Некрасов развернул к Шраму ноутбук с открытой фотографией. Памятник и в самом деле был шикарным - черный постамент, черная девушка на нем… Высокая, в полтора человеческих роста, возвышающаяся над фотографом, но от этого не кажущаяся угрожающей. Скульптор был безусловно талантлив… Изваянная им Надя Балабина казалась застывшей в камне реальной девушкой. Высокие каблуки, изящные тонкие ноги, выше колена скрытые юбкой, тонкая талия, строгая блузка… Одна рука лежит на бедре, другая - спрятана за спиной, голова наклонена вниз - каменная Надя смотрела на человека, сделавшего фото, и смотрела она тепло и по-доброму… Шрам готов был поклясться, что скульптору удалось передать не только выражение лица, но даже и выражение глаз. Скульптура смотрела на проходящих мимо нее людей с теплом и заботой, от чего казалось, что в спрятанной за ее спиной руке - какой-то сюрприз. Цветы, шоколадка, игрушка… Какой-то мелкий подарок.
И внезапно Шрам увидел ее. Такой, какой видел ее Витя… Сестру, заменившую ему мать. Добрую, умную, положившую на свою жизнь и свое будущее ради того, чтобы обеспечить будущее ему. Силы в этой девушке было больше, чем в тракторе К-700…
- От чего? - спросил Шрам, и удивился тональности своего голоса. Он был хриплым, как будто что-то сдавило ему горло.
- Рак. В 2009-м у нее нашли рак. Меланома сетчатки… Довольно редкая разновидность онкологии, кстати.
- Когда?
- 10 дней назад.
- 10 дней… - Шрам проговорил это число вслух. Что-то смущало его… Что-то вертелось в голове… Что-то неправильное…
- Задумался? - ехидно спросил Некрасов. - Анализируешь?
- 10 дней… Помнишь, когда Каримов умер, я решил памятник ему на могилу поставить? Ты же заказ делал? Ты… Сколько ушло на его изготовление?
- Месяц. А памятник был хорош, но не ровня этому. Просто гранитная плита с высеченным в камне лицом. Месяц, Шрам. А памятник Балабиной на ее могиле появился на девять дней после смерти. Такое за неделю не сделаешь, каким бы невероятным скульптором ты ни был. Это не стандартное надгробие, на которое только табличку с фотографией повесь и все, готово. Понимаешь?
- Понимаю… Витя заказал памятник заранее? Он знал, что сестра умрет, и готовился к ее смерти?
- Мимо, Шрам. Я уже говорил со скульптором. Это она сделала заказ. Сама Надя. Примерно год назад. Она боролась до последнего, но, видимо, в глубине души, понимала, что рак убьет ее. Четыре года непрекращающихся операций и различных курсов терапии. Понимаешь, через что она прошла?
- Через настоящий ад.
- Ну, теперь у тебя в голове выстроилась картинка?
- Выстроилась… - вздохнул Шрам. - Витина сестра была единственным средством давления на него. Нет сестры - нет рычагов управления. Нет ничего. Остается только искать его и упрашивать. А как его искать? Куда он мог уехать?
- Шрам, ты главного не понял. Посмотри на проблему шире. Четыре года назад Витя пришел к Горбунову и предложил сделку. Четыре года назад. В 2009-м. Вчера, когда ты позвонил ему и предложил самый высокооплачиваемый заказ за время вашего партнерства, Витя послал тебя. Просто и без затей. Связь улавливаешь?
- Он зарабатывал деньги на лечение сестры! Черт! Ему не нужны деньги, ему не нужно больше ничего. Он потерял самого дорогого для него человека… Стас, ты был прав. Его сейчас не приманишь никакой суммой и никакой властью. Ему ничего не нужно… Куда же он поехал?
- Ну так спроси у него! - подсказал Крайнов.
- Юра, у тебя все?
- Пока - да. Мои ребята собирают детальную информацию по всем витиным друзьям и знакомым. Скоро у меня будут номера телефонов всех, с кем он когда-либо работал или пересекался. Я переговорю со всеми… Я так понимаю, мы ищем иголку в стоге сена - рычаги давления на него?
- Да, именно так. Ищи. Важным может оказаться все, что угодно… И самое главное - не мог же он не любить никого, кроме своей сестры? Родственники, друзья, кто угодно! Мне сейчас нужен любой человек, которого можно сфотографировать с паяльником возле лица и прислать эту фотографию нашему герою.
Некрасов поморщился.
- Или наоборот, любой, кто может просто поговорить с Витей и по-доброму попросить его помочь хорошим дядям, - продолжил Шрам, видя его реакцию. - Но такой вариант развития событий очень маловероятен. Так, все, тихо, я звоню.
Достав из кармана телефон, Шрам выбрал нужный номер. На секунду, потребовавшуюся аппарату на соединение, у Шрама перестало биться сердце. Больше всего он боялся услышать "Абонент временно недоступен", но спустя секунду, показавшуюся ему бесконечно длинной, в трубке раздался длинный гудок!
- Есть! - одними губами произнес Шрам и улыбнулся.
Второй гудок. Третий. Четвертый…
- Слушаю! - раздался в динамике знакомый голос.
- Здравствуй, Дима! - сказал Шрам. Спокойно, нейтрально, без радости или угрозы. Не было предшествовавших этим словам долгих и насыщенных суток, не было злости на решившего кинуть его партнера. Он просто начинал переговоры, начинал их заново. - Или мне лучше называть тебя Виктором?
Он сделал паузу, давая своему собеседнику время на реакцию, но ее не последовало. Шрам слышал в трубке шум города, дыхание Вити и… кажется, чьи-то всхлипы, но какого-либо ответа он так и не дождался.
- Ладно, можешь ничего не говорить, - продолжил он все тем же нейтральным, деловым тоном, - у меня к тебе дело. Крупное дело. На 50 миллионов рублей.
- Нет! - резко ответила трубка.
- Витя, я тебя прошу, не отказывайся так сразу. Не буду скрывать, для меня этот заказ очень важен, и без тебя я не справлюсь. Ты мне очень нужен. Поверь, этот заказ изменит многое - и для меня, и для тебя. 50 миллионов я предлагаю тебе прямо сейчас. Я все знаю о тебе, и я скорблю о смерти твоей сестры вместе с тобой. Очень жаль, что ты никогда раньше не говорил о ней… Я бы очень хотел с ней познакомиться! Но как бы то ни было, я предлагаю тебе встретиться и обсудить детали заказа…
- Еще раз говорю, нет, - твердо ответил Витя. - Не в деньгах дело, Шрам. Я даже не хочу знать, что это за заказ. Я вообще еду отдыхать!
- Как отдыхать? - опешил Шрам от будничности этого заявления.
- Да, просто отдыхать!
- Но я…
- Нет! Все! И не ищи меня, это может плохо кончиться. Для тебя и для твоих ребят. Все! Прощай.
Трубка загудела противными короткими гудками…
Шрам откинулся на спинку стула, подняв взгляд к потолку. В его голове прокручивались возможные варианты дальнейших действий.
Что делать? Рвать когти, заметая следы, вытаскивая как можно больше денег со своих счетов и срочно исчезать в направлении Кайнановых островов, Мексики или Бразилии? Тут не важно, есть ли у страны договор об экстрадиции с Россией или США, люди из ГРУ не будут заморачиваться депортацией и судом. У них есть свои специалисты по несчастным случаям…
Или продолжить игру? Задействовать все свои резервы, бросить всех доступных людей на поиски Вити, а найдя - предложить долю в бизнесе, кресло зама, гарантию безбедной жизни до конца дней. Упрашивать, умолять, хитрить… Нет, не может человек отказаться от денег, особенно от таких, которые в силах предложить Шрам. Горе приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Все умирают. Все там будем рано или поздно. Лучше бы, конечно, поздно.
Нет, Шрам не умел сдаваться. Большой приз - большие сложности. Попросить бы у Мэтта отсрочку, сославшись на непредвиденные трудности, но обратный отсчет времени до трагической кончины президента и премьера уже запущен. Через 9 дней борт N1 поднимется в воздух. 16 июля в 14–30 по московскому времени из "Внуково-2". И в это время машина с Витей, вооруженным мощным биноклем, должна находиться на Боровском шоссе, над которым и взлетит искомый самолет.
Крайнов и Некрасов ждали его решения молча.
- Ищем! - велел он, обращаясь прежде всего к Стасу. - Задействуй всех, до кого можешь дотянуться. Прикормленных гаишников, ментов, всех! Поставь всех на уши. Витя сказал, что он едет отдыхать. Именно едет, я слышал шум машин в телефоне. Я хочу знать, куда он едет, и быть там раньше него.
- Ты хочешь встретиться с ним? - спросил Крайнов. - Вот так, запросто, после того, как он дважды тебя послал?
- Да. Просто встретиться.
- А не боишься, что…
- Не боюсь, Стас! Если мы его найдем - я поговорю с ним. Я его знаю, прямо с порога он меня по стенке не размажет.
- А если все-таки размажет?
- Большой приз - большие сложности. Кто не рискуеть, то тот не пьет кваску, ведь. Все, я к себе. Позвоню Горбунову, введу его в курс дела. Пусть тоже подключит всех, кого только можно. Ищем! Работаем!
Горбунову Шрам позвонил уже из своего номера. Вводить Колю в курс дела полностью он, разумеется, не стал. Довольно ему знать, что Виктор Балабин, которого Горбунов знал как Диму Власова, очень нужен его боссу. Сухо выдав исходные данные - имя, фамилию, адрес. Номер и марку автомобиля, Шрам дал установку: "Задействуй всех, кого можешь. Мне нужно его найти и поговорить! Никаких попыток задержать или, тем более, устранить! Только установить местоположение и сразу звонить мне! Понял?"
Услышав в ответ "Да" он отключился, даже не прощаясь и, не раздеваясь, лег на кровать. В голове было пусто. Уже сутки прошли с момента заключения сделки с Фелпсом, время неумолимо бежит вперед, а никакого прогресса в деле не намечается.
Дверь распахнулась без стука, заставив Шрама вскочить и потянуться к карману брюк, в котором так и лежал пистолет. Но на пороге возник всего лишь Крайнов, правда возбужденный и с горящими глазами.
- Шрам! Мне только что ребята из полиции звонили. Второе отделение, это неподалеку отсюда! К ним парень какой-то прибежал. Говорит, что у него девушку похитили!
- Ну, а мы тут причем?
- По его словам, похитили ее в первомайском сквере, возле фонтана… Никто не видел, как ее увели, потому что несколько минут люди были заняты только фонтаном, который неожиданно стал бить во все стороны! Кто-то изменил форму труб! В одно мгновение, понимаешь?
- Как давно? - выдохнул Шрам.
- Минут 30 назад… Чистое совпадение, у меня в этом отделении просто давний знакомый работает, служили вместе, я его и попросил пробить по своим каналам нашего Витю. И как раз, когда мы с ним говорили, парень этот в отделение прибежал. Просто повезло!
- Так! Работаем! Едем к твоему другу! Позвони ему, пусть этого героя никуда не отпускает и сдаст на руки нам. Поехали, Стас, поехали…
* * *
Судя по дорожным указателям, машина Вити подъезжала к Тальменке. Пейзаж все так же не менялся, горы не торопились появиться вдалеке, и Виола, будучи не слишком сильна в географии, вообще начала сомневаться, что Алтай - он такой, как на фотографиях: гористый и изрезанный бурными речушками. Если где-то впереди горы, так не пора ли пейзажу уже начать немного подниматься?
На протяжении последнего часа Витя говорил беспрерывно - спокойным и ровным голосом, но этот тон не мог скрыть его тоски. Виола молчала. Почти не задавала наводящих вопросов, она просто слушала его исповедь, понимая, что Витя говорит обо всем этом впервые в жизни. И чем больше она узнавала о нем, тем страшнее ей становилось…
Не за себя. За него.
- Моим первым заказом был бизнесмен по прозвищу Гранит. Я, прежде чем свои услуги его конкуренту предложить, долго следил за ними обоими. Купил подслушивающие устройства, подносил их к окнам, записывал, изучал… Было страшно. Не в том смысле страшно, что попадусь, а в том смысле, что я впервые убью человека. Что я всерьез собираюсь сделать это! Не в драке, когда на меня напали, а я защищаюсь, не в состоянии аффекта, а хладнокровно, вдумчиво, заранее все распланировав.
Я все продумал. Узнал внутренние разногласия в их организации… Хотя, какая там организация! Банда! Это они себя бизнесменами называть любят, мол, бандой мы в 90-е были, а сейчас - организация, компания, структура… Узнал, что Горбун копает под Гранита, а тот об этом догадывается и подумывает от него избавиться. Подал Горбуну эту информацию под нужным соусом… Знаешь, я бы лучше Горбуна убил. Он такой скользкий, противный человек… Трусливый и потому опасный. В общем-то, я мог к Граниту прийти, просто вломиться к нему на дачу, где я его сжег, показать, что я умею, и сказать, что хочу работать на него. Но не факт, что у него бы сразу заказы для меня нашлись, а мне 5 миллионов срочно нужны были, надина меланома разрасталась и операция требовалась не через месяц, не через неделю, а вчера. Поэтому так все и сложилось…
Горбуна я не боялся. Была мысль, что после исполнения заказа он попытается меня кинуть, но раз увидевшись с ним, я понял: не рискнет. Слишком он за свою жизнь боится. Неприятный человек… Горбунов его фамилия. В определенных кругах его, конечно, зовут Горбуном. Как он бесится из-за этого! Как пытается подчеркнуть собственную важность и серьезность… Ты бы видела, как он со мной разговаривал! Большой босс, серьезный такой, крутой, каждое слово - как кирпич. А сам, вижу, трясется от страха, что я - казачок, засланный Гранитом, чтобы проверить его лояльность. И хочется на ступеньку выше подняться, и боязно, как бы его на пару метров ниже поверхности земли не опустили.
В общем, Гранит был моим первым. Несчастный случай! Закурил в постели, сгорел. Хорошо сгорел, никаких улик не осталось… Горбун заплатил, не торгуясь! Надя спросила меня, откуда деньги, но я не сказал… Она тогда уже хорошо знала, что я могу, и мы не раз обсуждали с ней, где я, используя свой дар, мог бы достать деньги. Самое простое - взять и ограбить банк. Я ведь могу взломать любой сейф, меня никакой замок не остановит. Я мог бы просто войти в хранилище любого банка, взять и вынести кусок стены… Это тяжело, но я могу! И Надя в принципе не была против воровства. Она у меня честная была… честная и добрая, в отличие от меня, но понимала: честно ей денег на операцию не заработать. Но сумма крупная, поэтому мы боялись. Я боялся. Ограбление банка, особенно такое, как я могу - с выносом куска стены, с сейфом, улетающим в небо, привлекло бы очень много внимания. Наверняка полиция стала бы проверять людей, у которых раньше денег не было, а тут вдруг взяли и появились. А тут - мы такие, с операцией за 5 миллионов. Поэтому я искал другие способы… Дурак! Сразу надо было забивать на все! Грабить центральное отделение "Сбербанка" и исчезать вместе с Надей. А что на операцию неожиданно деньги нашлись, так то какой-то анонимный меценат щедрое пожертвование сделал.
Я же делал потом… Вот типа и нам сделали!
Я все эти годы с этим жил. С мыслью, что не будь я так осторожен, меланому удалили бы раньше, и кто знает, чем бы это обернулось! Может быть Надя победила бы болезнь… Но я искал другие способы заработка.
В общем, против ограбления она возражала только из соображений нашей безопасности. Что вычислят и найдут, может быть по номерам банкнот - мало ли, как такие дела делаются. Но против убийства она бы возражала категорически, я ее знаю. И не важно, что убил я далеко не безгрешного человека, что на его совести смертей с избытком… Нельзя и все… Поэтому я так и не говорил ей, чем занимаюсь, откуда приношу деньги и почему живу под чужим именем.
Она догадывалась, наверное… Она умная была, очень умная. Но деньги брала. Смотрела на меня так грустно и с упреком, но брала… А я приносил и приносил. Сначала - небольшие заказы, тысяч по пятьсот. Потом - вышел на Шрама, денег стало больше…
После первой операции мы думали, что самое страшное позади. Надя потеряла глаз, вынуждена была теперь жить с протезом вместо него, но она была жива, а это было главным.
В общем, полгода мы думали, что все будет хорошо, что рак побежден и больше не вернется. Делали регулярные обследования, анализы… И через полгода я уже готовился завязать со своей работой и уехать вместе с Надей на Карибы, как изначально и планировал. Ограбить банк и исчезнуть. Навсегда! Шуму бы мое ограбление наделало много, но и наплевать! Не нашли бы нас, никогда не нашли! С моими способностями и с большими деньгами - никогда бы не нашли.
Но через полгода после первой операции у Нади нашли опухоль в шейном лимфоузле. Эта дрянь, которая сожрала ее правый глаз, успела метастазировать…
Лимфоузел удалили уже в России, операция не сложная, больших денег и поездки в Израиль не требует. Назначали курс химиотерапии. А это такой ад, какого и злейшему врагу не пожелаешь. Три дня - сама химиотерапия, потом неделя отдыха… Хотя какой это отдых? Волосы начали выпадать уже на второй неделе. Слабость, постоянная рвота. Врачи говорили, что с этим помогут справиться лекарства, специальные противорвотные таблетки, которые назначают вместе с химией. Ничерта они не помогают. Надю тошнило непрерывно… Даже вспоминать не хочу этот месяц. И все последующие курсы лечения - тоже.
Надя осунулась вся, угасла. Знаешь, как страшно было видеть ее такой? Я же к другой сестре привык, к живой, веселой несмотря ни на что. Она почти сдалась. Время от времени проскальзывали мысли и слова о самоубийстве. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее такой, и разуверилась в том, что сможет победить рак. А она всегда побеждала! Она никогда не сдавалась…
Помню, как она воспряла после моих слов о том, что если она продержится еще две недели на химии - победа за нами! Потому, что такой ад не выдержит никто, и обосновавшаяся у нее в теле болезнь - тоже. Но я ошибался… Химиотерапия закончилась, следов опухоли больше не было видно. Еще полгода.
Потом - снова лимфоузел. Снова операция. Снова курс химии… Снова мы думаем, что на этот раз - все. Я время от времени беру заказы у Горбунова, учусь устраивать несчастные случаи, учусь убивать… Учусь очень успешно. К концу первого года работы наемным убийцей я перестал бояться. Зачерствел, наверное… Да и убивать приходилось убийц и подлецов. Я усвоил, что любой, кто имеет дела с Горбуновым - подлец. Да и я, пожалуй, тоже.
За два года, что я работал на Горбунова, у меня было шесть заказов, считая и самый первый. Больше таких сумм он мне не предлагал, максимум, кажется, тысяч 800… Тогда Горбунову кто-то совсем уж круто перешел дорогу, разозлил его и оскорбил. И мне он поручил не просто убить, а убить жестоко, в назидание другим. Тогда я и попробовал струну и с тех пор всегда носил ее с собой как средство устрашения. Струна возле шеи действует куда эффектнее, чем левитирующая мебель.
Я откладывал деньги, убеждал себя, что вот сейчас, еще один курс лечения, и все! Совершу то самое дерзкое ограбление банка, о котором думал с тех пор, как обнаружил в себе дар телекинетика, и мы уезжаем на Карибы, навсегда!
Но тут у Нади нашли очередную опухоль - проклятая меланома, уже давно уничтоженная, продолжала давать метастазы. На сей раз она проросла в брюшную полость. Врачи назначили лучевую терапию - пытались выжечь эту дрянь. Потом - добивали ее химией, но все, что смогли сделать - это замедлить ее рост.
Снова требовалась операция. Снова за рубежом. Надю соглашались взять клиники в Израиле, Германии и США. Говорили, что случай - тяжелый, но они готовы ее оперировать. Уверяли, что с высокой долей вероятности удалят опухоль и уничтожат все ее метастазы, предотвратив появление новых образований.