- Франческа, вашего внутреннего голоса недостаточно. У меня уже есть немало оснований, чтобы обвинить вас в препятствии работы полиции. Ну а что касается Джейми Монктона… Я не могу ничего ему предъявить на основании ваших шатких улик. Показаниям бездомной верить нельзя. Она определенно умственно неполноценная. А что касается запаха одеколона или лосьона после бритья… вся мужская парфюмерия пахнет более-менее одинаково. И у Тома похожий лосьон; запах от него довольно сильный.
- Но не такой, как этот! Кстати, как поживает ваш старичок Том? - язвительно спросила я. Инспектор Дженис оказалась неподатливой, и я решила ее поддеть.
- Такой же гад, как и раньше. Просится обратно.
- И вы его пустите?
- Он хочет начать все сначала. Даже записал нас на консультацию к психотерапевту по семейным отношениям. - Голос Дженис изменился. - Однако это не имеет никакого отношения к нашим делам! Я не могу обвинять человека в серьезном преступлении из-за запаха, который вы, как вам кажется, узнали! Это не шуточки. Ну а таинственный незнакомец, которого видел ваш приятель, Ганеш Пател… Вы сами ведь не видели того таинственного незнакомца на улице! Вы не знаете, что им был Джейми Монктон. Фран, вы только гадаете. Вот и все!
Ее слова посеяли в моей душе зерно сомнения. А если я в самом деле ошибаюсь?
- А как же мелок? - спросила я, хватаясь за соломинку.
- Выпал из кармана вашей куртки вместе с монетами.
- Нет! Я точно знаю, в моих карманах мела не было!
- А вы докажите, попробуйте! Слушайте, я, между прочим, занимаюсь важным делом! Если хотите поиграть в сыщика, купите себе настольную игру "Улика".
- Из-за меня Ганешу, может быть, грозит опасность! - заорала я в трубку.
Две женщины, идущие в туалет, бросили на меня встревоженные взгляды.
- Куда большая опасность сейчас грозит вам, - вкрадчиво возразила Дженис. - Причем с моей стороны! Немедленно возвращайтесь в Лондон, слышите? И чтобы без глупостей. Если еще попробуете играть в сыщика, я уж позабочусь, чтобы вам в самом деле предъявили обвинение в том, что вы мешаете работе полиции!
- Засуньте свою работу знаете куда? - ответила я. Ее неблагодарность задела меня до глубины души. Не дожидаясь ответа, я повесила трубку.
В бар я вернулась не помня себя от ярости, что едва не погубило меня.
В зале я увидела Джейми. Он сидел за столиком, жадно поедал нечто похожее на стейк, пирог с почками и беседовал с мертвенно-бледным человеком в деловом костюме. Собеседник Джейми пил бульон; похоже, он больше ничего на обед не заказал. У его бокала стояла бутылка минералки. Я решила, что у него язва - об этом говорил и цвет лица, и унылое выражение. Правда, если бы меня заставили сидеть в тесном зале, полном туристов, и смотреть, как Джейми поглощает пирог, жареную картошку и одним глотком выпивает полбутылки дешевого вина, я бы тоже затосковала. Должно быть, они пришли сюда, пока я звонила по телефону. Мне немного повезло; если бы я осталась за столиком, они почти наверняка увидели бы меня. С другой стороны, если бы я не пошла искать телефон и если бы мистер Пател меня не задержал, я могла бы уйти отсюда раньше и разминуться с ними. А я встретила здесь Джейми собственной персоной. Должно быть, здесь одно из его любимых заведений.
Я пожалела, что мне не хватит мужества вернуться и снова позвонить Дженис. Еще одно совпадение - и даже ей придется признать, что совпадений что-то слишком много. Если те спички обронил не Джейми, их обронил какой-то другой завсегдатай этого уинчестерского бара. Даже Дженис придется признать, что вероятность последнего близка к нулю.
Кстати, я не спросила у Джейми, зачем ему сегодня понадобилось в Уинчестер; да и если бы спросила, он бы вряд ли мне ответил. Сейчас у него явно был деловой обед. Я от всей души пожалела, что не могу подслушать их беседу. Говорил в основном Джейми; его бледный визави возил ложкой в бульонной чашке и молча, с мрачным видом, катал шарик из хлебного мякиша. Я надеялась, что Джейми в пылу разговора ничего вокруг не замечает. Чтобы выбраться на улицу, мне нужно было непременно пройти мимо их столика.
Я осторожно зашагала через зал, стараясь не смотреть на них. Если кто-то на тебя смотрит, ты это чувствуешь. Я подошла к двери - никто меня не окликнул - и, обернувшись, увидела, что Джейми по-прежнему что-то горячо втолковывает своему собеседнику, подливая себе вина. Даже со спины вид у его визави был унылый.
Вздохнув с облегчением, я вышла на улицу и зашагала прочь. Мне нужно было кое-что купить.
В ближайшей аптеке я купила новую пленку для фотоаппарата. Мне нужно было как можно быстрее вернуться на конный завод "Астар". Автобус наверняка тащится слишком медленно. Ничего не поделаешь, придется голосовать!
Мне повезло. За рулем остановившейся машины сидела пожилая женщина; она с озабоченным видом смотрела на меня из-за стекла.
- Дорогая моя, не советую вам этим заниматься! Голосовать на дороге очень опасно. Кто угодно может предложить подвезти вас, буквально кто угодно!
- А я к кому угодно в машину не сяду, - ответила я. - Если честно, я бы ни за что не подняла руку, если бы не крайняя необходимость. Меня здесь бросил приятель. Мы с ним поругались, он вытолкал меня из машины и уехал, а меня оставил. Я даже не знаю, где я. Мне нужно попасть в одно место неподалеку от Бейсингстоука. Абботсфилд!
Пожилая дама была потрясена.
- Какое бессердечие! Какой безответственный молодой человек! В самом деле, для его поступка нет оправдания! - Она нерешительно нахмурилась. - Обычно я не подвожу тех, кто голосует на дороге. Никогда не знаешь…
Она снова пытливо посмотрела на меня; я напустила на себя невинный вид, стараясь казаться безобидной и усталой. Наконец, она вынесла вердикт:
- Что ж, думаю, вы для меня опасности не представляете. Я как раз еду в окрестности Бейсингстоука. Могу довезти вас до главной дороги.
Я поскорее села в машину, боясь, как бы она не передумала, и принялась горячо благодарить ее.
- Из-за чего у вас вышла ссора с вашим молодым человеком? - спросила моя спасительница.
Вопрос был с подвохом. Но я вовремя заметила эмблему, свисающую с брелока ключей зажигания, - маленькую пластмассовую гончую.
- Он заставил меня избавиться от собаки, - сказала я. - Не хочет, чтобы я ее держала.
- Что?!
Машина дернулась, и я поняла, что попала в яблочко.
- И что же вы… он… сделал с вашей собакой? - резко осведомилась она.
Надо было ответить правильно.
- Ее забрала подруга. Она попала в хороший дом, не сомневаюсь. За городом и все такое. Нет, с моей собакой не произошло ничего плохого. Просто… мне пришлось отдать ее. Я ее очень любила. Она спала в моей кровати. Вот что ему не нравилось. Он уверял, что у него аллергия на собачью шерсть. А по-моему, он врал. Просто ему не терпелось от нее избавиться.
Моя спасительница фыркнула:
- А вы не могли пойти на компромисс? Например, купить для собаки корзину?
- Он не шел ни на какие компромиссы, - решительно ответила я. - Говорил: "Или она, или я".
- Какой она породы?
Боясь переусердствовать, я отвела глаза от пластмассовой гончей, болтающейся на брелоке.
- Наполовину ретривер, наполовину немецкая овчарка.
- Боже… Не слишком ли она велика, чтобы спать в вашей постели? Должна признать, дорогая, я отчасти понимаю доводы вашего молодого человека!
- Но ведь она спала со мной с тех пор, как была щенком, - театрально возразила я. Я уже сама начинала верить в свою выдумку. И даже готова была неподдельно всплакнуть.
Моя спасительница вздохнула:
- Знаю-знаю, домашних любимцев ничего не стоит избаловать. Щенята такие славные, их нельзя не обожать. У них появляются дурные привычки. И если собака вырастает по-настоящему большой… Вы поступили неразумно, дорогая.
- Да, теперь-то я понимаю, - кротко согласилась я. - И больше такой ошибки не повторю.
- Вы собираетесь завести другую собаку?
- Да. И другого приятеля.
- Может, вам стоит выбрать поменьше размером, - задумчиво заметила моя спасительница.
- Да, этот занимался бодибилдингом, и спорить с ним было бесполезно.
- Нет, дорогая. Я имею в виду - собаку поменьше! - Она нахмурилась. - Занимался бодибилдингом? И ему приходилось делить постель не только с вами, но и с метисом немецкой овчарки и ретривера? Не думаю, чтобы ему было очень уютно.
Ей нужно было повернуть на въезде в Бейсингстоук, но, видя мое затруднительное положение, как она выразилась, и огорчение, какое я, несомненно, испытываю из-за расставания с любимой собакой, она довезла меня до центра и высадила на автобусной остановке.
- Дорогая моя, у вас точно хватит денег на билет?
Я заверила ее, что денег хватит. Я чувствовала себя ужасно виноватой, но внушала себе, что лгала во спасение. К тому же пожилая дама уехала с довольным видом, радуясь, что совершила доброе дело.
Я села в автобус на Абботсфилд, рассчитывая, что окажусь дома раньше Джейми. Я знала, что он собирался уехать из Уинчестера в четыре, и сколько времени занимает дорога туда, тоже знала. Несложные арифметические подсчеты подсказали мне, когда Джейми можно ждать дома. Как я и думала, приехав, я не увидела его машины. На всякий случай заглянула в гараж. Пусто. Я успела в последнюю минуту, но все же успела.
Мне нужно было выяснить, кто еще есть поблизости. Очень не хотелось, чтобы меня засекли, когда Джейми вернется. Я отправилась на конный двор. Там никого не было; все замерло в сонном ожидании. Интересно, где Келли? Пока я стояла у входа и осматривалась, в деннике совсем рядом заржала лошадь, потом я услышала, как мужской голос выругался. Через минуту вышел Ланди.
Увидев меня, он замер и осведомился:
- Чем я могу вам помочь?
Вежливые слова не вязались с интонацией. Судя по всему, главный конюх с радостью дал бы мне пинок под зад, чтобы помочь убраться отсюда поскорее.
Я ответила, что ищу Келли. Мне не особенно хотелось ее найти и вступать в разговор, потому что я не должна была пропустить возвращение Джейми, но надо было назвать Ланди причину, по которой я здесь оказалась.
- Ее здесь нет. - Главный конюх подошел ближе, и я инстинктивно отступила.
Я совершила тактическую ошибку, потому что он вообразил, что поставил меня в невыгодное положение.
- Хочу с вами переговорить, - зловеще продолжал он.
- О чем? - не сдавалась я, хотя внутренний голос требовал: "Беги!" Я внушала себе, что конюх не может причинить мне вреда. Я - гостья Аластера.
- Что вы здесь делаете?
- Ищу Келли, - с невинным видом повторила я.
- Не пудри мне мозги! - Он придвинул ко мне свою уродливую физиономию. - Я имею в виду - не здесь, не на конюшне, будь она неладна. Здесь, на конном заводе "Астар". Что у тебя на уме, а?
- Я приехала в гости! - величественно ответила я.
В ответ Ланди презрительно сплюнул себе под ноги.
- Спросите мистера Аластера, если сомневаетесь, - добавила я.
Его глаза-камешки злобно сверлили меня.
- Думаешь, ты самая умная? Да уж, сразу видно. Тогда имей в виду: будь осторожна. Я с тебя глаз не спущу!
Я понимала, что он не спустит с меня глаз - ни одного, ни другого. Но предпочла не отвечать, главным образом, потому, что ничего не сумела придумать. Мне показалось, Ланди очень доволен нашим разговором. Он сделал шаг в сторону, явно намереваясь вернуться в денник и снова осыпать проклятиями несчастную лошадь.
Я поспешила прочь, спряталась в зарослях буддлеи у гаража и вдохнула сладкий, медовый аромат цветов. Над розовато-лиловыми цветками вились бабочки; иногда они садились на цветы. Незнакомая птичка (я в птицах не разбираюсь, знаю только воробьев) носилась над кустами, ловя бабочек и пожирая их. Мне было жалко бабочек, но я восхищалась проворством птички.
Птичка охотилась. Я вспомнила о том, что тоже охочусь, и приготовила фотоаппарат.
Джейми не оправдал моих ожиданий: вернулся минут на десять позже, чем я рассчитывала. Может быть, прождал меня в Уинчестере на стоянке несколько лишних минут - хотел проверить, поеду ли я с ним домой. Загнав машину в гараж, он вышел. Я сфотографировала, как он захлопывает дверцу машины. Потом он обошел ее кругом, оглядывая грязные пятна, оставленные после встречи с крупным рогатым скотом. Я успела сделать еще пару снимков. Потом он оглянулся на дорожку, и у меня вышел красивый снимок в профиль.
К тому времени я утратила бдительность и, должно быть, шевельнулась, потому что кусты зашелестели, и Джейми резко повернул голову. Я затаила дыхание. Но моя маленькая подружка, охотничья птичка, выбрала именно этот миг, чтобы улететь. Джейми успокоился и, насвистывая, зашагал к дому.
Я выждала несколько минут и последовала за ним. В дом я вошла через кухню. Я увидела там Руби, которая сбивала жидкое тесто. Другая женщина, которой я раньше не видела, гладила кучу белья в углу.
- Здравствуйте, моя дорогая! - сказала Руби. - Значит, вы вернулись с мистером Джейми?
- Нет, я приехала раньше. Закончила в городе все дела. - Я осторожно покосилась на незнакомку в углу. Та не отрывалась от работы и не показывала виду, что заметила меня.
Она была бесформенной, как будто вылепленной из куска теста. Ее прямые седые волосы были разделены на прямой пробор и заколоты сзади парой заколок-невидимок. На ней был огромный фартук, закрывающий платье; я таких уже сто лет ни на ком не видела.
Руби кивнула в ее сторону:
- Миссис Ланди. Пару раз в неделю она приходит сюда мне помочь.
Решив, что с миссис Ланди лучше не ссориться, я вежливо поздоровалась. Но она продолжала гладить, как будто и не слышала, хотя Руби говорила не понижая голоса.
- Она… то есть… что же…
- Жена Джоуи Ланди, - перебила меня Руби. - Они живут в домике за гаражом.
Руби по-прежнему говорила в полный голос; миссис Ланди не могла не слышать ее, но вела себя так, будто ничего не происходит. Лишь на миг прервалась, чтобы побрызгать на белье воду из мисочки, и продолжала работу. Я сообразила, что она, должно быть, глухая.
Как можно тактичнее я подняла руку, похлопала себя по уху и вопросительно подняла брови.
- О нет! - весело ответила Руби. - Со слухом у нее все в порядке. Просто она не из разговорчивых. Немножко туговато соображает, зато хорошая работница. Гладит так, что просто загляденье!
Меня поразила ужасная мысль.
- Келли, которая работает на конюшне, случайно, не их дочь?
- Да что вы, нет! - рассмеялась Руби. - Она только живет с ними в одном доме.
Жить в одном доме с семейством Ланди, по-моему, было так же приятно, как во времена Тюдоров жить в Тауэре человеку, обвиненному в государственной измене.
Руби постучала ложкой по краю миски.
- Ну вот, готово! - Она аккуратно переложила тесто в огнеупорную миску с припущенными яблоками. Потом протянула мне деревянную ложку с остатками теста. - Не хотите облизать? Или, может, вы для такого уже слишком большая? Помню, Тереза в детстве всегда крутилась на кухне и ждала, когда я дам ей вылизать тесто из миски… И даже когда подросла!
- Я не слишком большая! - Я взяла ложку. - И тоже так делала, когда бабушка готовила. Она пекла изумительный шоколадный торт.
Руби поставила форму с пирогом в духовку и начала прибирать на рабочем столе. Миссис Ланди сложила вчетверо наволочку, провела по ней утюгом, положила наволочку на груду выглаженного белья и взяла еще одну из огромной кучи. Пусть она и искусно гладит, но мне показалось, что глажка превратила ее в зомби. А может, ее зомбировала жизнь с Ланди. Но она не была глухой и, что бы там ни говорила Руби, возможно, понимала больше, чем казалось со стороны. Во всяком случае, она вполне способна пересказать мои слова мужу. С другой стороны, нельзя упускать возможность поговорить с Руби. Придется рискнуть!
- Руби, - осторожно сказала я, - вы знаете, что я жила в одном доме с… Терри, то есть с Терезой?
- Да, мне так сказали. - Руби взглянула на меня. Хотя она и улыбалась, глаза у нее оставались настороженными. - Она что, попала в беду, бедняжечка? Сдается мне, так оно и было.
- Я не знаю. Она ничего о себе не рассказывала… Если бы я знала о ней хоть что-то, я бы обязательно рассказала Аластеру.
- Она была своевольная. - Руби покачала головой. - Мистер Аластер и миссис Камерон обожали ее. Но она им здорово портила жизнь. Понимаете, люди ведь не молодеют. И пожилым трудно понять, какие проблемы бывают у молодых… Во всяком случае, у современной молодежи. Они старались, но не могли. Им хотелось ей помочь, но они, скорее всего, просто не знали, как это сделать.
- Что за проблемы? - с невинным видом спросила я.
Миссис Ланди побрызгала белье водой и продолжила гладить; послышалось тихое шипение пара. Жаль, что она все слушает, но тут ничего не поделаешь.
Либо Руби вспомнила о миссис Ланди, либо не хотела сплетничать с посторонним человеком - а я для нее была посторонней.
- Благослови вас Бог, меня не спрашивайте! - только и сказала она.
Она явно не собиралась больше ничего говорить. Я поблагодарила ее за остатки сладкого теста и бочком вышла из кухни. Мне пришлось пройти мимо миссис Ланди; она вскинула голову. Я мельком заметила плоское, невыразительное лицо, покрытое толстым слоем пудры. Но на ней не было ни следа помады или других попыток как-то приукрасить себя. Это показалось мне странным. Я улыбнулась, но миссис Ланди тут же опустила голову. И все же я успела заметить мгновенный проблеск в ее глазах. В них читался не ответ на приветствие, но страх.
По пути в свою комнату я напряженно думала. Запершись, решила еще немного поснимать. Сфотографировала всю комнату и мягкие игрушки на комоде. Потом сняла кролика, развернув его распоротой спинкой. На всякий случай пересняла обе страницы письма, хотя и понимала, что буквы на снимке, возможно, станут нечитабельными. Потом я вернула письмо на место, под обложку книги.
Хотя на пленке оставалось еще много кадров, я промотала ее до конца, извлекла из фотоаппарата и завернула катушку в вату, которую нашла в ящике туалетного стола. Написала записку Ганешу, в которой велела проявить пленку в срочной фотомастерской неподалеку и переправить инспектору Дженис. Снимки подтвердят все, о чем я рассказала ей по телефону. Кроме того, я просила его посмотреть фотографии Джейми. Тот ли это человек, который крутился возле нашего сквота в день, когда умерла Тереза?
Покончив с делом, я вышла в коридор и ахнула от неожиданности.
У моей двери стояла миссис Ланди. Я открыла дверь внезапно, и она отступила с таким смущенным и испуганным видом, что я механически стала ее успокаивать:
- Не волнуйтесь, ничего страшного!
Она сжалась, переступила с ноги на ногу и сообщила:
- Клала белье в шкаф.
- У вас много глажки. - Я почти ничего не могла сказать этому несчастному созданию.
Бедняжка по-прежнему думала, что я начну распекать ее за то, что она забрела куда не положено.
- Я поднимаюсь наверх и складываю все в бельевой шкаф, - повторила она, обратив ко мне свое плоское лицо. Потом отвернулась и поспешила прочь.
И все же я успела догадаться, зачем ей столько пудры. Под пудрой ее одутловатое лицо было все в синяках и кровоподтеках. Джоуи Ланди избивал жену!