Во время уборки, пока Марина пылесосила, он нашел жучки во всех комнатах дачи, вплоть до ванной и туалета. Показал сержанту крошечные микрофончики. Итак, дача была под прослушкой. Марина раздернула тяжелые шторы в спальне и распахнула окно, словно для проветривания. Легкие занавески трепетали под ветерком, надуваясь в комнате парусами. Это был знак для генерала Бредина - "мы нашли жучки".
Ночь прошла спокойно. Никто в дом не влез. Шергун, практически не спавший всю ночь, заснул под утро. Марина, понявшая состояние полковника, давно уже не бывавшего на оперативной работе, дала ему поспать до десяти утра. Спокойно приготовила завтрак на обоих, постирала. Ополоснулась в душе. Рассеянно посмотрела телевизор. Подготовила записку для генерала, сопроводив ее двумя микроскопическими фотопленками. Только после этого постучалась в дверь комнаты Шергуна. Он ответил сонным голосом. Женщина строго сказала:
- Эдуард! Вы проснулись? Я жду вас в кухне.
Полковник появился через десять минут:
- Доброе утро, Виктория Ахметовна. Извините, проспал. Что-то мне ночью плохо спалось, а под утро заснул. Даже не слышал, как вы встали.
- Ничего страшного, Эдуард. Садитесь со мной завтракать. Мне кажется, что общение с вами пойдет мне на пользу. Когда я разговариваю, я не думаю о Рамзане…
Шергун сел напротив и искренне поблагодарил:
- Спасибо, Виктория Ахметовна, что не сердитесь.
Оба принялись за еду. Время от времени Марина задавала разведчику несущественные вопросы. Оставив полковника помыть посуду, сама поднялась наверх, чтоб привести себя в порядок. Переоделась. Спустилась вниз и сказала, вздохнув:
- Поехали. Съездим в православный храм. Может, действительно, мне легче станет?
Спускаясь по лестнице в гараж, осторожно вложила ему в руку крошечный комочек. Шергун кивнул.
Успели выехать за ворота, когда перед ними затормозила серая "Тойота". Водитель помигал фарами, прося остановиться. Шергун затормозил и осторожно достал из-под сиденья пистолет. Степанова твердо произнесла:
- Эдуард, вы их знаете?
Мужчина ответил:
- Нет. Машина не знакома.
- Тогда закройте окно и попытайтесь их объехать. Нам не нужны неприятности. - Сразу за этими словами из автомобиля показался Ахмед аль Бедлам. С улыбкой помахал рукой. Марина удивленно сказала: - Это Ахмед. Интересно, как он меня нашел? Подождите, Эдуард. Я поговорю с этим человеком.
- Мне сопровождать вас?
- Не нужно. Оставайтесь на месте. Я сумею открыть дверцу и сама.
Степанова вышла из машины и остановилась, поджидая араба. Теперь стало ясно, что и в машине имеются жучки. Ахмед подошел к женщине:
- Добрый день, Виктория Ахметовна.
- Здравствуйте. Как вы меня нашли?
Бедлам ничуть не смутился:
- Я не искал. Тут у одного из наших братьев дача находится. Мы от него едем, а тут вас заметили. Куда направляетесь? Не к нам?
- Нет. Хотела съездить в православный храм. Попробовать помолиться еще и там. Вдруг еще легче станет? Я, кстати, после встречи с вашим муллой впервые целую ночь более-менее спокойно спала.
Ахмед заметно нахмурился:
- Это очень плохо, когда человек мечется из мечети в церковь и обратно. Аллах такого не прощает. Не хотите съездить прямо сейчас к нам на молитву, а уж потом, если захотите, отправитесь в вашу церковь?
Она безучастно ответила со вздохом:
- Мне все равно. Можно и к вам, если, конечно, господин Анвар Бархуддин не против принять меня.
Араб оживился:
- Ну что вы! Для вас у него всегда время найдется. Не хотите сесть в мою машину? Поговорим по дороге.
Марина решительно отказалась, почувствовав тревогу в душе:
- Вы извините, после катастрофы я доверяю только своему шоферу Эдуарду. Мы можем поговорить и в моей машине.
Он уставился на нее тяжелым взглядом:
- Вы доверяете своему шоферу?
- Да, как себе. Он очень честен и порядочен. Его мне рекомендовал муж.
Ахмед заглянул сквозь затемненное стекло в автомобиль:
- Хорошо. Я еду в вашем автомобиле. Только скажу моим братьям.
Марина нырнула в салон. Поймала в зеркале взгляд Олега и выразительно указала глазами на араба:
- Ахмед поедет с нами. Мы хотим поговорить.
Он понял и дотронулся до кокарды на фуражке, изображающей руль, едва иностранец забрался в машину. Крошечный микрофончик заработал. В управлении, в небольшой комнате без окон включился магнитофон, исправно записывая разговор. Сидевший перед ним мужчина торопливо встал и подошел к телефону в углу. Быстро набрал номер. Когда ему ответили, сообщил:
- Игра продолжается…
Всю дорогу аль Бедлам восхвалял организацию "Братья мусульмане". Рассказывал о благотворительной деятельности "братьев", о всеобщем объединении мусульман под зеленым знаменем ислама, о создаваемой ими "пятой колонне", которая приведет весь мир к процветанию, если все станут жить по шариату. Ахмед распалялся все больше и больше. Его глаза начали сверкать красными огоньками. Фанатизм горел в них. Он перестал следить за своей речью и в открытую заявил:
- Те, кто не примет ислам, будут расстреляны нами. - И вдруг осекся. Замолчал и снова улыбнулся застенчивой улыбкой: - Я предан исламу, вот потому и говорю так. Мне хочется, чтобы все люди попали в рай, когда умрут.
Марина вздохнула:
- Как бы мне хотелось верить так же, как вы. Я наверное смогла бы поверить, что муж находится в раю и ему хорошо. Перестала плакать и тосковать по нему.
Аль Бедлам горячо воскликнул:
- Вы сможете поверить, если станете ежедневно бывать у нас. Наша организация научит вас истинной вере.
Выходя из машины, Степанова строго сказала шоферу:
- Эдуард, никуда не ходить. Ждать меня в машине. Вот вам мой радиотелефон, если кто позвонит, скажете, что я занята. Не хочу, чтоб помешали звонками. Подзарядите мне его от аккумулятора, я забыла вчера поставить.
Она протянула ему мобильник и снова посмотрела в глаза, быстро указав глазами на заднюю машину. Он не рискнул отказаться, хотя знал, что этот мобильник - единственное оружие Марины. Если нажать определенную комбинацию и швырнуть во врага, он рванет, как граната. Полковник комбинацию тоже знал. Спокойно кивнул:
- Сделаю, Виктория Ахметовна.
Едва женщина скрылась в подъезде, полковник принялся искать в бардачке запасное зарядное устройство для мобильника Степановой. Чтоб не скучать, включил тихонько радио в машине. Покрутил ручку, пытаясь поймать что-то интересное. Потом достал газету и делая вид, что читает, принялся наблюдать в зеркало за пристроившейся сзади "Тойотой". В ней сидело двое молодых парней и мрачно смотрели на него. Он делал все именно так, как делает большинство шоферов, когда им приходится подолгу ожидать шефа.
Марина выслушала длиннющую "лекцию" Анвара Бархуддина, которая как и у его ученика Ахмеда очень быстро превратилась в самую настоящую пропаганду ваххабизма. Но она с интересом на лице слушала "проповедника" и даже время от времени бросала фразы, типа:
- Этого я никогда не знала! Даже не задумывалась об этом… Как интересно! Неужели правда?
Эмиссар видел неподдельный интерес в ее глазах. Зеленые глаза сверкали, как и у него. Вот только если бы Бархуддин заглянул в ее мысли, он был бы здорово удивлен. Марина думала: "Ну и змеюшник. Чем участковые смотрят? Неужели не знают?". Он ругал неверных и вскользь высказал мысль, что плохо иметь в услужении лукавого гяура, но Маринка сделала вид, что не поняла, на что он намекает. Анвар ввел ее в комнатку для молений, когда там никого не было. Показал все. Вместе прочли несколько молитв на арабском. И снова Степанова "ломала комедию" с языком. Едва не плакала, жалуясь:
- Почему этот язык такой трудный в произношении? Как он называется?
Анвар чуть улыбнулся:
- Язык пророка, сестра. Это арабский.
Мулла с интересом разглядывал ее лицо, фигуру, волосы. Время от времени Марина видела, как его глаза начинают сверкать и подрагивают руки, лежавщие на коленях. Она явно интересовала его, как женщина. Он заговорил о месте женщины в мусульманской семье, о многоженстве и внимательно наблюдал, как она к этому относится. Степанова "ничего не замечала", продолжая расспрашивать о Коране и исламе, о гаремах. Бархуддин объяснял. Потом сказал:
- Ты наша сестра по духу. Приходи завтра, я познакомлю тебя с другими мусульманами. Только хочу попросить, надень завтра платок, как подобает истинной мусульманке. - Марина кивнула. Напоследок эмиссар дал ей с собой несколько брошюрок в зелененьких обложках и посоветовал прочесть: - Здесь, сестра, ты найдешь ответы на многие вопросы. Мы ждем тебя завтра в одиннадцать.
Ее никто не провожал и вниз она спускалась одна. За минуту успела в лифте написать записку. Вышла как ни в чем не бывало. Жестом остановила хотевшего выйти полковника и сама открыла дверцу. В "Тойоте" видели ее задумчивое лицо. Забралась в салон и сказала:
- Эдуард, мне надо заехать в аптеку. Что-то у меня голова болит…
- Виктория Ахметовна, вы хотите на Кутузовском остановиться или в первую попавшуюся?
- Только не в первую попавшуюся! Сами знаете, сколько сейчас подделок, а там меня ни разу не обманывали. Женщины работают честно. Давайте на Кутузовский. - Словно невзначай, заметила газету и спросила: - Что в газете пишут?
Потянулась и взяла ее. Дернув Шергуна за рукав, оставила записку на сиденье впереди. Он прочел: "Мной, как женщиной, заинтересовался сам Бархуддин. Рассказывал о гареме. Делал легкие намеки. Завтра, уверена, будет еще более рьяная обработка. Что делать?". Полковник вздрогнул. Марина быстро проглядела газету и положила ее на место, на этот раз оставив на сиденье фотоаппарат-кольцо. Олег незаметно забрал его вместе с запиской.
Остановились напротив аптеки. На этот раз Шергун сам открыл дверцу и сопроводил "хозяйку" внутрь. Едва встали в очередь, в двери зашел седой старик, опиравшийся на палочку. В нем Степанова не без труда узнала самого Бредина. Гримеры в управлении постарались на славу. Он пристроился сзади, делая вид, что разглядывает лекарства. Шергун встал так, что бы закрыть обзор парням из "Тойоты". Марина не обернулась. Протянула руку назад и вложила в руку генерала комок. Он взамен положил ей точно такой же комок и еле слышно шепнул:
- Все слышали и записали. Техника отлично работает. Действуй по обстоятельствам.
Квартиру Гочияевых в Москве, вместе с мебелью, абхазцы продали через две недели после того, как заявили о ней в своих кругах. Купил ее один из чеченских бизнесменов, уроженец Грозного. Абхазцы и покупатель вчетвером приехали на дачу к Гочияевой, предварительно договорившись по мобильному телефону о встрече. Во главе был тот самый пожилой абхазец. Он назвался Назарий Гулиа. Чеченец с интересом разглядывал "вдову". Шофер открыл ворота гостям и проводил в дом, предупредив по дороге:
- Вы не упоминайте, пожалуйста, Рамзана Рустамовича. Виктория Ахметовна плачет, едва лишь вспомнит мужа. Бродит по дому, безделушки на полках переставляет по многу раз. Я уж не знаю, что делать. Пытался уговорить съездить к врачу-психологу, отказывается наотрез.
Гулиа обещал не вспоминать о Гочияеве. Он привез на дачу наличные вырученные деньги и отчет о проделанной работе в торговых фирмах. Долго объяснял Марине, как и что делал, сколько продано товара, на какую сумму закуплено, какой налог заплачен государству и теневым структурам. Объяснял он доходчиво и просто. Женщина так и сказала:
- Из вас вышел бы прекрасный учитель по экономике. Даже я, ничего не понимающая в торговле, поняла. Спасибо вам, Назарий. Я хотела бы попросить, не могли бы вы возглавить дело моего мужа? Я верю вам и готова подписать все бумаги, если вы дадите согласие стать моим управляющим. Понимаете, я не готова стать бизнесменом.
Гулиа вздохнул, переглянулся с партнерами и согласился:
- Хорошо, Виктория Ахметовна. Я согласен. Сумел справиться со всем два месяца, сумею и дальше руководить. Подписывать пока ничего не будем. Вдруг вы придете в себя?
Глава 2
Прошло полтора месяца. Все это время Марина каждый день ездила в Чертаново к Анвару Бархуддину. Молилась в комнате наравне с мужчинами. Видела фанатизм в их глазах и сама притворялась такой же, как они. Яростно повторяла слова идеолога ваххабизма Аль Маудуди. Слушала записанные на пленку выступления бен Ладена и прочих исламистов. Проповеди Бархуддина с каждым днем становились все воинственнее и агрессивнее. Он призывал к войне против неверных. Каждая такая "лекция" записывалась в разведуправлении на пленку.
Анвар все пристальнее смотрел на Марину, как на женщину. Иногда он, словно в забывчивости, клал руку ей на плечо или брал за руку. Все чаще заговаривал о мусульманских свадебных обычаях. Она с интересом слушала и делала вид, что не понимает. Однажды эмиссар предложил Марине заняться… рукопашным боем. Он смотрел на нее с таким откровенным вожделением, что она внутренне содрогнулась и поняла чем закончится "рукопашный бой". С трудом сдержала себя, ошеломленно посмотрела ему в глаза и спросила:
- А зачем драться?
Он облизнул яркие полные губы под густыми усами и твердо произнес:
- Свою веру надо уметь защищать!
- Я согласна. Хотя не уверена, что смогу причинить физическую боль.
Договорились, что на следующий день она приедет на квартиру исламистов в спортивном костюме. Исламисты давно перестали следить за Мариной, полагаясь на микрофоны, которыми были сплошь напиханы ее квартира и машина. Она села в машину, трясясь от ужаса. Внимательно взглянула на Шергуна в зеркало, словно впервые видела. Оценила брови вразлет и серо-голубые глаза, русые пышные волосы и твердо сжатые губы, скуластое лицо и вдруг успокоилась. Решение пришло.
Олег сразу заметил оба ее состояния и то, как она разглядывала его лицо. В сердце закралась тревога. Он внимательно взглянул ей в глаза через зеркало. Она что-то быстро написала на листочке и положила на сиденье записку. На бумаге твердым почерком стояло: "Чтоб избавиться от домоганий Бархуддина, вы станете моим любовником сегодня ночью". Он прочел и машина завиляла по асфальту. Степанова вскрикнула:
- Эдуард! Этот тип едва не врезался в нас! Хвала Аллаху, ты все же успел уйти от удара. Останови машину! Мне страшно! Давай постоим на улице, пока я успокоюсь…
Голос дрожал от ужаса. Глаза у Шергуна стали круглыми. Он с изумлением уставился на женщину. Такой натуральной актерской игры он от сержанта не ожидал. Покорно свернул к обочине и встал. Вышел из машины, помог выбраться женщине. Отошли от машины подальше. Она тихо и быстро заговорила, глядя на окружающие дома и комкая в руках носовой платок:
- Выхода нет, Олег Маркович. Завтра он назначил рукопашный бой, но так смотрел! Ежу понятно, что произойдет в действительности. Вика Гочияева приняла все за чистую монету. Мне не по себе от того, что предлагаю, но если этот тип набросится, я не выдержу и испорчу все. Он мне омерзителен. Узнав, что мы провели вместе ночь, Бархуддин навряд ли станет приставать. Я знаю, что подставляю вас, но вам пора уходить со сцены. Он попытается вас убить в любом случае. Утром я спровоцирую скандал и вас прогоню. Я кое-что придумала. Олег Маркович, прошу вас, уходите на дно! Случись что с вами и задание будет не выполнено. У этих сволочей всюду свои люди. Щупальца на всю Москву наложены.
Полковник закурил. Он и сам понимал, что она права. Несколько раз торопливо затянулся, пытаясь унять взыгравшие нервы:
- Как же ты? Ведь без связи и защиты останешься…
- Этой ночью, проведенной с вами, я потороплю их с отправкой меня на задание. Заставлю открыть карты. Навряд ли Анвар захочет меня долго видеть возле себя. И он постарается сделать так, чтоб я не вернулась.
- Я тоже так думаю…
Быстро взглянул на Марину, впервые оценивая ее для себя, как женщину и отвел взгляд. Сержант была чудо, как хороша. Сердце улетело куда-то вниз, когда он прикинул свои шансы сдержаться. Решил быть откровенным. Глухо спросил:
- Игра в любовников?.. Учти, я долго не выдержу, находясь с тобой в одной постели…
Степанова побледнела. Она понимала, что он полностью откровенен и тихо ответила, не поднимая глаз:
- Как получится. По крайней мере вы мне нравитесь. Прошу вас лишь об одном, генерал не должен узнать, что бы между нами не произошло. Игра и все… - Мужчина кивнул и отшвырнул сигарету. Оба сели в автомобиль. Степанова приказала: - Эдуард, заедем в аптеку. Что-то мои нервы разыгрались из-за этого лихача. Снова ту аварию вспомнила…
Шергун быстро посмотрел на часы: до встречи оставалось не более пятнадцати минут. Марина что-то быстро и осторожно писала в блокноте, стараясь не шелестеть бумагой. Олег спросил:
- Можно, я радио включу, Виктория Ахметовна? Музыка вас отвлечет…
Она безучастно ответила:
- Включите…
Благодарно посмотрела на него в зеркало, продолжая быстро писать. Исписав три листка мелким убористым почерком, она осторожно оторвала их от блокнота и свернула в тоненькую трубочку. В это время Олег старательно крутил ручки настройки. Хрип, шипение и щелканье в эфире заглушали все звуки в салоне. Вместе с Шергуном зашла в аптеку. По дороге быстро сказала:
- Завтра вас арестует милиция, прямо на моей даче. Так я буду спокойна, что вы доберетесь до Москвы целым. Смотрите, а генерал уже там…
Вошли в аптеку. Бредин, якобы случайно, уронил со столика рецепт и тюбик с валидолом. Хотел наклониться, но Марина опередила:
- Я помогу вам, дедушка…
Наклонилась. Зажала в руке флакончик, а вместо него протянула другой. Рецепты быстро подменила на докладную. Генерал скрипучим голосом рассыпался в благодарности. Старательно и медленно свернул бумагу, спрятав ее в карман. Женщина подошла к пустому окошечку и попросила фармацевта посоветовать что-нибудь от нервов. Шергун "помог" Бредину добраться до двери и открыл ее перед мнимым стариком. За эти полминуты успели перемолвиться парой слов:
- Почему опоздали?
- Занятия продлились на десять минут дольше.
- Снимки четкие, теперь практически за каждым исламистом следят. Пока можете больше не снимать. Разве что экстранеординарное…
По дороге к машине Шергун передал Степановой слова генерала.
Вечером они поужинали вместе. Чтобы как-то разрядить обстановку, женщина налила вина в бокалы, но алкоголь не помог. Оба старались не встречаться друг с другом взглядами. И он, и она думали об одном и том же. Оба находились в растерянности. Марина взяла себя в руки и оставила для него записку, прежде чем подняться в спальню. В ней было три слова "Бегите на крик". Полковник вздохнул. Положил записку на электроплиту и смотрел, как чернеет бумага, а вверх поднимается струйка дыма. Стряхнул пепел тряпкой. Выключил свет, направился к себе. Разделся и лег.