* * *
Анатолий Григорьевич редко раздавал обещания, но уж давши - держал.
Илья в самом деле довольно легко поступил в Финансово-экономическую академию, хотя и не выказывал особого желания там учиться, равно как и учиться вообще. Впрочем, жизнь в последнее время изрядно пообломала его, и он понимал, что, если бы не добрый дядюшка - неизвестно еще, что бы с ним, горе-бизнесменом, стало бы.
Вероятнее всего, сидел бы в своей московской квартире и пропивал ее содержимое.
Зато теперь он представлял собой тип вполне добропорядочного российского гражданина - обучался в престижном вузе и даже иногда ходил на занятия.
Нет надобности говорить, что общительный и коммуникабельнейший Илья быстро перезнакомился со множеством новых людей и нашел себе компанию - правда, не с первого, а с четвертого курса, ближе по возрасту. Двое из этой компании даже были его одногодками.
Свиридов-старший устроился в охранное агентство, совладельцем которого являлся его дядя. Правда, пришлось выдержать довольно приличное по меркам среднеподготовленного человека испытание, но Владимир легко выдержал его.
Фокин же на полном серьезе вознамерился стать частным детективом и потому поступил на работу в детективное бюро Осоргина "Донар".
Сколько ни убеждал его Владимир, что едва ли получится что-либо путное из подобных изысков Афанасия, Фокин твердо убедил себя, что ему светят лавры если не Шерлока Холмса, то хотя бы мисс Марпл.
Первым же заказом новоявленного "детектива" стала слежка за одним довольно крупным бизнесменом, которого жена подозревала в супружеской неверности. Фокин понаставил в его квартире, двух личных авто и офисе скрытых камер, транслировавших изображение прямо на домашний компьютер подозрительной супруги.
Сначала все было чисто. Но потом…
Как цинично говаривал Володя Свиридов - от случая до; случки один шаг.
Нет, Фокин вовсе не подловил предпринимателя на супружеской неверности: тому было не до девиц - работа съедала все силы. Да и какие там еще девицы, если уж на то пошло, если супруга по своим внешним данным дала бы сто очков вперед многим голливудским дивам, тем более что последние были явно многократного пользования, а этой было только двадцать три года.
Вероятно, ей просто не было понятно, как мужчина в расцвете сил может заниматься сексом с женой два или три раза в месяц, да и то урывками, по несколько минут. Наивная дама оттого и решила, что если муж ее не жалует, значит, у него есть кто-то на стороне.
А ларчик-то открывался просто: бедного мужика до того доконала работа, что на секс ни времени, ни желания не оставалось.
Но это, как говорится, его личная половая трагедия. А женщине всегда требуется интенсивное мужское общение. И это общение дамочка - кстати, любительница крупных и атлетичных мужчин - нашла в лице новоявленного детектива Фокина, который так рьяно взялся за дело слежки.
Вот Афанасий и погорел на собственных технических ухищрениях.
Однажды муж пришел домой несколько раньше, но на второй уровень квартиры к жене подниматься не стал, а включил компьютер…
Как раз в этот момент на компьютер шла трансляция с установленных Фокиным по всему дому камер, и бизнесмен мог лицезреть, как его жена восторженно кувыркалась в Постели с каким-то здоровяком.
Муж оценил стать амбала, его габариты и мускулатуру, не стал вмешиваться, а просто вызвал охрану.
Правда, и из этого много толку не вышло: двое охранников попали в больницу с многочисленными ссадинами, черепно-мозговыми травмами, переломами костей и ребер, а третий вообще угодил в реанимацию, потому как Афанасий просто выкинул его из окна третьего этажа.
Дело замяли, потому что предприниматель, естественно, не хотел предавать его широкой огласке, но проблем у Афанасия было немало.
Еще бы…
Из детективов его, разумеется, поперли, и Анатолий Григорьевич пристроил Афанасия в охранное агентство, после заключения контракта с которым Фокина отправили охранять оптовую базу, строго-настрого предупредив, что еще одна выходка - и он так легко не отделается.
Но это было еще не все: основные неприятности ожидали его впереди.
И не только его, а и Владимира Свиридова.
Однажды днем, когда Фокин шел на обед вместе с честно и неприметно работающим в "Шерифе" Свиридовым, возле них тормознула машина, и из нее вышел улыбающийся молодой человек в черной джинсовой - несмотря на весьма теплую погоду, установившуюся в связи с наступлением бабьего лета, - рубашке и произнес:
- Добрый день, господа. Петербургское УФСБ, капитан Косовский. Будьте добры сесть в мою машину.
Свиридов недоуменно поднял брови, а Фокин поставил на бордюр только что допитую им бутылку пива и спросил:
- А в чем дело, таинственный товарищ из ФСБ?
- Свиридов Владимир Антонович и Фокин Афанасий Сергеевич, не так ли?
- Так.
- Тогда садитесь в машину; Вас хочет видеть мой шеф. Нет, расстреливать вас пока не будут: все-таки президентская амнистия. Но побеседовать хотят.
- Ага, старая добрая методика Юрия Владимировича, - передернув плечами, сказал Владимир. - Ну да ладно. Поехали, Афоня.
- Какого еще Юрия Владимировича? - настороженно спросил Косовский.
- Ну не Никулина же. Андропов Юрий Владимирович - был такой деятель ленинского типа.
- Ладно, садитесь в машину… разговорчивые.
…В большом полупустом кабинете из мебели находились только огромный дубовый стол с телефонами, несколько стульев, два высоченных, до потолка, четырехметровых шкафа и секретер.
Возле секретера - массивный сейф за занавеской.
За столом сидел мрачного вида мужчина в неброском сером пиджаке и что-то писал.
При появлении Косовского, Свиридова и Фокина он поднял голову и негромко проговорил:
- Присаживайтесь, господа.
Ишь ты, "господа". Как будто не в стенах госбезопасности, а на светском балу. Только там не "присаживайтесь", а, наоборот, "кавалеры приглашают дам".
У невзрачного мужчины был глухой бесцветный голос, да и сам он был какой-то бесцветный, неяркий, незапоминающийся. Но в глазах - тусклых, блекло-серых - мерцала холодная, проницательная насмешка. Вероятно, такими раньше и были наиболее влиятельные партийные функционеры, "серые кардиналы" КПСС.
Косовский незаметно вышел, а Свиридов и Фокин остались наедине с серым человеком.
- Меня зовут Константин Ильич, - сказал серый мужчина. - Вам же представляться нет надобности.
- Восемнадцать лет с конфискацией имущества за убиение таракана, - меланхолично сказал Фокин, еле заметно подталкивая в бок Свиридова.
- Простите?
- Да нет, это я так… лирическое отступление. Просто присутствующий тут Владимир Антонович совершенствуется в стрельбе из пневматического пистолета, приплющивая тараканов к обоям.
Константин Ильич усмехнулся:
- Я думаю, что Владимиру Антоновичу нет особой надобности стрелять по тараканам: его искусство достаточно высоко, чтобы прибегать к таким ухищрениям. Но мы отклонились от темы, господа.
Константин Ильич постучал по столу полусогнутым тонким пальцем, а потом заговорил отрывисто и сухо:
- Мне прекрасно известны ваши биографии, в особенности то, что относится к последнему периоду вашей жизни. Содержательно и поучительно… Что тут еще сказать? И потому буду краток: думаю, что, вы не удивитесь, если я предложу вам сотрудничать с нами.
Он помолчал некоторое время, выжидательно посмотрел на насторожившихся друзей, и продолжал:
- Только не надо говорить: гэбэ берет вас под колпак. Не нужно словоблудия. Спецов вашего масштаба всегда нужно держать на заметке. Мне прекрасно известно, чем вы занимаетесь в настоящее время, и соответственно я хотел бы рекомендовать вам задуматься о своих жизненных перспективах. Они могли бы быть блестящими, если бы вы вели себя умно.
- Я же говорил: вербовка, - сказал Свиридов. - Черный чемоданчик. Ну хорошо, Константин Ильич. Что вы хотите нам предложить?
- Пока ничего конкретного, - сказал Константин Ильич. - Просто я счел возможным поставить вас в известность… чтобы вы, так сказать, имели в виду.
- Это все? - сухо спросил Свиридов. - Убедились воочию, что террористы и международные преступники стали аки агнцы и уже не кусаются?
Константин Ильич улыбнулся - отчего на его сухом лице проступили глубокие морщины - и проговорил:
- По этому поводу есть прекрасная притча, которую многие почему-то называют анекдотом.
Хотя смысл тут не только в игре слов - он гораздо глубже. Семеро козлят бьют серого волка.
Он кричит:
"Что же это вы делаете, волки позорные?"
А они ему: "Молчи, козел!"
Фокин захохотал, по лицу Свиридова пробежала мимолетная веселая усмешка из разряда тех, что делали аскетическое, словно вычеканенное из бронзы (атлантический загар - не шутка!), лицо этого человека открытым и совсем еще молодым.
Свиридов, поднявшись, шагнул к столу Константина Ильича и проговорил:
- Взаимообратимые социальные статусы, так? Только будьте уверены: у нас нет никакого желания повторять собственную бурную молодость. Что же касается сотрудничества с вами…
Это дело серьезное. Только вот что, Константин Ильич, никогда… никогда не предлагайте нам работу киллера. Мы уже наработались на госструктуры…
Константин Ильич ничего не ответил.
- Мы свободны?
- Да. Впрочем, вас, Владимир Антонович, я попрошу остаться. На минуту.
- А вас, Штирлиц… - прогнусавил Фокин и, в несколько шагов достигнув массивной двери, скрылся за ней.
- Я вас слушаю, Константин Ильич, - отозвался Владимир, снова присаживаясь на стул.
- Дело в том, что ваш брат Илья часто общается с моим сыном и моим племянником. Вы должны их знать. У вас однажды даже возник конфликт, после чего Антон приполз домой цвета стен в тюремной камере и заявил, что он вас ненавидит.
- Крошка-сын к отцу пришел, и стучала кроха, - откликнулся Владимир. - Ваш сын, Константин Ильич, довольно наглый молодой человек. Кроме того, как мне кажется, у него проблемы с наркотиками. А что мне было делать, если он полез на меня с пистолетом и кинжалом?
- Я ни в чем вас не обвиняю, - сказал мрачный фээсбэшник. - Более того, на вашем месте я поступил бы точно так же. Просто я хотел спросить… Ваш брат Илья тоже употребляет наркотики?
- Я не хотел бы говорить на эту тему, - нахмурившись, ответил Владимир. - Но что касается вашего сына Антона, то он определенно балуется ими.
Чиновник ФСБ угрюмо посмотрел на Владимира и произнес:
- Вы свободны, Владимир.
…Ох, неспроста все эти рекогносцировочные работы, застывшие стальные взгляды и душеспасительные беседы! Спецслужбы никогда не делают ничего просто так. Свиридов и сам проработал в них достаточно долго, чтобы с полной ответственностью утверждать: они еще увидят этого Константина Ильича, и уже по гораздо более серьезному поводу, нежели сегодняшний профилактический вызов.
- Не нравится мне все это, Володька, - хмуро проговорил Фокин, когда они вышли на улицу. - И этот премудрый дятел…
- Первый заместитель Петербургского управления ФСБ Константин Малахов, - угрюмо отрекомендовал Свиридов.
- Вот-вот…
Глава 2
СТРАХ
- Я никогда не поверю в то, что он покончил с собой! Если бы вы только знали, дядя Толя, какой он был жизнерадостный человек… как он любил жить! Я его знаю не так давно, но это неважно. Да никогда он не смог бы выкинуться из окна… никогда!!
Анатолий Григорьевич Осоргин посмотрел на сидящего перед ним Илью, который в последнее время снова преисполнился довольством жизнью - прибавил в весе и наел такое круглое и румяное лицо, что казалось, оно обязано выражать исключительно телячью радость.
Да, с такой мордой Илью сейчас не взяли бы в модельное агентство - надо уже сбрасывать вес и убирать нарисовавшееся пивное брюшко.
…Но сейчас это круглое и румяное лицо выражало откровенное смятение.
И страх. Он чувствовался во всем - в скомканных движениях судорожно переплетенных пальцев, в нервном подергивании левой ноги.
Большие серые глаза, обычно такие выразительные, сейчас были затянуты мутной дымкой шокового оцепенения.
И Анатолию Григорьевичу не могла не передаться эта тревога.
Кроме того, человек, о смерти которого говорил Илья, был хорошо знаком Анатолию Григорьевичу.
Покончил самоубийством не кто-нибудь, а сын заместителя Питерского УФСБ Малахова.
Антон Малахов. Студент Финансово-экономической академии. Молодой человек двадцати трех лет, редкостного разгильдяйства и жизнелюбия.
- Но ведь уголовного дела не было заведено, - сказал Осоргин.
Илья вспыхнул и, затеребив рукав рубашки, почти выкрикнул:
- Да какое тут уголовное дело, если… если все наши уверены, что Антона убили!
- Кто это - все?
- Да все… я, еще Олег Осокин… Валек. Да все, господи!
Анатолий Григорьевич постучал пальцем по столу и произнес:
- Что же ты от меня хочешь, Илюшка?
- Хочу, чтобы вы провели расследование… и пусть этим займется Володька.
- Твой брат, что ли? Но он же не работает в моем детективном агентстве. Он же охранник.
- Все это чистая формальность.
- Надо подождать, как отреагируют власти.
Все-таки Антон не был каким-то там безродным пацанчиком с улицы Малой Замудонской, барак номер восемнадцать… как любит выражаться Володя. Шутка ли - Константин Ильич один из руководителей ФСБ… а эти ребята копают нынче с пристрастием. Да и возможности у них побольше, чем у меня.
- Да нет у них таких, как Володька!
В, этот момент дверь отворилась и вошла секретарша.
- К вам Владимир Свиридов, Анатолий Григорьевич, - доложила она.
- Легок на помине, - сказал директор агентства. - Давай его сюда, Светочка.
Вошедший Володя широко улыбнулся и тут же вынул из сумки бутылку коньяка, связку бананов, сервелат, лимоны и почему-то несколько йогуртов.
- Ну что, выпьем, родственнички? - сказал он. - Мне за особо надежную работу и задержание грабителя выписали премию.
- Какую премию? - похоронным голосом спросил Илья.
- Аж тысячу рублей.
- Угу… тридцать долларов. Ты меняешься к лучшему, Володька. Еще недавно ты не радовался так шестидесяти штукам "зеленых", а просто просрал их с апокалипсической усмешечкой, от которой даже у ящериц дрожь по коже.
Улыбка исчезла с лица Владимира.
- Что-то случилось? - быстро спросил он.
- Случилось, брат. Помнишь того парня, которому ты пообещал много жизненных благ, когда он на тебя с коллекционным "пером" наехал… Тогда, на даче?
- А, этот козлодой Антоша Малахов, папенькин сыночек? Ну, помню, куда ж деваться, если мне так часто о нем напоминают? Только на днях вельможный Константин Ильич вызывал пред ясны очи, сладкие речи говорил.
- Так вот, вчера вечером этот козлодой разбил себе череп об асфальт, свалившись с пятого этажа, - медленно проговорил Илья.
Свиридов поднял на него глаза и увидел, что лицо брата имеет пепельно-серый оттенок, а взгляд полон отчаяния.
- И что же? - невольно понизив голос, проговорил Владимир.
- Экспертиза утверждает, что это типичное самоубийство, - вместо младшего племянника ответил Анатолий Григорьевич. - Однако Илья и его друзья уверены, что Антон не мог покончить жизнь самоубийством. Что это совершенно невозможно, и, следовательно, это или несчастный случай, что, как говорится, из области ненаучной фантастики, или убийство.
- Он был дома один, - сбивчиво и поспешно заговорил Илья. - Вероятно, к нему кто-то приходил. Нет ничего проще, чем выкинуть человека в раскрытое окно.
- Но какие доказательства?
- Какие доказательства?! - в бешенстве выкрикнул Илья. - А доказательства будут, когда еще кто-нибудь из нас пойдет в расход! Вот такие и будут доказательства!
- Спокойно, Илюша…
- Да что тут спокойно! Антон говорил, что ему несколько раз звонили и молчали в трубку.
Кто-то звонил и ничего не говорил… ждал, пока он сам бросит…
Илья хватанул ртом воздух и безнадежно махнул: дескать, все равно не поймете.
- Одним словом, так, Володя, - сказал Анатолий Григорьевич. - Конечно, я понимаю, что ты никогда не занимался подобной работой, а если и занимался, так это было в бытовом порядке…
При весьма сумбурном и сомнительном словосочетании "бытовой порядок" Анатолий Григорьевич запнулся и выразительно посмотрел на Владимира, а потом быстро добавил:
- Я знаю, ты знаком с этими ребятами. Что-то они слишком напуганы. Прощупай ситуацию. Хорошо? Все-таки дело касается Ильи…