* * *
Здесь мостовина в один обол,
Жалко уснуть, утонуть не страшно.
Если прилягу -
С моста Мирабо
Скинь меня, стражник…
Юлия Беломлинская
Он стоял рядом с золотой Жанной, на улице Риволи, по которой два века назад оголтелый народ, топоча башмаками и сабо, бежал брать Бастилию, и курил, курил без перерыва. Он стал много курить, это нехорошо. Черные, задымленные, как Париж, легкие. Завтра съемки в Провансе. Последние кадры фильма о Понтии Пилате, казнившем Христа. Старый Пилат, в горах, на обрыве, судорожно хватается руками за голый камень, шепчет: я не убивал Тебя, Господи, не убивал, тебя убила чернь, это все народ, это все он. У меня нет моего римского народа. У Тебя - нет Твоего иудейского. Мы квиты. Прости меня. Прости. Актер не тянет эту роль. Горы потом назвали его именем. Массив Пилат.
Рене Милле, бросай сигарету. Она все равно не придет. Никогда не влюбляйся в актрис, они все сучки. Влюбляйся в буфетчиц, в официанток. А еще лучше - в гостиничных горничных. Удовольствие на одну ночь. Просто и со вкусом. А если ты горничную возьмешь замуж, она будет все уметь - и белье накрахмалит, и без пирога тебя не оставит. К черту актрис.
Он отшвырнул щелчком окурок, произнес: тысяча чертей, - поправил стоячий воротник плаща. В Париже стоял теплый, серый и туманный февраль, девушки несли в руках фиалки, ветки цветущего миндаля. Он пошел крупным, размашистым шагом по Риволи. Ему в глаза бросилась афиша: "РУССКАЯ ПЕВИЦА ЛЮБА БАШКИРЦЕВА, ПОКОРИВШАЯ МИР, В СВОЕМ ШАРАБАНЕ - НА СЦЕНЕ "ОЛИМПИИ"!" О, Люба приехала, подумал он весело. Бедная Люба, недавно у нее погиб муж, так глупо, его убили. В этой странной и опасной России сейчас всех убивают. Люба молодец, пережила горе, снова выступает. Надо бы сходить на ее концерт, уважить девушку. Как жаль, что у них с Женей не было детей, Люба хотела ребенка, она сама ему об этом говорила.
Милле остановился перед красно горящей вывеской: "Patisserie". Выпить, что ли, горячего кофе с булочкой? Февральский вечер, удивительно теплый, как в апреле… Девушки с фиалками в руках… Купить фиалок и подарить барменше?.. И закрутить новый роман?.. Отчего мужчина не может на свете без женщины?.. Как хорошо было бы без женщин… Как просто и понятно… Он вошел в булочную. На столиках горели свечи. Живой свет, как это приятно. "Булочку с абрикосами, - с улыбкой обратился он к подскочившей девочке, - и чашку "эспрессо"". Девочка сделала книксен, убежала, вернулась с подносом, взяла дымящуюся чашку - и, вместо того чтобы поставить ее на стол, сунула ему в руки. "Погрейте руки, месье, они у вас замерзли". Их пальцы соприкоснулись. Он засмеялся. Поставил чашку. Взял руку хорошенькой официанточки в свою, поднес к губам, нежно поцеловал.
До отъезда в Париж оставалось три дня.
Позвонил Бахыт Худайбердыев.
Он пригласил Аллу к себе домой.
Она спросила, скрывая волнение: "Зачем именно домой? Мне сейчас некогда, я не могу терять вечер на поход в гости, у меня репетиции. Я через три дня улетаю во Францию. Я могу зайти в галерею". - "Это не телефонный разговор, - оборвал ее антиквар, - мы ждем вас". "Мы" - это он и кто еще, зло подумала Алла, быстро расчесывая волосы перед зеркалом. Она оценила преимущества стрижки перед той копной волос, которую раньше носила. Какая экономия времени. Раз-два - и в бой.
Запах изысканных духов в огромной прихожей. В такой квартире можно потеряться. Так же, как в Любиной квартире в Раменках. Только здесь пахнет прошлым веком, историей, старой Россией, антиквариатом… Эрмитажем, духом погибших дворцов. Разрушенное время живо. Роскошь никуда не ушла. Ее топили в крови - а люди нарастили в кошельках деньги, вернули роскошь, любуются, упиваются ею.
Алла мельком покосилась в огромное венецианское зеркало. Она и неподкрашенная выглядела отлично. Усталость от репетиций шла ей на пользу - щеки стильно, изящно ввалились, как у молодой Марлен Дитрих, большие глаза глядели томно и печально, она заметно похудела. Худеть вроде бы уже некуда, остановись, мгновенье. Просто нечем будет петь, как, разведя руками, скажет милый Миша Вольпи.
- Проходите, Люба. Хорошо, что вы пришли. Я оценил эту жертву. - По губам Бахыта скользнула блесной усмешка. Он обернулся. - Ритуля, у нас Люба в гостях! Поздоровайтесь, девочки!
В проеме двери стояла женщина.
Алла вскинула глаза. Чуть не закричала.
Подавила в себе крик.
Перед ней в дверном проеме стояла Рита Рейн.
Пышные волосы так же, как и на фотографии, шапкой стояли надо лбом, над затылком. Вились черными жгутами, крутились кольцами, падали на плечи. Рита была в домашнем шелковом халате - черном с крупными, вышитыми гладью, пионами и хризантемами. На ножках поблескивали инкрустированные сусальным золотом туфельки. "Как у Шехерезады", - подумала Алла. Рита прищурила свои огромные, дерзкие, черно-ночные глаза и сказала, чуть растягивая слова:
- О-о-очень рада, о-о-очень. Давно не виделись. А вы все такая же, Люба. Вас время не берет.
Руки не протянула. Просто стояла и смотрела на Аллу, как на редкое животное.
Потом отошла от двери вглубь комнаты, жестом приглашая Аллу зайти. Сколько любезности. И все это ради того, чтобы сказать ей нечто важное. Что именно? С тех пор как ты стала Любой Башкирцевой, тебе многие хотят сказать нечто важное. Терпи. Бахыт - один из тех, кто уже видел и трогал Тюльпан.
Рита Рейн - жена Худайбердыева! Неисповедимы пути Господни, вот правда.
Что ж, это облегчает дело. Рита Рейн. Может быть, она убила Любу… из ревности?.. Может, она была влюблена в Лисовского… А может быть, она была, как и Люба, лесбиянкой, и они обе договорились сначала убрать Лисовского, чтобы он не мешал их порочному счастью, а потом… Что - потом? А потом они поссорились, они повздорили, да, и бешеная, южная темпераментная Рита, у которой был Тюльпан… Тюльпан - орудие убийства… Оружие, Ахметов же сказал… Как хорошо, Ахметов тогда напился и заснул, и она убежала из его волчьего логова, зацепляясь одеждой за стальные когти и крючья его жутких инсталляций… Тюльпан, тупой железный шар с рельефом лепестков… Люба была убита острым шилом… Домыслы. Все домыслы. Ты можешь выдумать все что угодно, пока у тебя в руках нет улик.
А не выбросить ли тебе эту чертову железяку на помойку, Алка?!
"Я не хочу выбрасывать на помойку свою жизнь. Не хочу".
Очаровательно улыбаясь, она села за изысканно сервированный стол. Рита постаралась. Все вроде бы дышало небрежностью: милый скромный ужин, мы всегда так!.. - и в то же время черная икра в вазочках, дорогой кофе ("прямо из Парижа, куда вы сейчас полетите"), странные frutti di mare, никогда не виданные Аллой, разложенные на фамильных, с вензелями, серебряных блюдах подчеркивали аристократизм хозяев. Алла без обиняков схватила нож, намазала маслом и икрой бутерброд, запустила в него зубы. "Глядите, глядите на мои манеры. Звезда может себе позволить все. Особенно такая звезда, как я, такой вот люмпен. Из грязи в князи! Получите меня!"
Она ела бутерброд и смотрела на Риту Рейн. Рита Рейн смотрела на нее.
Игнат все досконально рассказал Алле о Рите. Известная, маститая танцовщица, работавшая сначала в танц-трио "Эксцентрика", потом у певца Люция в кордебалете, затем сделавшая стремительную карьеру сольной танцовщицы фламенко, проторчавшая в Испании целый год и в совершенстве изучившая этот горячий, неповторимый стиль, когда телом, как в любви, в танце женщина и мужчина говорят друг другу невыразимое; она сначала танцевала одна, как Лола Вальехо, потом нашла себе партнера и изъездила с ним весь мир, исполняя аргентинское танго, самбу, румбу и Бог знает что еще. Она попробовала ломануться в "Имперский балет" Майи Плисецкой, однако не выдержала над собой начальственной власти и режиссерской муштры. Она пожелала остаться одна, соло, и одиноко плясала на сцене свое пылкое фламенко, потихоньку старясь - поклонники зубоскалили, считали ее морщины, она не подтягивала кожу, в отличие от Майи, гордо встряхивала волосами - в них блестели уже редкие нити седины. Потом она вышла замуж в Америке и исчезла со сцены. Поговаривали, что она хорошо устроилась. Игнат смолчал о том, кто был у нее муж. А потом, как выяснилось сегодня, она вышла замуж в России. Что ж, антиквар - не совсем плохая партия. Спокойно, сытно, муженек занят достойным, тихим делом. Банки не грабит, киллеров не нанимает. Хотя и антикваров убивают - за картину, что стоит миллион баксов, к примеру, как не убить тому, кто это делает мастерски?
- Пейте кофе, Любочка. Давно вас не видела. Вы еще больше похорошели. Скоро в Париж?.. О, сумасшедшая жизнь звезды. Мороженого?..
- Не откажусь.
"Смотри на нее, улыбайся, ты должна делать вид, что давно и хорошо знаешь ее, что соскучилась по ней".
Рита придвинула к Алле по столу вазочку с коричневым мороженым, в котором плавали клубничины. Бахыт внимательно смотрел, как женщины едят и пьют. Сам лишь отхлебнул глоток горячего кофе.
"Скорей начинай свой разговор, зануда. Мало тебе трех тысяч, что я тебе выложила. Ты же явно хочешь говорить со мной о Тюльпане. Ты, верно, нашел покупателя". Алла отправила в рот полную ложку мороженого. Исподтишка она рассматривала Риту, наливающую сливки в молочник, нарезающую хлеб. Невероятная грация. Женщина-пантера. Смуглота креолки, индейская крепость резко очерченных скул, испанская чернота глаз, пухлые, чуть вывернутые, как у мулатки, яркие губы. Весь Юг в ней, весь жар земли. А все это вместе зовется, скорей всего, русской еврейкой откуда-нибудь с Маросейки или Моховой. Рейн - ее настоящая фамилия?
Рита повернула голову, ставя молочник на край стола, тонко, еле заметно улыбнулась. Усмешка вышла странно похабной. Из-под вздернутой губы сверкнули зубы. Алла безошибочно узнала эту усмешку. Эту дрожь вывернутой губы. Так усмехалась Акватинта, выходя вечером на работу, косила густо подмазанным глазом. Еле уловимый привкус проститутских трущоб. О, как Алла прекрасно его ощутила. Как скрип песка на зубах.
- Ешьте печенье. Бразильский рецепт. С кориандром.
Алла улыбнулась, показав все зубы. Улыбками мы можем посоперничать, южанка.
- Вы сами как с бразильского карнавала, Рита.
- Красивая у меня жена, правда, Любочка?.. Долго выбирал.
Бахыт подлил себе сливок в кофе.
Я не знала, не подозревала тогда, что блестящая Рита Рейн - жена нищего Эмигранта из ресторана у Казанского. Что Рита - бывшая жена Ахметова. Что От Каната Ахметова она сбежала в Италию с бедным Женей Лисовским. Я пила кофе и думала о том, что все мы, наверно, шлюхи.
- Я нашел вам покупателя на ваш Тюльпан, Любочка. Вы не возражаете? - Бахыт налил Алле в рюмку коньяку. - В кофе тоже очень хорошо чайную ложечку. Очень богатый человек в Москве, очень богатый. Сам Центробанк его боится. Глава Эклипс-банка. Акционер компаний, занимающихся разработкой алмазных месторождений и нефтяными промыслами. А подпольно… Про подполье молчу, - он поймал взгляд Риты. - Страшный тип, но, вы понимаете… Да не делайте вы большие глаза. Гриша Зубрик мой друг.
- В Голливуде все в интимных отношениях? - Слова вылетали из Аллы помимо воли. Она резко вылила всю рюмку коньяка в кофе. Гриша Зубрик. Игнат сказал, что тот толстяк на фотографии - Гриша Зубрик. - И за сколько он берет Тюльпан?
"Ты не должна его продавать ни под каким соусом. Тюльпан - твой поводырь. Он поможет тебе найти убийцу. Это твой спасательный круг. Если ты самоубийца, он станет твоей петлей. Но ты же не самоубийца. Ты же хочешь жить. Жить. Жить".
- Я хорошо знаю, кто такой Гриша Зубрик, - сказала Алла нагло. Перед ней встало жирное лицо, толстое брюхо на фотографии. - Ему палец в рот не клади. Вы сосватали Тюльпан как сокровище Чингисхана? А вы точно уверены, Бахыт, что это не новая вещь? Не копия?
- Любочка, вы невероятно проницательны. - Антиквар прижал палец ко рту. - Это уже мое дело, как я полагаю и что. Вы хотите продать Тюльпан Зубрику?
- А вы хотите получить ваш процент с продажи, да?
- Да, - жестко ответил Худайбердыев. - Но не только это. Я хочу избавить вас от этой вещи, Люба.
Алла почувствовала, как холод заливает ледяной водой ее ребра, живот. У нее было чувство - она тонет, захлебывается в ледяной воде. Потом ей внезапно стало жарко. Жарко от глаз Риты, широко раскрытых, глядящих на нее в упор из-под загнутых, как у куклы, черных ресниц.
- Почему? - Она уже не смотрела ни на мороженое, ни на кофе, ни на икру. - Почему вы хотите сделать это?
- Послушайте, - мягко сказал антиквар, отставляя чашку и нежно касаясь руки Аллы, слегка дрожащей. - По Москве ходят разные слухи. Они ужасны, Люба, это так. Говорят об убийстве обоих супругов. Говорят, что вас обоих убили, Евгения и вас, а вы теперешняя - это копия, подставное лицо. Если можно сделать копию с любого оригинала, с антикварной вещи любой эпохи, можно сделать и копию человека. Нет?
Он сказал это "нет" как "да". Он все знает.
Он ничего не знает! Он передает мне московские сплетни!
- Любочка, не дрожите, никто вас здесь не съест. - Тонкая улыбка искривила губы Худайбердыева под усиками. - Мы слишком хорошо знаем подробности вашей семейной жизни с Женей Лисовским. Ведь все было не так просто, правда?..
"Черт. Черт. Почему меня во все эти чертовы подробности не посвятил Беловолк. Я убью его. Черт".
- Журналисты не дремлют. Я прочитал недавно одну статейку… в одной бульварной газетенке…
"Проклятье! Горбушко!"
- Снова вылезает на свет Божий та история, вы уж простите великодушно, что я об этом заговорил. Но не поговорить нельзя. Люба, вы держите свои счета под контролем?
"Как же. Держи карман шире. Держит Беловолк".
- А вы как думаете?..
- Отлично, я так и думаю. Драгоценности храните дома?..
- Некоторые - в банковских ячейках. Особо ценные.
"Алмазное колье. Беловолк явно хранит в банке то алмазное колье. Говори так, Алка, не ошибешься. У Любы наверняка должны храниться в банке и драгоценности".
- Женя и Зубрик работали в связке, вы знали это. Алмазные разработки, на Чукотке, на Кольском полуострове, на Индигирке. Возможно, парень колоссально влип, и его убрали. Но эти бульварщики копошатся, пардон, в грязном белье. В очень грязном, Люба. - Он помолчал. Рита подцепила на кончик ножа икру, следила, как черные капли, как черные жемчужины, падают в вазочку. "Как слезы". Под смуглотой заметно побелало ее лицо, кровь отлила от щек. - Они катят на вас бочку, Люба. Речь идет о том, что это вы сами убили своего мужа.
Ледяная волна снова накатила, отхлынула. "Это Горбушко. Точно он. Это первый звоночек. Динь-дилинь. Это он намекает мне: поторопись, ушлая девка".
- Бахыт, налей мне коньяку, пожалуйста.
- Изволь, дорогая. - Рука с бутылкой мелькнула перед Аллиным носом. Запахло клопами. - Вы ведь, Любочка, можете в печати, гласно, опровергнуть эти досужие домыслы?
"Зачем я буду это делать? Чтобы привлечь к себе внимание? Чтобы создать скандал? Скандал, слава, молва. Молва растет, как снежный ком. Папарацци постарался. Папарацци сделал это и подумал: подергайся теперь, как жук на булавке. Вопрос. Один вопрос. Ты должна задать только один вопрос, Алла. Задай его быстро. Иначе вопрос зададут тебе".
Рита накручивала прядь черных волос на палец. Ее лицо внезапно вспыхнуло розовым, лихорадочным светом.
- А… скажите… когда Евгения Лисовского убили, вы… вы же помните, где я была?..
"В Европе?! В Америке?! На гастролях?! Господи, сделай так, чтобы я тогда была на гастролях".
- Вы же… помните…
Молчание. Глухое молчание. Алле показалось, что у нее заложило уши ватой.
Рита резко встала. Резко выдохнула воздух из расширившихся хищно ноздрей. Вышла, простучав по паркету каблуками, отогнув зашуршавшую портьеру.
Антиквар поднял на Любу узкие глаза. Он смотрел на нее пытливо, серьезно. Она увидела в его глазах странную, дикую, степную печаль. Будто далекие кони неслись, взрывая копытами пыль, быстрые, как ветер.
- В Москве.
Худайбердыев, собака, наверняка знал все. И помнил все.
Он дурит мне голову. Он тоже знает, кто я. Так же, как и Беловолк, Игнат и Горбушко. Четвертый, кто может меня шантажировать. Кто может меня распинать, глумиться надо мной.
Брось, у тебя просто истерика. Видишь, у него такие добрые, печальные глаза. Он так покровительственно смотрит на тебя. Покровительственно?! На знаменитую Башкирцеву?!
Ах ты собака, ты идешь по моему следу. Ты, высунув свой восточный жаркий язык, следишь за мной. Лакомый кусочек, да?! Счета, алмазы. Ты сейчас высчитываешь, собака, чем ты можешь пригвоздить меня к кресту так надежно, чтобы я только вякала беспомощно, дергалась и отстегивала тебе, руками Беловолка, деньги. Деньги - чтобы жить?! Так для этого ты пригласил меня к себе на ужин, чтобы вывести меня на разговор об убийстве Лисовского?!
Он хочет сказать… что это я убила Евгения?!..
- В тот день, если мне не изменяет память, год назад… Рита ушла зря, она точно помнит, когда это было… вы, Люба, прилетели рейсом 509 из Нью-Йорка, в восемь вечера, а в десять вечера убили Евгения. Я все это помню. В газетах писали. А вот почему об этом забыли вы?
За два часа запросто можно доехать из Шереметьево-2 до Раменок. Запросто.
По лбу Аллы тек пот. Она вытерла лоб ладонью. Худайбердыев вежливо протянул ей салфетку.
Но если Люба убила своего мужа, кто тогда убил ее?!
Кто?!
- Я не забыла. Просто тяжело вспоминать.
Антиквар склонил голову, как птица, набок.
- Я хочу вас…
"Спасти? Предостеречь? Наставить на путь истинный? Или ты хочешь меня?!"
- …вывести из лабиринта. Мне кажется, вы запутались, Люба.
- Мне кажется, я через три для улетаю в Париж, Бахыт.
- Когда прилетите - будем вести переговоры с Зубриком о продаже вашего Тюльпана?
- Скажите мне правду, Бахыт. - Алла сцепила в пальцах позолоченную ручку фарфоровой чашечки, чуть не сломав ее. - Тюльпан - действительно антикварная вещь? Древняя восточная бирюлька? Или его выковали в подпольных мастерских на Каширке? Что это такое, Бахыт? ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!
- Дорогая моя, - голос антиквара стал маслено-вкрадчивым, углы губ приподнялись, он стал похож на кота. - Если я вам расскажу, что это такое, вы ночь спать не будете. Три тысячи долларов, что вы мне отвалили за экспертизу, вернутся к вам с лихвой. Зубрик берет у вас Тюльпан за миллион долларов. Вы не осознаете это! За миллион, поймите!.. Тридцать процентов - мои, менеджерские, это по-божески. Вам не нужны лишние семьсот тысяч баксов? Вы отказываетесь от денег, Люба?.. - Он помолчал. Алла сжимала в пальцах кофейную чашку с остывшим кофе. - Вы отказываетесь от покоя?
- От какого… покоя?..
- Вы можете очень скоро утомиться от натисков папарацци. Вы их слишком интересуете. Про вас могут сочинить еще Бог знает что. Вас доведут до… не хочу об этом говорить. Мой вам совет: когда будем заключать сделку, поговорите с Зубриком о своем спокойствии. Он теневой человек, профессионал. Он сделает так, что скандальные статьи про вас в прессе перестанут появляться.