- Только не надо этого теперь, когда в доме мертвое тело! - тут же возникла тетка Гарриет. - Ведь сегодня, я думаю, доктор Филдинг… Я имею в виду, несмотря на его трения с покойным Грегори… То есть, я хочу сказать, доктор, вы, очевидно, тоже чувствуете сейчас скорбь, не правда ли? Ах, какое несчастье! Ах, как мне жаль бедного Грегори - никому в мире так не жаль его… Я думаю, доктор, эта жирная утка довела его, доконала… А он так любил покушать, Грегори… Я умоляла его не есть утки, а взять лучше постные телячьи котлетки, но он к ним и не притронулся, и теперь они отправлены прислуге на кухню… Настоящая английская телятина, можете себе представить?!
Доктор Филдинг, украдкой пожав в ответ пальчики Стелле, прервал этот вдохновенный монолог на темы смерти и телятины и попросил допустить его к телу.
- О да, конечно! - засуетилась мисс Мэтьюс. - Но я… Я не хотела бы заходить туда снова… Это такое тяжелое зрелище, что…
- Не беспокойтесь, - заметил Филдинг. - Меня провожать не надо, я отлично знаю дорогу в его спальню.
Бичер, кашлянув, предложил:
- Если позволите, сэр, я поднимусь с вами.
Филдинг повернулся к нему:
- Это вы обнаружили, что мистер Мэтьюс мертв? Вы были при этом один? Ну что ж, пойдемте…
Наверху лестничного пролета они столкнулись с миссис Мэтьюс. Она приветствовала доктора трагическим шепотом, склонив голову и скорбно потупившись. Миссис Мэтьюс не пользовалась услугами Филдинга, поскольку считала, что врачи широкого профиля не заслуживают доверия, однако она ничего не имела против него как человека. Теперь, лишившись оппозиции в лице Грегори, миссис Мэтьюс со спокойной душой решила обращаться с Филдингом как с завтрашним зятем. Она подарила ему печальную, но благосклонную улыбку и сказала:
- Думаю, Стелла уже сказала вам. Мы просто никак не можем оправиться от этого удара. А сегодня утром, когда я только проснулась, у меня было зловещее предчувствие. Наверное, люди нервные, к которым отношусь и я, тоньше воспринимают эту атмосферу, что ли, эти знаки беды…
- Без сомнения, - ответил доктор.
- Конечно, это был сердечный приступ, вызванный острым несварением желудка, - постановила миссис Мэтьюс. - Мой покойный деверь, как вы, очевидно, в курсе, был немножко упрям по части еды…
- Да-да, боюсь, слишком упрям, - охотно согласился доктор.
Миссис Мэтьюс стала спускаться вниз по лестнице, а доктор с Бичером вошли в спальню мистера Грегори Мэтьюса.
Доктор сразу подошел к телу и стал его осматривать. Бичер помялся у дверей, а потом, кашлянув, спросил:
- Надо думать, это была естественная смерть, сэр?
Доктор Филдинг быстро глянул на него.
- А что, есть основания думать иначе?
- Нет, сэр, просто у него ужасный вид, сэр, и глаза открыты, так что не знаю, что и сказать, сэр…
- Ну вот что! Вам лучше держать язык за зубами, иначе из вашей болтовни могут возникнуть большие неприятности для всей семьи, ясно?
Бичер, переварив сказанное, дополнительно сообщил доктору, что в восемь утра, когда он обнаружил Грегори Мэтьюса мертвым, тело уже окоченело. Доктор только молча кивнул в ответ и вернулся в холл.
В холле внизу царило некоторое оживление, возникшее вследствие приезда миссис Лаптон с супругом. Муж ее, невзрачный низенький человечек с палевыми висячими усами, был совершенно незаметным, но зато сама Гертруда Лаптон способна была навести шорох. Эта высокая и капитально сработанная дама лет пятидесяти пяти вид имела воистину величественный; где не хватало ее собственной природной выправки, там на подмогу были вставлены лангетки из китового уса. Шляпы ее отличались чрезвычайно широкими полями и неестественно высокими тульями. Черты лица, обильно покрытого слишком светлой для ее возраста пудрой, выражали суровую непреклонность. Она гораздо более других членов семьи походила темпераментом на покойного Грегори. Единственное существенное отличие между ними состояло в том, что если Грегори Мэтьюс постоянно выходил из себя и орал на всех благим матом, то его монументальная сестрица никогда не повышала голоса, который, правда, и без того был не особо тихий. Говорила она всегда спокойно, без напряжения, и тем не менее внушительно.
Так и сейчас она казалась совершенно спокойной, и доктор Филдинг мог лишь подивиться ее выдержке. А бледная миссис Мэтьюс в десятый раз повторяла свою байку о зловещем предчувствии, когда Гертруда решительно прервала ее:
- Ах, я сама страшно не люблю подобные разговоры, но видишь ли, мне кажется крайне странным, что вы пытаетесь выставить себя главной плакальщицей при этом действительно печальном событии. Напрасно, как мне кажется, вы стремитесь привлечь к себе внимание, ей-Богу, напрасно.
Эта спокойная речь, казалось, оскорбила миссис Мэтьюс до глубины души. Доктор, спускаясь с лестницы, услышал, как миссис Мэтьюс ответила, ровно, решив сгладить неловкость:
- О, милая Гертруда, боюсь, что некоторые слишком тонко устроенные женщины не всегда способны понять столь безжалостные суждения и спокойно относиться к таким ужасным событиям, не правда ли?
- Не знаю, к кому относится ваша реплика, - спокойно отвечала Гертруда, - но я всегда отлично понимала то, что было необходимо понимать. А вот доктор Филдинг, как я догадываюсь. Здравствуйте. Я много наслышана о вас от моего брата. Покойного брата.
В ее тоне однозначно читалось, что ничего хорошего о докторе она из уст брата не слыхала.
- А что же, по вашему мнению, явилось причиной смерти моего брата? - решительно продолжала Гертруда.
- По моему мнению, - с толикой сарказма отвечал Филдинг, - у вашего брата было острое нарушение сердечной деятельности.
- А что это значит? - фыркнула Стелла, пришедшая в холл из столовой.
- Вы меня очень обяжете, - проговорила миссис Лаптон, совершенно игнорируя появление своей племянницы, - если объясните, что значит эта абракадабра.
- Конечно, - кивнул Филдинг. - Ваш брат, как вам должно быть известно, страдал от гипертонии, в сочетании с мерцательными колебаниями митрального клапана…
- Я прекрасно знаю, что вы лечили моего брата от болезни сердца, - оборвала его Гертруда. - Но смею заметить, что если он и страдал болезнью сердца, то он такой единственный из всей нашей семьи. Мне мало верится в это. Мы, знаете ли, происходим из удивительно здорового рода, и трудно вообразить, чтобы у Грегори было слабое сердце. У него было сердце быка!
- Наверное, все-таки нет, - заметил Филдинг. - Факт остается фактом, как ни прискорбно. Я много раз предупреждал его насчет лишних волнений и обильной пищи. Но поскольку он явно пренебрег моими советами, то у меня нет сомнений, что смерть произошла от сердечной аритмии, вызванной острым несварением.
- Ну конечно, эта утка! - вскрикнула мисс Гарриет Мэтьюс. - Так я и знала!
- Ну конечно, дорогая, - успокаивающе проговорила миссис Мэтьюс. - Я тогда прямо так и подумала, что с вашей стороны было не совсем правильно заказывать на ужин такую жирную пищу. Но я не хотела вмешиваться не в свое дело. Ах, если бы только можно было знать заранее…
- А что ваш брат ел накануне вечером? - спросил доктор у мисс Гарриет.
- Жареную утку, - отвечала та жалким голосом. - Это была для него неподходящая пища, конечно… Но ведь я велела сделать для него еще две телячьи котлетки, не забывайте об этом! А он к ним и не притронулся! Нет, я просто не могу думать об этом…
- Я склонна думать, - вмешалась миссис Мэтьюс, перехватывая внимание доктора, - что вчерашний ужин был вреден для всякого, у кого не в порядке пищеварение. Во-первых, был подан омар с майонезом…
- Не надо, не надо! - перебила Стелла. - Дядя так и не притронулся к омару. То есть он съел одну ложечку, после чего сказал, что подобным образом приготовленный комочек речного ила не достоин быть поданным на обед добропорядочному англичанину…
- Ах, дитя мое, помолчи Бога ради! Потом ведь был подан ТАКОЙ жирный соус, и еще этот сыр… Я всегда считала его совершенно непригодным для больного желудка…
- Ага, значит, получается, что это ты, Гарриет, заказала на ужин этот идиотский набор несъедобных блюд? - со зловещим выражением проговорила Гертруда Лаптон. - Но я впервые слышу, что у моего брата Грегори был слабый желудок. Мне представляется, что в этом деле мы видим пока только надводную часть айсберга, и я просто настаиваю, чтобы мне немедленно показали труп моего брата!
Миссис Мэтьюс моргнула, а потом и вовсе решила прикрыть глаза.
- О, прошу тебя, Гертруда, - простонала она. - Не надо этих грубых слов…
- Просто терпения не хватает с этой вашей идиотской сентиментальностью! - рявкнула Гертруда. - Я предпочитаю называть вещи своими именами, и, если вы скажете мне, что от моего брата остался не труп, а что-то более возвышенное, я готова согласиться! Ладно. Генри, я пошла наверх. Пойдем-ка, милый мой, со мною.
Генри Лаптон, очнувшись от состояния спячки, чуть ли не козырнул жене:
- Сию минуту, дорогая…
Он бросил укоризненный взгляд на доктора и поплелся вслед за своей энергичной супругой.
Пока чета Лаптон не вышла из холла, никто не проронил ни слова. Доктор Филдинг с нежностью смотрел на Стеллу; миссис Мэтьюс рухнула в кресло и прикрыла глаза ладонью. Потом Гарриет, которая долго готовилась к своей речи, наконец произнесла:
- Нет, я ей никогда не прощу, никогда! Бог свидетель, я заказывала обед и ужин для Грегори уже много лет! И он ведь не помирал от этой пищи? Так почему он должен был умереть от нее на сей раз?
- Ах, ладно тебе, Гарриет! - устало махнула рукой миссис Мэтьюс.
- Не надо от меня отмахиваться! - взвизгнула мисс Гарриет. - Если кто и убил его, так это ты, с твоими вечными просьбами и требованиями насчет своего Гая! И Стеллы тоже, не будем уж умалчивать, чего там!
- Ох, Дерек, - пробормотала Стелла. - Смотри, какая мы гадкая семейка…
Их пальцы, тем не менее, встретились и сплелись в весьма нежном пожатии…
- Хорошо бы, если вы все прекратили бы пороть чушь! - раздался голос Гая из дверей. - Ясно, от чего умер дядя! Никто его не убивал! Что об этом говорить!
- Во всяком случае, если кто-нибудь еще раз скажет слово "утка", я закричу! - предупредила Стелла.
Наверху хлопнула дверь, что означало скорое возвращение Гертруды. Все испуганно замолкли. Она тяжело спустилась с лестницы, обвела своих родственником нехорошим взглядом и выдохнула:
- Ужасно. Я потрясена этим зрелищем! Бедный мой брат…
- Да-да, - закивал Генри Лаптон, маневрируя в тылу у своей жены. - Это просто дико, дико.
- Ладно, Генри. Словами горю не поможешь, - обрезала Гертруда и перевела взгляд на доктора. - А вы, мистер Филдинг, готовы подписать свидетельство о смерти?
Он встретил ее взгляд нахмурясь.
- Ну в общем, да, как врач и как специалист…
- Скорее как клистирная трубка, - не меняя тона, добавила миссис Лаптон. - Я настаиваю на том, чтобы пригласили другого врача. В данном случае одного мнения не то что мало, а просто очень мало.
Повисло неприятное молчание. Его нарушила миссис Мэтьюс. Она заговорила, пытаясь сохранять приличия, мягко, но это ей давалось непросто.
- Дорогая Гертруда, ты страшно расстроена, это понятно, но что дает тебе повод исподволь оскорблять всех нас…
- Меня ваши идиотские сантименты нисколько не волнуют! - громыхнула Гертруда. - Повторяю, я настаиваю на втором мнении, которое должно быть получено из уст настоящего врача.
- А может быть, - сказал доктор Филдинг, пристально и с ненавистью глядя ей в глаза, - вы хотите, чтобы я известил коронера о смерти вашего брата?
- Да, - кивнула Гертруда. - Если говорить откровенно, именно этого я и требую, дорогой доктор Филдинг.
Глава вторая
С минуту царило молчание. Вряд ли слова миссис Лаптон можно было истолковать неверно, однако для переваривания их настоящего значения потребовалось некоторое время… Все присутствующие уставились на Гертруду бессмысленным взглядом, за исключением доктора, который, все еще хмурясь, пристально рассматривал лакированную поверхность стола…
Первой очнулась Гарриет и сразу же ударилась в истерику.
- Ты могла бы прямо заявить, что это я его отравила! Удивляюсь, как ты этого не сказала! А что касается ведения хозяйства, то ты можешь сколько угодно думать, будто ты смыслишь в этом больше меня, только я всегда думала - какое позорище, что у вас столько лишних продуктов в доме пропадает! Да! И если ты решила, что я подала Грегори эту утку, чтобы убить его, есть еще и телячьи котлеты, которые доказывают обратное!
- Увы, котлет уже нет, - саркастически заметила Стелла. - Это в буквальном смысле железное алиби съедено на кухне.
Ее мать дрожащими пальцами вытащила тонкую сигаретку из портсигара и закурила.
- Умоляю тебя, Стелла, не надо встревать… - пробормотала она.
Тут инициативу решил перехватить Гай. Он выступил вперед и, стараясь придать голосу важность, заговорил:
- Значит, вы настаиваете на патоанатомическом исследовании? Это полная чушь и бессмыслица! И мне хотелось бы знать, по какому праву вы вмешиваетесь в это дело? Теперь, после смерти дяди, главой семьи являюсь я!
- Нет, мой милый Гай, вовсе не ты, - невозмутимо отвечала Гертруда. - Я не сомневаюсь, что ты бы очень хотел этого, и даже знаю кое-что о махинациях твоей матери, которая пыталась убедить Грегори сделать тебя наследником. Но вряд ли Грегори на это согласился. Так что на сегодняшний день главой семьи является твой двоюродный брат Рэндалл.
Гай побагровел от злости.
- Как бы то ни было, вы, тетушка, не имеете никакого права…
- Если только в это дело впутается еще и Рэндалл, я готова вообще удрать из дома, - с отвращением проговорила Стелла. - Я могу иметь дело с кем угодно, но только не с Рэндаллом! Более того, если уж дядю действительно отравили, то сделать это мог только Рэндалл!
- Очень, очень неразумное замечание, о котором, я уверена, ты будешь сожалеть, - мягко отвечала миссис Лаптон. - Я не поддерживаю близких отношений с Рэндаллом, скорее наоборот, но обвинять его в убийстве дяди по меньшей мере кретинизм. Его ведь не было в Гринли Хит с прошлого воскресенья.
- Неужели мы сразу станем ссориться? - примирительно сказала миссис Мэтьюс, бросая укоризненный взгляд на свою дочь. - Конечно, никто всерьез не думает, что бедный Грегори умер от чего-либо другого, а не от сердечного приступа. Если бы сохранялось в этом хоть малюсенькое сомнение, я первая потребовала бы вызвать коронера. И я убеждена, что никто не хотел его смерти. Так что, Гертруда, прошу принять во внимание, что расследование - это такая грязь и нервотрепка… Нельзя ли нам обойтись без такого скандала…
- Меня вовсе не пугают неприятные вещи, - заявила Гертруда. - Не надо прятать голову под подушку. Прежде всего я никого не обвиняю. Но я прекрасно знаю жизнь в этом доме, и кроме того, от смерти Грегори многие тут здорово бы выиграли. Вот и все, что я имею в виду.
Ее муж кашлянул и осторожно заметил:
- Но все же, дорогая, нам лучше положиться на мнение доктора. Никому из нас не нужен скандал. Не думаю, что тебе… гм!.. хотелось бы обрести такого рода известность среди наших знакомых…
- Позволь уж мне полагаться прежде всего на свое собственное мнение! - оборвала его Гертруда Лаптон. - Нам с тобой меньше, чем кому-либо, следует опасаться расследования!
- Конечно, конечно, - испуганно закивал Генри Лаптон. - Но все-таки сперва надо все хорошенько обдумать, а потом уже действовать…
- Дерек, скажи, ты ведь не думаешь, что дядя был отравлен? - с тревогой спросила у доктора Стелла.
Доктор Филдинг стесненно улыбнулся:
- О нет, я так не думаю. Однако если… Если миссис Лаптон полагает, что сомнения здесь уместны, я готов отправить тело на патоанатомическое исследование. Более того, я не вижу особых препятствий для того, чтобы передать дело в руки коронера.
- А мне кажется, что препятствия есть! - со злостью крикнул Гай. - Все тут, исключая тетю Гертруду, вполне удовлетворены результатами вашего исследования, и я отказываюсь понять, зачем нужно демонстрировать всей округе наше грязное белье и выносить, так сказать, сор! Хоть дядя и не был отравлен, но уже сам факт того, что тело исследовали на наличие яда, всем знакомым развяжет языки! Все начнут судачить, что, дескать, дыма без огня не бывает! Наша жизнь превратится в ад!
- Совершено верно, - кивнула его мать. - И более того, я уверена, что самому Грегори подобные расследования ни за что бы не понравились…
- Это точно, - присоединилась Гарриет Мэтьюс. - Мой брат всегда повторял, что терпеть не может иметь дело с докторами и полицейскими. И точно так же думаю я сама, хотя никто здесь не желает ко мне прислушаться… Зачем нам расследование? Нас замучают дурацкими расспросами, не относящимися к делу, и потом выяснится, что с Грегори ссорились все без исключения, потому что такой уж это был человек… А со своей стороны могу сказать, что именно Гертруда ссорилась с Грегори постоянно, начиная с самого детства! - Гарриет извлекла из карманчика жакета платок и высморкалась, после чего продолжала слезливо: - Ах, если бы я только могла найти поддержку у мужчины… Но наши братья, и Хьюберт и Артур, уже давно в могиле, и даже мистер Рамболд далеко, и теперь каждый может меня безнаказанно обидеть… Все нападают на меня…
- Не говори глупостей, Гарриет! - приказала сестре Гертруда. - Никто не собирается тебя ни в чем обвинять!
- Это ты так говоришь! - чуть не плача, взвизгнула Гарриет. - А если сюда заявится полиция, она сразу же ухватится за эту проклятую утку - а значит, за меня, ведь это я заказала бедному Грегори утку на ужин… А если не за утку, так примутся за бедного Гая, только потому, что Грегори намеревался послать его в Южную Америку… А Гай тут единственная добрая душа в доме и хорошо относится к своей старой тетке… И я уверена, Гертруда, ты все это затеваешь, чтобы навредить ему в пику мне!
Гарриет так саму себя разжалобила, бросая упреки попеременно своей сестре и миссис Мэтьюс, что пришла в совершенно разобранное состояние; Гаю и Стелле даже показалось, что имеет смысл проводить тетю под ручки до ее спальни. Они и сделали это, причем Гай вел старушку с непроницаемым лицом, а Стелла весьма живо и выразительно подмигивала доктору Филдингу.
Стелле пришлось посидеть с тетей до тех пор, пока та не восстановила частично утраченный от страха рассудок. После того Стелла с чувством выполненного долга побежала вниз пообщаться с доктором, но, к ее огорчению, Филдинг уже уехал. Миссис Мэтьюс, стоя на крыльце, провожала миссис Лаптон с мужем.
Своего брата Стелла нашла в библиотеке, откуда он звонил мистеру Нигелю Бруку, тому самому, с кем год назад он так неудачно ввязался в финансовую авантюру.