- Мам, ты извини, я одна схожу. Я помню, где прабабушка похоронена.
- Смотрю, ты так и не переодела кольцо на левую руку…
Марина покачала головой:
- И не переодену. Я всегда его женой буду.
- Не зарекайся, Марина! Ты молоденькая, встретишь! Вокруг, наверняка, молодых ребят хватает…
Степанова вспомнила лица мотострелков в горах и кивнула:
- Хватает! Только я теперь другая…
Отец прервал тягостный разговор, скомандовав:
- Ну-ка, хватит о грустном! Гостью надо за стол сажать, а не баснями кормить!
На столе появилась бутылка красного вина и Марина впервые выпила в присутствии родителей. Заметила их наблюдающие взгляды. Вино подействовало на нее слабо, лишь раскраснелись щеки, а глаза смотрели трезво.
У четы Собиновых за время ее отсутствия появился прехорошенький мальчишка. Сам Петр Леонидович здорово изменился. Он помолодел внешне, похудел и выглядел очень хорошо. Марина застала его возле дома, качающего коляску и что-то напевающего. Он тихонько поздоровался с женщиной и приложив палец к губам, улыбаясь сказал:
- Спит, разбойник! Весь в меня, буйный! Настя пеленки стирает, а я вот во время обеда с ним гуляю.
- Как назвали?
- Сашкой!
Степанова побледнела и с трудом проглотила комок в горле. Подполковник сделал вид, что ничего не заметил, наклонился поближе. Огляделся по сторонам украдкой и выдал:
- Тебя ждали. Будешь крестной матерью у парня!
Сказано это было так, что женщина поняла - отказаться не удастся. Она кивнула:
- Хорошо, буду! Надеюсь, за две недели успеем?
Он приблизил свое лицо к ее:
- Успеем-то успеем! Только надо все это так провернуть, чтоб никто не знал. Влетит мне за крестины по первое число, сама знаешь! Настя настаивает. Не могу я против желания жены идти. А сам в церковь не пойду! Понимаешь?
- Понимаю! Крестным кто будет?
- Не знаю. Не к замполиту же идти, чтоб выбрал!
Степанова расхохоталась тихонько:
- Да уж! Он нам такие крестины устроит, что и чертям в аду тошно станет!
- Вот-вот… И я о том же! Конечно, Алексей понимающий человек, но - все же замполит! Кого предложить можешь?
- Своего приятеля детства - Витю Горева. Устраивает? - Собинов кивнул и она уверенно пообещала: - Я попрошу маму, чтоб завтра в дальнюю церковь съездила и договорилась со священником на ближайшее время. Мне ведь тоже влететь может за крестины.
Собинов расспрашивал ее о службе, о жизни в Москве. Маринка повторила ему легенду, подготовленную полковником Брединым, стараясь говорить, словно раздумывая. Получилось правдоподобно. Разговор незаметно переключился на события, произошедшие в части, за время ее отсутствия. Командир вздохнул:
- Четырех новеньких прислали. Трое в вашей квартире живут. Можешь зайти. Если хочешь, я могу присоединиться.
Марина кивнула и Собинов убежал в дом. Вскоре вышла Настя. Обняла Марину, разглядывая ее похудевшее и постаревшее лицо:
- Какая ты худая стала! Так нельзя, Марина. Ты баба, поправляться надо. Вон, взгляни, как я после родов да от спокойной жизни раздобрела! Сходите, я за Сашкой послежу.
Едва повернули за угол и нос к носу столкнулись с Малых. Павел оторопел, а потом кинулся к ней. Женщина шагнула навстречу не решившемуся обнять парню и сама прижала его к себе. Он спросив, крепко притиснув ее к груди:
- Марина! Откуда ты взялась? Заходи!
- Спасибо, Паш! Но я в свою бывшую… - Посмотрела ему на плечи: - Ого! Да тебя смотрю, поздравить можно с очередным званием? Поздравляю, Паш! Женился?
- Через неделю. Приходи обязательно. Иначе обижусь.
- Буду…
Постучавшись, они вошли в дверь, услышав:
- Входите!
Степанова огляделась в знакомой прихожей и кухне так, словно впервые видит. Поздоровалась с выглянувшими из комнаты двумя ребятами:
- Здравствуйте!
Собинов представил:
- Бывшая хозяйка этой квартиры. Пусть она немного побудет здесь. Не мешайте. Я пойду, Настя с сыном сидит, а ей некогда…
Подполковник выскользнул за дверь. Один из ребят пригласил:
- Проходите…
Она прошла в комнату и остановилась посредине. Не видя ребят, оглядела знакомые стены. Посмотрела в угол, где раньше стояла тахта, а теперь громоздилась металлическая кровать. Подошла и дотронулась до стены, там виднелись следы от гвоздей. Погладила рукой стоявший посредине старый стол. Встала возле угла, где раньше стоял трельяж. Дотронулась до остриженных волос. Тяжело вздохнула. Развернулась и направилась к двери. На мгновение остановилась и повернувшись, посмотрела на ребят:
- Спасибо.
Развернулась и быстро вышла из квартиры. Никто ничего не успел сказать ей в ответ. Ребята переглянулись:
- Значит, это и есть Марина, о которой Татарников говорил…
- Красивая! Не зря Олег так страдал…
Поговорить с Варнавиным в этот день не удалось. В части случилось ЧП и замполит даже на обед не приходил. Собинов, считавшийся "молодым папашей", перевалил все дела на него, но Алексей Михайлович не жаловался. Через Лидию передала, что хотела бы поговорить с ним один на один. Жена замполита попыталась оставить ее пить чай. Степанова отказалась и направилась домой. По дороге передумала. Зашла к Лешке Суханову. Тот как раз сидел и обедал. Подскочил из-за стола:
- Маринка! Вот это номер! Откуда?
Он не решился ее обнять. Женщина сделал это сама. Слегка прижала парня к себе, обратив внимание, что за полгода он вытянулся и возмужал. Смеясь, ответила:
- Сегодня утром приехала. Из части иду. Ты только что из школы?
- Точно. Учителя совсем оборзели: семь уроков сделали! Обедать со мной будешь?
Марина отказалась:
- Да нет, спасибо. Дома так накормили, до сих пор в желудке тяжело. Думаю к Витьку зайти. Не знаешь, дома?
- Дома. Вместе шли со школы. Погоди минутку и я с тобой соберусь. - Через пять минут два старых приятеля шагали к дому Горевых и разговаривали. Лешку тоже интересовала ее служба в армии: - Трудно, Марин?
- По всякому бывает. Первые два месяца трудно было, потом втянулась.
Витька заметил их приближение из окна и выскочил на крыльцо. Этот был более откровенным и сцапав женщину в охапку, прижал к себе:
- Маринка! Как же я рад видеть тебя! Как ты, где, почему на письма не отвечаешь? - Он засыпал ее вопросами. Схватил за руку и потащил в дом: - Пошли, там расскажешь. Мамка дома, тоже рада будет!
Степанова остановилась:
- Погоди! Они на меня не ругаются из-за Николая?
Он развернулся и возмущенно сказал:
- Да чего ты ерунду городишь! Колька сам виноват во всем.
- Где он сейчас?
- В колонии сидит. В последнем письме пишет, что работает в цехе слесарем. Вытачивают какие-то детали. Пошли!
Витька схватил ее за руку и решительно потащил за собой. У Горевых в доме тоже ничего не изменилось за это время. Тетя Маруся искренне обрадовалась ее приходу:
- Марина! Вот уж не думала, что зайдешь. Проходи! Я сейчас чайку поставлю…
Степанова не стала отказываться. Вместе с Горевыми и Лешкой пила чай. Отвечала на вопросы, расспрашивала о жизни в деревне. Предложила Витьке стать крестным у командирского сына. Витек от такого предложения едва не грохнулся на пол и захохотал. Тетя Маруся укоризненно посмотрела на сына:
- Это честью надо считать. Значит, не держат офицеры зла на наше семейство…
Степанова удивилась:
- За что держать-то, теть Марусь? Николай за содеянное расплатится сполна, а вы при чем? Вам и так горя хватает. Командир вас никогда и не винил. Даже Малых относится спокойно. Ну, так что, Вить, станем крестными у Сашки Собинова?
Парень мгновенно посерьезнел:
- Извини, Марин, это они в честь твоего мужа назвали или нет?
Она кивнула:
- Да, в честь Саши…
- Тогда согласен.
Алексей Михайлович Варнавин примчался в дом Ушаковых поздно вечером. С порога гаркнул:
- Маринка! Где прячешься? Просила зайти, вот он я!
Она выскочила из комнатки. Внимательно посмотрела на замполита:
- Алексей Михайлович, здравствуйте!
Он пожал узкую ладонь. Заглянул в лицо и посерьезнел:
- Здравствуй, Марина!
Елена Константиновна попыталась усадить его ужинать, но Варнавин отказался:
- Спасибо за приглашение, но я сыт. Нам с Мариной поговорить надо…
Молодая женщина пригласила:
- Идемте в мою комнатку!
От Варнавина она ничего не стала скрывать. Спокойно рассказала о том, как освободила Лозового. Замполит вздохнул:
- Когда Юрка в часть приехал, он долго меня терзал вопросами, где ты находишься. Он был убежден, что ты в Афгане. Объясни мне, почему он был так уверен в этом?
- Я подарила ему на память обрезанную косу, когда оставила у десантников.
Варнавин устало покачал головой:
- Эх, Маринка, Маринка! Женская твоя душа!.. Уверен, что своими подозрениями Юрий поделился с Татарниковым. Оба начали вдруг писать рапорта с просьбой направить в Афганистан. Я долго сопротивлялся. Тогда они через "мою голову" перескочили и назначения все же добились. Я давно догадывался, что Олег любит тебя, а когда они оба рванули, понял, что и Лозовой не просто приятель. Что будешь делать, если столкнетесь?
- Я Искандер, а не женщина. За восемь месяцев ни один мужчина не догадался, кто я на самом деле. Столкнемся, значит столкнемся! Только я всеми силами этого избегать буду.
Рассказала о награждении орденом. Замполит поздравил с высокой наградой. Еще раз пожал руку:
- Жаль, что нельзя в открытую сказать об этом, но я верю, что однажды придет время и ты пройдешься по улице в кителе, позвякивая медалями и орденами. Я очень верю, Марина, что ты вернешься!
- Спасибо, Алексей Михайлович! Никому не говорите, что я тут вам рассказала.
- Об этом могла бы и не предупреждать. - Рассказала о приближающихся крестинах, заранее взяв слово о молчании. Варнавин ухмыльнулся: - Ай да, Петя! Довела его Настя до церкви! Крестите! Сделаю вид, что не догадываюсь, но на крестинах появлюсь обязательно! Выпить охота! Да и любопытно посмотреть, как Собинов выкручиваться будет!
Маринка укоризненно сказала:
- Алексей Михайлович! Я по-дружески сообщила, а вы коварные замыслы готовите!
Замполит расхохотался:
- А ты знаешь, что у меня все трое окрещены?
Степанова вытаращила глаза:
- У вас?!? Вы же сверхпартийный?
Он расхохотался еще веселее:
- У меня, Марина, у меня! Партия партией, а я ведь тоже крещеный. Кто знает, что там наверху в действительности? Сам своим детям и крестный и родной папаша, точно так же и Лидия. Все сделали шито-крыто! Возил крестить аж в Сибирь. Только не говори никому, а то попрут меня из замполитов, как пить дать! За несознательность!
Степанова рассмеялась:
- Вот это номер! Можете не волноваться, не скажу. На крестины приходите. Мне самой интересно посмотреть, что вам Собинов скажет.
- Это жук еще тот! Какой-нибудь повод найдет, весьма далекий от истины! Однажды, после твоего отъезда, Петя пропадать после обеда начал. Ни дома нет, ни в штабе. Решил проследить. Он, оказывается, на полигон, как мальчишка бегал и стрелять по новой учился. Я его застукал на месте "преступления". Пистолет за спину спрятал и знаешь, что сказал: "Представляете, Алексей Михайлович, кто-то на полигон ходит, все мишени продырявлены. Вот пытаюсь поймать злоумышленника. Вскоре у солдат стрельбы, а мишени ни к черту, менять надо". От самого порохом пахнет за версту! Я едва сдержался, чтоб не расхохотаться.
- И как он стреляет теперь?
- Отлично! Сам к мишени бегает, прапорщиков и близко не допускает.
- Значит, вы знали, что прапорщик дырки ковыряет?
- Конечно. А ты откуда знаешь?
- Однажды целые стрельбы наблюдала. Была всего в пятнадцати метрах за вашими спинами. Даже разговоры слышала. Смеялась потом, как сумасшедшая.
Оба улыбнулись. Варнавин вдруг спросил:
- Ты не могла бы продемонстрировать свою стрельбу для меня? Лозовой и Татарников в один голос утверждали, что ты лучший стрелок, какого им доводилось видеть.
- Покажу, если хотите. Можете солдат в окопы посадить, пусть мишени выбрасывают. Это будет еще интереснее, но тогда все догадаются, кто я в действительности. Связист не может так стрелять. - Подумала пару секунд и предложила: - Пошли завтра на охоту со мной? Утки мишень движущаяся, вот и посмотрите.
Замполит кивнул:
- Согласен. Во сколько и куда приходить?
Договорились встретиться в пять утра у дома Ушаковых. Варнавин попрощался с Ушаковыми и отправился домой.
Вскоре после его ухода Марина вышла из дома и уселась на скамейке возле стены. Смотрела на ярко-красный закат. Легкий теплый ветерок обдувал шею, отталкиваясь от стены. Иван Николаевич вышел следом за дочерью. Опустился на скамейку рядом. Достал пачку папирос. Не спеша, закурил и тихо спросил:
- Тебе нравится твоя служба?
- Нравится.
- Мне кажется, дочь, что ты от нас многое скрываешь. Ты вернулась совершенно другим человеком. У тебя в глазах постоянно стоит стена и невозможно понять, о чем ты думаешь в данный момент. Раньше такого не было. Ты дергаешься на любой резкий звук. И я заметил, в этот момент в твоих глазах мрак стоит. Кто ты, Марина?
Она улыбнулась:
- Связист. Привыкла, что рация часто пищит и надо мгновенно ответить, вот и дергаюсь. Этот писк по ушам бьет сильно. Особенно ночью.
Он вздохнул:
- Правду все равно не скажешь… Не верю я, что в Москве ты! Письма сумбурные, описываешь Москву, театры, а о себе ни гу-гу. "Все хорошо, все нормально". Это ты матери можешь заливать, а мне-то не стоит! Где ты служишь?
- В Москве, пап, честное слово! Часть секретная, пойми ты! Не могу я говорить!
- Так бы и сказала, что в КГБ!
- Нельзя мне это говорить. И тебе, пап, не советую никому сообщать.
- Значит, я прав?
- Прав. Только маме не говори.
- Успокоила ты меня. Я ведь грешным делом думал, что ты в Афганистане воюешь… - Маринка промолчала. Иван Николаевич закурил: - Без тебя дома тихо стало. Да, совсем забыл, Толька Белов этим летом на месяц в отпуск приезжал из танкового училища. Все в форме форсил. С Надюшкой Деминой гулял каждый вечер, а сейчас, по слухам, даже и не пишет ей. Ефимовна вся исхвасталась, какой он у нее "отличник по боевой и политической подготовке". Карточку недавно прислал, так она по всей деревне проскакала. Как был худой и нескладный, так и остался жердью! Как он в танке складывается, вот вопрос?
Маринка рассмеялась:
- Пополам, пап! Пополам!
Отец тоже улыбнулся:
- Ты в форме фотографию пришли. Интересно посмотреть, какая ты. Я вот нынче весной собирался в Москву съездить, да все не досуг. Пришли, Марин! Матери страсть как охота Ефимовне нос утереть!
- Да ведь я просто рядовой!
- Ну и что? Зато ты женщина в форме, это покруче парня будет!
- Ладно, пап, если разрешат сфотографироваться, то пришлю.
Подумала, что с начальством придется и эту тему обсуждать.
Елена Константиновна не встала, когда Марина осторожно выскользнула из дома с Сашиным "Ремингтоном" на плече. Патронташ висел на поясе. Ягдташ Степанова перекинут через плечо. Варнавин как раз подходил к калитке, когда она появилась на крыльце. За спину замполита была закинута обычная снайперская винтовка, правда в чехле, но женщина узнала знакомые очертания. Сев на ступеньку, натянула резиновые сапоги и поздоровалась:
- Здравствуйте, Алексей Михайлович! Сейчас отправимся!
Они шли по лесу около часа. Затем Марина резко повернула вправо и начала продираться сквозь кусты. Замполит ежился от часто попадавших за воротник холодных капель росы с кустов. В особенно густых зарослях втягивал голову в плечи. Женщина на такие мелочи и внимания не обращала, хотя шла первой. Ее брюки и куртка потемнели от влаги и тяжело свисали на коленках. По упавшему бревну перебрались на другую сторону заросшего тиной протока. Степанова пояснила:
- Мы на острове. Утки прячутся ближе к этому берегу. Вы стрелять собираетесь?
Варнавин кивнул:
- Собираюсь. Только стрелок из меня плохой.
- Патроны в обойме или каждый по отдельности заряжать будете?
- В обойме!
- Давайте поменяемся? Вам ведь все равно из чего палить, а мне с обоймой легче.
Замполит не стал спорить. Через полчаса на траве лежало шесть уток, а Марина одевалась за кустами. Алексей Михайлович сидел на траве и внимательно разглядывал каждую птицу, надеясь обнаружить хоть на одной заряд дроби. Все утки оказались убиты винтовочными пулями. Не оборачиваясь, спросил:
- Тебе убивать уже приходилось?
Из-за куста раздалось спокойное:
- Приходилось…
- Н-да!.. Стреляешь ты, конечно, великолепно. Я даже не задел.
Она выбралась из-за кустарника, на ходу застегивая куртку:
- Трех берите вы и три возьму я. Не спорьте, Алексей Михайлович!
- Я и не собираюсь! Мне Лидия знаешь, что сказала: "Без добычи не приходи. Хоть лягушек, но налови". Представляешь, Щукаря нашла!
По дороге назад поискали грибов в перелесках. Их было мало в этом году, но охотникам посчастливилось. Они наломали по доброму десятку подберезовиков и штуки по три подосиновиков. Распихали добычу по карманам и направились к дому. Варнавин усмехнулся:
- С тобой выгодно на охоту ходить! Стреляешь ты, а с добычей оба идем.
- А вы не говорите в части, что ни разу не попали!
Около девяти утра замполит зашел на территорию части. Офицеры, как раз направлялись на службу. На поясе Алексея Михайловича болтались три утки, из карманов выглядывали шляпки грибов. Он был весьма доволен собой и по части мгновенно распространилась слава, какой Варнавин хороший охотник. Одна Лидия знала, кто на самом деле являлся охотником. Муж не стал ей врать, но она мудро помалкивала.
Младенца крестили в сорока километрах от города в маленькой церквушке, где Собинова никто не знал. Марина и Виктор Горев стояли рядышком. Женщина держала ребенка на руках и представляла, что это ее собственный сын. На душе было светло и радостно. Она осматривалась в церкви, разглядывала иконы и на душе становилось все спокойнее.
За все время крестин Саша Собинов проснулся лишь дважды: когда его окунули в купель и когда выносили из церкви. В первый раз он закатил крик, а во второй раз кряхтением, хныканьем и звучным чмоканьем потребовал еды. Настя забралась в машину и обнажив грудь, принялась кормить сына. Степанова глядела на нее и чувствовала, как ее собственная грудь тяжелеет. Словно это не Настя должна кормить ребенка, а она сама. Не выдержав, Марина отвернулась и вернулась в церковь. Долго стояла у иконы Георгия Победоносца, а затем поставила свечи за здравие и за упокой.
Крестины командир справлял дома. Мать Насти, тетя Дуся, пока они были в церкви, приготовила на стол. И теперь празднично одетая, сидела у окна и ждала. Чтоб не заглянул замполит, она заперлась в квартире. Едва машина подкатила к крыльцу, она выскочила из дома и приняла у дочери внучонка. Тихо прошептала: