- Тогда Алене грозит опасность. Жуткая опасность! Мы обязаны действовать, и очень срочно, пока ее крепостные ворота не протаранили нанятые Володькой бандиты.
Подруги похолодели, испуганно переглянувшись. Действительно, за эдакий куш и любой добропорядочный гражданин пойдет на убийство, а уж что там говорить о мерзавце вроде Володьки.
Таня уперлась взглядом в бумаги. Ольга задумчиво вращала на пальце колечко, как бы призывая на помощь магические силы. Алена стала совсем маленькой и незаметной.
Ирина задумчиво оглядела комнату. Ее внимание привлекло бюро, траурно посверкивающее в углу черным лаком. Громоздкая туша напоминала дорогой гроб. А гробам в квартире делать нечего. Их место на кладбище. Ирину озарило.
- Алена! Алена! - Ирине пришлось несколько раз встряхнуть подругу за плечо, чтобы привлечь внимание. - Ты своему о бумагах говорила?
- Не-е-ет, - выдавила Алена. Она держалась несколько дней, но тут ее прорвало. Она заревела отчаянным голосом, задыхаясь и хлюпая носом.
Ей стало страшно. Ее нужно срочно пожалеть.
Пришлось потратить полчаса на приведение Алены в чувство. В результате она всех оросила слезами и извела три носовых платка. Этого времени Ирине вполне хватило на обдумывание своего предложения. Она выразила его простыми словами:
- От бюро нужно избавиться. Тогда Володька сюда не полезет.
- Так просто отдать ему бешеные деньги? - Возмущению Ольги не было предела. Еще бы! У нее с Алениным мужем теперь личные счеты после того, как она провела полтора часа в компании Симаковых. - Так дело не пойдет!
- Что ты предлагаешь? - хором спросили Ирина и Таня.
- Ничего. - Ольга всегда честна с подругами. - Пока ничего.
- Мы его где-то спрячем, на время, - размышляла вслух Таня. - Но как? Володька не должен до него сразу добраться.
Ирину опять озарило. Она сама себе удивлялась, хотя ничего необычного в этом не было. До этого она слишком долго зависела от чужих мнений и желаний. Предоставленная самой себе женщина оживает.
- Есть идея! - Ирина радостно вскочила и убежденно добавила: - Отличная идея.
Художнице явно понравилось генерировать идеи, придавать им форму плана и осуществлять. Успех с подслушанной на лестнице беседой Симаковых ее воодушевлял.
…Давно известно: чем меньше практического применения имеет вещь, тем выше она ценится на аукционах, собирающих толпы прилично одетых граждан, воображающих себя знатоками искусства. Богатые простаки, введенные в заблуждение молодыми женами, стремящимися окружить себя "изящным", сосредоточенно разглядывают какую-нибудь треснувшую тарелку с едва различимым рисунком. В глубине души они понимают, что в такую посудину стыдно высыпать даже пригоршню собачьих сухарей для любимого ротвейлера. Но им некуда деться.
Жалок жребий этих несчастных! Оставив бронированную машину и оказавшись среди потемневших от времени картин с невразумительным сюжетом, они похожи на рачков-отшельников, покинувших надежную раковину и ставших беззащитными перед незнакомым миром. Богачи пучат глаза и пятятся, пытаясь выразить немой экстаз при встрече с прекрасным, якобы восхищающим их толстые тела и бритые макушки. На их лицах зависает выражение тоскливой покорности: "Раз я купил пропуск в новый мир, то должен погулять на всю сумму". Их хватают за локоть шустрые субъекты с немужскими повадками, отводят в сторону и шепчут в мочку уха соблазнительные предложения. Недорого предлагаются шпаги Наполеона Бонапарта и оловянный кубок Александра Македонского, трогательные пейзажики, писанные лично Адольфом Гитлером, или, на крайняк, стоптанные кроссовки Арнольда Шварценеггера.
Каждому льстит оказаться в компании вещей, принадлежавших величайшим мерзавцам! Вернувшись с "работы", приятно посидеть за бокалом водки в компании предметов, бывших свидетелями кровавых сражений. В таком окружении и удачная разборка на мелкооптовом рынке покажется Аустерлицем. "Vive I'Empereur!", в натуре.
…Ольга, в сопровождении скептически осматривающейся Ирины, битый час бродила по залам антикварного салона "Гелиос". Они ожидали появления некоего спеца: то ли оценщика, то ли эксперта по предметам мебели. А тот, как назло, застрял на квартире известного московского коллекционера, некстати пожелавшего расстаться с частью собрания исторической древесины. Ольге и Ирине об этом рассказали, умоляя подождать и клянясь, что он приедет сейчас, вот-вот, еще немного и…
Ирина не раз посещала подобные места, а для Ольги все оказалось в диковинку. Поклонники предпочитали ходить с ней в ресторан или в клуб, где ее можно с гордостью продемонстрировать. Польза двойная: повышаются ставки, и обаятельного самца, и бизнесмена, способного оплачивать поддержание внешних данных дорогой подружки в товарном виде. Правда, некоторое время назад аукционы также перешли в категорию достойных визита мест. Но тогда Ольге уже до чертиков надоели ухаживания.
- Лагорио, - вполголоса просвещала ее Ирина, даже не глядя на латунную бирку. - Только у него можно увидеть потрясающую игру цвета. В природе таких красок просто нет, но на его картинах, как на этой, с морским заливом, они служат особым целям.
Художник взял в Ирине верх, и она забыла о цели визита. Издалека за парочкой красивых и явно разбирающихся в искусстве женщин безучастно наблюдали несколько охранников. Они скучали. Необходимость охранять собрание непонятных, да в общем-то и даром не нужных им предметов навевала скуку.
- А это кто? - поинтересовалась Ольга, протянув руку, но тут же отдернула ее из-за сердитого голоса подруги:
- Васнецов! А руки держи при себе. Хочешь спросить - спрашивай. Здесь тебе не стадион и не байк-шоу. Успела от дочки нахвататься!
Ольге стало стыдно, а Ирина, которая с тихим возгласом "Мой бог! Репин!" надолго застряла у портрета сердитого старика в расшитом золотом мундире. Ольга уважительно рассмотрела мундир и пересчитала на нем пуговицы. Умный вопрос не придумывался, и она отправилась в самостоятельное путешествие по залам.
Судя по достоинству, с которым держалась остальная публика, она относилась к завсегдатаям салона. Ольга узнала телеведущего с застывшим в дежурной улыбке лицом и его необъятных размеров жену. Они долго и обстоятельно осматривали кресло из карельской березы, проверяя его разве что не на вкус. Попался на глаза и глава нефтяной компании, прославившийся в народе фразой: "Я бы купил правительство, но у президента нет сдачи". Топливно-энергетический король часто почесывался и нервно оглядывался, разыскивая охрану, затерявшуюся среди бронзовых статуй накачанных древних греков и римлянок с силиконовыми формами.
Время шло. Эксперт "Гелиоса" не появлялся. Ирина в восторге зависла у двухстворчатой иконы, с которой на нее мрачно взирала пара изможденных поисками истины святых. Они сурово воздели персты, предупреждая слабых духом о суетности мира. Нефтяной магнат тоже постоял рядом с иконой, всматриваясь в горящие очи мучеников. Потом он явственно вздрогнул всем телом, вспомнив что-то неприятное, и торопливо заспешил на выход. Охрана радостно загудела в портативные радиопередатчики и гуськом кинулась за хозяином.
Ольге надоело глазеть на публику, и она направилась разглядывать экспозицию по второму кругу.
…Солнце, покосившиеся домики, кривая улочка, бредущий по ней мастеровой в фуражке и с узелком в руке, собака, выглядывающая из-под ворот - небольшая картина маслом захватила Ольгу. Она и не заметила, что, простояв около полотна минут десять, в задумчивости произнесла:
- Как просто…
- …и как трогательно, - раздался за спиной тихий мужской голос.
Нахмурившись, Ольга обернулась, чтобы дать отпор нахалу, нагло вмешавшемуся в ее мысли. Высокий мужчина средних лет, одетый довольно просто, в кожаную куртку и джинсы, смотрел не на Ольгу, а на картину. Почувствовав на себе ее взгляд, он нисколько не смутился:
- Поленов.
И продолжил, глядя Ольге в глаза:
- Занятно. Все женщины, которых я здесь встречал, интересовались исключительно коллекцией ювелирных украшений. Хитрые хозяева аукциона выставили золотые побрякушки прямо у входа. Дальше в зал женщин невозможно затащить даже под угрозой лишения денег на карманные расходы.
- И многих вы лишали расходов? - насмешливо прищурившись, поинтересовалась Ольга.
- Двоих, - не обидевшись, грустно ответил высокий. - И после этого они ушли навсегда. Интересно: сцены расставания происходили именно после наших визитов сюда.
- А теперь вас тянет на место преступления? - позлорадствовала Ольга, хотя (удивительно!) мужчина не вызывал у нее привычного чувства антипатии к самоуверенным самцам.
- Я размышлял, - честно ответил он, не отводя от Ольги глаз, - и решил, что не в этом дело. Будь так, я бы тосковал по тем двоим. По меньшей мере по одной из них.
- Хотите сказать, что в окружении предметов искусства вся низменность их натур проявилась более отчетливо, чем на кухне и в спальне? - Ольга не сдержалась. - А может, они по-своему любили вас?
- Не думаю. - Высокий насупился. - Даже уверен. Никакой любви не было.
- Вы так хорошо знаете женщин?
- Я знаю себя. Этого достаточно. Но главное доказательство - они не хотели детей. Поразительно, но и объяснения, и тон отказа у обеих совершенно одинаковы. Как у них получается?
- Хотите сказать, все женщины одинаковы? А вы не допускаете, что это вы у них вызвали одно и то же чувство, заставившее их произнести одинаковые слова?
Высокий отвел глаза. Он задумался.
- Разумеется, вы правы. Я не подарок. И сейчас, непонятно почему, занимаю вас своей болтовней. Кстати, меня зовут Сергей.
- Ольга, - ответила она автоматически и, спохватившись, тут же перешла в атаку. - Вы, я вижу, не только расстаетесь со своими женщинами в обществе антиквариата. Вы и знакомства предпочитаете завязывать здесь же. Понимаю. Очень удобно. Колоссальная экономия времени и средств.
Сергей рассмеялся. Тут, к Ольгиной досаде, подскочила Ирина:
- Эксперт здесь! Живо за мной!
- Послушайте, Ольга, - неожиданно вмешался Сергей. - Вы, я вижу, здесь в первый раз. Я имею некоторое представление о здешних правилах и могу оказаться полезным.
- Это кто? - тихо поинтересовалась Ирина. - Старушка-смотрительница?
- Это Сергей, - растерянно ответила Ольга.
- Да? - усомнилась Ирина. - А выглядит как Виктор. Ну да ладно, пусть идет с нами, кто ни есть. Мужик в нашем деле не помешает.
Сергей действительно не помешал. Напротив, исключительно благодаря его советам и настойчивости все бумаги оказались заполнены должным образом. Слабое сопротивление уставшего пожилого эксперта было сломлено, и он отправился к Алене в сопровождении Ирины и Ольги. Последняя не успела заметить, когда Сергей умудрился передать ей визитную карточку. Трясясь на переднем сиденье дребезжащего всеми частями такси, она прочитала имя, фамилию и должность. Сергей оказался заместителем главного редактора журнала "Светоч". Ольга задумалась. В голову приходили невероятные мысли. Они преследовали ее и пока эксперт осматривал бюро, и во время ожидания специальной грузовой машины, и когда она наблюдала, как объект интереса Алениного мужа размещают в компании ему подобных вычурных предметов, отгороженных от посетителей и в непосредственном соседстве с охраной. Конечно, псих бы попытался незаметно залезть в ящик бюро прямо тут, в зале. Но Володька не псих. Огласка не в его интересах.
"А если…" - думала Ольга о Сергее и гнала эту мысль прочь. Мысль отказывалась уходить. Вот зараза!
Вечером собрались у многострадальной Алены. За день ей звонили четыре раза и остервенело швыряли трубку на рычаг, едва заслышав Аленино робкое "Слушаю вас". Таня оставалась с ней, пока Ирина и Ольга путешествовали по стране продажного искусства и налаживали отношения с аукционерами.
Итак, бюро обосновалось в густо населенном сторожами зале "Гелиоса". На сегодня оставалось еще одно дело. Подстегиваемая суровым взглядом Тани Алена набрала номер.
- Воло… Владимир Петрович? Я ваша бывшая жена. У меня есть просьба. Ну да, конечно, если сможете… Там, на антресолях, лежит мой лыжный костюмчик и вязаный колпачок. Я их хочу получить обратно. Успокойтесь, пожалуйста, я не издеваюсь! Нет, не хочу "добить окончательно!". Шапочку связала моя бабушка. Она мне дорога как память. Нет, не бабушка, а шапочка… Не путайте меня! Бабушка мне тоже дорога! А костюмчик уж заодно прихватите. И заодно коробку с елочными игрушками. У меня теперь свободнее стало, есть куда ее поставить. Почему? Я кое-что продаю, кое-что дарю… Разумеется, из мебели тоже… Эй, эй, что с тобой? Выпей воды и не пугай меня. Что? Бюро?
Подруги оживились. Клюнул!
- Бюро я еще не продала. Тебе продать? А зачем? "Дорого как память"?
Беспомощный взгляд Алены наткнулся на суровые лица подруг. Она тяжко вздохнула, резко выпрямилась и крикнула в трубку:
- Никогда я тебе ничего не продам! Пусть лучше достанется другим! Как ты мог со мной… Впрочем, ладно. Кстати, мне сказали, бюро стоит кучу денег, и я выставила его на аукцион. А зачем тебе? Просто так? Просто так: фирма "Гелиос". Да, есть такая. Когда принесешь костюмчик и шапочку? Тогда завтра жду.
Алена бухнула трубку на аппарат, не попрощавшись. "Ну, что?" - читался немой вопрос в ее глазах. Подруги, не сговариваясь, подняли большие пальцы.
- Мне не совсем понятно, почему он раньше не предлагал купить деревянный ящик у Алены? И почему он не угрожал прикончить ее, если она это старье ему не отдаст? - совсем некстати принялась размышлять вслух Таня.
- Он просто трус. Сам не решится, а других нанимать - страшно, что они покопаются в деревянных внутренностях, - ласково поглаживая Алену по голове, смягчила Ольга зловещий смысл слов предводителя. - А тогда и ему самому не жить.
- Точно! - поддержала Ирина. - Все деньги, наверное, угрохал на опытный образец спиртового заводика. Наверное, у него там не стыкуется. Ему нужны оригиналы чертежей для окончательной отладки процесса.
- Но копии? Почему он не сделал копии?
- А потому и не сделал, что опасался огласки. Жадность диктует стратегию. - Изрекши афоризм, Таня на секунду задумалась. - Вот почему я абсолютно точно знаю, чем Володька сейчас занят. Он уже позвонил в "Гелиос" и узнал, когда открыт доступ к выставленным на аукцион предметам. Завтра он позвонит к себе в контору и отпросится под благовидным предлогом. Затем, распугивая пенсионерок и ворон, во весь опор понесется в сторону Столешникова переулка. Прямиком к нам с Ириной.
…Привычно устроившись в починенном "Пассате", Таня и Ирина ожидали появления Володьки. А пока с интересом смотрели на непонятную беготню охранников в аукционном зале и на сменяющие друг друга на тесной стоянке у входа разнообразные машины. Среди них наблюдались и явно милицейские, правда, без спецсигналов.
Таня высказала предположение, что дирекция аукциона в полном составе рванула за рубеж, опустошив предварительно кассу. Ирина, ссылаясь на высокую репутацию салона, полагала, что сейчас администрация готовится к приему ценных экспонатов. Обе оказались не правы.
Сделав несколько снимков Володьки и его Изабеллы, выскочивших из "Вольво", подруги устремились вслед за ними в "Гелиос", стараясь обойти машину как можно дальше. Но Паше-водителю было не до них. Злобно ругаясь, он копался в проводах.
Володька пробыл в салоне ровно столько, сколько понадобилось, чтобы узнать о дате торгов, записаться на них, бросить пару страдальческих взглядов на равнодушно приткнувшееся в углу зала бюро, и стремительно уехал. Предварительно ему пришлось буквально отодрать от витрины с коллекцией сапфиров хныкавшую в полный голос Изабеллу. Пришлось Володьке пообещать купить ей "вон тот камушек и еще вон ту золотую висюльку".
Правота Сергея подтвердилась. Некоторые женщины одинаковы.
Ирина потянула Таню к выходу, но та внезапно напряглась и прислушалась. Ирина последовала ее примеру, стараясь не оборачиваться в сторону суетящихся за красивым лакированным заборчиком охранников. Их торопливая беседа оказалась в высшей степени интригующей:
- И что менты сказали?
- Что они могут сказать? Будем, дескать, искать, кто пытался окно разбить.
- Ну не идиот? Не понимал, что везде сигнализация?
- Псих, он и есть псих! Витек, который ночью дежурил, говорит, ключ заело. Нескольких секунд не хватило до премии за поимку лопуха.
- А собаки?
- До Трубной довели, а там он в машину сел. Теперь фиг найдут.
Всю дорогу к Алене Таня молчала, пытаясь вспомнить ускользающий из памяти мелкий эпизод. Нечто важное и в то же время не очень и существенное… Размышления увлекли ее настолько, что она несколько раз проскакивала повороты. Сидевшая рядом Ирина погрузилась в рассматривание рулона пленки со спешно проявленными в ближайшем фотоателье слайдами. Она изредка посматривала на взбешенную Таню и кротко советовала сбавить скорость. На пару минут Таня подчинялась, чтобы на третьей минуте снова включиться в гонки с собственной мыслью.
Состоявшийся через полчаса у Алены сеанс демонстрации слайдов внезапно прервал отчаянный Танин вопль:
- Да вот он! Смотрите!
- Кто? - раздался вопрос из публики. - Чего ты орешь?
- Дуры! Вы не видите?
- На Изабелле мои вещи, - безучастно промолвила Алена. - Те самые, от бабули: сережки, перстенек с алмазом и…
- …брошка с рубинами! - хором закончило трио подруг. Слова песни они выучили наизусть.
- Сейчас я вам кое-что покажу. Ирка! Дай приличное увеличение!
Ирина подчинилась, недоумевая. Кадр как кадр. Володька со своей шваброй покидают машину, провожаемые недобрым взглядом Паши-водителя.
- Ну и?..
- Здесь! - Таня ткнула в ватманский лист на стене, исправно исполнявший роль экрана, первым попавшимся предметом.
Предметом оказался Аленин коржик. Коржик хрустнул и рассыпался на миллион крошек. К счастью, Ирина сориентировалась и моментально сунула Тане в руку чайную ложечку, самую безопасную и крепкую из находившихся на столе вещей. Та еще раз указала на потрясший ее кадр.
Действительно нечто занятное. Из-под рукава пиджака у Володьки отчетливо проглядывала аккуратно забинтованная рука.
До чего довело человека отчаяние, если он решился на вульгарный грабеж!
Ольга озвучила эту мысль за всех и задумчиво заметила:
- Если ему не терпится заполучить злополучный предмет, надо ему его предложить. Иначе, боюсь, у него до аукциона не выдержит сердце. Хотя нам, в принципе, все равно…
- Э не-е-т! - радостно протянула Таня. - Нам не все равно! У нас есть великолепный шанс, и мы его используем!
…Работа не шла. Ирина тщательно протерла кисти и бросила их в жестяную коробку, небрежно прибитую к стене двумя согнутыми гвоздями. У нее напрочь отсутствовало желание закрепить чертову коробку и вообще привести студию в порядок. Сегодня утром ей прислали последнее предупреждение от творческого союза. Времени на погашение долгов дали неделю. Затем выгонят из студии. Положение казалось безвыходным.