* * *
Пассажирский поезд прибыл в поселок N в 11.30, почти по расписанию. На вокзале команду призывников встречала группа офицеров во главе с заместителем командира части майором Куделиным. Первым из вагона вышел лейтенант Панкратов - старший команды. Он четко доложил Куделину о том, что группа из двадцати двух человек к месту несения службы доставлена, происшествий в пути следования не было.
- Хорошо, Дима. Давай выводи свою команду и передай капитану Артамонову, сам ко мне - доложишь подробнее.
Выполнив требование Куделина, Панкратов снова подошел к нему.
- Обрисуй, Дим, что за орлов привез?
- В общем, товарищ майор, народ нормальный. Не идеальный, конечно, контингент, но вполне терпимый. Могло быть и хуже.
- Как вели себя в дороге?
- Попытались сначала организовать пьянку, но вы меня знаете - пресек на корню. Да и сержанты молодцы - помогли.
- Водку изъял?
- Так точно. Как положено. Все в сумке у сержанта Орлова.
- Хорошо. В части разобьем у них на глазах, для профилактики, так сказать. С наркотиками был кто замечен?
- Травку не курили - точно. Сам проверял. А на счет другого - посмотрим, что оставят после себя в вагоне. Но, по-моему, внешне, по крайней мере, ни чего о наркоте не говорит.
- Ну и ладненько. Себе-то отобрал людей?
- Так у меня ротный будет сам подбирать.
- Ну-ну, не прикидывайся. Прекрасно же знаешь, что ты у меня первоочередный кандидат на роту. И даже на какую, не так?
- Товарищ майор, что я могу сказать? Доверите - не пожалеете, но Доронина еще снять надо. За него командир стоит.
- Снимем, Дим, снимем. И не только Доронина. Неужели ты думаешь, что я потерплю открытый себе вызов? Никогда. А Смирнову расти надо, не все же ему частью командовать? Ну ты понял меня. Только смотри не болтай лишнего - себе хуже сделаешь.
- Товарищ майор! Об этом могли бы и не говорить. Что я, враг себе? Да, чуть не забыл. Я во время командировки домой наведался на денек. Говорил с отцом, в том числе о вас, о вашей поддержке. Он был очень доволен, говорил, что надо помогать друг другу.
Куделин сделал вид, что сказанное лейтенантом никак на него не подействовало, но чувствовалось, что услышанное ему приятно.
- Будем, Дим, помогать. Иначе нельзя. Кстати, я настоял на представлении тебя к досрочному присвоению очередного воинского звания. Так что готовь дырочки на погонах.
- Спасибо, товарищ майор!
- Не за что. Я своих людей, Дима, никогда не бросаю и продвигаю по мере возможностей. А их, возможностей, у меня хватает. Учти это.
- Обязательно учту, товарищ майор!
- Вот и прекрасно. Иди проверь вагон и выходи на площадь. Поедешь со мной.
Команду молодого пополнения вывели из вагона, построили в колонну по двое и под командованием строгого капитана повели на привокзальную площадь, где их ждали две крытые машины. Пополнение подвели к задним, открытым бортам. Капитан профессионально развел команду на две равные группы, объяснил, что посадка осуществляется по команде "К машинам!" и "По местам!". После чего личный состав молодого пополнения впервые отработал норматив по посадке в автомобиль. Костя с Николаем оказались вновь рядом, на одной скамейке у кабины. Машины тронулись, и пацаны через небольшой квадрат заднего борта пытались рассмотреть, что собой представляет поселок N, но видели лишь капот следующей за ними машины. Примерно через час автомобили подъехали к КПП. Капитан вышел из кабины и подал команду "К машине!". Приказ был выполнен, и вновь построенное по двое молодое пополнение пошагало через открытые ворота контрольно-пропускного пункта на территорию части, где им предстояло провести два года жизни.
Все вокруг было непривычно чисто и ухожено. Кустарник вдоль дороги, по которой они шли, аккуратно подстрижен. Бордюры и нижние части стволов деревьев побелены, да и сам асфальт блестел, словно его специально мыли с порошком. Да так оно и было.
- Смотри, Кость; порядок какой. - Колян был явно удивлен. - Кусты подстригли, и трава вон везде скошена. Наверное, за порядком здесь следят. Да, чую, попали мы.
- Что тебе не нравится?
- Все нормально, только этот порядок кто-то должен постоянно наводить, а кого, как не нас, запрягут поддерживать эту красоту? Вот то-то. Мне братан говорил - он в стройбате служил, - нет хуже, если в части порядок. Лучше дедовщина дремучая, чем беспредельная уставщина. А нам, чую, подфартило.
Мало того, что офицерье - чуханы, сержанты - волки, так еще и уставщина. Кранты нам, Кость, как пить дать.
- Да не скули ты!
- А ну отставить разговорчики в строю, - приказал капитан, - разговорились, мать вашу. Еще слово услышу - на полусогнутых поковыляете.
- Видишь? - уже шепотом проговорил Колян. - Я же говорю, чуханы. Им бы только поизгаляться.
Видимо, шепот его на фоне общего молчания все же был услышан.
Капитан резко остановился.
- Группа, стой!
Колян по инерции врезался в парня перед собой, создав небольшую свалку.
- Напра-во! - скомандовал офицер. Затем он подошел к середине строя и остановился напротив Коляна. - В чем дело, боец? - обратился он к Николаю. Тот только моргал-глазами. - Тебе что, мои команды по одному месту? А? - Колян съежился под грозным взглядом офицера. - Язык проглотил? Отвечай, когда тебя спрашивают!
- Больше не буду, товарищ старший лейтенант.
- Нет, вы только посмотрите на этого чудака с буквы "М". Он уже и разжаловал меня. Ты в себе, парень?
Колян набычился и молчал.
- Фамилия?
- Горшков, - пробурчал Коля.
- Надо запомнить, а то попадешь еще ко мне. С таким, как ты, я точно старшим лейтенантом стану. А ну смотри в глаза!
Николай поднял голову.
- Специально для тебя, Горшков, повторяю еще раз - в строю не разговаривают, а только выполняют команды, понял?
- Угу!
- Да не угу, Горшков, а так точно.
- Так точно!
- Вот так-то лучше. И заруби себе на носу, что ты теперь в войсках, а не у мамы под подолом. Здесь с тобой долго разговаривать не будут. Так что под дурака косить не советую. Учти, Горшков!
После этой воспитательной паузы строй продолжил движение и через несколько минут остановился у красивого здания - клуба воинской части.
- Внимание, группа! Сейчас можно перекурить. Далеко не разбредаться, быть в готовности к построению. Ясно? Да куда ты, чудик? - осадил капитан одного из второй шеренги, который по-своему понял слова капитана и вывалился из строя. - Встань, где стоял. Вот так. Еще раз говорю для всех - все действия начинаются и заканчиваются только после команды старшего. Разойдись!
Строй рассыпался, и тут же почти все задымили. Офицер предупредил:
- Окурки бросать только в урну и курить возле нее. Найду после вас хоть один бычок, языком заставлю территорию вылизать.
- Видал, Кость? - жаловался на судьбу Колян. - Ну че такая непруха? Сначала один прицепился, теперь вот другой. Что я им всем, дорогу, что ли, перешел? И это офицерье, а еще потом деды начнут. Что ж за жизнь будет? Ну попал так попал, мать твою. Свалить, что ли, отсюда, пока не поздно? Посадить не посадят - я присягу не принимал, а потом, может, в другую часть отправят, а Кость? Ты как думаешь? - Лучше не надо. Перетерпи.
- Сказал тоже - перетерпи. Ты же видишь, я у них как бельмо на глазу?
- А куда, собственно, ты свалишь? Ни денег у тебя, ни документов. Далеко ли уйдешь?
- Тоже верно. Эх дурак я, дурак. Надо было ширнуться пару раз, так, без наркоты, чтобы только дырки были, и объявить себя на медкомиссии наркоманом. Так многие пацаны на призывной комиссии делали. И нормалек. Сидел бы щас дома. А все предки - иди, говорили, в армию, пока не спился и не сел, а там из тебя, дурака, человека сделают. Ага! Сделают. Только кого? Вот вопрос!
- Не переживай, Коль. У любого человека всегда так - то черная полоса, то белая. Пройдет все.
- Чей-то я не замечал, чтоб у меня белая полоса когда-нибудь была. Одна чернота. А с другой стороны, и в деревне оставаться что толку-то было? Пьянки да драки. Один черт, рано или поздно посадили бы. И че мне так не фартит в жизни? Не знаю. Я, Кость, у одной бабки нашенской, деревенской - она вроде Глобы местной, - как-то спрашиваю: "Чего меня, бабуль, в жизни дальнейшей ждет?" Она смотрит так хитро и говорит: "Счастье тебе будет, большой почет будет". Я спрашиваю: "А где почет-то будет, в дерев не, что ли?" Она: "Нет, бери выше - о тебе вся держава знать будет". Я опять: "С чего вдруг державе обо мне знать? Я в деревне-то никому не нужен, а ты - держава". А она знаешь что отвечает? "Сам-то ты - ничто, а вот смерть твоя громкой будет, через нее и счастье познаешь". Ну, утешила. Да на что мне такой почет, посмертный? А еще говорит - принеси, мол, десятка два яиц, иначе ничего не сбудется. Ну не дура? Понесу я ей яйца, чтоб меня потом грохнули где-то. Жди!
- Не отнес?
- Ну ты че, Кость, в натуре? Не дурак же я конченый?
- Значит, не видать тебе почета?
- А он мне и не уперся такой почет,
- Внимание, группа! Закончить перекур! - подал команду капитан и через некоторое время: - В две шеренги становись!
Имея лишь смутные представления, как построиться в эти две шеренги, призывники заметались перед клубом.
- Отставить! Всем оставаться на местах и слушать!
Капитан достал список личного состава и стал зачитывать фамилии, обладатели которых выходили из общей массы и становились друг рядом с другом. Затем, выровняв шеренги по ранжиру, офицер объявил:
- Вот так вы должны строиться по команде "В две шеренги становись". Ясно?
Послышались ответы "да", "угу", "понятно". Капитан и здесь навел порядок:
- Повторяю, на все вопросы начальника военнослужащий отвечает: "Так точно" или "Никак нет", усвоили?
- Так точно! - вразнобой выкрикнули новобранцы.
- А ну все хором еще раз - усвоили?
- Так точно! - уже более отчетливо и в один голос ответила группа.
- Вот так. Значит, сейчас по одному заходим в клуб и располагаемся на первых рядах. С вами проведет беседу командование части. Вперед!
Личный состав зашел в клуб и разместился напротив президиума.
Капитан отошел в сторону и стал вместе со всеми посматривая на входную дверь. Первым в зал вошел лейтенант, который сопровождал пополнение еще в поезде. Он нес увесистую брезентовую сумку. Изнутри нее раздавался характерный звук, издаваемый - большим количеством бутылок, и бутылок не пустых.
- Кость, смотри, никак наш чухан бухалово притащил? Зачем? Не знаешь?
Николай поудобнее устроился в кресле и стал рассматривать зал.
- Внимание, группа! Встать! Смирно!
Капитан стоял посередине зала перед новобранцами, ожидая, когда командир со свитой пройдет боковой проход. Перед молодым пополнением появился подтянутый и совершенно седой офицер с двумя большими звездами на каждом погоне.
- Товарищ подполковник! Очередная группа, призывников для беседы собрана. Старший группы - капитан Артамонов.
Подполковник окинул дружелюбным, но строгим взглядом пополнение, поздоровался:
- Здравствуйте, товарищи. Приветствую вас по случаю прибытия в нашу часть. Садитесь. Товарищи офицеры, прошу в президиум.
Он сам и сопровождающие заняли свои места за длинным столом на сцене.
Первым заговорил седой офицер:
- Я - подполковник Смирнов Александр Сергеевич - командир части. Это, - он указал на сидящих офицеров, - мои заместители и командир вашего подразделения на период прохождения курса молодого бойца. Знакомьтесь, и командир перечислил офицеров, сообщая их звания, фамилии, имена, отчества и должность, которую каждый из них занимал.
- Это пока те офицеры, которых вы должны знать, ну и, естественно, своего командира взвода. Он будет вам представлен непосредственно в подразделении. Теперь я коротко расскажу о части, в которой вам выпала честь служить.
Командир кратко изложил историю части. Объяснил, что военнослужащих ждет в ближайшем будущем, сказал о "Курсе молодого бойца" и о скором принятии воинской присяги. Обратил особое внимание на необходимость соблюдения воинской дисциплины. Довел до каждого его основные права и обязанности. Затем передал слово заместителям, которые, в свою очередь, выступили в части, их касающейся. Таким образом, молодые парни получили первичные понятия о том, где они и зачем.
Выступления офицеров новобранцы восприняли довольно равнодушно. Все ждали решения участи сумки, принесенной лейтенантом. Наконец очередь дошла и до нее. Слово вновь взял майор Куделин:
- Товарищи, надеюсь, вам известно, что употребление спиртных напитков на все время прохождения срочной службы категорически запрещено? И все же вы взяли их с собой в дорогу. Вот они, в этой сумке. Чтобы раз и навсегда расставить все точки над "i" в этом вопросе, мы сейчас проведем акт уничтожения спиртного. Лейтенант Панкратов, приступайте!
Лейтенант встал из-за стола, прошел за кулисы, вернулся оттуда с ведром. Затем, взяв сумку, стал доставать бутылки. Он демонстративно показывал их залу, открывал и медленно выливал содержимое в ведро. По залу прокатился приглушенный ропот, но никто не посмел высказать что-нибудь вслух. Ведро наполнялось - сумка худела, - рос строй пустой тары. Колян не выдержал и возмущенно зашептал на ухо соседу:
- Ну не гады, Кость? Ты смотри, че делают? Взяли бы себе по-тихому, и все дела. Чего народ дразнить? И зачем столько добра переводить?
- Чтобы ты усвоил, что пить в армии нельзя.
- Да я и так это знаю. Но зачем так-то? Ни себе, ни людям.
Вылив последнюю бутылку, Панкратов посмотрел на замполита. Тот подошел к нему и обратился к залу:
- Вот так будет всегда. Найденное вино будет уничтожаться, и если вас сейчас никто не наказывает, то в дальнейшем лиц, склонных к употреблению спиртного, ждут крупные неприятности. Вплоть до суда военного трибунала, ибо от выпивки до серьезного преступления - один шаг. Запомните это. У меня все.
Встал командир части. Капитан тут же среагировал командой "Встать! Смирно!".
- Занимайтесь по распорядку, товарищ лейтенант. - Командир предоставил право командования лейтенанту Панкратову. - С баней определились?
- Так точно, товарищ подполковник! После медкомиссии сразу баня.
- Хорошо, занимайтесь.
И он, уводя за собой свиту, удалился из зала.
Личный состав вывели следом и тут же строем повели в медицинский пункт для прохождения заключительной комиссии.
Новобранцы молча и послушно обходили врачей, которые особо не утруждали себя обследованием, задавая дежурный вопрос:
- Жалобы есть? Нет? - И выносили заключение: "здоров"…
Доронин отослал на предварительный отбор личного состава своего старшину - прапорщика Мамедова. Тот имел острый глаз и какое-то особое чутье, позволяющее ему распознавать людей. Поэтому командир роты из призыва в призыв доверял это непростое дело своему старшине, зная, что тот подберет кого надо. Старший лейтенант сидел в канцелярии роты и составлял план работ на следующую неделю.
В коридоре раздалась команда дневального - "Дежурный по роте на выход!". Значит, пришел кто-то из своих или старшина вернулся. Тут же открылась дверь и появился прапорщик Мамедов.
- Ну, какие дела, Акиф?
- В общем, командир, посмотрел я молодежь. Есть стоящие ребята. Подобрать можно. Я вот тут на бросал список, посмотри?
- Да чего мне на него смотреть? В этих делах я полностью полагаюсь на тебя.
- Командир! Мне кажется, ты не в духе?
- Что? Заметно?
- Мне - да.
- Черт его знает, Акиф. Просто сижу вот здесь и думаю, а за каким… это все?
- Что "все"? - не понял старшина.
- Да вот это все - служба, наряды, учения, нервы, в конце концов? Ради чего? Живут же другие? Торгуют, воруют и при этом живут в достатке. А мы? Чем мы их хуже, Акиф? Бросить все к едрене фене и податься в коммерсанты, на рынке шмотками торговать, а, Акиф?
- Не то говоришь, командир. Не думая говоришь. Ты просто устал. Это пройдет - ты сам знаешь.
А уволиться? Уволиться сейчас легко, но как ты пацанов, которые в тебя верят, бросишь? Не представляю. Зная тебя - не представляю.
- О чем базар, военные? - в канцелярию вошел Вова Чирков. Он, как всегда, был подвижен и жизнерадостен. - Акиф? Чтой-то ты с командиром сотворил? Он же чернее тучи.
- А ты у него спроси, Володь. Захандрил, в тоску ударился твой дружок.
- Да? Так мы это мигом исправим. А ну, Сань, доставай тару. Акиф? Ты куда? Давай присоединяйся - третьим будешь.
- Да нет, Володь, у меня служба, вы уж без меня.
- А у нас, можно подумать, выходной. Смотри. Насильно мил не будешь. Пьянка - дело сугубо добровольное. У тебя, Сань, тушенка есть? И водичка? А то у меня спирт - у начальника ГСМ раздобыл. Разбавить не помешает.
- В тумбочке есть банка тушенки, а за водой дневального отправь. Хлеба вот только, по-моему, нет.
- Да кто ж тушенку с хлебом ест? Это извращение, я считаю. Дневальный! А ну-ка, боец, принеси нам графинчик свежей водицы. Сань, а с чего ты вдруг депрессняк словил? Утром вроде нормальным был?
- Не знаю, Володь. Может, это с похмелья?
- Точно! У меня взводный один, Петруха Бирюков с утра не похмелится, считай, день пропал. Так и будет как тень из угла в угол метаться. Опрокинет стакан-другой человек, и желание работать появляется, и настроение выше крыши. Так что, судя по всему, у вас один и тот же синдром.
Чирков достал походную фляжку, увеличенную в объеме выстрелом холостого патрона, перелил половину в бутылку, смешал спирт с водой.
- Сейчас остынет немного, и в путь. Где кружки? Доронин выставил две кружки по двести пятьдесят граммов, открыл банку с тушенкой.
- Наливай.
Володя разлил бутылку на две равные доли.
- Ну что? За тех, кто в сапогах?
- За них. Друзья выпили.
- Фу! Тяжело пошла. - Вова фыркнул и мотнул головой. Закусив с ножа небольшим куском говядины, закурил. То же сделал и Доронин.
- Чем спирт плох, Сань, это тем, что после него сушняк страшный - полное обезвоживание организма. Пьешь потом, как верблюд.
Канцелярия постепенно, но быстро заполнилась клубами табачного дыма, создавая обстановку, соответствующую проводимому мероприятию, и настраивая на общение.
- Вот наши прапора борзеют, Сань! Вообще беспредел какой-то. На складе автослужбы движок камазовский стоял, почти новый. Я на него давно глаз положил. У меня на моем мотор на ладан дышит. Хотел через начальника службы выбить замену. В принципе, договорился и пошел сегодня на склад посмотреть комплектацию, а там… пусто. Ты понял? Спрашиваю Ашира - прапорка со склада, - кто движок забрал? Какой движок? Непонятку строит. Я говорю, ты в себе? Камазовский движок. А-а, отвечает, так нет его. Ну я это и сам вижу. Куда дел - допытываюсь. А ты, говорит, у зампотеха спроси, чего меня достаешь? А сам. лыбится масляной, довольной рожей. Третью машину сменил, сидя на складе.
- Может, на другой "КамАЗ" поставили? У них автослужба, им и решать, - высказал свое мнение Александр.
- Да куда, Сань, ставить? Кроме моей кошелки, остальные "КамАЗы" новые!
- Да идут они, Володь. Чего ты на этом движке зациклился?
- Да я сам, может, его спихнул бы? Не жирно им, в одну харю-то?