Я глубоко вздохнул, что оказалось ошибкой, и принялся за дело. Оно отняло немало времени и крови и походило на подъем на небоскреб, когда маленькие чертики топорами рубили мне ребра. Но в конце концов я устоял, правда тяжело опираясь на стену.
Харви заметил:
- Всю работу делает стена.
- Мы его оттуда выкурим, - прорычал я, дыша почаще, чтобы меньше болели ребра. - Принесите из машины канистру с бензином.
- Лучшие способы борьбы с дотами, - продолжал он скептически смотреть на меня. И тут вдали раздался крик. Мы оглянулись назад, где темный склон поднимался к шоссе. Замелькали огни - как будто люди бежали с факелами.
- Про полицию я и забыл, - задумчиво заметил Харви. - Если вернемся, то окажемся в той же Швейцарии. - Он повернулся ко мне. - Вы вроде как отрезали путь к отступлению, да?
- Принесите канистру.
- Где вы будете?
Я мотнул головой.
- На той стороне дороги.
Он кивнул и поспешил назад по ходу сообщения.
Чертики вновь застучали по ребрам, когда я пролезал сквозь арку перехода, но я справился. Дальше - восемь футов вдоль стены траншеи до поворота к передовой линии, где находился второй дот.
Встав на колени, я осторожно заглянул за угол.
Узкий черный глаз дота смотрел на меня.
Я поспешно убрал голову. Дот контролировал не только переход, но и траншею тоже, чтобы остановить забравшегося в нее врага. То есть меня.
Если Элайн еще там.
- Элайн, - негромко крикнул я. - Это я, Канетон. Все кончено, Элайн.
Дот молчал.
Я забрался на ступеньку у стены, нашел место, где сквозь кусты и мешки с песком был виден дот, и стал ждать. В лунном свете грязновато-белого цвета дот высился холодный и невозмутимый, как обратная сторона Луны.
Ты еще там, Элайн? Разве ты не помнишь, что даже лучшая позиция может превратиться в ловушку? Ты же профессионал, черт возьми! Ты обязан был убраться оттуда. Отступиться, если дело не пошло…
Одна амбразура полыхнула огнем. Одиночная короткая вспышка - стрелок явно знал, во что метит. Харви, видимо, добрался до машины.
Я дважды выстрелил и пригнулся, чертыхаясь: выстрелы вызвали переполох среди полицейских, спешивших по траншеям от шоссе.
За спиной послышался шум и Харви прошептал мне на ухо:
- Я принес. Откуда бросать?
- Бросать буду я. Прикроете, когда я выскочу из-за угла: тот кусок траншеи от него просматривается.
Харви, не отпуская канистру, холодно спросил:
- В чем дело? Вам что, мало?
- Я его достану. Дайте канистру!
- Слушайте, герой, нет времени похваляться храбростью. И все только для того, чтобы получить пулю в лоб. Прикройте меня.
Я отрезал нам путь к отступлению, а выручать приходилось ему. Я кивнул.
- Не начинайте, пока он в меня не выстрелит.
- Ладно. Куда бросать? На крышу, чтобы бензин стек и перекрыл амбразуру?
- Элайна этим не остановишь. Бросайте внутрь.
Он взглянул на меня, потом спросил:
- Бензин в самом деле можно поджечь выстрелом?
- Да.
Харви осторожно прошел по уступу у стены до угла. Я подождал, пока он займет позицию, поднял голову над бруствером и стал постреливать, целясь в амбразуру. Первый выстрел поднял пыль рядом, второй угодил прямо внутрь. С расстояния восьми метров, имея "маузер" с прикладом, можно работать как хирург скальпелем. Третья пуля тоже легла точно.
"Стен" полыхнул огнем, пули разбрызгивали мокрый песок и стучали по дальнему скату траншеи.
Элайн забыл и другое правило - позволил себя отвлечь. Я переключил "маузер" на автомат и пустил очередь, взметнувшую пыль у амбразуры и от отдачи прописавшую стену снизу вверх. "Стен" умолк.
Харви времени не терял. Сняв заранее крышку с канистры, он прыгнул к доту. Я увидел, как над парапетом поднялись его голова, плечи и большая канистра вверх дном, извергавшая струю бензина.
И лоб в лоб он столкнулся с выскочившим наружу Элайном. На миг они оказались так близко друг к другу, что Элайн не мог пустить в ход свой "Стен", а у Харви револьвер был за поясом. Они тут же отпрыгнули в разные стороны. Харви бросил канистру и схватился за револьвер. Элайн взмахнул "стеном" и сшиб Харви с ног, тот скатился по ступенькам. Я вытянул руку с "маузером" как можно дальше вперед и нажал на курок. Элайн нырнул вниз, выпрямился и хладнокровно навел "стен" на траншею.
Харви выстрелил.
Вспышка - и Элайна охватило пламя. Даже сотню раз видев, как вспыхивает бензин, сотню раз поджигая сам, все равно поражаешься скорости вспышки и не веришь своим глазам. Видимо, Элайна облило бензином, когда он налетел на канистру, залило и ступеньки. И теперь полыхнуло все.
Он не стал стрелять в Харви, а весь в пламени, стоя в море огня, прикрывая глаза обожженной рукой, стал короткими очередями стрелять по "роллс-ройсу". Многое он забыл, но не то, зачем его сюда послали.
Харви выстрелил еще раз.
И объятый огнем Элайн, не выпуская извергающего пламя автомата, скатился по ступенькам и с шипением рухнул в лужу на дне траншеи.
Я уронил голову на песок парапета и почувствовал себя совершенно больным.
С Харви мы встретились на дороге. Он шел медленно и устало, обожженный, грязный и мокрый. Позади в траншее еще полыхало, за моей спиной полицейские с факелами были всего в паре сотен метров. Но это нас не волновало. Торопиться было некуда.
Харви совершенно мертвым голосом заметил:
- Похоже, мы выиграли войну.
Я кивнул и приготовился выслушать все, что он думает о моих блестящих идеях.
Но он только выдавил:
- Я не отказался бы выпить.
- Я тоже.
Мы пошли к "роллс-ройсу", который остановился сразу за передовой линией траншей. Я сказал:
- Кусачки у меня в саквояже. Впереди наверняка тоже колючая проволока.
Харви их достал, шагнул вперед, но остановился.
- Вначале Бернар, теперь Элайн, - его голос все еще звучал безжизненно. Он еще ничего не почувствовал. Пока.
32
Через пять минут мы уже были в Лихтенштейне и выезжали на шоссе, с которого свернули на швейцарской стороне границы. "Роллс-ройс" потрепало, но такой автомобиль может выдержать все. И полсотни метров в темноте - многовато для "стена". Особенно если этот "стен" не отличался от большинства ему подобных - переключение на стрельбу одиночными не работало.
Я сел сзади рядом с Мэгенхердом, морщась при каждом толчке и проливая коньяк. Харви сидел впереди рядом с девушкой.
Мэгенхерд молчал. Но, казалось, выглядел вполне обычно, может быть, он просто размышлял.
Через несколько миль Харви обернулся и спросил через опущенную перегородку:
- Хотите, высадим вас в окрестностях Вадуца, чтобы поискать врача?
Мэгенхерд очнулся и спросил:
- Вы ранены?
- Не смертельно. Н не думаю, что ваш знакомый врач согласится счесть пулевое ранение укусом москита. Кроме того, остался еще Галлерон.
- Полагаете, приключения еще не кончились? - спросил Харви.
- Все может быть. Но не мог же он собрать всех наемников в Европе? А кто был, с теми мы разобрались.
Помолчав, Мэгенхерд заметил:
- Говоря, что мне нужно попасть в Лихтенштейн, я не ожидал, мистер Кейн, что для этого понадобиться сжечь человека.
Я устало возразил:
- Никто не ожидал, мистер Маганхард. Просто так получилось. Люди не всегда погибают с улыбкой.
- Я думал, вы с ним знакомы.
- Был знаком. Мне жаль, что так вышло, хотя от этого не легче. Но его никто не заставлял сидеть в доте со "стеном".
Он подумал, потом кивнул:
- Они пришли убивать или быть убитыми. Все справедливо.
- Не разводите сантименты. Они пришли убить нас - и все. Полагай они, что есть шансы самим получить пулю, просто не взялись бы. - Я покачал головой. - Не делайте Элайна святым Франциском только потому, что он погиб так ужасно.
Мисс Джермен заметила:
- Раньше у вас не было выбора - стрелять или не стрелять. Начинали не вы. Но на этот все планировали вы. И вы начали.
- Я, конечно, мог подставить лоб, - огрызнулся я, - и уступить право на первый выстрел, чтобы вы сочли меня благородным человеком. Но скорее просто остался бы без головы.
- Не в том дело, - ее холодный голос чуть дрожал - не только от ветра через пулевые пробоины в лобовом стекле: она тоже видела, как горел Элайн. - Но ведь вы могли придумать что-нибудь другое…
К концу фразы голос ее совсем угас.
- Возможно, могли, - согласился я.
Возле Тризена мы свернули направо, на извилистую дорогу к Тризенбергу и дальше - в сторону Штега. Скоро станут ясны все последствия от попавших в радиатор пуль.
Мисс Джермен сообщила:
- Мотор греется.
- Не сбавляйте хода.
Она послушалась. Мы проходили повороты не хуже, чем с Морганом - причем с единственной фарой. Но тут все шоссе было в ее распоряжении. Местные жители после трудов праведных по ночам предпочитали спать. По дороге от границы нам попались лишь автобус с туристами и один мотоциклист.
Когда впереди замерцали огни Тризенберга, пошел дождь. Харви наклонился, чтобы посмотреть указатель температуры воды.
- Стрелку почти зашкалило, - сообщил он. - Далеко мы не уедем.
- Не сбавляйте хода.
- Но цилиндры выйдут из строя!
- В этом двигателе полно цилиндров. Не снижайте скорость.
Девушка решительно заявила:
- Мы не доедем до Штега, если не остановимся, чтобы остыл мотор.
- Если не попадем туда как можно быстрее, не стоит ехать вообще.
Мэгенхерд повернулся ко мне.
- Но у нас еще полтора часа.
- Вы уверены? Разве не вы говорили, что Галлерон не тронет Флетца, пока рассчитывает убрать вас? Но сейчас он наверняка уже понял, что с вами не вышло, и возьмется за Флетца, чтобы потом взять над вами верх при голосовании.
Мэгенхерд подозрительно спросил:
- Откуда он узнает?
- Не сомневаюсь, что Морган уже позвонил генералу, а тот - Галлерону. Да и Элайн наверняка должен был сообщить Галлерону о том, что дело сделано. Так что он сейчас как минимум очень нервничает.
Мы миновали Тризенберг, и дорога превратилась в песчаную ленту, вьющуюся по крутым горным склонам. От мотора долетал запах перегретого металла и негромкие щелчки. Мэгенхерд заметил:
- Если Флетц убит, мне не стоит появляться в Штеге.
- Но нельзя не убедиться в этом.
Мы одолевали серпантин. Дождь усилился и стало холоднее. Обрывки туч цеплялись за верхушки сосен.
Мотор уже стучал, как испанские танцоры с кастаньетами. Харви повернулся, хотел что-то сказать, но в лицо ударили фары встречной машины, и девушка резко затормозила.
Водитель, видя одну фару, видимо решил, что перед ним мотоцикл, и поначалу не сбавил ход. Но тут же его тормоза взвизгнули, как грешник на пороге ада, судя по зигзагу фар, машину занесло. Долгий скрежет, треск, "роллс-ройс" вздрогнул и остановился.
Харви с револьвером в руке уже был на подножке. Я схватил пустой "маузер", хотел вскочить, но боль пронзила ребра и заставила сесть.
К левому бамперу нашей машины приткнулся большой черный немецкий лимузин, вспоротый, как банка сардин, от переднего колеса до задней дверцы. На бампере "роллс ройса" появились максимум пара царапин.
В наступившей тишине Харви произнес:
- Вылезайте медленно и с пустыми руками.
Водитель поспешно выкарабкался, бешено размахивая руками и ругаясь, как попугай пиратов. Им оказался Анри Мерлен. Я осторожно перешагнул ноги Мэгенхерда и сказал:
- Успокойтесь, Анри. Морская пехота не запоздала.
Он пригнулся, вглядываясь сквозь изморось.
- Канетон? Быть не может! Ну, вы неподражаемы. - И хотел хлопнуть меня по плечу, но я увернулся.
Мэгенхерд вышел следом. Мы стояли между машинами в свете фар, мягко рассеивавшемся каплями дождя. Широкая ухмылка Мерлена тут же превратилась в гримасу отчаяния. Он развел руками.
- Но теперь это не имеет значения… Он… Они. - Мерлен замолчал, чтобы привести в порядок и перевести на английский свои мысли.
Мэгенхерд сказал:
- Добрый вечер, мсье Мерлен.
Мерлен повернулся к нему.
- Четверть часа назад я приехал к мсье Флетцу… Галлерона нет, а Флетц убит…
Снова стало очень тихо. Что-то скользнуло по моему лицу. Первые снежинки, как мотыльки, танцевали в свете фар. Мы не добрались до снежных вершин, но холодный фронт потихоньку спустился с гор и накрыл нас.
Мэгенхерд взглянул на меня и негромко горько сказал:
- Видимо, Галлерон воспользовался вашим советом.
- У него советчики получше меня.
- Галлерон не глуп, - заметил Мэгенхерд. - Раньше он рассчитывал, что меня убьют, а сейчас - на то, что я жив. Нельзя туда ехать.
- Можно бы взглянуть на тело, - предложил я.
- Галлерон наверняка скрывается поблизости, ожидая моего появления.
- Но до полночи есть время. Можно посмотреть на тело Флетца и уйти.
Что-то лязгнуло: девушка открыла капот. Снежинки посыпались на горячий металл, испаряясь с шипением. Мэгенхерд со сдержанной покорностью в голосе пояснил:
- По правилам компании "Каспар" время, установленное для начала заседания, - это крайний срок. Если акционеры соберутся раньше, собрание автоматически считается открытым. Теперь, когда герр Флетц мертв, все акционеры будут на месте, если я окажусь там и вдруг войдет Галлерон.
- Но он ничего не сделает, - заявил я, - отведав моего пистолета. Так что пошли глянем на тело…
- Бог мой! - сказал Харви. - Можно подумать, что вы нас агитируете - вы каждые десять секунд повторяете одно и то же. Хотите видеть тело? Ладно, пойдем посмотрим, если это вас успокоит.
- Отлично, - кивнул я. Тут рядом оказалась девушка. - Как двигатель?
- Крышку с радиатора я сняла, но налить туда нечего. Снега еще нет.
- Слейте из машины Мерлена.
Анри ужаснулся было, но вспомнив, что случилось с его автомобилем, только пожал плечами.
Харви с девушкой отошли в сторону. Крупные снежинки медленно плыли мимо.
Мерлен кашлянул.
- Канетон… мне очень жаль, но… - он повернулся к Мэгенхерду и официальным тоном заявил:
- Мсье, как ваш поверенный во всем, что касается закона, я обязан уберечь вас от риска. Ехать туда - риск. А потому советую не ехать.
Мэгенхерд нахмурился.
Я сказал:
- Как ваш консультант во всем, что вне сферы закона, считаю: после всего, что случилось, встреча с Галлероном может доставить немало удовольствия.
Мэгенхерд покосился на меня.
- Стрельбы с меня хватит.
Я пожал плечами.
- Как хотите. Вы - босс.
Он подозрительно уставился на меня. Я продолжал:
- Зачем спешить с решением. Давайте разберемся.
Мэгенхерд нетерпеливо мотнул головой, сбрасывая прилипшие снежинки.
- Здесь холодно.
- Без вашей доли "Каспара" станет еще холоднее, - спокойно заметил я. - Давайте рассуждать. Капитал "Каспара" в акциях - сорок тысяч швейцарских франков, верно? Они десяти - или стофранковые?
- Десятифранконые.
- Всего, значит, четыре тысячи акций. Сколько их у вас?
- Вы же знаете: 33 процента.
- Я задал другой вопрос: сколько их у вас?
Вокруг нас стало очень тихо. Харви с мисс Джермен вне освещенного пространства двигались темными тенями, сливая воду из машины Мерлена в пустую флягу из-под коньяка и выливая ее в радиатор "роллс-ройса".
Мэгенхерд поежился, спасаясь от снежинок, и сказал:
- Можно сосчитать. Но решают все проценты.
- Конечно. Хотя в сертификате значится только число акций. Теперь вот что: вы оба знаете Флетца, я - нет. Верно ли я его представляю? Неделю назад к нему приходит Галлерон, хлопает своим сертификатом по столу и говорит: "Мне принадлежат акции Хелигера. Давайте назначим собрание акционеров и продадим "Каспар". Флетц тут же вспоминает все проблемы, связанные с вашим приездом, и мгновенно впадает в панику. Я прав?
Мэгенхерд с Мерленом переглянулись. Мерлен развел руками и пробормотал:
- Возможно.
Мэгенхерд задумчиво протянул:
- Возможно, так и было. Но…
- А если он запаниковал преждевременно? Ведь он был убежден, что сертификат может быть только сертификатом Хелигера, только на 34 процента акций и, значит, при голосовании перевешивает его собственный. Но в сертификате акций на предъявителя нет ничего: ни фамилии, ни процентов. Только число акций. А Флетц наверняка тоже привык мыслить процентами и, скорее всего, не стал ничего подсчитывать. Вы свои уже сосчитали?
Мэгенхерд сухо сказал:
- У меня 1320 акций.
- Правильно - 33 процента. А 34 - это 1360 акций. Легко перепутать, верно? Особенно если привык считать в процентах. Я все думаю, не совершил ли Флетц именно такую ошибку, если сертификат Галлерона был выписан на 1320 акций - как ваш и Флетца.
Мэгенхерд уставился на меня.
- Вы считаете, это фальшивка?
- Кто станет делать фальшивый сертификат, неправильно вписав в нею число акций? Нет, сертификат подлинный, но не Хелигера. Сертификат Хелигера сгорел при аварии. Это ваш сертификат. Сейчас у вас нет акций "Каспара" ни на сантим. Нравится ощущать себя банкротом?
Воцарилась долгая пауза.
Я не спеша продолжил:
- Думаю, когда вас обвинили в изнасиловании и сразу же возникли проблемы с передвижением, вы решили дать больше прав своему поверенному Мерлену. И даже перевели на него немало важных бумаг или предоставили право пользоваться вашим сейфом в банке. Думаю, что среди прочего там хранился и сертификат "Каспара".
Я ухмыльнутся Мерлену. Тот не отрывал глаз от "маузера", смотревшего ему в живот.
- Любой француз может изобразить бельгийский акцент, Анри. Да я и сам могу это сделать, - во всяком случае, достаточно прилично, чтобы сбить с толку жителя Лихтенштейна вроде Флетца. А теперь, Галлерон, будьте добры вернуть мистеру Мэгенхерду его десять миллионов фунтов!
Он медленно поднял глаза и, помолчав, грустно улыбнулся.
- По закону сертификат на предъявителя принадлежит его обладателю. Но мы, возможно, не все делаем строго по закону.
Он вздохнул и полез во внутренний карман пиджака.
У меня за спиной прогремели три выстрела. Лицо Мерлена, озаренное вспышками выстрелов, сразу застыло и он рухнул в поземку.
Я развернулся и выбил у Мэгенхерда "уэбли".
Харви с револьвером руке выскочил из снежной круговерти.
- Что происходит, черт побери?
- Мы познакомились с мсье Галлероном, - я кивнул на Мерлена. - Познакомьтесь и вы.
Харви взглянул на меня, потом на Мерлена, и покачал головой.
Мэгенхерд зажмурил глаза. Снег таял на его лице и очках, поблескивая в отраженном свете фар.
Я сказал:
- Добро пожаловать в Клуб Убийц.
Он медленно разомкнул веки.
- Мертв?
Я кивнул.
- Совсем не трудно, да?
Но как же я забыл, что дал ему этот чертов револьвер?
Харви спросил:
- Он действительно был Галлероном?
- Да. Хотите слушать, стоя в снегу, или можете подождать?
- Можно и подождать. Что с ним будем делать?
- Проверить карманы и засунуть в "роллс-ройс". До утра все равно нужно избавиться от машины, заодно сплавим и Мерлена.