- …Мы хотим как лучше, - канючил Колюня. - Нашу клинику мало кто знает, поэтому мы развернули рекламную кампанию и везде пропагандируем наши достижения…
- Что он там мелет? - поморщился Вадим.
- Если вы убедите родителей мальчика, что его нужно отправить лечиться только к нам, ну, типа того, что в другой больнице это пока не лечится, то получите от нашей фирмы конкретное вознаграждение… Ну? Врубилась? - Колюня вдруг перешел на "ты".
Ему тяжело дался этот пассаж, но девушка уже читала записку.
- Нет, я так не могу, - сказала она. - Вы меня поймите! Я еще не видела этого мальчика… Да, я слышала про вашу клинику, это действительно хорошая клиника, с современным оборудованием, но уж очень дорогая. Как я могу что-то предложить его родителям, если нам туда не дают путевок… А откуда вы, кстати, знаете его диагноз? Вы что, врач? Вы этого мальчика уже осматривали?
- А то… - хмыкнул Колюня.
- Что-то не похоже. Извините, и дайте пройти, мне нужно ехать к ребенку!
- Ты погоди извиняться-то. Ты, Наталья, лучше не о чужих детях, а о своей дочке Ниночке подумай… - негромко сказал Колюня, когда она, оттолкнув его, хотела пройти мимо. - Что щас у твоей матери в Химках гостит.
Вот здесь он уже в своем привычном репертуаре, подумал Вадим, увидев, как резко изменилось ее лицо, когда она остановилась.
- А что с ней?.. - тихо охнула она.
- Пока ничего, - сказал Колюня. - Пока. Но ты, в натуре, тоже не будь дурой. Бери, пока дают. И делай, что говорят. И никому ни слова. Поняла? Тогда прям щас, при тебе, отзвоню ребятам в Химки и дам отбой.
И сунул ей вместе с адресом клиники конверт с деньгами.
Она нерешительно взяла. Неловко сунула в сумку. Потом с окаменевшим лицом последовала к ожидавшему ее "рафику", мотор которого нетерпеливо и сердито гудел. Обернулась в его сторону, прежде чем сесть в машину. И снова к нему подошла.
- Вы это точно?.. С Ниночкой все в порядке, ничего не случилось? - спросила она.
- А чего меня спрашивать? Ты ей сама и позвонишь, - пожал тот плечами. - Сразу, как дело сделаешь.
- Все-таки мы - сволочи! - вдруг сказал себе Вадим.
Впрочем, мир на том и стоит - бить в самое незащищенное и слабое место - женщин, детей. Например, посадить невинную душу на иглу дармовых баксов. Может, она их в руки никогда не брала. А теперь будет брать. С этого дня, кто и за что ей ни предложит, снова возьмет… Раз уже попала в зависимость… А дальше будет сама искать случая, чтобы снова испытать прилив адреналина. Не я это придумал. Мир так устроен. А значит, или мы будем следовать его понятиям, или понятия займутся нами.
Колюня влез в машину, с довольным видом сел рядом, молча и не глядя протянул руку за своим гонораром. Потом пересчитал баксы, которые дал ему Вадим.
- А где еще сто двадцать?
Ты взял из конверта стольник, предназначенный для нее. - Вадим кивнул в окно. - Вон у тебя в заднем кармане. Можешь проверить, если забыл. Плюс штраф. Чересчур много болтаешь. Я предупреждал: каждый твой прокол - червонец. А у тебя их было два. Для чего ты сразу сказал насчет ее ребенка? Кто ходит с козырей?
- Ладно. А второй? - недовольно засопел Колюня.
- Во-вторых, ты бездарен и неубедителен, как всякий дерьмовый шантажист… - поморщился Вадим. - Я думал о тебе лучше. В следующий раз, если он, конечно, будет, заранее отрепетируй, что собираешься сказать своей жертве. Все, отчаливай… Я по четвергам не подаю. Позвоню, если что.
Дождавшись, когда Колюня "отчалит", он позвонил Олегу Ивановичу.
- Все пока на мази, если не считать небольших проколов… - сказал он. - Надеюсь, они никак не скажутся.
- Ладно, сегодня же позвоню нашему клиенту, - ответил Олег Иванович.
И примерно через час он набрал телефонный номер журналиста Макарова в "Неангажированной газете".
- Евгения Матвеевича, к сожалению, сейчас нет, - ответила ему Татьяна Козорезова, начальница отдела редакции. - А кто его спрашивает? Олег, это ты, что ли?
- Да, Танюш, я, хотел вот узнать, нет ли у него файлов или подшивки "Файнэшнл тайме" за девяносто восьмой год, по дефолту в России.
- Опомнился, - строго сказала она. - Пять лет уже прошло… Евгения Матвеевича сейчас нет, а кроме него, никто не скажет. Ему сейчас не до этого. Только что вызывали "скорую" к его внуку в детсад, и он срочно поехал туда…
- Да что ты говоришь! - присвистнул Олег Иванович. - Что-нибудь случилось с его любимым внуком? Он столько мне о нем рассказывал… А что хоть произошло, можно узнать? Или чем-то помочь? Лекарствами, специалиста порекомендовать?..
- Спасибо, нам звонили и сказали, что в детсаде у малыша вдруг поднялся жар, началась рвота. Больше ничего не удалось узнать. Да, будто его срочно повезли в какую-то очень дорогую клинику, где-то на Юго-Западе, точно не знаю. Вроде бы врач "скорой" сказала, что только там это лечат.
Она положила трубку и взглянула на Игоря Залоги-на, сидевшего за ее столом напротив.
- Что ему опять надо? - спросил тот.
- Да ничего… - пожала она плечами. - Просто ищет какой-то материал из "Файнэшнл тайме" за девяносто восьмой год. Надо бы вечером позвонить Евгению Матвеевичу домой. Как он там… Или еще лучше будет, если ты сам к нему съездишь.
5
Журналист Игорь Залогин приехал в Генпрокуратуру к своему другу Гере Шестакову и новому старшему следователю по особо важным делам Валерию Померанцеву ближе к вечеру. Шестаков представил их друг другу и коротко взглянул на часы.
- Опаздываешь, - хмуро сказал он. - Обещал к четырем, а сейчас знаешь сколько?
И осуждающе покачал головой.
- Пришлось съездить в больницу, - сказал Игорь. - У нашего коллеги Макарова Евгения Матвеевича несчастье с внуком. Мальчик сейчас в реанимации. Говорят, самое страшное уже позади, но придется лежать еще с месяц… Что-то с печенью, мальчик и раньше болел, говорят про гепатит, жил на уколах.
- То есть самое страшное позади? - констатировал Гера.
- Да как сказать, - пожал плечами Игорь. - Сначала говорили, что только в этой больнице можно получить необходимое лечение… Что там специальное диагностическое оборудование, новейшие технологии. Но это все очень дорого, на самом деле. Таких денег у Евгения Матвеевича просто нет. Говорит, придется продавать квартиру. А это все, что есть у него с женой… Ребенка в клинику взяли, а ему поверили в долг как знаменитому журналисту и отчаявшемуся дедушке. Но для английского менеджера этой детской больницы, сами понимаете, не довод. А им там еще придется перед ним отчитываться.
- Ну да, это называется: их нравы, или гримасы развитого капитализма… - поддакнул Гера.
- А разве ваша газета не в силах ему помочь? - спросил Померанцев.
- Газета второй месяц не платит зарплату своим журналистам, - махнул рукой Игорь. - Сами в долгах как в шелках.
- То есть как ни крути, а за неангажированность приходится платить? - констатировал Гера, переглянувшись с Померанцевым… - И весьма высокую цену. Но хоть ребенка за неуплату из клиники не выкинут?
- Спроси чего полегче, - вздохнул Игорь. - Мы уже готовы идти с шапкой по кругу, да что толку.
- Кстати насчет "ангажированности". - Гера протянул ему газету "Российские ведомости". - Читал? Вот эту вот заметку, я имею в виду. Без подписи. О постановлении на взятие под стражу бизнесмена Разумневича, кстати владельца данной газеты. Обрати внимание на текст, с подписью и печатью.
- А на самом деле? - спросил Игорь через некоторое время, пробежав статью глазами. - Само постановление где сейчас?
- Где и положено ему быть, - мрачно сдвинул брови Померанцев. - Лежит в моем сейфе и ждет своего часа, поскольку начальство в лице заместителя генерального велело погодить. Но теперь все о нем знают…
- Ты же собирался звонить по этому поводу Александру Борисовичу? - напомнил Гера.
- Кстати, хорошо, что напомнил… - спохватился Померанцев.
Он взял мобильный и стал набирать номер, заглядывая в свою записную книжку.
- Александр Борисович? Здравствуйте, Померанцев беспокоит. Извините, что отнимаю время, но если вы сейчас не заняты?.. Да, у меня появилось несколько уточняющих вопросов по делу Разумневича…
Он спрашивал, слушал, кивая и что-то записывая. Потом отключил трубку и взглянул на Геру.
- В общем, это совпадает с тем, что ты мне рассказывал…
- Может быть, вы все-таки посвятите меня в подробности этого дела? - спросил Игорь, переводя взгляд с одного "важняка" на другого. - И мы в своей газете дадим отповедь "Российским ведомостям", расскажем, что именно инкриминируется господину Разумневичу, чтоб читатель смог разобраться, кому и зачем нужно было проникать в святая святых Генпрокуратуры…
- Извини, Игорек, но это уже полный стриптиз, - покачал головой Гера.
- Именно такой истерики от нас ожидают, - спокойно сказал Померанцев. - Надеются, что мы раскроемся, пойдя на обмен ударами, и они тогда больше узнают, чем еще мы располагаем.
- А вы знаете больше?
- Пусть они так думают… - нахмурился Померанцев. - А на самом деле…
- На самом деле мы поневоле были вовлечены в нескончаемую ссору Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича наших дней - Льва Семеновича и Эдуарда Григорьевича… - сказал Гера. - Причем, как теперь становится понятно, первым сказал слово "гусак" именно Белявский. Похоже, именно он - тот самый неизвестный, кто в свое время подбросил нам некоторые документы, косвенно указывающие на причастность его заклятого друга к махинациям, связанным с дефолтом. Это и послужило поводом для возбуждения уголовного дела.
- А на самом деле? - спросил Игорь. - В чем подоплека их вражды? Что-то личное?
- На самом деле кредитная история их отношений такова, - продолжал Гера, - Белявский и Разумневич когда-то учились на одном курсе в Первом медицинском институте, вместе фарцевали на улице Горького на участке между Центральным телеграфом и "Националем". Вместе отсиживали в отделениях милиции, откуда их забирали высокопоставленные папаши, потом их на пару прорабатывали на комсомольских собраниях. Даже на карикатурах в стенгазетах они были неразлучны. И вылетели тоже в один день - сначала из комсо-, мола, потом из института. Их и посадили одновременно за торговлю порнографией в подземном переходе на Пушкинской площади, с конфискацией имущества… Так они и шли рука об руку над обрывом по узкой дороге застоя и перестройки, вплоть до развилки, то есть до образования первых перестроечных кооперативов, после чего пути их стали расходиться, а после дефолта и вовсе, всерьез и навсегда, разлетелись.
- Навсегда ли? - хмыкнул Игорь. - Бывает, интересы расходятся, но потом снова сходятся… Но во время дефолта Разумневич баснословно разбогател.
Биржевые спекуляции, - кивнул Игорь. - Я читал. А разве это подсудно?
- За счет тех, кого он разорил, в том числе и за счет государства, - уточнил Гера. - Вроде бы ничего противозаконного, обычная биржевая спекуляция, игра на понижение, потом на повышение. Срочно продавал то, что должно было упасть в цене, и скупал валюту.
- Здесь дело не в самом обогащении, а в противозаконных методах, - вступил в разговор Померанцев. - Турецкий с подачи Меркулова тщательно, с экспертами, проанализировал его деятельность, и стало понятно, что Разумневич действовал всегда безошибочно, как если бы знал в деталях весь комплекс финансовых мероприятий по дефолту девяносто восьмого года, о котором в руководстве страны могли знать три-четы-ре человека. Константин Дмитриевич настоял, чтобы Турецкий вызвал Разумневича в качестве свидетеля. В дальнейшем, когда стала проясняться его истинная роль, речь зашла уже о задержании, но Турецкого срочно откомандировали в Интерпол, и выписывать постановление о взятии его под стражу пришлось уже мне… А позавчера вечером приказом генерального прокурора Меркулова срочно откомандировали в Чечню, и сменивший его первый зам Анисимов приказал мне повременить со взятием под стражу Разумневича, то есть отложить до лучших времен. А постановление не тащить на подпись к председателю суда, а спрятать подальше в сейф… И вот что мы в результате получили буквально на следующий день, - он кивнул на газету.
- То есть это не Константин Дмитриевич распорядился пока не задерживать Разумневича? - спросил Игорь.
- Дмитрич матерился из Чечни по телефону, когда узнал, - подтвердил Гера. - Игорек, не обижайся, для нас ты свой в доску, как порядочный человек, которого я хорошо знаю, и как журналист по криминальной тематике, но это не мешает лишний раз напомнить: все, что ты здесь услышишь, может быть предназначено для твоей будущей публикации не раньше, чем мы это разрешим.
- Мог бы и не говорить…
- Все-таки обиделся… Пойми, здесь замешано слишком много политики и крутятся очень большие бабки. Возможно, где-то наверху опять решили, что не вовремя, мол, скоро выборы и как бы не расшевелить наше политическое болото с неизвестными последствиями… Мало ли что вдруг всплывет на поверхность? И вот теперь этот скользкий Разумневич… едва достался Валере по наследству, как в очередной раз вывернулся.
- Я так понял, что вы друг друга давно знаете? - улыбнулся Залогин.
- Однокурсники, - подтвердил Гера. - Как и Разумневич с Белявским. И знаешь, я ведь как чувствовал, что Валера обязательно обойдет меня по службе. Значит, планида моя такая - Валере быть моим непосредственным начальником, а мне его непосредственным подчиненным… Но уж лучше он, чем кто другой.
- Какие твои годы? - сощурился Померанцев. - Подсидишь еще меня…
- Нет уж. Когда идут такие дела, лучше подчиняться, чем брать ответственность на свою шею.
- Какие еще, например? - поинтересовался Игорь.
- А Разумневича тебе мало? - пожал плечами Гера. - Когда заводится такое дело, лучше взять долгосрочный отпуск за свой счет. Или лечь в больницу на обследование.
- Александр Борисович еще мне рассказал, - продолжал Померанцев, - что Разумневич, когда он допрашивал его в качестве свидетеля, объяснял обрушившееся на него сказочное богатство исключительно своей интуицией и незаурядными способностями биржевого игрока. Мол, чем он хуже Сороса?
- Как же, помню, как сейчас, - хмыкнул Гера. - Типа видение ему было.
- Но это не для печати, - напомнил Померанцев Залогину. - Словом, мне приказано ждать вплоть до особого распоряжения. И - дождались. Упреждающий удар называется.
- И вы так спокойно об этом говорите? - удивился Игорь. - Вы хоть понимаете, что у вас в Генпрокуратуре завелся крот! Он и передал эту информацию.
- И что нам теперь, стреляться? - хмыкнул Г ера. - Только о том и думаем, головы ломаем, ночами перезваниваемся: кто?
- А вы допросите этих газетчиков, как к ним ваша информация попала!
- Как же, вас допросишь… - мрачно сказал Гера. - Сразу начнете орать на всех перекрестках, что имеете право скрывать своих информаторов… Потому и пригласили тебя, чтобы проконсультироваться в частном порядке: кто бы мог, на твой взгляд, написать такую статью?
Игорь снова стал читать статью, только теперь уже более внимательно.
Да уж, подлянка та еще… И написано от лица редакции.
- Коллективная безответственность, что тут непонятного? - кивнул Гера.
Кажется, я догадываюсь, кто писал… Но для достоверности хорошо бы прочитать еще несколько статей того же автора, чтобы сказать наверняка… И потом, вы же можете заказать литературоведческую экспертизу?
- Это мы обязательно сделаем, - заверил Померанцев.
- Но лучше бы нам сначала обойтись своими силами, раз у нас завелся крот… - добавил Гера, искусно подражая акценту и тону вождя, учителя и лучшего друга советских журналистов. - Нэважно, кто это написал, важно, кто сдэлает экспэртизу языка и стиля. Поэтому, Игорек, я пригласил тебя. Чтобы ты нам сказал: чья это рука? Ибо дело-то серьезное. Кто-то не просто организовал утечку информации в газету Разумневича, но еще для достоверности снял и переслал от нас копию бланка постановления, с подписями и печатью.
- И раскрытие этой утечки является для вас делом чести, - кивнул Игорь.
- Ты все понимаешь… И почему почти одновременно Александр Борисович и Константин Дмитриевич также оказались не у дел? Не верю я в такие совпадения!
Не хочу даже думать об этом… - мрачно сказал Померанцев. - Кстати, Меркулов позвонил мне утром из Чечни и потребовал форсировать расследование утечки информации, не дожидаясь реакции руководства. Обещал днями опять позвонить.
Герман Шестаков и Игорь Залогин только переглянулись и промолчали.
- Для разрядки: сколько стоит такая статья? - спросил Гера у Залогина.
- Трудно сказать… - пожал плечами Игорь. - Поскольку подлинный адрес "Российских ведомостей" - это задний карман Домашней пижамы Разумневича. А платит он за нужный материал очень даже неплохо… Вам виднее, но, как мне кажется, сейчас главное, что Разумневич велел бить в набат, мол, свобода слова и предпринимательства под угрозой, ну и все такое… А уж сколько такая информация стоит в денежном эквиваленте, это дело десятое… А платят у них по-разному. Но очень хорошо. Возможен и другой вариант: тому, кто эту информацию продал, сам Разумневич до фонаря. Человек решил заработать на сливе сенсации.
- Сейчас на всем зарабатывают. Даже на благотворительности, - кивнул Гера.
- Возможно, какие-то ваши работники Генпрокуратуры не смогли устоять перед соблазном продать эту сенсацию журналистам, а тем главное - опубликовать скандальную статью, которая привлечет внимание и повысит рейтинг…
- Но именно в газете Разумневича… - уточнил Гера.
- А кто больше, чем он, заинтересован? - пожал плечами Померанцев. - Значит, больше и заплатит.
- Логично. Если бы этот слив передали тебе, ты опубликовал бы ее у себя за копейки? - спросил Гера у Залогина.
- Странный вопрос, - замялся тот. - Конечно, нет. Ты же меня знаешь. Я сразу бы позвонил тебе… Да, кстати, Валерий Александрович, мы с Герой давно знаем друг друга, так почему бы и нам с вами тоже не перейти на "ты"?
- Заметано, - согласился Померанцев.
- Ну что, поверим ему на слово, что не проболтается? - спросил Гера у непосредственного начальника, который не переставал хмуриться. - Не все же среди журналюг сволочи, верно? Есть среди них и нормальные люди, эдакие цепные псы демократии, с бледным челом и горящими глазами, вроде Игорька?
- Спасибо, Гера, за оказанное доверие… - поддержал его в том же тоне Игорь. - И все-таки кто и как мог узнать о существовании этого постановления и даже снять с него копию?
- Ну начинается… - протянул Гера. - В смысле, очередное журналистское расследование, - сказал он Померанцеву, - на которые Игорь весьма горазд. А вдохновленный нашим к нему доверием, он теперь с еще большим усердием будет путаться у нас под ногами со своими версиями и вопросами.
- Кончай, - отмахнулся Игорь. - Сам же позвал меня помочь, верно?
- Знали о выписанном постановлении пятеро: я, наша практикантка Зоя, которая все оформляла, замы генерального Меркулов, Анисимов и… - Померанцев перевел глаза с потолка на непосредственного подчиненного. - И Гера. Больше никто.
- А что вы на меня так смотрите, гражданин начальник? - вдруг обиделся Г ера. - Хотите сказать, раз вы начальство, значит, отпадаете по определению? Вам срочно нужен стрелочник? Так вот он я! Всегда под рукой. Как "кабанчик" у зеков, сбежавших из зоны.