду. Гордеев еще только соображал, что произошло, а сержант Маркитанов, метнувшись мимо него, ухватил за руку провалившегося в вязкую, черную жижу Старинова и потянул вверх. К нему тотчас присоединился Киселёв. Гордеев бросился им на помощь и почувствовал, как в его разгрузку, в свою очередь, впиваются чьи-то руки. Всосавшая бойца песчано-глинистая топь никак не желала отпускать свою жертву. Лишь по-настоящему упершись и потянув, так, что затрещала далеко не слабенькая на разрыв разгрузка, а сцепленные пальцы захрустели от напряжения, его удалось вытянуть и поставить на твёрдую поверхность.
- Давай шустрее! - поторопил ротный грязного, мокрого, нещадно (хотя и приглушенно) ругающегося Старинова, уже успевшего скинуть берцы, и теперь полоскавшего их в мутной воде ручья, вытекающего из взбаламученного озера. Сняв забитые грязью носки, он безо всякого сожаления сунул их под осклизлую поверхность большого, лежавшего у ручья камня, и полез в испачканный снизу рюкзак в поисках запасной пары.
- Носки?! Хорошенькие! - словно случайно заглянув под камень, Димарик достал выброшенные Стариновым носки. - Пригодятся… - пробормотал он, - и, как не в чем ни бывало, принялся за их полоскание.
- Маркитанов, ты что, совсем? - Кузнецов покрутил пальцем у виска, Гордеев усмехнулся, а сам Димарик сделав вид, что не расслышал, продолжил начатое.
Пока головной дозор и иже с ним отцы - командиры приводили себя в боевую готовность, первая тройка ядра и вся остальная группа приступила к штурму возвышенности. Подниматься пришлось чуть в стороне, по более крутому и высокому склону, но зато без потайных ловушек виде грязевого озера. Буквально на руках преодолев первые метры, бойцы постепенно вытянулись на более пологий участок и начали уходить всё дальше и дальше.
- Догоняй группу! - сказал Гордеев стоявшему рядом Кузнецову и показал взглядом вверх.
- Уже иду! - кивнул старший лейтенант и, обогнав ещё только начинавшую выходить из подлеска тыловую тройку, начал карабкаться по почти отвесно уходящему вверх склону. Ноги скользили, тяжёлая экипировка тянула вниз, и приходилось буквально вгрызаться в землю, с силой вбивая в склон каблуки ботинок, хвататься руками за корневища, за чудом уцелевшую траву, за молодую, изредка торчавшую на склоне поросль. С трудом, но Олегу удалось одолеть крутизну, и он, постепенно увеличивая скорость, начал догонять ушедших вперёд радистов.
С отмыванием от грязи было покончено как раз в тот момент, когда замыкавший группу Гудин, подпрыгнув, ухватился за свисающее вниз корневище бука…
Местность, по которой после преодоления возвышенности двигались спецназовцы, была изрезана небольшими овражками, рытвинами, ямами неизвестного происхождения. И всё это заросло мелколесьем, путающейся под ногами ежевикой, (слава богу, большой, выше человеческого роста, и колючей в этих местах не было), шиповником и кустами густого орешника, до такой степени, что местами было невозможно продраться через частокол веток. И тогда, взявший управление в свои руки, Гордеев давал команду обходить заросли справа или слева. Иногда подобные чащобы казались ему подозрительными и он, останавливая группу, высылал тройку для осмотра местности. Но пока ничего, что могло бы подтвердить его умозаключения относительно нахождения в этом месте базы, не находилось. Меж тем время неумолимо приближалось к вечеру. Выйдя на небольшой, относительно удобный для засады участок местности, Гордеев остановил отряд и отдал команду на организацию ночной засады…
Сержант Маркитанов сидел на берегу журчащей, но почти невидимой речушки. В ночном, затянутом облаками небе лишь угадывался косой изгиб выплывшего на небосвод месяца. Ширина русла на этом участке была приличная - метров пятьдесят, однако сама речушка свободно умещалась в трёхметровом канале, прорытым течением в самой его середине. Ещё с вечера Димарик успел заметить, что с противоположного берега над рекой свешиваются густые ветви кустарника, образуя нечто вроде туннеля. А чуть левее в метрах восьмидесяти от бдящего сержанта, прямо из русла реки шла едва заметная, но всё еще езженная грунтовая дорога. Группник не разрешил рисоваться и переходить речку, но Маркитанов был уверен, что совсем недавно по этой дороге ездили. Ужасно хотелось есть, но даже у всегда запасливого Димарика последние рыбные консервы и галеты закончились ещё днём.
Чтобы хоть как-то заглушить терзающий организм голод, Маркитанов в очередной раз приложился к пластиковой бутылке, но сделав три больших глотка, замер, прислушиваясь. За спиной послышались чьи-то настороженные шаги.
- Чь, командир, ты? - разворачивая ствол, спросил он приближающуюся и почти невидимую в темноте фигуру.
- Я, я, - едва слышно прошелестело в ответ, и вынырнувший из ночи группник, осторожно отстранив склонившуюся к груди ветку, присел рядом с пялившимся в темноту Димариком.
- Тихо? - глупо спросил Кузнецов, и Маркитанов не нашел ничего лучшего, как ответить тем же.
- Тихо.
- Ничего, скоро громко будет, артуха соседний квадрат обрабатывать станет. - И усмехнувшись: - Ночной налёт по неясным целям.
- А-а-а, - лениво протянул Димарик, словно всё сказанное было ему безразлично. Впрочем, возможно, именно так оно в действительности и обстояло.
- Ладно, бди, - оттолкнувшись рукой от корневищ дерева, Олег выпрямился и, неслышно ступая, ушёл в окружающую ночь.
Группник едва скрылся, как словно в подтверждение его слов над головой Маркитанова прошелестел снаряд, и буквально полторы секунды спустя по ушам стебанул грохот разрыва, рухнули на землю срубленные осколками ветки, сверкнула искра от ударившего в камень и упавшего в речку металла. И снова над головой прошелестело. От второго взрыва Димарик слегка вздрогнул. Казалось, разрыв прогремел ещё ближе, и опять посыпались обрубаемые ветки. Грохнуло третий раз, послышался шорох осыпающегося берега. С каким-то безотчётно-бесшабашным спокойствием Маркитанов остался сидеть на своём месте, даже ни на сантиметр не сдвинувшись в сторону.
- Чёрт! - вырвалось у буквально подлетевшего на коврике Гордеева. Он сразу сообразил, что произошло, и совершенно не заботясь о скрытности, слыша только, как шуршат падающие с деревьев ветви, гаркнул в сторону ссутулившегося над радиостанцией Кошкина.
- Связь, живо! - второй снаряд грохнулся ещё ближе, третий упал в русло буквально в ста метрах, и лишь рельеф местности не позволил разлетающимся осколкам ударить по вжимающимся в землю людям.
- Отставить артуху! Отставить, чёрт! - вырвав из рук радиста гарнитуру, заорал ротный. - Бьёт по нам, по нам бьёт! - скороговоркой проговорил он, понимая, что следующий снаряд может упасть им на головы, но пронесло. Четвёртый снаряд лег рядом с третьим.
- Как понял? - ответа не последовало - сидевший на позициях артиллеристов оперативный офицер уже бежал в сторону рыгающей огнём самоходки.
Пятый снаряд так и не прилетел.
- Уф! - Гордеев перевёл дух. Подбежавший и тяжело дышавший Кузнецов принял из его рук гарнитуру и передал Кошкину.
- Товарищ майор, "Центр" на связи! - казалось, что Вадим даже в темноте слышит, как вздрагивает и зябко передёргивает плечами радист, только вот чем это было вызвано: холодом или выплеснувшимся в кровь адреналином?
- Что там ещё? - настроения вести душещипательные беседы с "Центром" не было.
- Спрашивают, есть ли у нас потери.
- Ей богу, как дети! Если бы были, уже б доложили, - шепнул ротный присевшему рядом группнику. И, наклонившись к радисту, приказал: - Передавай: потерь нет. И вот еще что, скинь координаты мест разрывов…
- ??? - в темноте было не видно, как Кошкин застыл в безмолвном вопросе, но Гордеев почувствовал его замешательство.
- Координаты засады у тебя есть. Накинь сто метров по игреку и передавай.
- Понял, - радист явно повеселел и, приникнув губами к микрофону, начал диктовать радиограмму.