7
Через час Реваз заказал кружку пива в пельменной на Лиговке, потом в замызганном туалете отклеил усы, надел очки, переделал прическу с косого пробора на прямой. Затем летнюю куртку сменил на пиджак, надел галстук и вышел, сопровождаемый сонными взглядами двух ньяных бомжей, сливавших остатки пива из разных кружек.
В микрорайоне Купчино он появился еще через час, когда стало темнеть. К тому времени он уже купил в фирменном магазине грузинских вин и коньяков пару бутылок настоящего "Цинандали" и абхазского "Чха-вери", а также пышный букет роз. Пятиэтажку на Бухарестской он нашел сразу. Улыбаясь, он прошел мимо старушек на лавочке, сразу замолчавших при его появлении и никак не ответивших на его вежливое "здрасьте, уважаемые дамы" и приподнявшихся, чтобы посмотреть ему вслед, когда он вошел со своим букетом в подъезд.
Он позвонил в дверь квартиры № 47, посмотрел на часы. Потом позвонил еще раз.
Дверь открыли не сразу. Сначала потемнел глазок, через который просвечивал желтый электрический свет, и только потом послышался женский голос:
- Вам кого?
- Извините, пожалуйста, Лилечка Зайцева не здесь проживает?
- А кто вы?
Реваз услышал краем уха, как приоткрылась дверь квартиры слева. Там явно прислушивались.
- Я Гоги, друг вашего однокурсника Отари Мазиашвили из Зугдиди, прилетел сегодня, привез вам от него подарок!
- Ой, вы от Отарика? - Дверь широко распахнулась, и Реваз увидел молодую еще женщину, со следами былой красоты и бурных переживаний на изможденном лице, придававшими известную привлекательность. - Вот спасибо! Проходите… Ничего, ничего, у нас здесь натоптано, полы все равно мыть… И как там наш Отарик поживает?
Реваз пожевал губами, стараясь припомнить все, что говорил ему накануне по телефону Олег Иванович об университетском товарище Мазиашвили.
Ну как поживает?.. - вздохнул Реваз. - Как мы все сейчас поживаем. Трудно, для детей особенно трудно…
- И сколько их у него? - поинтересовалась Лиля.
- Когда я улетал из Тбилиси, было двое, - сказал Реваз.
Она рассмеялась, не отрывая лица от роз.
- Ах, какая прелесть… Давно мне никто не дарил.
- Отари мне сказал: Гоги, обязательно купи Лилечке розы! Она их очень любит.
- Не держи человека в передней, - вышел из комнаты мужчина, примерно того же возраста, что и Олег Иванович. - Вы устали с дороги, проходите, присядьте…
И протянул гостю руку:
- Геннадий.
- Гоги… Очень приятно. Мне Отари много о вас рассказывал. И еще про Олега Быстрова, вашего товарища. Говорят, большим человеком Олег стал. В какой-то очень важной московской газете работает большим начальником, это так, да? А то в Москве скоро буду, Отари просил его тоже навестить. Только адреса не знает…
Говоря это, он не сводил с них цепкого взгляда. Так и есть. Оба помрачнели, отвели взгляды. Значит, проверять больше нечего. Все верно сказал о своих бывших друзьях Олег Иванович.
- Мы дадим вам его московский телефон, - сказала она. - Проходите, располагайтесь. - Она показала гостю на приоткрытую дверь комнаты. - Отдыхайте, вы же с дороги, а я пока что-нибудь приготовлю…
Реваз торжественно извлек из сумки купленные в фирменном магазине бутылки с вином, что было оживленно встречено хозяевами.
- …Один маленький человек, такого, как я, роста, однажды решил жениться на высокой красавице, - начал он свой первый тост, когда они уже втроем сидели за столом. - И когда предложил ей руку и сердце, она ему говорит: слушай, а ты понимаешь, что мы не подходим друг другу? У тебя какой рост, дорогой? И он ей отвечает: у меня на три сантиметра больше, чем у Наполеона! Так выпьем же за мужчин маленького роста, которые в любви - Наполеоны!
Реваз произносил тост за тостом, а Лиля непрерывно и нервно смеялась, пока ее смех не перешел в настоящую истерику с пьяными слезами.
Уже было поздно, когда Реваз, найдя точный момент и спохватившись, стал собираться, но Лиля схватила его за руку:
- Гоги, даже не думай, мы все равно тебя никуда не отпустим! Гена, что молчишь, скажи ему, - и буквально просверлила взглядом сомлевшего "гражданского мужа".
- В самом деле, - очухался Гена, - куда вы сейчас, на ночь глядя? Оставайтесь.
- Зачем, слушай, мне все равно нужно идти в гостиницу. - Реваз достал какую-то бумажку, посмотрел на свет. - На Черной речке вроде… Там номер на мое имя забронирован. А я там еще не был.
- Отарик, милый, уже поздно! - бормотала и канючила Лиля пьяным голосом и полезла целоваться. - Неужели ты оставишь меня с этим занудой на целую ночь? Чтоб туда доехать, нужно ловить такси, а в нашем районе сейчас это проблема. И мы тебя все равно никуда не отпустим, а ты нас ничуть не стеснишь, - не отпускала она его. - Ген, ну скажи ты ему!
Они заснули сразу, и Реваз, ровно через час войдя к ним в спальню, выстрелил из своего "ТТ" с глушителем, накрыв его сверху подушкой, сначала ему, потом ей в середину лба.
Они только дернулись, откинув головы в стороны друг от друга и так и не проснувшись. Только у Лагутина немного приоткрылись глаза, когда откинулась его голова.
Реваз не спеша, тщательно протер посуду, рюмки и вилки, сваленные хозяйкой в кухонную раковину, и еще раз внимательно все осмотрел, прежде чем уйти.
В гостинице он появился около семи утра. Усы, прическа, летняя куртка - теперь все было на месте.
- Загуляли мы, да, загуляли… - такими словами встретила его уже другая дежурная по этажу, надо думать проинструктированная предыдущей. - Ну и как?
- Наполеоном назвала, представляешь? - Реваз возвел руки к небу и зажмурился, потянувшись от сладостной усталости.
- …Они любили друг друга и умерли в один день, - сказал он Олегу Ивановичу заранее заготовленную фразу, позвонив ему по сотовому около двенадцати дня. - Включи телевизор, дорогой. Здесь в Питере уже показывали, сейчас, наверно, покажут у вас.
Когда возвращаешься в Москву? - спросил Олег Иванович после паузы. - С билетом все нормально?
- Есть билет, дорогой, Вадик постарался. А ты хочешь мне его заказать от редакции, да? Уже не боишься?
- Я давно ничего не боюсь, - ответил Олег Иванович. - Все, до встречи.
Он отключил телефоны и включил телевизор. НТВ, как всегда, начинало последние известия с хроники громких убийств.
- …Сегодня ночью была расстреляна в собственной квартире известная петербургская журналистка Лилия Зайцева и ее друг московский журналист Геннадий Лагутин. Сейчас, если готова пленка, мы вам покажем небольшой репортаж из северной столицы…
Олег Иванович увидел два трупа, прикрытые одеялами на постели до самой шеи. В иных обстоятельствах, не зная о случившемся, он бы с трудом узнал в них своих однокашников. Но это были они. Реваз оказался, как следовало из его рекомендаций, во всем точен и аккуратен, как эти две небольшие, почти бескровные ранки посредине лба у мертвых Лили и Гены. Это называется отрубить концы, подумал вяло Олег Иванович. Потом наверняка придется отрубать другие. И так далее… Эти хоть не мучились… Действительно, умерли в один день. Впрочем, еще вопрос: они любили друг друга? Или никто уже не узнает точного ответа?
- …Следствие предполагает заказное убийство, связанное с их родом деятельности, скорее всего, с тем расследованием, которым в своей газете в последнее время занималась убитая журналистка Лилия Зайцева.
И тут же показали ее фотографию в молодости. Лицо совершенно не похоже на то, что было продемонстрировано в телерепортаже…
Что ж, ее собственное расследование - очень к месту и вовремя. Сейчас ведь все уважающие себя журналисты чего-то да расследуют. Лиля - тоже… Это и отвлечет внимание следствия, как основная версия. Что совсем даже неплохо. Однако дополнительного заряда бодрости такое соображение почему-то не придало. Сейчас следует подумать о другом. Ведь после появления редакционной статьи в газете его самого могут притянуть к ответственности по какому-нибудь закону - об укрывательстве или недоносительстве. Он, конечно, имеет право не раскрывать источник информации об этом чертовом постановлении, спрятанном в сейфе "важняка" из Генпрокуратуры… Как его? Ну да, Померанцева. А что, если… Если назвать Лагутина как источник этой информации? Что взять с мертвого? Но тогда последует вопрос: не потому ли его убили? И откуда, от кого покойник это знал? "Это, гражданин следователь, расспросите у него самого, если сможете вызвать его повесткой с того света. Или допросите его дух с помощью столоверчения… Быть может, он вам расскажет как на духу, откуда узнал… Нет, лучше это придержать как запасной вариант. Так или иначе, но надо будет потолковать с хорошим адвокатом. Сейчас нас должно занимать совсем другое. Где Вадим и что происходит с любимым внуком известного журналиста Макарова? Почему до сих пор не звонит ни тот, ни другой? Макаров, ясное дело, не сегодня-завтра дозреет до принятия единственно верного решения, если ему не дадут в долг… А какое оно может быть, когда мучается его любимый внук?
И тут же раздался звонок… Черт, он же отключил все телефоны! М-да… Отключил все, кроме своего сотового.
- Да… - он поднял трубку. - Я слушаю.
- Это я… - послышался в трубке негромкий девичий голос. - Юля. Мне Савелий не давал твой номер, но я сама подсмотрела в его записной книжке… Ну, что скажешь?
Олег Иванович почувствовал, как кровь прихлынула к его щекам.
- Что… что я должен сказать? - спросил он охрипшим голосом.
- Ну как? Не понимаешь? Вроде мы уже договорились. Савелий вроде не против. Ну чтоб мы с тобой встретились. Просил, чтоб не у него дома. Ты чего? Уже все забыл? Или я помешала?
- Да нет… - Он вдруг испугался, что она положит трубку.
- Ах, мы не одни… - продолжала она. - У нас совещание? Ты так жене объясняешь? Но я-то не жена. Мне можно и не врать.
Она хихикнула. Вот сучка, растерянно подумал Олег Иванович. Кто бы мог подумать, что у столь юного и провинциального создания столько цинизма? И он ответил не сразу, постаравшись взять себя в руки.
- Я сейчас один, - сказал он. - Статья о тебе пока не готова… Рита пребывает в раздумьях.
- Долго она думает, - хмыкнула Юленька, она же Стефания. - За такие-то бабки?.. Скажи этой старой суке, чтоб шевелилась!
- Лучше ее все равно никто не напишет, - сказал он, оправдываясь. - И только ее будут слушать. А мы потеряем еще больше времени, если станем искать других, которых не читают наши критики и шоумены…
- Ладно. Куда она денется. С другой стороны, незаменимых у нас нет, верно? У нас на конкурсе, ну когда мне "вице" отдали, хотя все были за меня… Я тебе не рассказывала, как это было?
Нет, - ответил он, поглядывая на часы и не зная, как ее остановить.
- Так эта мымра, Стелла ее зовут, ну которая "мисс" получила, так она точно знала, кому дать, а я вот ошиблась! Понимаешь? Мне потом все-все объяснили. Всю их кухню. Я думала, надо дать председателю жюри, хмырю этому. Старикашке уже за сорок, а туда же… А надо было спонсору, представляешь? Молодой, толстый, лысый и третий раз женатый. И на меня все время пялился. И мне там еще сказали: ты, мол, особо не переживай. Ничем ты не хуже Машки Распутиной, нашей землячки, пробивайся на телевидение, с твоей-то сексуальностью, только не давай там всем подряд. А то кто нужен, окажется последним… Так я о чем говорила-то, напомни? А, ну да, я вот сейчас только проснулась и чувствую, что очень чего-то хочу. Ну поняла: не чего-то, а кого-то. И потом дошло: хочу тебя. И прямо сейчас! Что молчишь?
- Это не телефонный разговор… - пробормотал Олег Иванович, явственно вспомнив ее сначала за ресторанным столиком, потом выходящей из кабинки мужского туалета.
- Да ладно тебе… Это ж сотовый, кто там, у тебя, услышит. Жены, что ли, боишься? Или секретарши? Сам-то небось не против, а? Думаешь, я не видела, как ты на меня старался не смотреть? Ну так что? Могу приехать прям сейчас. Только пропуск мне закажи. Секрету тку свою куда-нибудь отправь. Слышишь? А будешь долго думать, могу и передумать. И потом даже не проси.
- Позвони мне попозже… - приглушенным и дрогнувшим голосом сказал Олег Иванович, уже боясь, что она выполнит угрозу и больше не позвонит. - В конце дня, после семи, хорошо? Здесь никого не будет.
- Что-что? - спросила она. - Погромче, плиз…
- Позвоните мне в конце дня, - громко сказал Олег Иванович, в очередной раз обозвав ее про себя сучкой, поскольку она конечно же все хорошо слышала.
Юля отключила сотовый и откинулась на подушки, переведя взгляд с сидевшего напротив Савелия на стоявшего в отдалении здесь же, в спальне, широкоплечего молодого человека, одетого в деловой костюм и с прилизанными густыми волосами, стянутыми сзади в тугой хвостик, и чем-то похожего на американского киноактера Ди Каприо. Она была в прозрачной комбинации с просвечивающими сквозь нее ажурными черными трусиками.
- Ну что? - спросила она. - Здорово я его завела? Что вы на меня так смотрите?
- Нормально, по-моему… - кивнул Савелий. И вопросительно посмотрел на молодого человека, который не без усилия оторвал взгляд от заветного темного треугольника, просвечивающего в ее утреннем наряде.
- Необходимо, чтобы это было четко заснято, - сказал он. - Мы дадим вам портативную видеокамеру, которую нужно правильно установить…
- Ой, только не это! - жеманно сказала она, томно поднявшись с постели. - Никакой такой техники, предупреждаю сразу… я все равно в ней ничего не понимаю! И понимать не хочу.
Молодой человек пристально посмотрел на Савелия, и тот сразу же вскочил, засуетился, замахал руками…
- Как это не хочешь понимать? Как это не хочешь? Есть такое слово: надо.
- Сейчас уже я хочу только Олежку! - капризно заявила она. - И никаких съемок. Он так на меня тогда смотрел… Потом старался не смотреть… Не буду же я снимать, чем занимаюсь с любимым человеком, верно? - Она обратилась на этот раз к гостю. - Вас, кажется, Саша зовут, я не ошиблась?
- Вы не ошиблись, - подтвердил тот.
- Вам, наверно, все девушки уже говорили, что вы похожи на Ди Каприо, угадала? - Ее глаза лукаво округлились и повлажнели.
- Говорили… - сдержанно кивнул Саша: - И не только девушки.
- Ой, и взрослые тетки тоже? - Она прижала кулачок ко рту. - Извините, я пошутила. Вот скажите: если вас будут снимать на видео в постели с любимой девушкой, вам это очень понравится?
Он ничего не ответил и только снова внимательно посмотрел на Савелия. Тот, спохватившись, всплеснул руками:
- О чем ты говоришь?
- А у вас, Саша, есть любимая девушка? - проникновенно понизила голос Юленька. - Вы мне так и не ответили.
- Есть, - кивнул он.
- Одна или несколько? - не отставала она. - Наверно, отбоя от них нет, я правильно говорю?
Юля! - строго сказал Савелий, которого буквально бросило в пот. - Не забывайся! И не отвлекай нашего гостя от дела.
- Хорошо. Не буду, не буду отвлекать от дела… - многозначительно сказала она, не переставая улыбаться Саше.
- Я вам все объясню и покажу, - сказал Саша невозмутимо. - Это очень небольшой аппарат… Не больше коробка спичек.
Она ломалась еще с полчаса, потом три часа принимала ванну и прихорашивалась, час собиралась и, наконец, собралась, положив видеокамеру себе в сумочку. Саша и увязавшийся с ними Савелий, чтобы убить время до вечера, заехали в итальянский ресторан, где она потребовала жареной картошки, а удовлетворилась пиццей и цыпленком с грибами. Но времени было навалом, и они заехали в Дом кино, где Савелий около получаса обнимался и лобызался со всеми встречными и поперечными, как правило старше шестидесяти, прежде чем они добрались до тамошнего ресторана, где он снова обнимался и лобызался с другими, уже подвыпившими одуванчиками под семьдесят, которые шепотом его спрашивали, кем приходится ему эта девочка. А услыхав, что нет, не внучка, просили познакомить. Потом в фойе его отвели в сторону другие одуванчики: все, как один, толстенькие и лысенькие, и он, тяжко вздохнув, подписал некое коллективное письмо деятелей искусств в защиту честного предпринимателя, бизнесмена и общественного деятеля Льва Разумневича.
Наконец к семи часам они подвезли Юлю к зданию редакции "Российских ведомостей".
- Нужно сделать все так, чтобы было понятно, где именно это происходит, - пояснил Саша, сначала сам засняв на камеру вывеску газеты.
После чего он положил камеру ей в приоткрытую сумочку, так чтобы ее глазок был наружу, и включил запись.
- Сумку поставьте напротив вашего любовного ложа… - сказал он ей. - Например, напротив дивана в его кабинете. И больше ничего не трогайте. Выберите такую позу, чтобы обязательно было видно его лицо. Ваше лицо при этом не обязательно. Желательно показать его как извращенца. Вам все понятно?
Она по-детски вздохнула:
- Понятно… Мы с вами потом обо всем поговорим. Ну как, папочка, благословляешь?
И поцеловала Савелия в губы.
- Вы всегда сами ее подвозите к нужным людям? - спросил Саша, когда она исчезла за стеклянными дверями здания и выходившие оттуда мужчины еще некоторое время оглядывались, прежде чем отпустить дверь.
- Вам хорошо смеяться, - мрачно сказал Савелий. - Вы молодой, красивый… Похожи на киноартиста. И наверняка переспите с Юлей в самое ближайшее время. В постели она тот самый вечный двигатель, который отчаялись найти ученые всех времен и народов, но мне, в моем возрасте, нужна передышка, а не только одышка. И хоть иногда спать с законной супругой. Которую по-человечески жалко.
- Она хоть совершеннолетняя? - Саша кивнул на дверь, за которой только что скрылась Юля.
- Я давно уже задаюсь другими вопросами, - махнул рукой великий певец. - Вот кто бы мне помог от нее отвязаться?.. И забыть ее, чтобы уже никогда не вспоминать, ей-богу, я для этого человека готов на все! Только чтобы наконец избавиться от этой ведьмочки! И сделал бы все для вас и вашего босса, что только в моих силах!
- Вы и так все сделаете, что мы попросим, - усмехнулся Саша. - И вы это прекрасно знаете… Но можно сделать так, чтобы она навсегда отвязалась от вас.
- Что вы хотите этим сказать? - встревожился Савелий. - Нет-нет, если то, о чем я сейчас подумал… Только не это! Она же еще ребенок! Ей еще жить да жить!
- Хотите сказать, вы ее совратили еще малолетней? - поднял брови Саша. - И давно?
- Вы не так поняли, - поправил Савелий. - Она в душе - сущий ребенок. И не виновата в тех мерзостях, которые ей навязали взрослые дяди.
- А я вам еще ничего такого не сказал, - каменно произнес Саша. - Вы же сами только что пожелали, чтобы она вас больше не беспокоила, верно?
- Да нет… Опять вы не поняли. Я хочу ее забыть и больше не вспоминать… - простонал Савелий. - Чтобы сама мысль о ней внушала мне отвращение. Но это не значит лишать ее жизни. Наоборот, я буду страдать еще сильнее.
- А вы представьте себе, чем Олег там с ней сейчас занимается… - Саша посмотрел на часы. С вашей пассией. И вам не потребуется психоаналитик.
- Если бы… - снова вздохнул Савелий. - Боюсь, еще немного, и мне потребуется не психоаналитик, а психиатр.