Сидоровича не было довольно долго. Артем, никогда в таких заведениях не бывавший, разглядывал новенький банк, похожих на киноактеров охранников, деловых девочек за стойками, настоящие пальмы в кадках и дорогую мебель.
– Впервые слышу, что у нас бывают анонимные вклады, – сказал он Карееву.
– Это, так сказать, для своих. Это не афишируется, – ответил Кареев.
– Банк молодой, начинает поздновато, депозиты привлекать нужно, вот и сделали ставку на наш нал, – добавил Черенков. – Десять цифр и каракуля – для клиента очень даже удобно. Но если банк квакнется или изобразит, что квакнулся, – деньги пропали.
– Почему?
– А потому, что ликвидацией банка будут заниматься государственные структуры. Какой идиот пойдет к ним с заявлением – мол, я уложил сюда свой нал, неизвестно откуда взявшийся, в таком-то количестве? Такого идиота, наверно, не найдется…
Подошел Сидорович, но садиться не стал.
– У вас с той женщиной действительно неприятности, – сказал он. – Вклада больше нет. Я могу сказать, когда его выбрали, если вас это интересует.
Кареев и Артем уставились на Черенкова.
– Нам интереснее, кто его выбрал, – неожиданно сказал Черенков. – Не может быть…
– Если она положила деньги, то она их и забрала, – холодно возразил Сидорович. – Наши сотрудники проверяют подписи. Даже если кто-то знает цифры кода, то подделать на глазах у всех подпись ему было бы трудновато.
– Я понимаю, – Черенков уставился в пол. – И все же я хотел бы… я бы хотел убедиться…
Он ошарашен, подумал Артем, он ушам не поверил, это для него страшнее смерти Инессы. Она его обманывала! Но подозревал ли он это раньше? И для чего ему понадобилась фотография Омельяненко?
Если тут у них действительно все так строго, как рисует Сидорович, то деньги могла взять только Инесса. И немалые – из-за мелочи не стали бы звонить в банк, гонять Кареева, устраивать всю эту возню с анонимным вкладом. Но куда она их подевала? И взяла ли в тот день, когда ее тут видела Люся? А если нет – что за сценка разыгралась в дверях? Чего бывшая волчица не поделила с бывшим Маугли?
– Убедиться несложно. Я вызову сотрудницу, которая занимается анонимными вкладами, и она подтвердит…
Артем внимательно посмотрел на Сидоровича. Спокойный, уверенный в себе человек предпенсионного возраста, наверняка и внуки уже есть. На Черенкова явно смотрит свысока – в кабинет не пригласил, беседует в холле. Если и осторожничает – то осторожничает без паники и суеты, никто рядом не мельтешит в расстегнутом пиджаке, так, чтобы сверкала плечевая кобура. Вон присматривает за ним издали юноша в приличном костюмчике – ему этого и достаточно…
– Вызывайте, – хмуро сказал Черенков. – Я должен убедиться…
Сидорович обернулся и взглядом позвал юношу. Тот подошел.
– Найдите мне, пожалуйста, Игорь, Марину. Пусть подойдет на минутку.
Артем внимательно смотрел, как Сидорович ласково отдал приказ, как юноша едва заметно поклонился и отошел. Даже если что-то с этим вкладом было не так – мало шансов узнать правду. Допустим, Инесса пришла за деньгами не одна, а с Омельяненко. Скажет об этом Марина? Вряд ли – ей положено подтвердить, что банк выдал вклад не по фальшивой подписи, а по настоящей, и она это сделает. А куда делись деньги через пять секунд – уже не ее печаль…
Видел Артем также, что Черенков и Кареев чувствуют себя в банке как-то странно. Принеслись, как привыкли пижонить в своем офисе, – со стволами, налетели на пуленепрошибаемую вежливость… И визит складывается как-то нехорошо. Здесь не они главные, подумал Артем, и если для Кареева это не вопрос жизни и смерти, то Черенков страдает и мучается.
Артему приходилось встречаться с высокопоставленными чиновниками. Что Сидорович происходил не из таксеров – видно было за версту. Вышколенный функционер, еще с тех времен, когда функционерам вменялось в обязанность хоть чуточку следить за культурой и покровительствовать ей… Ну, ладно.
– Вы прекрасно выбрали место для банка, – обратился Артем к Сидоровичу. – Я человек в городе новый, и то – ехал по проспекту, вывеска сразу в глаза бросается. И здание солидное, не стекло и бетон.
– Да, здание историческое, – согласился Сидорович и с интересом посмотрел на Артема. – Здесь и до революции банк был.
– Тогда это более чем разумно, – и Артем сел на старого конька. – В Париже мне приходилось бывать в довольно солидных учреждениях – так там очень за такими вещами следят. Респектабельность должна быть с патиной времени, так они, кажется, говорят… Это внушает доверие.
– Мы тоже так считаем, – Сидорович как-то подался корпусом к Артему, всем видом показывая Карееву и Черенкову – вот кто для меня подходящий собеседник, с несуразными просьбами не обращается, в паузе тупо не молчит…
– Когда нас после фестиваля повезли к министру культуры, меня поразила мебель в зале – очень скромные стулья вдоль стен. Потом оказалось, что эти стулья стоят там около восьмидесяти лет… – задумчиво плел Артем. – Очевидно, модная роскошь все-таки внушает меньше доверия…
– Но министерство и банк – не одно и то же, – возразил Сидорович. – Тут другой стиль, другая, я сказал бы, атмосфера…
Функционер, подумал Артем, умеющий говорить обтекаемо функционер.
Функционер с чувством дистанции. Только темы светских бесед изменились.
– Это так, – сказал он, – и все же солидность требует жертв. Наши дизайнеры деньги-то берут, а эффекта солидности не дают. Вот что обидно.
Все это – и стулья французского министра, и эффект солидности, – Артем сочинял на ходу, внимательно следя за Сидоровичем.
– Я своих сориентировал именно на такой стиль, деловой и без излишеств, – ответил Сидорович. – Вот посмотрите – тут стойки, каждое рабочее место компактно, колонны вписались…
– Цвет, – возразил Артем. – Не работает цвет. Функциональность в стерильном виде устарела.
Сидорович посмотрел на него с тревогой. Что касается работы цвета – тут функционеры бессильны, с удовлетворением подумал Артем. И загнул еще что-то этакое насчет пропорций. Черенков и Кареев смотрели на него неодобрительно.
Подошла молодая полноватая женщина в сопровождении юноши-охранника. Она несла черную полупрозрачную папку.
– Садитесь, Марина Анатольевна, – и Сидорович усадил ее между собой и Артемом. Этим он как бы подчеркнул, что охотнее будет беседовать о вкладе с ним, интеллигентным человеком, чем с Черенковым и Кареевым.
Артем еще раз подивился тому, как много значат для этих самых функционеров уверенный, хорошо поставленный голос и диковинная информация.
– Добрый день, Марина Анатольевна, – Артем встал, поклонился, и даже более того – поцеловал даме ручку. Черенков с Кареевым даже не приподнялись – поздоровались сидя, и Артем с большим неудовольствием на них покосился – учить вас еще и учить…
– Марина Анатольевна, что вы можете сказать этим господам о вкладе, по поводу которого мы только что говорили? – Сидорович явно давал понять – женщина скажет то, что ей велено.
– Вклада больше нет. Счет закрыт двадцать восьмого марта, – подтвердила Марина Анатольевна. – Я сама оформляла документы.
Тут Артем увидел, что Черенков собирается что-то сказать.
– Позвольте, Александр Петрович! – выпалил он. И, получив таким образом хотя бы недолгое молчание удивленного Черенкова, продолжал: – Марина Анатольевна, со вкладом произошло небольшое недоразумение… Будем очень благодарны, если поможете разобраться.
Он говорил это, а рука уже шарила в кармане, между листами дневничка.
– Вот снимок, – Артем выложил на стол стопочку фотографий, стремительно разложил их веером и выбрал ту, где физиономия Маугли была довольно крупной. – Деньги получил вот этот молодой человек, не так ли?
Цель у Артема была простая – услышать отрицательный ответ, но убедиться, что Маугли был с Инессой в момент получения денег по вкладу.
– Но ведь вы сказали, что деньги получила женщина! – воскликнул Сидорович.
– Простите, я этого не говорил, – голос Артема стал строг. – Так считает Александр Петрович. У меня другая информация.
Сидорович переводил глаза с Черенкова на Артема, с Артема на Черенкова.
Он не мог понять, кто же тут основной – солидный мужчина с седой гривой, в дорогом костюме и с плечевой кобурой подмышкой, или же по виду безоружный, скромно одетый пожилой человек, без проблем заставивший того замолчать.
Выходило так, что основной – Артем.
Черенков подался вперед. Кареев сидел прямо, будто аршин проглотил, но не отрывал глаз от снимка.
– Это старый снимок? – спросила Марина Анатольевна.
– Новым мы пока не располагаем, – сухо пояснил Артем.
Марина Анатольевна посмотрела на Сидоровича, как бы прося указаний.
Сидорович не догадался сказать ей, что вклад непременно вынула женщина, понял Артем. И он не может сделать этого сейчас – получится так, будто он подсказывает своей сотруднице вранье. К тому же, его удалось сбить с толку – он смотрит на Артема и не понимает – что это за птица? Человек явно не одного с Черенковым и Кареевым круга… Но кто же?
Самое время признаться, что должность – клоун в цирке, подумал Артем.
Только вот клоунады пошли больно опасные.
– Это было довольно давно, – все-таки вмешался Сидорович, – и нельзя требовать, чтобы Марина Анатольевна помнила всех посетителей. К тому же, вот документы. Ваши десять знаков и подпись.
Он взял у сотрудницы папку и вынул бланк.
– Это ее подпись, – изучив, сказал Черенков. – Не понимаю…
Но Марина Анатольевна перевела взгляд с портрета Маугли на Артема. Артем еле заметно кивнул ей.
Ему стоило большого труда сохранить безразличную физиономию. Неужели женщина намекала, что деньги взял и расписался Маугли? Быть такого не могло! Впрочем…
– Вот видите, – Сидорович обращался уже не к Черенкову, а к Артему. – Ваша информация оказалась неточной. Деньги сдавала женщина, заполняла бланк и расписалась женщина, она же получила деньги и опять-таки расписалась. К нам претензий быть не может.
На столе рядом лежали визитка Черенкова, "образец подписи" Инессы, который он достал из кейса, фотографии, банковские документы. Артем взял бланки и сличил их. Росчерк был художественный, вылизанный, отрепетированный. Прямо произведение дизайна, а не росчерк.
– Так-то так… Ну, что ж, настаивать не буду. Тут наш прокол. Простите, Марина Анатольевна, что напрасно побеспокоили, впрочем, огромное вам спасибо.
Он встал. Встал и Сидорович. Пришлось подняться Черенкову с Кареевым.
Одна Марина Анатольевна осталась сидеть в глубоком кресле.
– Ах ты господи… – сказал вдруг Артем. – Хоть на прощание-то…
Он достал свои французские визитки с цветной фотографией, две штуки, и на обеих написал телефонный номер.
Одну отдал Сидоровичу, другую – с поклоном Марине Анатольевне.
– Я в городе проездом, – заметил небрежно, – но если в ближайшие дни возникнет желание побеседовать об интерьере, охотно поделюсь каталогами и проспектами. У меня этого добра хватает.
Он улыбнулся Сидоровичу, коротко поклонился и первым пошел к выходу. За ним молча последовали строгие юноши.
На улице Артем подождал Черенкова и Кареева.
Черенков был в подавленном состоянии.
– Это вы все напрасно, – буркнул он Артему. – Никто вас не просил…
– В машину, – приказал Артем. – Вася, денег при себе много? Долларов?
– Сотня будет.
– Конверт чистый есть?
– Найдется.
– Александр Петрович, при вас много денег?
Черенков хмуро посмотрел на него.
Кареев открыл "вольво".
– Скорее, – сказал Артем и первым забрался в машину. – Любую секунду заверещать может.
И кивнул на мобильник.
– Что ж не сказал, что звонка ждешь? – удивился Кареев. – Мы бы его с собой взяли.
– Откуда ж я знал? – в свою очередь удивился Артем. – И брать его с собой было незачем. Отползем-ка за угол…
Он уставился на мобильник, хотя понимал – звонок может последовать и в час ночи, звонка может вовсе не быть…
Черенков сидел хмурый.
– Много пропало? – спросил его Артем.
– Хрен с ними, с деньгами… – пробормотал Черенков. – Разве я ей не давал? Ведь давал! Сколько хотела!
Он повернулся к Артему.
– Слушай… ты ведь хитрый черт!.. Зачем ей понадобились эти деньги? Ведь это – деньги! На них дом купить можно! Настоящий!
– Они не ей понадобились, – объяснил Артем. – Она просто разболтала об этих деньгах. Их слишком легко было получить, понимаешь? И у тебя где-то доллары были, да? В кейсе? Достань пару сотен.
– Ничего себе легко… – прокомментировал Кареев.
– Домашний телефон Инессы и год рождения мог вообще знать кто угодно. А подпись подделать умел только один человек, и дело было даже забавнее…
Если вдуматься, это Инесса подделала подпись…
Тут уж даже у Кареева непроизвольно раскрылся рот.
– Ну, это ты того! – воскликнул невозмутимый Кареев.
– Ты подпись Инессы видел? – спросил его Артем. – Совершенно фантастический росчерк. Можно сказать, высокохудожественный.
Кареев с подозрением взглянул на него – про интерьер он сегодня уже проповедовал, сейчас начнет про графологию…
– Александр Петрович! Доллары-то доставай, понадобятся, – напомнил Артем застывшему Черенкову. – Так вот, что меня удивило – росчерк был без первой буквы имени. "Омель" – и выкрутасы с петлями. Его кто-то придумал, этот росчерк, и репетировал, чтобы получалось непринужденно. Все еще не понял?
– Понял, кажется… – Кареев покосился на шефа. – Ты хочешь сказать, что у нее и у этого Омельяненко…
– Инесса переняла росчерк у своего бывшего мужа Омельяненко, который хорошо рисовал и придумал эту красивую загогулину. Александр Петрович, очнись!
– Не верю, – сказал Черенков. – Похоже на правду, но не верю. Выходит, она с ним встречалась и рассказала ему про вклад?
– Выходит, что так, – подтвердил Артем. – И не рассказала, а похвасталась. Почему-то у вас, у бизнесменов, принято хвастаться.
Губы Кареева чуть дрогнули. Несомненно, это была улыбка.
– Это была не случайная встреча, – продолжал Артем, – и господин Черенков подозревал, что тут не обошлось без Омельяненко. Только господин Черенков не думал, что Инесса забрала все деньги. Он полагал, что в худшем случае она решится пощипывать вклад понемножку… Александр Петрович, вклад был ловушкой?
В машине воцарилось долгое молчание.
– Нет… – сказал наконец Черенков. – У меня другого выхода не было. Я не мог держать эти деньги дома. И не хотел их держать в конторе. Это же смешно…
– Конечно, смешно, – согласился Артем. – Я как профессионал тоже так считаю. Вся история на редкость смешна… Сейчас мы должны убедиться, что деньги попали к Омельяненко и от него – в фирму "Астрал". То, что я рассказал насчет росчерка, – гипотеза. Вам нужны факты. Не занимай мобильник, Вася. Мне вот тоже позвонить нужно, а ничего – держусь.
– Вон там, напротив, автоматы, – подсказал Черенков. – Мы без вас не уедем.
Артем прикинул, что дойти до киоска, взять жетон и позвонить в цирк – минуты три, не больше. Возможно, три минуты мобильник еще помолчит.
Он взялся за ручку дверцы.
– Сиди, – сказал Кареев. – Вот мобильник. Уложись в полминуты.
Артем набрал номер цирковой проходной. Юра и Света не появлялись. Дело попахивало безумием. Нормальный человек не станет пропадать три часа на базаре. А других забот у них в городе вроде нет. Тем более – репетиционное время. Этим-то они дорожат, или как?
Срочно нужно было попать в цирк и расспросить всех про Катю.
Артем положил трубку мобильника и задумался. Он уж совсем было собрался просить Кареева двигаться к цирку, но тут мобильник тихо заверещал.
– Алло! Да, Артем Юрьевич! Я очень рад, Марина Анатольевна, – сказал он незримой собеседнице. – Я ждал вашего звонка. Вы и представить не можете, как я вам благодарен! Куда бы мы могли подъехать, чтобы… Да… Вот и ладушки! Вы что предпочитаете – розы или гвоздики?
Положив трубку, он строго взглянул на Кареева.
– В цветочный магазин – это раз. И к центральному универмагу. В отдел готовой одежды.
Подумал и добавил:
– Возможно, в двести долларов мы и уложимся…
* * *
В универмаге была весенняя распродажа. И он показался Артему еще страшнее рынка. На рынке хоть не вопила радиотрансляция.
Сперва он хотел было пойти на встречу с Мариной Анатольевной один. Ну, с Черенковым, которому тоже интересно было бы послушать и посмотреть, на что пойдут его двести долларов. Но и Кареев увязался следом.
И вот они стояли, трое взрослых мужчин, возле кошмарного манекена в китайской пуховой куртке, и уныло смотрели, как суетятся женщины. Цены на эти чудовища были снижены вполовину, но Артем бы не взял такое и бесплатно, разве что для Светы – нужно же ей в чем-то зимой выгуливать прыгучих и игривых псов…
Торговый зал был как буква "Г". Длинный прямоугольник завершался коротким как бы отсеком, и там уж висели действительно хорошие вещи. Скорее всего, как раз туда и собралась Марина Анатольевна. Но Артему было любопытно – не приведет ли она кого за собой. Вот он и пристроился за манекеном.
Не привела.
Когда женщина прошла вдоль прилавка и обернулась в поисках Артема, он вальяжно направился к ней. И, стоя у стенда с дорогими блестящими платками, узнал – да, действительно, деньги получил длинноволосый молодой человек с хвостиком. Он приходил дважды. Такие личности в банк заглядывают редко, вот Марина Анатольевна и обратила на него внимание.
Тогда возле ее стойки была небольшая очередь. Длинноволосый с женщиной встал в очередь, они над чем-то громко смеялись, потом притихли, стали шепотом ссориться, а кончилось тем, что она решительно пошла прочь. Он поспешил за ней, и в дверях их оказалось уже трое – он, женщина и еще какой-то высокий, тоже пытавшийся ее задержать. Как он оказался в операционном зале банка, Марина Анатольевна уже не могла сказать – видно, ничем не выделялся, вот и не бросился в глаза сразу.
Все время беседы Артем вертел в руках конвертик с долларами. Он прекрасно понимал – женщина рискует. Банк опростоволосился – выдал деньги не тому клиенту. И информация об этом ляпсусе банку ни к чему, раз уж он привлекает вкладчиков именно анонимностью вклада.
По ту сторону стенда стояли Черенков с Кареевым. Даже если они и не все расслышали, то главное должны были понять.
Марина Анатольевна четко дала понять – все это она рассказывает Артему, как говорится, "не для печати". И он тоже дал понять – да-да, конечно.
Конверт сам собой переполз из рук в руки. На том и расстались.
Марина Анатольевна ушла первой. Трое мужчин собрались у манекена.
– Ну вот, – первым заговорил Артем. – В сущности, все уже ясно. Маленькая фирма "Астрал" влезла в большие долги. Им нужны были деньги любой ценой.
Омельяненко достаточно случайно узнал про анонимный вклад. Когда он понял, что может получить его и без Инессы, он так и сделал. Но Инесса, очевидно, узнала или догадалась об этом. Возместить вам эти деньги фирма не могла. Основания бояться вас, очевидно, у нее были. Единственным человеком, кто мог выдать Омельяненко, была Инесса…