Мой день рождения еще не скоро, и я даже представить себе не могу, кто счел бы смешным розыгрышем мою регистрацию на сайте знакомств. Наверное, это сделал кто-то, кому не нравится Саймон. Кто-то, кто хочет нас поссорить. Мэтт? Я отбрасываю эту мысль, едва она появляется в моей голове.
Я инстинктивно сжимаю плечо Саймона, хотя он и не подает виду, что обеспокоен объявлением.
- Мам, да она ни капельки на тебя не похожа. Какая-то старая перечница, - говорит Джастин.
Наверное, в его словах скрыт комплимент.
- Джас прав, мам. - Кейти внимательно всматривается в объявление. - Эта женщина действительно чуть-чуть на тебя похожа, но в мире много похожих людей. У нас девчонка одна на работе - вылитая Адель .
- Наверное… - Я в последний раз смотрю на снимок.
Женщина на фотографии смотрит не прямо в камеру, и у снимка такое маленькое разрешение, что я не понимаю, зачем его вообще использовали в рекламном объявлении.
- Выброси ее в мусорное ведро, родная, и принеси ужин остальным. - Я передаю газету Кейти.
- Мои ногти! - возмущается она.
- Мои ноги! - парирую я.
- Я сам принесу.
Джастин ставит тарелку на журнальный столик и встает с дивана.
Мы с Саймоном изумленно переглядываемся, а Джастин закатывает глаза.
- Что? Можно подумать, я по дому ничего не делаю.
- Ты это к чему? - фыркает Саймон.
- Ой, иди ты! Если что-то не нравится, можешь сам себе тарелку взять!
- А ну-ка прекратите оба! - рявкаю я. - Господи, иногда не отличить, кто тут ребенок, а кто родитель.
- Но в том-то и дело, что он мне… - начинает Джастин, но осекается, заметив мое выражение лица.
Мы ужинаем на диване перед телевизором, пререкаясь из-за пульта, и я ловлю взгляд Саймона. Он подмигивает мне - мгновение близости среди хаоса жизни с двумя взрослыми детьми.
Вскоре на тарелках остается только слой жира. Кейти идет в коридор и надевает пальто.
- Ты куда-то идешь в такое время? - говорю я. - Уже девять часов.
- Вечер пятницы, мам! - Кейти возмущенно смотрит на меня.
- И куда же ты?
- Гулять в центр. - Она видит выражение моего лица. - Мы с Софией на такси поедем. После вечерних смен я все равно не раньше домой возвращаюсь, так какая разница?
Мне хочется сказать, что разница есть. Кейти подрабатывает официанткой и после смены возвращается домой в черной юбке и белой блузке - куда менее вызывающем наряде, чем облегающее платье, которое на ней сейчас надето. И на работу Кейти носит хвостик, отчего кажется юной и невинной, а сегодня она распустила и взъерошила волосы, что делает ее сексуальнее. Мне хочется сказать, что она слишком сильно накрасилась, каблуки у нее слишком высокие, а ногти - слишком яркие.
Но я молчу, естественно. Когда-то мне тоже было девятнадцать, к тому же я уже давно воспитываю детей и знаю, когда не стоит озвучивать свои мысли.
- Хорошего тебе вечера. - И все же я не могу сдержаться: - Будь осторожна. Не отходи от своей компании. И не пей много.
Кейти целует меня в лоб и поворачивается к Саймону.
- Замолвишь за меня словечко, ладно? - Она указывает на меня, но при этом улыбается и подмигивает мне, направляясь к двери. - Ведите себя пристойно! - кричит она напоследок. - А если не можете вести себя пристойно - хотя бы не буяньте!
- Ничего не могу с собой поделать, - говорю я, когда Кейти уходит. - Я за нее волнуюсь.
- Я знаю, но она у нас девушка рассудительная. - Саймон сжимает мое колено. - Вся в мамочку. - Он смотрит на Джастина, который, развалившись на диване, уткнулся в смартфон. - А ты гулять не идешь?
- Денег нет.
Он неотрывно смотрит на экран, и я замечаю голубые квадратики сообщений, но текст слишком мелкий, и я не могу разобрать, с кем он переписывается. Между свитером и штанами видна красная полоска трусов, капюшон свитера поднят, хотя мы не на улице.
- Разве Мелисса не платит тебе по пятницам?
- Она сказала, что занесет деньги на выходных.
Джастин помогает Мелиссе в кафе с начала лета, и я почти распрощалась с надеждой на то, что он найдет другую работу. Он ходил на пару собеседований - в обувной магазин и в магазин музыкальных дисков, - но стоило хозяевам узнать, что у него есть привод в полицию за мелкое воровство, как на этом все заканчивалось.
"Это можно понять, - сказал тогда Саймон. - Ни один наниматель не рискнет взять на работу человека, который может запустить руку в кассу".
"Но ему было четырнадцать! - вступилась я за сына. - Его родители только что развелись, и ему пришлось сменить школу. Он же не уголовник-рецидивист!"
"Все равно".
И я перестала спорить. Мне не хотелось ссориться с Саймоном. По документам нанимать Джастина было нельзя, но стоило только познакомиться с ним… И я обратилась за помощью к Мелиссе.
"Он мог бы развозить заказы, - предложила я. - Или раздавать рекламные листовки. Что угодно".
Джастин никогда не любил учиться. В младшей школе он не любил читать - даже алфавит выучил, только когда ему исполнилось уже восемь лет. Чем старше он становился, тем сложнее мне было уговорить его пойти в школу. Играть на улице или гулять по торговому центру ему нравилось куда больше, чем сидеть в классе. Школу он бросил, получив аттестат о неполном среднем образовании. Отличные оценки у него были только по информатике. К этому времени Джастина уже поймали на мелкой краже в магазине. В какой-то момент учителя поняли, что он страдает дислексией, но предпринимать что-либо по этому поводу было уже поздно.
Мелисса задумчиво посмотрела на меня, и я подумала, не переступила ли я границы нашей дружбы, не поставила ли ее в неловкое положение.
"Я возьму его к себе в кафе".
Я потеряла дар речи. Просто сказать "спасибо" казалось недостаточным.
"Буду платить ему минимальную зарплату, - поспешно добавила Мелисса. - И первое время он будет на испытательном сроке. Работа с понедельника по пятницу, утренние и вечерние смены чередуются. Иногда ему придется подменять меня на выходных".
"Я твоя должница", - пробормотала я.
"Ну а для чего еще нужны друзья?" - отмахнулась Мелисса.
- Полагаю, теперь, когда ты получаешь зарплату, ты можешь давать маме деньги на жилье, - говорит Саймон.
Я возмущенно смотрю на него. Саймон никогда не вмешивается в воспитание детей. Нам даже не пришлось говорить об этом - когда я встретила Саймона, Джастину было восемнадцать, а Кейти четырнадцать. Они фактически были уже взрослыми, пусть иногда и вели себя как дети. Им не нужен был новый папа, и Саймон, к счастью, не пытался им стать.
- Ты не просишь денег у Кейти.
- Она моложе тебя. Тебе уже двадцать два, Джастин, пришло время самому о себе заботиться.
Джастин рывком вскакивает с дивана:
- Ну ты и нахал! Может, сам начнешь давать деньги на дом, прежде чем говорить мне, что делать?
Просто ужас какой-то! Двое моих близких готовы вцепиться друг другу в глотку.
- Джастин, не смей так говорить с Саймоном. - Я не хотела принимать чью-то сторону, но стоило мне открыть рот, как я увидела боль в глазах Джастина, будто предала его. - Он просто предложил. Я не прошу тебя давать мне деньги.
И никогда не попрошу. Плевать, что большинство людей сочтет это неправильным. Меня не переубедить. Даже если бы я брала с Джастина за еду и жилье минимальную плату, у него все равно почти ничего не оставалось бы. Как он может при таких обстоятельствах устраивать свою жизнь, не говоря уже о том, чтобы что-то откладывать на будущее? Я была моложе Кейти, когда ушла из дома с одной-единственной сумкой, ребенком под сердцем и упреками родителей, звенящими в ушах. Я хочу лучшего для своих детей.
Но Саймон не унимается:
- Ты ищешь работу? Кафе - это, конечно, хорошо, но если ты хочешь купить машину и снять квартиру, тебе нужно зарабатывать больше, чем Мелисса может платить.
Не понимаю, что на него нашло. Нас нельзя назвать богачами, но мы держимся на плаву. Мне не нужно брать деньги у детей.
- Папа сказал, что одолжит мне денег на покупку машины, когда я сдам на права.
Я чувствую, как Саймон вздрагивает - как и каждый раз, когда кто-то упоминает Мэтта. Иногда такая его реакция меня раздражает, но куда чаще я ощущаю прилив нежности. Вряд ли Мэтт когда-нибудь мог предположить, что кто-то еще сочтет меня привлекательной. Мне нравится, что Саймон любит меня настолько, что даже ревнует.
- Папа молодец, - быстро добавляю я. Мне хочется поддержать Джастина, сказать хоть что-то, чтобы он не расстраивался. - Может, ты сдал бы экзамен на получение лицензии таксиста.
- Я не собираюсь всю жизнь развозить клиентов на такси, мам.
Мы с Джастином были так близки, когда он был маленьким, но он так и не простил мне того, что я бросила Мэтта. Наверное, если бы он знал всю историю, то принял бы мою сторону, но я не хотела, чтобы дети плохо думали об отце. Не хотела, чтобы им было так же больно, как мне.
Женщина, с которой переспал Мэтт, по возрасту находилась ровно посередине между мной и Кейти. Странно, как такие мелочи остаются в памяти. Я никогда ее не видела, но когда-то изводила себя мыслями о том, как она выглядит. Мыслями о том, как ладонь моего мужа скользит по бедру двадцатитрехлетней девчонки, бедру без следа растяжек.
- Богатому - как хочется, а бедному - как можется, - возражает Саймон. - Это хорошая работа.
Я удивленно смотрю на него. В прошлом он не раз критиковал Мэтта за нехватку амбиций. Я чувствую нарастающее раздражение оттого, что сейчас Саймон уговаривает моего сына устроиться на работу, которую когда-то сам называл бесперспективной. Мэтт учился в колледже на инженера, но все изменилось в одночасье, когда я поняла, что у меня задержка и это может означать только одно. Мэтт бросил учебу и в тот же день устроился на местную стройку. Работа была тяжелая, но платили неплохо. Мы поженились, Мэтт получил лицензию таксиста, и родители подарили ему деньги на первое такси - вот такой свадебный подарок.
- Работа в кафе хороша до поры до времени, - говорю я. - А там, глядишь, и что-то получше подвернется, я уверена.
Джастин, хмыкнув, выходит из комнаты. Он поднимается на второй этаж, и я слышу, как скрипит его кровать, - наверняка он устроился в привычной позе, на спине, чуть приподняв голову, чтобы видеть экран ноутбука.
- Такими темпами он будет жить здесь, и когда ему исполнится тридцать.
- Я просто хочу, чтобы он был счастлив, вот и все.
- Он счастлив, - отвечает Саймон. - Счастлив за твой счет.
Я держу язык за зубами. То, о чем я думаю, несправедливо. Это я сказала, чтобы Саймон не отдавал мне арендную плату. Мы даже немного поспорили по этому поводу, но я не пошла на попятный. Мы делим расходы на еду и коммунальные услуги, и Саймон постоянно балует меня походами в кафе и путешествиями - как и детей. Он щедрый человек. У нас есть общий банковский счет, и мы никогда не задумываемся о том, кто за что платит.
Но дом принадлежит только мне.
После нашей с Мэттом свадьбы с деньгами приходилось нелегко. Он работал по ночам, я обслуживала покупателей в "Теско" с восьми до четырех, и мы едва сводили концы с концами, пока Джастин не пошел в школу. К тому моменту, когда родилась Кейти, стало уже легче, у Мэтта было много заказов, и постепенно мы начали позволять себе кое-какие излишки: походы в ресторан время от времени, летний отпуск…
Когда мы с Мэттом расстались, мне пришлось все начинать сначала. Ни он, ни я не могли купить собственное жилье, и прошло много лет, прежде чем я внесла залог за этот дом. Я поклялась, что больше никогда не буду вести общее хозяйство с мужчиной.
С другой стороны, я поклялась, что больше никогда никого не полюблю. И вот что из этого вышло.
Саймон целует меня, придерживая ладонью мой подбородок. Его пальцы скользят к моему затылку. Даже сейчас, в конце рабочего дня, от него пахнет свежестью - пеной для бритья и лосьоном. Я чувствую, как привычное тепло разливается по телу, когда Саймон захватывает прядь моих волос и чуть отводит мою голову в сторону, чтобы поцеловать меня в шею.
- Ляжем спать пораньше? - шепчет он.
- Сейчас поднимусь.
Я собираю тарелки и несу в кухню, в посудомоечную машину, прихватив с собой и "Лондон газетт". Газету я бросаю в мусорное ведро. Женщина со снимка смотрит на меня. Я выключаю свет, качая головой и удивляясь собственной глупости. Конечно, это не моя фотография. Как моя фотография могла оказаться в газете?
Глава 4
Келли стянула с запястья резинку и собрала волосы в хвост. Они еще не отросли - в августе две недели стояла невыносимая жара, и Свифт показалось отличной идеей сделать короткую стрижку, о чем она сразу пожалела: еще со студенческих лет она носила длинные, до талии, волосы. Две темные прядки сразу выбились из-под резинки. У Келли ушло два часа на оформление документов на Карла Бейлисса - оказалось, что его разыскивают не только из-за того, что он не явился в суд, были еще и ордеры на его арест за пару краж. Келли зевнула. Есть уже почти не хотелось, хотя она и заглянула в кухню, вернувшись домой, - так, на всякий случай. Ничего. Стоило все-таки купить кебаб. Приготовив горячих бутербродов, Свифт пошла в свою комнату - большую, просторную, с высокими потолками. Комната находилась на первом этаже, и над рейкой на стенах была выкрашена в белый. Стену под рейками Келли сама покрасила в светло-серый, а потертое ковровое покрытие прикрыла двумя огромными коврами, купленными на распродаже. Все остальное - кровать, стол, красное кресло, где она устроилась с бутербродами, - Свифт купила в "ИКЕА", и современный стиль контрастировал с вычурным эркерным окном, рядом с которым она спала.
Келли пролистнула "Метро" - газету, купленную по дороге домой. Большинство коллег Свифт никогда не читали местных газет: "Хватит нам того, что мы этих ублюдков на работе видим, не хочется и дома о них читать". Но Келли было любопытно. Она с неизменным интересом просматривала новостные порталы в Интернете, а когда навещала родителей, переехавших после выхода на пенсию из Лондона в Кент, обязательно приобретала выходившую в графстве газету, умиляясь открытым письмам местным властям и жалобам на мусор и возмутительную халатность владельцев собак.
Нужная ей статья была на пятой странице - целый разворот, озаглавленный "Взлет преступности в метро":
В связи с участившимися случаями сексуальных домогательств, нападений и краж в метро городские власти инициируют разбирательство по вопросу роста преступности в городском транспорте.
В начале статьи приводилась пугающая статистика - почитав такое, больше в метро ездить не захочешь, подумалось Келли. Были там и примеры, иллюстрировавшие наиболее типичные для лондонского метро преступления. Отрывок, посвященный нападениям, сопровождался снимком молодого человека с характерным символом, выбритым на виске. Правый глаз подростка заплыл, отчего лицо казалось изуродованным.
"Нападение на Кайла Метьюса было жестоким и ничем не спровоцированным", - гласила подпись под фотографией.
"Ну да, как бы не так", - подумала Свифт. Конечно, она не знала Кайла, но выбритый у него на виске символ был ей знаком, и едва ли о человеке с такой символикой можно сказать, что он никого не провоцирует. Впрочем, на него, как и на всех, распространяется презумпция невиновности.
Снимок, иллюстрировавший отрывок статьи о сексуальных домогательствах, был размытым, на нем едва угадывался женский профиль. " Архивная фотография. Все имена изменены ", - предупреждал автор статьи.
Невольно Келли вспомнила другую газетную статью: другой город, другая женщина, та же подпись под фото.
Она тяжело сглотнула и перешла к последнему примеру, с улыбкой глядя на выражение лица женщины на фотографии.
"Вы ведь не заставите меня изображать огорчение в стиле снимков в "Дейли мейл"?" - спросила тогда фотографа Кэтрин Таннинг.
"Конечно нет, - весело откликнулся он. - Я попрошу вас изображать огорчение в стиле снимков в газете "Метро", огорчение с нотками возмущения. Поставьте сумку на колени и сделайте вид, будто вы только что застукали мужа в постели с уборщицей".
Представитель пресс-службы Британской транспортной полиции не смог прийти, и Келли вызвалась сопроводить Кэтрин на интервью. Таннинг сразу согласилась: "Вы так мне помогли. Это меньшее, что я могу для вас сделать".
"Пока что нас хвалить рано, мы еще не поймали типа, который украл ваши ключи", - возразила Келли, подозревая, что шансы задержать преступника ничтожно малы. Ее временная работа в спецподразделении подходила к концу, когда полиция начала расследование в связи с обращением Кэтрин Таннинг. Свифт она сразу понравилась.
"Я сама виновата, - сказала Таннинг, когда Келли брала у нее показания. - Я много работаю, а домой ехать так долго, что устоять перед возможностью подремать просто невозможно. Мне даже в голову не приходило, что кто-то может этим воспользоваться".
Свифт считала, что Кэтрин еще легко отделалась. Вор сунул руку в ее сумку, пока Таннинг дремала, прислонившись к стенке вагона, но он не нашел ни ее кошелька (тот был спрятан в потайном кармашке), ни телефона (тот лежал в другом кармане). В итоге он просто вытащил из сумки ключи.
"Это не ваша вина, - заверила ее Келли. - У вас есть полное право отдохнуть по дороге домой". Она заполнила отчет и написала запрос на получение записей с камер наблюдения. В тот же день ей позвонили из пресс-службы, и Кэтрин показалась ей наилучшим кандидатом на интервью для статьи о борьбе с преступностью в метро. Келли просмотрела разворот в поисках своей ремарки и обнаружила, что журналист неверно записал ее должность - он назвал ее детективом-констеблем, а не просто констеблем. Ее сотрудники будут не очень-то довольны этим.
Кэтрин - одна из сотен жителей города и туристов, ставших за последний год жертвами карманных краж в общественном транспорте. Мы призываем пассажиров сохранять бдительность и сообщать сотрудникам Британской транспортной полиции о всех подозрительных событиях .
Свифт аккуратно вырезала статью из газеты, чтобы отдать Кэтрин, и отправила ей сообщение, благодаря за помощь.
Служебный телефон остался в шкафчике на работе, но Келли дала Таннинг и номер своего мобильного - на всякий случай.
Она не стала переодеваться, только сняла галстук и пиджак с погонами, а на белую форменную рубашку набросила домашнюю флисовую кофту. И только после этого села расшнуровывать ботинки. Пара старых друзей пригласила ее в паб, но завтра ей вставать в пять утра, а какой смысл идти в паб вечером в пятницу и при этом не пить? Нет уж, горячие бутерброды, сериальчик, чай и теплая кроватка - вот и все, что нужно.
Мобильный зазвонил, и Келли улыбнулась, увидев высветившийся на экране номер сестры.
- Привет, как ты? Сто лет уже не общались!
- Прости, сама знаешь, как оно бывает. Слушай, я нашла маме изумительный подарок на Рождество, но стоит он чуть дороже, чем мы обычно тратим. Не хочешь к нам присоединиться?