Артем заскочил на проходную сказать, чтобы отворили цирковые ворота, побежал во двор, сел в машину и сразу же металлические створки разъехались. С "фордиком" все было в порядке. Артем выехал в переулок, потом на улицу и взял курс на аэропорт.
Он сообразил, что мог бы еще раз позвонить Карееву, когда уже вырулил на шоссе. Со времени того звонка прошло добрых полчаса. Что-то творилось сегодня в аэропорту, но вот что?
Артем постарался сосредоточиться.
Он вывел Катю из-под огня, он нашел повод для убийства. Немалый анонимный вклад – это по нашим временам вполне солидный повод. Казалось бы, приезжай, милиция, и вяжи убийцу. Но кто же на самом деле убийца?
Заговор против Кати осуществили следующие подлецы: некто Андрей, он же Длинный, некто Михаил Чадович, он же – Сергей Борисович Натансон, некто Вадим – уж не он ли катается на желтеньком "фольксваген-гольфе"? – и Алексей Омельяненко, он же – Маугли. К соучастию мерзавцы привлекли женщину, назвавшуюся Надеждой. Очевидно, это была Надежда Угрюмова.
Скорее всего… И именно к соучастию – достаточно было видеть ее перепуганное лицо в черенковской конторе, чтобы понять – не она всю эту комедию затеяла.
Естественно, когда этот маленький, но вредный коллектив прижмут, начнется переваливание вины друг на дружку. И кто-то окажется крайним.
Артем понимал – проверить алиби всей компании может только милиция.
Допустим, у всех оно найдется. Значит, была какая-то наемная рабочая сила? Это уже сложнее.
И такая милая деталь – допустим, убивала наемная рабочая сила. Стало быть, с нее и основной спрос. Но это – спрос органов правопорядка. А деньги по анонимному вкладу – это уже спрос Черенкова.
Для фирмы "Астрал" удобнее всего было бы разложить всю эту историю как бы на два отдельных сюжета, подумал Артем. Про деньги никто знать не знает, ведать не ведает, что у шофера роман с бывшей женой – так это его личное дело. А насчет убийства – тоже общее изумление. Прижать фирму теперь сможет уже только милиция – найдя отпечатки пальцев и тому подобные научные улики.
До сих пор козой отпущения была Катя. Но теперь вся тяжесть рухнет на другого человека, и это будет Маугли.
Мог ли Маугли убить Инессу?
Артем понимал, что может судить, и то субъективно, о том тонком и гибком мальчике, которому показывал этюды. Возможно, того симпатичного мальчика в природе больше нет, как нет гордой девочки Кати. Возможно, и его что-то сломало.
Маугли был фанатом йоги, рисования и восточной философии. Несколько месяцев он был фанатом пантомимы. За это и понравился Артему. Вряд ли он был пылко влюблен в Инессу до появления Кати. Вряд ли он страстно влюбился в Катю, когда она обратила на него внимание. У него не то было на уме…
Вдали показался огромный стенд-указатель. Теперь следовало повернуть направо, выпутаться из асфальтовой восьмерки и взять курс на светлый прямоугольник вдали. Это и был новый городской аэропорт.
Одиннадцать лет назад Артем прилетел и приземлился еще на старом. Это было эффектное высокое здание с колоннами у входа, архитектурная роскошь сталинских времен. Аэропорт был улучшенной и дополненной копией старого городского вокзала. Теперь этот псевдохрам остался как бы не у дел, он торчал в трех сотнях метров от нового аэропорта, стандартного чудища из стекла и бетона. И, заброшенный, безнадежно устаревший, он был чем-то лучше, милее, во всяком случае, красивее.
По пандусу Артем подъехал к ряду стеклянных дверей – и сразу съехал обратно в темноту. Нужно было поставить машину, он отвык от машины и связанных с ней неудобств… И потом – нужно было с размалеванной физиономией войти в зал, пройти его насквозь, отыскать Кареева, отыскать Катю.
Артем проехал вдоль площадки для парковки, стараясь разглядеть во мраке кареевскую "вольво". Номера он не помнил… Но ведь помнил же номер мобильника!
Артем поставил "фордик" на первом попавшемся свободном пятачке, уже автоматически сунул нунчаки за ремень и заспешил к выходу из аэропорта.
Он знал, что там наверняка есть телефоны-автоматы, в том числе и для междугородней связи. Выход на мобильники был через "восьмерку" – выходит, Кареева, который в двух шагах, придется искать по межгороду?
Артем подумал, что дело кончится репризой "Мобильник", причем шастать по манежу нужно, естественно, не с настоящим дорогостоящим мобильником, а с дореволюционным чугунным утюгом. И орать "Але-е?" в его деревянную ручку.
Он подошел к кассе, где продавали телефонные жетоны.
Раскрашенная физиономия вызвала у кассирши ступор.
– Пять жетонов, моя радость, – сказал Артем. – Ну, клоун я, клоун, профессия моя такая…
Пока он шел к кабинке, из дверей с вертушкой выпустили стайку прилетевших пассажиров. Они как по команде остановились и тоже уставились на Артема.
Самое время пригласить гостей города в цирк на новую программу, мрачно подумал Артем. Пока его носило по заграницам, с публикой сделалось что-то странное – даже в первую неделю работы программы в зале были пустые места. А через месяц? Впрочем, сейчас в голове не место винегрету. Сейчас в голове должны быть пропавшая Катька и Кареев… и Маугли… и нунчаки…
– Вася? – спросил Артем, хотя больше взять трубку было некому. – Я прибыл. Ну, как?
– Катерины твоей нигде нет, и собаки тоже нет, – ответил Кареев, – зато есть Натансон. Сидит в ресторане и ужинает.
– А ты где же?
– А я с краешку сижу, кофе пью. Поднимайся.
– Не могу. Я в гриме.
– Пойди в сортир и умойся, – велел наивный Кареев.
– Эту дрянь водой не смоешь. Вазелин нужен.
– Дойди до аптеки и купи вазелин, – в голосе Кареева было некоторое удивление. Как это, мол, взрослый человек не может додуматься до аэропортовской аптеки и вазелина? Но Артему действительно такой простой выход не пришел в голову.
– Слушай, Вась, а не принес бы ты мне этого вазелину? – взмолился Артем.
– Я в междугородней кабинке торчу, на меня люди таращатся. Я же всю публику в аэропорту соберу…
– Ладно.
Кареев положил трубку.
Через десять минут он уже шел вдоль кабинок, разыскивая Артема.
Артем высунулся ему навстречу.
Кареев увидел совершенно незнакомое и фантастически нелепое лицо. Рыжие мохнатые брови Артем уже успел отлепить, но белый подбородок и по нему – изогнутым огурцом пурпуровый рот, кривые морщины на лбу и подведенные зеленым глаза произвели на Кареева впечатление.
Он остановился, вытянул шею, прищурился и отчаянно замотал головой.
– Мне за это деньги платят, – сказал в свое оправдание Артем. – И за границу возят.
– Ясно. Вазелина, представь, не было, – сообщил Кареев. – Я просто жирный крем взял. Попробуй им оттереть. И мыло…
Кареев с сомнением посмотрел на брикетик, который протягивал Артему, и добавил:
– На всякий случай…
– Катька не попалась?
– Если она меня засекла, то сидит в женском сортире, – уверенно сказал Кареев. – Больше ей деваться некуда. Я все обошел.
– Аргошки тоже нет? – безнадежно спросил Артем.
– Нет… Пошли, умойся.
– Умойся-то умойся, а вытираться чем? – пробурчал Артем и забрал мыло с кремом. – Вась, доведи дело до конца – принеси салфеточек из ресторана, а? Я в сортире буду.
Кареев несколько раз кивнул, опять покрутил носом и пошел прочь – к одной из трех лестниц в зале аэропорта. Очевидно, он все-таки был потрясен появлением в общественном месте живого клоуна.
Лестница, по которой поднялся Кареев, была широкая, с дорожкой посередине, и приводила именно на второй этаж, к большим ресторанным дверям и галерее, тянувшейся вокруг зала. А вот витые лестницы, имея площадки на втором этаже, уводили куда-то еще выше – очевидно, были тут и третий этаж, и четвертый, но только для служебного пользования. Они же спускались в цокольный этаж – к туалетам и камерам хранения. Вниз вели еще две нормальные, не витые лестницы в том конце зала, где кассы.
Артем вдоль стеночки двинулся к тем нормальным лестницам, глядя как бы на стенку с расписанием и стараясь не привлекать к своей физиономии особого внимания. И тут он услышал лай. Естественно, резко обернулся.
От витой лестницы к нему мчался Арго с волочащимся поводком.
Артем опустился на корточки и обнял пса. Арго от радости вертелся, топтался, изворачивался и норовил облизать загримированное лицо.
– Да ну тебя с твоими поцелуями, – сказал ему Артем. – Откуда ты взялся?
Арго, где Катя? Катя где?
Свету и Юру Аргошка знал поименно, команду "где" – тоже. Вряд ли в собачьей голове имя "Катя" уже связалось с конкретным человеком, скорее всего, он и не слыхивал такого имени, но "где" – это уже приказ начать поиск. Арго внимательно посмотрел в глаза Артему.
– Где Катя? Ищи Катю! Ищи, Аргошенька, ищи! Ищи, миленький, – попросил Артем.
"Ищи" – это тоже было из Аргошкиного словаря. Искать полагалось что-то спрятанное. Может, пес поймет, что, раз сопровождавшее его лицо, Екатерина Арсеньева, спряталась, то ее нужно искать и найти? Тем более – Катя явно выпустила пса, чтобы привлечь внимание Артема.
Пес бежал от витой лестницы. Впечатление было такое, что он и спустился по этой самой лестнице.
Артем поймал поводок, распрямился и направил Арго к ступенькам.
– Ищи, Аргошенька. Где Катя? Там Катя?
Вопросительные интонации пес, очевидно, понимал. Когда к нему вот так обращались, он пытался, как умел, ответить. Вот и сейчас Арго резво направился к лестнице и поставил лапы на первую ступеньку.
– Где Катя? Там Катя? – настойчиво спрашивал Артем.
Арго гавкнул и направился вверх.
– А вот лаять не надо, – сделал ему выговор Артем. – Выставят нас из аэропорта – тем твой лай и кончится.
Они стремительно миновали второй этаж. Арго потянул на третий. На третьем Артем сперва не увидел Катю. А потом догадался посмотреть вверх.
С лестницы на крышу аэропорта вел задраенный люк. Под этим самым люком, на лестнице-стремянке, сидела Катя. Увидев клоунскую рожу, она чуть не свалилась с лестницы.
– Добрый вечер, почтеннейшая публика! – приветствовал ее Артем. – А как я еще могу выглядеть сразу после представления?
– Артем, прости, ради Бога! – воскликнула Катя. – Я все понимаю, только прости… И я впервые вижу такую умную собаку! Если бы не Арго… Артем, если бы не Арго!..
– Ты не человек, ты коза какая-то, – проворчал Артем, переведя дух. – Я уж Бог знает что подумал. Куда тебя, козу, понесло?
– Артем, я все поняла, – неожиданно спокойно и серьезно сказала Катя. – Я знаю, чья это работа. Артем, я страшная дура, я сама во всем виновата…
И я теперь все знаю.
* * *
Случилось то, что Артем смутно предполагал, не не хотел верить, что такие нелепости вообще возможны.
Катя пришла в цирк, вызвала на проходную Свету и отдала ей Артемово послание.
– Вот и ладушки, – обрадовалась Света. – Вот и погуляете с Аргошкой! А то он, бедненький, целыми днями взаперти!
– Не укусит? – спросила Катя.
– Да он же свой в доску!
Света отвела ее в гримерку Артема и представила псу. Потом объяснила, как выводить его во двор, и побежала в бытовку – к кастрюлям с собачьим варевом.
Артем прислал Катю очень вовремя – Юра со Светой собирались на рынок за дешевыми костями и прочими собачьими деликатесами. Катя снимала с них хотя бы заботу об Аргошкиной прогулке.
Усевшись за гримировочный стол и поглаживая лежащую на коленях голову ласкового пса, Катя старательно стала думать о том, о чем приказал Артем.
Сейчас она получила передышку. Надолго ли – непонятно. И еще непонятно другое – с какой стати вообще Артем ввязался во всю эту историю. Сперва он возник в виде воспоминания – кто-то похожий покупал сигареты… И теперь Катя все яснее понимала, что это был он сам. Потом он прочитал ей нотацию посреди улицы – и, как оказалось, был прав. Потом он же непонятно почему оказался на рельсах…
Катя и не понимала, почему вдруг рассказала Артему о своих диковиных работодателях, и чувствовала, что поступила верно. Возможно, ей не следовало тогда убегать от него. Но она испугалась. Чего испугалась – теперь уже было не объяснить. Испугалась, что Артем повезет ее к Черенкову, а Черенков не поверит? Испугалась, что в итоге окажется в милиции, наедине со следователем, который заранее настроен не верить ни одному ее слову?
Это как бы лежало на поверхности. Катя испугалась еще и того, что могла на самом деле оказаться виновной в смерти Инессы. Если бы она не попалась под руку этим людям… Или нет – если бы не ее давняя ненависть к удачливой волчице, ненависть и дурацкая клятва непременно однажды убить Инессу… Как будто какая-то злая сила узнала об этом нелепом желании, обрадовалась и завязала диковинную интригу, на одном конце которой – потертый кошелек Маркиза, а на другом – увязанный в колготки камень… вот уж точно, что дамское орудие…
Удрав от Артема, Катя побоялась идти домой, позвонила Стасику, наплела какой-то ерунды про Павлика и переночевала в трех шагах от собственной квартиры.
Утром она окончательно поняла, что еще несколько часов – и найдут того шофера, который вез ее к месту убийства. Описать Катину внешность нетрудно… Будут расспрашивать знакомых Инессы – не встречалась ли им особа с такой интересной внешностью. И по меньшей мере три приятельницы вспомнят, что особа мельтешила на заднем плане, подглядывала, подслушивала и даже размахивала фотоаппаратом.
Знакомая с ходом следствия по кино, Катя вообразила, что все эти допросы и произойдут, как в кино, минут примерно за двадцать. У нее было всего несколько часов, чтобы еще раз увидеть сына. До поезда она успевала накупить подарков.
Катя твердо решила покаяться свекрови, отдать ей все наличные деньги, оговорить всякие мелочи, чтобы ребенок там и остался, пока будет раскручиваться дело. Доверить сына Павлику она попросту боялась.
Когда Стасик, угощая завтраком, спросил – держать ли для нее место на базаре, щит с пачками и сумку с товаром, она ответила – да, конечно, вот только съездит сегодня к сыну утренним поездом. Стасик расспросил про сына, она расссказала. И вздохнула – пока до нее доберутся, она еще хоть что-то подзаработает для малыша.
Но опять вмешался Артем. Как он догадался, что Катя едет к сыну, было совершенно непонятно. Он вытащил Катю из поезда и приказал думать. Как будто она этого не делала!
Итак, кто из старых знакомых знал про ее базарную карьеру?..
Артему повезло больше, чем Кате. Когда он вспоминал буйную команду Маркиза, перед ним лежали фотографии. Он видел лица. Он видел сосредоточенного Маугли, живую и подвижную физиономию Женьки Гридмана, простенькое круглое личико Светы, тонкий профиль Инессы, острые глаза Нади, как бы выглядывающей из-за воображаемого угла…
Катя могла только вызывать лица в памяти. И это у нее плохо получалось.
Прошло больше одиннадцати лет, это во-первых. Во-вторых – она видела в последний раз Маркиза и мимов рассвирепевшими, злыми, она запомнила их всех отвратительными. Даже когда Женька Гридман полтора месяца спустя отыскал ее, смотреть на него было неприятно, хотя и он, и Маугли, естественно, не вопили и галдели, как взбудораженные девчонки.
Маугли был вычеркнут из жизни раз и навсегда. Встретив его на улице, Катя прямо посреди квартала перешла на другую сторону. Маугли поверил всему, что ему наговорили. Мог ли он знать, где искать Катю? Нет, не мог. Но если случайно видел ее со щитом – тогда, конечно… В то время он не курил. Но мог же за одиннадцать лет и закурить! Подошел на базаре к продавщице, узнал ее… и дальше?
Инесса не могла знать. Она и на рынке-то в последние годы, скорее всего, не бывала. Но если, скажем, Маугли или кто-то другой случайно видели Катю в жуткой клетчатой куртке, то это могло стать известно Инессе.
Мучаясь, Катя разбирала варианты. И кляла себя за глупость – та же Светка, тот же Гридман не поверили в ее вину, почему же она и их так резко вычеркнула из телефонной книжечки? Ведь как раз наоборот – ей следовало бы знать, кто куда подевался после ухода Маркиза из Театра пантомимы.
Арго сперва принял незнакомку очень приветливо, потом деликатно не мешал ей думать. Но в конце концов ему уж очень захотелось погулять.
Хитрый пес отыскал свой поводок и в зубах притащил его Кате.
Артем нарочно клал поводок так, чтобы Арго мог свободно им распоряжаться.
Его забавляла собачья инициатива. Катя тоже улыбнулась. Она машинально повесила через плечо сумочку, потому что без нее как-то странно и неприлично, пристегнула псу ошейник и, как ее научила Света, вывела Арго на прогулку.
Тут-то и случилось непредвиденное – когда открывали ворота для директорской "ауди", Арго выскочил в переулок. Катя выбежала следом – но, поймав петлю поводка, увидела, как смыкаются створки ворот.
Через проходную ее обратно в цирк не пустили бы. А Юра и Света отбыли на базар.
До их возвращения Катя пошла с Арго в соседний парк. Все было плохо, и эта досадная мелочь оказалась последней каплей. Катя вдруг успокоилась.
Что, в самом деле, за ерунда! Взрослая женщина, жена и мать, бьется в истерике, мечется, причитает… Артем прав – она знает, кто ее подставил.
Катя взяла в сумке блокнот, ручку и записала в столбик все имена. Кто-то из этих очаровательных девочек и обаятельных мальчиков очень уж крепко ее невзлюбил. А ведь как все ее хорошо тогда приняли! Даже Инесса – пока не заподозрила опасность. У Милки она дома прямо живмя жила. А Надя отдала ей свое черное трико в обмен на свитер. Странно – как вышло, что они с Надей не подружились? Из-за Инессы? Очевидно, когда стало ясно – Маугли предпочел Катю, девчонки дружно оказались на стороне Инессы, и Надя – вместе с ними…
Надя…
Это лицо и вовсе затерялось в глубинах памяти, провалилось – и все тут. А было ли вообще лицо? Рост был – такой же, как у Кати. Возраст… Кажется, она была младше Кати… и Инессы… впрочем, сколько же лет было Инессе?
Вдруг Катя вспомнила кое-что странное. То, как отвечала Надя Маркизу, Маугли, Гридману, даже Длинному, будь он неладен! Она говорила невпопад, но это было еще не самое ужасное. От неловкости она смеялась… Это было какое-то визгливое хихиканье, и оно совершенно не вязалось со стройной девчонкой… Надя дружила только с девочками. И как-то так получилось, что она несколько раз увязывалась за Катей, но Катя ждала Маугли… да, она довольно решительно избавлялась от Нади…
Потом, уже работая в тресте, Катя несколько лет видела за столом напротив нечто похожее, только девицу звали Мариной. Полное неумение разговаривать с мужчинами и потребность исключительно в женском обществе. Марина отчаянно ревновала подруг, доходило до дурацких сцен, бурных ссор и сложносочиненных примирений.
– Дитя малое, – сказала про Марину Тоня Барсукова, самая старшая. – Ей только по паспорту двадцать четыре, на самом-то деле ей двенадцать…
Очевидно, и у Нади возникли разногласия между паспортным и реальным возрастом.
Но это не имеет никакого отношения к делу.
Хотя…
Только ребенок, оскорбленный в лучших чувствах ребенок мог поднять такой крик, как Надя по поводу маркизова кошелька. Тут Катя вспомнила наконец-то вопящую Надьку!..